bdsmion

Смотрит. По-прежнему, смотрит. Несмотря на то, что Анна пересела на другое сиденье спиной к нему, она затылком чувствует его тяжелый, немигающий взгляд. Вожделеющий взгляд. «Вожделеющий» - словцо из дамских романов. Там оно звучит вполне уместно и даже вызывает весьма приятные эмоции. А вот в полупустом вагоне поздней электрички Анна предпочла, чтобы взгляд мужчины за три ряда лавочек от нее был бы каким угодно – равнодушным, сонным, только не этим самым - вожделеющим.
Он вошел в вагон через две остановки после Анны и сразу уставился на нее своими пронзительно голубыми глазами. Она тоже пару раз быстро взглянула на него. Чем-то неуловимым отличался он от обычной пригородной публики: бомжей и полубомжей, потертых жизнью работяг, пестро одетого молодняка. Ни банки пива в руках, ни смартфона. И этот взгляд… А, может, она все выдумывает? Молодой мужик, почему бы ему не поглазеть на молодую (не старую же?) миловидную (миловидную ведь?) случайную попутчицу?
Лучше бы он сел напротив, пусть даже завел разговор, начал бы заигрывать. У Анны был опыт и определенный талант срезать таких вот случайных ухажеров, сводить их приставания к шутке, причем делать это максимально безобидно для незадачливых «альфа-самцов», чтобы не разозлить их. А что делать теперь? Подойти к нему и заявить: прекратите на меня пялиться!? Выйдет сцена из пошлого анекдота. Лучше уж не обращать внимания и дождаться своей остановки. А, если он выйдет вслед за ней? Господи, вот дурацкая ситуация. И Саша, как назло не сможет ее сегодня встретить – что-то там с машиной... Кстати, у голубоглазого, похоже, появился конкурент. Еще один тип проедает на ней взглядами дырку. Но это персонаж вполне знакомый и безобидный. Мужичок предпенсионного возраста, с залысинами и пивным брюшком – таки нередко мнят себя настоящими мачо. Такой и подкатить может. Анна невольно улыбнулась – да она сегодня вечером нарасхват. Ладно, хватит забивать голову глупостями. Анна уткнулась в экран телефона и твердо решила до своей остановки не реагировать на окружающее, пусть хоть Брэд Питт рядом с ней усядется.
Он вышла в тамбур за минуту до того, как поезд подошел к платформе. Голубоглазый оставался на своем месте. Ну, вот и все, возможное опасное приключение окончилось не успев начаться. Зашипели, открываясь, двери. Анна шагнула на перрон. Спокойно пошла к выходу, на ходу ища в сумочке билет. Возле самых турникетов обернулась, сама не зная зачем. Электричка уже тронулась.
А по платформе вальяжной походкой шел голубоглазый.
Сердце замерло, ухнуло вниз и застучало часто-часто. «Это совпадение! Это совпадение!» - твердила она себе, судорожно пытаясь попасть бумажной полоской билета в прорезь турникета. «Совпадение, совпадение» - спотыкаясь на каблуках, она почти бежала по ступеням перехода. Вот он поднялся и спустился вслед за ней, вот свернул в тот же переулок, что и она – но ведь это совпадение, правда же?! Наверное, он живет здесь, в этом небольшом подмосковном городе, просто она раньше ни разу его не встречала. Или приехал в гости к другу. А, может, даже к девушке. У такого крутого парня должна быть обалденно красивая девушка. Гораздо красивее, чем она, Анна! А нее и внимания обращать не стоит. Пусть себе едет домой, к своему Саше, замухрышка несчастная! ..
Анне оставалось пройти метров двести. Двести метров до ярко освещенной улицы, где ездят машины, ходят даже в это позднее время люди, горят вывески магазинов и кафешек… Но эти двести метров ей надо было преодолеть по узкой тропинке между оградой заброшенного парка и сплошной стеной гаражей. Сюда не проникал свет фонарей, здесь пахло мочой и пролитым портвейном и можно было вляпаться в грязь, а то и во что похуже. Здесь собирались раздавить на троих или отжать мобильник весьма маргинальные личности, но как же рада была бы сейчас Анна любому забулдыге!
Она почти бежала, а он шел за ней вроде бы не торопясь, но расстояние между ними удивительным образом сокращалось. Так бывает во сне, так в дурацких ужастиках еле ковыляющие зомби настигают удирающих людей. Пусть это будет сон, кино, пусть! Ведь такое и бывает только в фильмах, в телерепортажах, в строчках криминальных интернет-новостей. Не может же это случится по правде с ней, Анной, двадцативосьмилетней учительницей начальных классов, любительницей вязания и дамских романов, примерной женой и – пусть в будущем – хорошей мамой?
