bdsmion

Для мужчин действительно важна. Определенная,читай фетишная, либо отвечающая канонам красоты;для женщин, в основном, нет, за редким исключением (опять в сторону фетишности). Но если считать силу - частью красоты, то и для женщин, получается, это важно?
Как и во всех сферах сексуального взаимодействия, впрочем.

Это я о гетеро-парах. Про гомо ничего сказать не могу.

Но забавность в том,что бОльшая часть людей возмущаются подобной корреляции и громко против нее протестуют: как же! Главное - душа!

Главное - да,душа. Только этого "самом главного глазами не увидишь" (с)

Скорее, трагичный:D
Спасибо)

Вспомнился Рабиндранат Тагор с его сентиментально-восхитительным поэтическим умением замечать прекрасное в природе.)

Хорошо строчки перетекают друг в друга:)

Ну, все, последнее :D
"Блажен гуляка":
http://bdsmion.com/forum_topic/Blazhen_guljaka/128439
- фанфик на произведение unnamed "Весна-дрянь":
http://bdsmion.com/forum_topic/Vesnadrjan/126703

Социальная поэзия - мое любимое. И "Облако в штанах" тоже:)

Фанфик на произведение unnamed "Весна-дрянь"
http://bdsmion.com/forum_topic/Vesnadrjan/126703

Блажен гуляка лет так двадцати,
Взлетающий по лестницам подъезда,
Высокий и складной, шарнир, штатив
Зовется "юность", выглядит прелестно.

Его - хоть режь, бестолку, два на два-
Искрящегося счастья не убудет,
Душа ликует, кругом голова,
И две звезды - глаза - как два орудия:

Весна - отличный повод залп не в треть
Давать, но в злую, как родник апрельский, силу.
Кто в юности боится умереть?
Никто. Но все боятся - некрасиво.

И вот, пока ему еще пролет
Остался до звонка и до известья:
Что опоздал на целый год, и вот
Она успела сделаться невестой;

Мы поглядим в окно. Прямой-прямой
Луч солнца делит двор - на две эпохи.

Когда нам двадцать, как, о,Боже мой,
Понять ,что хорошо для нас и плохо?

А вот и муза пришла) я очень рада Вашему комментарию :)

:) рада,что понравилось)

Произведение Traumer "Сон" http://bdsmion.com/forum_topic/Son/115793

Мой на него фанфик :http://bdsmion.com/forum_topic/Mne_prisniloschto_vek_nash_dvadcatyj/128294

В моем сознании отчего-то эти стихи Traumer перекликнулись с известным романом "Отвори потихоньку калитку".

Фанфик на произведение Traumer "Сон"
http://bdsmion.com/forum_topic/Son/115793

Мне приснилось, что век наш двадцатый,
Изнурившийся,роковой,
Был на судьбах обычной заплатой,
Притороченной наспех швеей.

Оторвать - и получишь тряпину,
сквозь дыру хоть на звезды гляди.
И на то,что зовется чужбиной,
Холодком отзываясь в груди.

Мне приснилось, что я хоть и бывший,
но навечно московский студент.
Что гуляю всю ночь по Парижу,
По бульвару - как черт его- Сент.

Вспоминаю к заутренней звоны
Бесконечно-далекой Москвы,
Как на ботиках замшевых новых
Таял снег, и смущалися Вы...

Гулкость улиц, морозец и булки,
Ваших зубок след в мякише,
Как искали друг друга в проулках
И тот час находили - клише!

А потом что. Провал, море, баржи.
Прожил день - хорошо, слава-те.
В этом гомоне память как в сажу
Обмакнули. И я в темноте

Все брожу, неприкаянный, вдовый,
Вспоминая, как с уст отводил
Кружева...и желая,чтоб новый
Сон скорее стер боли в груди.

Приятно, что заметили:)

Спасибо на добром слове, дамы:) весьма приятно

^_^

Спасибо)) за столь бурный отзыв)
Не согласна с автором афоризма. Формулировка не точна. Любовь может родиться и до Темы, и вместе с ней... Скорее :"когда рождается семья, отмирает необходимость Темы".

http://bdsmion.com/forum_topic/V_odin_uzhasnyj_den/128175 - мой фанфик на произведение Ириски, совершенно поразившее меня удачнейшим сочетанием формы и содержания.

Произведение Ириски - http://bdsmion.com/forum_topic/v_odin_prekrasnyj/69839

Фанфик на произведение Ириски «в один прекрасный...»
http://bdsmion.com/forum_topic/v_odin_prekrasnyj/69839


В один ужасный день ей просто все надоело.
Надоело выискивать его мысли через соцсети и ливжурнал.
Ревновать и злиться, что он не ревнует в ответ.
Волноваться, что не соответствует ему,
Ужасаться, что он не соответствует ей.
Ей хотелось пить белое вино, говорить о Мопассане,
О самосовершенствовании,
О том, что в сквере напротив красят к весне оградку.
О том, все просто сошли с ума. По графику, т.к. апрель.
Ей хотелось качаться на качелях, как в их первую встречу,
Целовать его легко в уголок губ,
Чтобы была весна, чтобы они - весна

Он поднимал голову от ноутбука. Отвечал: да-да, дорогая.
Секс-качели? Мы можем подвесить их в углу, дорогая.
Котенок, пожалуйста, я очень занят. Ну поиграй одна.

В один ужасный день ему расхотелось домой.
Он смотрел на часы в опенспейсе, рассчитывал минуты поездки.
Оказалось, что их всего тридцать.
Полчаса, отведенные на войну с самим собой.
Нельзя спать за рулем, но во сне она все так же его любила.
В реальности тоже был ужин и сладкое небытие.
Когда-то они могли провести в постели весь день, и еще половину недели.
Он хоть убей не вспомнил бы , чем они тогда занимались.
А сейчас все было по графику. С ума они, что ли, сошли.
Ему хотелось, чтобы была весна. Чтобы она его не ждала,
А врывалась в квартиру позже его, растрепанная от ветра.
Чтобы она была весной, нездешней.
Смешной и вешней.

Вишни зацвели в один ужасный день, когда она решила не бежать домой.
Не готовить ужин, не собирать ему обед на завтра.
Белые лепестки осыпали ее голову, аллею, трамвайные рельсы.
Они так привыкли играть, что она почти потеряла себя в круговороте
Винила и латекса, кожи и длинных полос.
Она все давно поняла, и ей просто хотелось жить.

Ему просто хотелось жить, сохраняя себя и ее. И он шел и думал:
- Ну его к черту. Ошейники и этикет. Детские игры и ники.

- Надо сказать ей, чтобы собиралась на море. У нас будут горы и море. Получаса не хватит даже на ласки шеи.
- Надо сказать ему, что мы оба выросли. Есть вещи важнее игр. Если он не согласится со мной, я улечу одна.

Они шли навстречу друг другу. Летели лепестки вишни, и ветер кружил их над головами.
Сто метров были завершением этого ужасного дня. Идущие уже видели друг друга среди толпы.
Заканчивалась рутина и начиналось счастье.
Расстояние сокращалось стремительно, но никто не начал бежать.
Двадцать метров, десять шагов, один…
Этот они сделали одновременно.

Не совсем понятен смысл игры.
Поиграть в придерживание правил определенного этикета?

Я говорила в целом ( под одной гребенкой,как вы выразились) о гетеро-поле Бдсм-отношений.
И,подозреваю, между гетеро - и гомо- в обсуждении асексуальной Темы лежит зияющая пропасть непонимания. Вот мы и не понимаем

Кто из квиров наименее кинково-неправилен, судить - себе дороже.

Я предпочитаю не думать так низко о людях. Верхние, которые под предлогом разрывающих их на части нереализованных садистских фантазий,лезут в Тему и начинают тайком от жены лапать других женщин... Фууу.

Либо разводись, либо сдерживайся.