Крыша гаражного кооператива окончательно скрыла от нее станционные огни. Деревья в парке под порывами полночного ветра шумели глухо и угрожающе. Но даже сквозь этот шум Анна слышала шаги своего преследователя. Умом она понимала, что надо прост о взять и побежать, может быть, даже сняв туфли на каблуках – глупо, стыдно, но лучше испачкать ноги, испортить дороге французские колготки, лучше выскочить полоумной дурой из темноты, чем… Чем что? Что ее ждет здесь в этой темной грязной кишке?... Ничего хорошего, однозначно. Но какая-то странная слабость охватила ее. Анну словно парализовало, ее тело и душа словно предали ее, заставили покориться неизбежному.
- Стоять! – приказ сзади прозвучал как удар хлыста. – Стоять, сучка!
Это… это ей? Это ее назвали так?.. Анна по инерции сделала еще один неверный шаг и остановилась. Вот и все. Конец.
- Повернись!
Анна послушно повернулась. Она даже нашла в себе силы взглянуть в лицо преследователю. Даже в темноте она видела безжалостный блеск его голубых глаз. Глаз насильника. Маньяка. Возможно, убийцы. Где-то в глубине сумочки валялся бесполезный газовый баллончик. Где-то в глубине памяти лежали бесполезные знания по женской самообороне: зонтиком в лицо, ногой в пах – и прочая, не имеющая отношения к этой вот ночной, кошмарной реальности дребедень. Анна почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы.
- Пожалуйста… - всхлипнула она, - пожалуйста, вот… телефон, вот сумочка, вот… - она начала дрожащими руками отстегивать сережки, - возьмите, они золотые, пожалуйста, только…
- Молчать! - Новыйудар хлыста – по ушам, по нервам. – Откупиться от меня вздумала? Не выйдет, детка. Твои побрякушки мне не нужны. Мне нужно кое-что другое… Ну-как подойди поближе.
Как загипнотизированная, Анна сделала шаг навстречу голубоглазому.
- Вот видишь, какая послушная девочка. А то – убегать от меня вздумала, - Анна скорее угадала, чем увидела, что губы голубоглазого растянулись в хищной усмешке.
- Ишь ты, ночь на дворе, а наряжена, намазана как шлюха. Куда спешила? По мужикам?
- Я… я с работы… - пролепетала Анна.
- С какой работы? На панели?
- Я… учительница.
- Учительница? – Голубоглазый откровенно засмеялся. – Знаем мы таких учительниц, видали на видео! Сейчас я тебя кое-чему научу. Расстегивай блузку, живо!
- Не надо, пожалуйста…
- Надо-надо, сейчас учиться будем!
Непослушными пальцами Анна принялась расстегивать пуговицы. Чувство ужаса и какой-то безнадежной покорности охватило ее. «Только бы не убивал…»
- Вот умница… - Руки мужчины полезли ей под одежду. – О, да теперь учительницы лифчиков не носят! Все с тобой ясно, потаскушка.
Его холодные пальцы добрались до ее груди, стали грубо и безжалостно мять ее, выкручивать соски. И – странное дело. Эти жестокие «ласки» вдруг отозвались где-то внутри, в самом чреве Анны горячей ответной волной. Этого не могло, не должно было быть, это было невозможно и… и стыдно, но Анна почувствовала возбуждение. Насильник продолжал, теперь уже тихо, почти шепотом говорить ей какие-то гадости и пошлости, а она, зажмурив глаза, отдавалась неведомой ранее боли, стыду и – наслаждению. И, к еще большему стыду ее и ужасу, голубоглазый маньяк уловил эту перемену в ней.
- Что, потекла? Все вы, шалавы. Одним миром мазаны. Сейчас ты у меня еще больше закайфуешь. Становись на колени!
Анна даже не поняла сначала – зачем? Зачем она должна опускаться на коленки в эту грязь? И только спустя мгновение поняла – зачем.
- Нет, нет… пожалуйста… не надо!..
- Еще как надо! А ты думала, я тебе только сиськи мацать буду как семиклассник? Ротик у тебя рабочий, я еще в электричке приметил, губки намазаны – сразу видно, для этого дела. Вот сейчас ими меня и ублажишь. И тебе самой удовольствие достанется… по самые гланды! – Мужчина снова засмеялся, но быстро оборвал смех. Что-то появилось и жутко щелкнуло в его правой руке, он резко поднял ее и ледяная сталь лезвия коснулась шеи девушки. – На колени, живо!