Я,в свое время, прекратила ванильные отношения,не желая обманывать ни себя,ни партнера.

Что касается варианта со свитчами - то,опять же по моему опыту и опыту других знакомых свитчей, это как раз-таки либо 1 либо 2 случай. Отношения непродолжительные или же кто -то не может в секс. Хотя в случае с Мж/ж где ж посередине - свитч, варианты будут интереснее. Но лесби-секс не секс в полном смысле этого слова.

Имело и имеет место быть. Как правило, 'pure' Тема у тех, кто либо является физическим импотентом или фригиден ( в случае женщин), либо не имеет возможности заняться сексом в конкретной ситуации с конкретным Верхним/нижним ( пример: Дом отправляет сабу к третьему лицу - садисту, который асексуально сабу темачит, если Дом в отъезде), либо принципиально практикует конкретно асексуальную Тему.

ИМХО, в третьем случае, сессии,как правило либо разовые,либо показательные - на паблик, либо у нас не третий, но первый случай, со стыдливо замалчиваемыми проблемами

Буду. Скорее всего +1

Новичка примете?;)

Май 1811, Смоленская губерния

из писем, сохранившихся у барона Геральта, Николая Адамовича:

"Бесценный papa!

Пишу Вам, расположившись у тюфяков, едва выманенными у смотрителя станции чернилами - мои так и затерялись в дороге. Не взыщете потому за краткость и так невелеречивого слога, но простите и не пеняйте.

Беспокоюсь о Вашем здоровье и молюсь о нем ежевечерне. Надеюсь, мой отъезд не привел к ухудшению. И за то прошу меня простить, что благословение не испрошено - сбежав...Вы, должно быть, сердитесь на меня...но полно, папенька, гнев Ваш хоть и ужасен, но весьма скоротечен, и потому я смею ждать ответ на свое скромное письмецо едва ли не с большим нетерпением, с коим вершились сборы.

Мы делаем небольшие остановки и редко. Лукич ворчит, что лошади загнаны, но Вам ли не знать, как дорог мне Алкид и Звездочка, и как потому совершенно не в моих силах их гнать пуще положенного.

О причинах моей торопливости говорить,кажется, нет нужды. Я, однако, совершенно не собираюсь сдаваться на милость Вашему отеческому добросердию и возвращаться обратно. Смиренно лишь прошу не препятствовать Василию Федоровичу присылать мне деньги, полученные мною в наследство. Вы, помнится, грозились лишить меня их - но то была воля не Ваша, а maman, и в ладах ли Вы будете с совестью, обрекая меня на бедность и сиротство!

Чернила заканчиваются, ко мне уж торопится Лукич, а потому

кланяюсь Вам и целую Вашу добрую руку,

М."


Я сложил лист бумаги вдвое, надписал самодельный конверт, и подозвав жестом мальчишку-конюха, тершегося около повозки с тюфяками, вручил ему бумаги со строгим указанием передать их сейчас же смотрителю. Мелкая монета перекочевала в карман конюшенных штанов - и мальчишка расцвел, немедленно кинувшись к дому, стоящему поодаль - с грязно-белым фасадом - почтовой станции.
Лукич уже два раза звал меня обедать. Мы остановились у местного купчика, примечательного лишь тем, что он был чуть не единственным на всю округу немцем. Слушая его речь, изобилиющую резкостью в адрес Буонапарте, я поймал себя на том, что улыбаюсь - как смешны все же мелочные дела торговцев! Но тотчас принял серьезный вид - в комнату, на ходу стягивая перчатки, вошел офицер. И я вскочил, мучительно размышляя стоит или нет, отдать ему честь - знаки отличия из моего угла было не разглядеть...

- А, сидите, сидите - махнул он в сторону и меня, и кинувшегося к нему хозяина. - Только самовар поставьте, с дороги. Обедать не буду.
Он то ли перекрестился, то ли отряхнул ментик по направлению красного угла и присел рядом со мной, вытянув ноги.

- Вижу, Вы отправились товарищем? В какой же полк? И не слишком рано для Ваших лет?
- Я еду учиться, - смущенно ответил я ему, - в Лейпциг. Мне еще нет 16. Отучившись, пойду служить куда угодно - показать храбрость легче в бою,чем на Сенатской. Чин товарища достался от брата.
Он засмеялся и протянул мне руку, - Верховский, Андрей Григорьевич, поручик лейбгвардии Гусарского полка. С кем имею честь?
-Михаил Николаевич Геральт, - я как можно крепче пожал его ладонь.

Пока мы ожидали самовар, поручик вынул трубку и начал набивать его табаком, я же был рад хоть какому-то обществу, а потому засыпал его вопросами о службе и жизни офицеров. Мне было удивительно, что несмотря на маневры, он еще не в полку,но спросить было неловко.

Наконец, выпустив первый дым, он ответил на мой так и невысказанный вопрос:
- Ездил поправлять дела. Управляющий в ус не дует, жена сбежала, да-да, пьеска весьма второсортная, никаких романов. Потому испросил три месяца отпуску, сейчас возвращаюсь.
А Вы меж тем молодцом, - он мгновенно поменял тему, хлопнув меня по плечу, - я здесь второй день кукую, видел как Вы утром приехали и гарцевали. Хорошим штабным будете, там искусные наездники важны.
- Я с младенчества в седле, - ответил я, зардевшись, - меня учил наш денщик, он ветеран суворовских походов.
Поручик снова хлопнул меня по плечу, и мы замолчали.

Я украдкой посматривал на него - немного грузную фигуру, шапку густых волос, темные усы, не смешно торчащие, как кажется a la mode у всех гусаров, но аккуратно обрамляющие линию губ, умные светлые глаза. Он словил мой взгляд и улыбнулся. И я вдруг понял, что возможно смогу поделиться с ним тайной - была ли тому причиной его схожесть с безвременно ушедшим Николя, или я, устав от трясок и пыли одиноких дорог, невыносимо соскучился без дружбы и тепла человеческого, но, волнуясь и сбиваясь, честно выложил ему, что сбежал из родительского дома и в первый раз оказался совсем один, вдали от всего, что было знакомо...

Он слушал меня, хмурясь, и наконец спросил: - но Вы отписали родителям?
- Я оставил письмо отцу...и Лукич оставил тоже...И сейчас отправил еще одно..
- Что ж, и то хлеб, - вздохнув, он поднялся из-за стола. - Нет, положительно, строгим ментором я Вам не буду, но примерить эту роль будет достойным опытом, провожу Вас до границы. А Вы - здесь он с притворной строгостью наставил на меня палец - обещайте поступить в наш полк по возвращению в Россию. По рукам?
Я почувствовал как по моему лицу расплывается счастливейшая улыбка и нимало не сомневаясь уже в своем будущем, неведуя его, - к счастью и несчастью, - воскликнул, - ура!


***

Из затерявшихся писем барона Геральта, Николая Адамовича:

Машенька,
твое дерзкое послание меня чрезвычайно утешило. Тебе,верно, лестно будет узнать, что именно оно послужило причиной моего полнейшего выздоровления. Получив его, я немедля вскочил и стал звать за розгами. И потому печалюсь и радуюсь, что не увижу тебя в скором времени - боюсь,что мой гнев о котором ты помнишь, все же прольется, и за казнью дело не постоит.
Милое дитя! Как ты могла покинуть своего старого немощного отца! Бедное дитя, глупое дитя! Намеки на задержку твоего наследства оскорбительны, Василий получил от меня указание высылать тебе деньги по первой просьбе - несчастный я отец, откупающийся от собственной дочери...

Что сказать тебе про нас и Петербург? Мы еще на даче, но почти все уже разъехались. Балы начнутся недели через две. Погода прекрасная. Я делаю променады - набираюсь сил. На днях обедали у нас гости, - один из них, догадаешься кто? спрашивал, имею ли о тебе известия. Он сказал, что твое отсутствие на балах заметно, как порванная струна в форте-piano - и я совершенно с ним согласен.