Теперь, когда в руках насильника появился нож, Анне стало по-настоящему страшно. Но, удивительное дело, страх этот еще более усилил возбуждение. Да, она, попав в лапы маньяка, оказавшись перед угрозой не только изнасилования, но и позорной, возможно, мучительной смертью, была возбуждена и уже даже не могла это скрывать. К оральному сексу в семейной жизни она относилась, как к неизбежной, но малоприятной с этической и гигиенической точки зрения процедуре. Старалась по возможности увиливать от нее или, по крайней мере, не доводить до логического конца в их с Сашей постельных утехах (которые, признаться, в последнее время ни утехами, ни играми назвать было нельзя, скорее, рутиной). А сейчас унизительное приказание насильника разбудило в ней, интеллигентной скромнице, какую-то звериную похоть.
- Да, да, пожалуйста, только не режьте, я все сделаю! – Анна упала на колени и подняла лицо к нависающей над ней фигуре .
- Ну. Что мешкаешь? Я за тебя штаны расстегивать буду?
Значит, она должна сама будет расстегнуть ему брюки и достать… вынуть… Горячая красная волна окончательно захлестнула ее разум, волю, стыд, способность к сопротивлению. Между ного стало мокро. Нож снова коснулся ее шеи, и Анна заторопилась, нащупала пряжку ремня, принялась неуклюже расстегивать его.
- Поторапливайся! – Трясущимися руками Анна расстегнула пряжку и дернула вниз молнию. Теперь трусы и… Сейчас… сейчас… она освободит его… она уже чувствует, какой он большой и напряженный… она хочет его, она сделает все, чтобы удовлетворить его и его хозяина!.. Сейчас…
- …Ах, ты ж, гад!!! На тебе! Получай, выродок!!!
Анна не поняла, что случилось. Кто-то метнулся из темноты, послышались глухие удары, голубоглазый коротко вскрикнул, зашатался и начал оседать, заваливаться прямо на Анну. Но чья-то рука отшвырнула его в сторону.
- Вот урод поганый!.. Девушка, с вами все в порядке? Ща мы этого гада ремнем свяжем и в ментовку! А я как знал! Покрутился, покрутился возле станции и сюда – нечисто, думаю, с этим типчиком, недаром он за вами припустил. Он вас не поранил? А я всегда в кармане свинчатку ношу, мало ли…
- У-урод??! – заорала Анна и с размаху влепила неожиданному спасителю – тому самому лысоватому мужичку из вагона - увесистую оплеуху. – Сам ты урод!!!... Саша, Сашенька, милый, ты жив?! - Она бросилась к лежащему на грязной земле незадачливому насильнику и маньяку. Тот мычал, стонал и пытался подняться на колени. – Ты живой, миленький?! Тебе очень больно? Ответь, пожалуйста!- она щупала его голову, с ужасом чувствуя под пальцами что-то мокрое и липкое. – Саша-а! – она зарыдала почти в голос.
- Да что здесь происходит-то?! – Мужичок вконец растерялся. – Вы чего, а?
- Уйди! – заорала Анна, теряя остатки самообладания. – Сгинь! Или я тебя сама ножом пырну!
- Ах, вот оно что! – до горе-спасителя наконец дошло. – А я-то дурак! Извращенцы поганые! Да еще под статью из-за вас таких!.. А я-то! Пи…ры! – и он стремглав кинулся в темноту.
А Саша наконец-то сел, мотая головой. Анна хлопотала над его разбитой головой, пытаясь одновременно светить телефонным фонариком и промакивать влажной салфеткой рану на затылке, к счастью, неглубокую.
- Саш, ты как, а? Не молчи, Саш, - она шмыгала носом, слезы текли по щекам. – Это из-за меня… правильно тот мужик кричал – извращенка… Саш, не молчи, ну, пожалуйста!
- Да все в порядке… – Саша потер голову. – Изгваздались только мы с тобой. И нож надо найти, куда-то он отлетел. Твой ведь подарок на двадцать третье – швейцарский!.. Ох, башка гудит…
- Саш… - Анна прижала голову мужа к себе и покрывала окровавленные волосы поцелуями. – Прости меня, дуру!..
- Да ладно, ладно, - Саша обнял ее в ответ. – Ничего так поиграли - реалистично…
И он неожиданно расхохотался. И так же неожиданно для себя самой расхохоталась в ответ Анна. Она смеялась и плакала одновременно. И с этим смехом прорвалось и начало утекать из ее памяти то черное и дурно пахнущее, что плеснули в душу и тело десятикласснице Ане много лет назад совсем в другом городе и в другой обстановке. И вот теперь эта грязь уходила из нее туда, где ей и место – в землю, в прошлое, в небытие.
Проснувшись от этого смеха, закаркала где-то в ветвях ворона. И в недовольном ее карканьи отчетливо слышалось: извр-р-ращенцы! дур-р-раки!


-