Мой ангел, не в силах тебе препятствовать, все же взываю к твоему благоразумию - путешествие девицы, пусть и совершеннолетней, но одной, совершенно одной, немыслимо. Пришлось лгать от твоей отправке за границу. Однако, во лжи ли дело? Моя радость, ты и Лизонька - все, что у меня осталось в этом мире. Возвратись, мой ангел; а то нынешним летом мне не с кем будет разделять свои мысли и свой скромный досуг.
Прости, моя милая, - подумай и одумайся.

Остаюсь любящим тебе отцом,

Спасибо за поддержку. Пишется.
Что касается пародии на Белинского... Судя по претензии на критику именно художественного фактора,здесь скорее Дружинин,но не Белинский.

Благодарю Вас. Буду понемногу выкладывать продолжение.

январь, 1814 г., Санкт-Петербург

- Ваше молчание развязывает ей руки, друг мой. Не создавайте иллюзий, не стройте воздушных замков - всего лишь дайте возможность высказаться. Женщина воспринимает молчание мужчины, который, как ей кажется, влюблен, даром свыше. Скупые ответы - вот в чем она нуждается. Дальше придумает все сама и сама же замки построит. Просто не мешайте ей, не останавливайте, и Вам воздастся сторицей.
- Вы полагаете?
- О, я уверен в этом. И паче того, если барышня пишет стихи - Вам наверняка давали "случайно" заглянуть в шуршащие пергаментные странички пропахшего высушенными лепестками альбомов, или, даже заставляли написать в этот альбом на память, если она пишет - молчите, заклинаю Вас. Сама придет и сама же Вам признается. В том, в чем в обычных обстоятельствах, если б Вы за ней волочились, не сказала вовсе.

- Сколько же было у Вас подобных барышень?
- О...- собеседник совсем расслабился, рука его на спинке кресла повисла, как мне показалось, еще расхлябанней, - Да дюжины с две...Не считал.

- Вы подлец. - кровь застучала у меня в висках, я слышал ее шум прибоем, море внутри клокотало, выплескивалось наружу несвязным потоком слов. - Негодяй. Вы обесчестили...унизили больше десятка женщин, девушек, и Вы можете говорите об этом так спокойно, лениво? Бесцеремонно?

Он резко выпрямился, закинул ногу на ногу - но остался по-прежнему спокоен, только с лица исчезла мучающая меня улыбка.

- Послушайте, Мишель. Вы друг мне, и потому я доверяю Вам не только жизнь свою, но и мысли. Вы знаете меня на поле боя, знаете, что я без колебаний вступлю в схватку с врагом, защищая честь не только офицерской шпаги, но и всей страны нашей, нашего императора, знаете, что буду сражаться до последней капли крови. И только по этому знанию, я не брошу Вам вызов. И по юности Вашей, горячей голове...

Он тяжело поднялся с кресел, держа руку на весу, будто хотел протянуть ее ко мне в знак поддержки или надежды, - но опустил ее тот час и отошел к окну.

Стоял ясный зимний день. Тяжелые гардины были убраны с окон, и потому солнце беспрепятственно проникало в кабинет, где он обычно принимал меня. Лучи осветили его большую, громоздкую фигуру человека, с легкостью вскакивающего в седло и с той же ловкостью поглощающего обед из двенадцати блюд. Он напоминал мне всегда какого-нибудь средневекового барона, гравюры с чьим изображением мне приходилось видеть в университете Лейпцига. Рыцарская честь, как мне казалось, в нем была тоже - и такая неожиданность!


- Молчите...Ваше право. Но Вам всего двадцать, Вы не знаете ни жизни, ни людей, ни женщин.
- Вы ставите женщин отдельно от людей? - перебил я его, снова вспылив.
- Послушайте хоть раз до конца, - раздраженно он повел пальцами в воздухе, будто закрывал невидимым ключом мой рот на замок. - Вы не знаете ничего из того,что следовало бы знать тому, кто волею Фатума живет в России. Вы обвинили меня в подлости - мне это горько от Вас слышать, но я стерплю, ибо хочу Вас научить, на правах старого товарища. Того, кто в России живет и умрет в ней же. Того, кто имея многое, возвысился еще больше, не потеряв в дороге ни ума, ни чести. То, в чем Вы меня упрекнули - отсутствие сердца...Женщинам не нужно Ваше сердце, они обойдутся лишь долгими нежными взглядами...на первый раз. - последнее он произнес совсем тихо, мне пришлось напрячь весь свой слух,чтобы расслышать - и следом я немедленно почувствовал, как щеки залила краска.


- Старого... - я усмехнулся, чтобы отвлечься. Ему 35 и он полагает себя старым?

Он увидел мою улыбку и сразу же расцвел с облегчением. - Ну будет нам, охота Вам ссориться, милый мой. Слушайте же. Нынче в Театре дают оперу, я хотел бы после нее встретиться с Вами и наконец представить обществу. После декабрьских кампаний оно не слишком утруждает себя трауром, - здесь он на мгновение замолчал, окаменев лицом, но вновь продолжил, - и Вас непременно хотят видеть. Вы отличились в сражении, Вас представили к награде, Вы молоды, хороши собой. Петербургские маменьки уж верно точат свои клыки в надежде Вас ухватить за ментик и затащить под венец к своим дочкам. И, - он лукаво улыбнулся, - Вам, конечно, понадобится помощь, дабы отбить их атаку.

Мы рассмеялись.

- Я приму Вашу поддержку с радостью, - отвесил я ему шутливый полупоклон.
- Давайте же обнимемся, и я отпущу Вас, чтобы Вы смогли крепко запомнить полученные сегодня уроки.
Он сделал несколько шагов ко мне, припадая на правую ногу, сжал на секунду в объятиях и чуть не встряхнул.
- Мишель, все хотел спросить Вас...
- О чем? - я смотрел открыто в его глаза.
-Нет, ничего. Но все же...Вам не приходятся родственниками барон Геральт с семьей?
- Он дальний кузен. Это эстляндская ветвь рода. Отец мой служил королю Станиславу, потом царю Александру, и нам приходилось много путешествовать. Геральт же жил сначала в Эстляндии, затем переехал в Петербург.Я встречался с ними по возвращению из Германии. У него прелестная дочь.
- Какая именно? - живо поинтересовался он.
- Марии. Она меня положительно очаровала.
- Да... - он задумчиво взглянул в окно. - Я был приглашен бароном, он давал бал год назад. Вас еще не было в России, мой юный друг, а я имел счастье едва вырваться из цепких лап этой барышни. Стихи, альбомы... Остерегайтесь барышень с музами да альбомами! Сами не знают, чего хотят.
Ну, да Вы торопитесь.

Я поклонился ему и вышел из кабинета, почти пробежав сквозь анфиладу комнат, и, забравшись в карету, оказавшись наконец один, уткнулся в пыльную шкуру на сидениях, зарываясь в нее лицом и колотя кулаками по ней - яростно, зло и глупо. Голова моя раскалывалась на части, сводило горло - я привык задирать подбородок вверх, что бы ни случилось, и даже сейчас ни на секунду не мог его опустить.

- Гони, живо. Ну живо же! - сорвался на фальцет, запустив в моего верного Лукича шапкой. Он было хотел что-то сказать, повернулся ко мне, но заприметив мое изменившееся лицо, рванул со всей мочи домой.

Мы мчались на окраину столицы. Там, в большом и светлом доме, я знал - меня встретит покой. Отец уехал по коммерческим делам. Звание барона, которое он давно перешагнул по свершениям в дипломатических миссиях, по прежнему обязывало его вести независимую от государства финансовую жизнь. Никто не мог мне помешать ни сейчас, ни три года назад, когда я уехал, вопреки его желанию.