bdsmion

БДСМ сообщество
 
Культурный центр BDSM
Здесь светло!
Добро пожаловать!

Вход

Что такое БДСМ? Что такое bdsmion.com?
Безопасный режим
Безопасный режим скрывает весь основной графический контент сайта (эротические фотографии, фотографии пользователей и т.д.).

Таким образом, Вы можете общаться и просматривать сайт, не опасаясь случайных досужих глаз (на работе, в интернет-кафе и других публичных местах). Это также экономит Ваш трафик.
   

Тема «Линор Горалик. Очень короткая проза.»


 
  Aisedora

05Июн2015

02:54:12

 Полезный комментарий. Проголосовать.
Песня в защиту податливых женщин

Не страшно, когда страшно - страшно, когда нестрашно. Не больно, когда больно - больно, когда не больно.

Мой брат спрашивает меня, с ужасом глядя на прижженную сигаретой руку: "Ты не боишься, что кто-нибудь из тех, кого ты выбираешь, потеряет над собой контроль в постели, забудется на минуту, руку тебе сломает, перережет горло?" Неужели, говорит, тебе не страшно? Страшно, говорю, очень страшно. Так страшно, что я иногда забываю, как меня зовут и куда конкретно, забываю собственный возраст и страх перед завтрашним утром, - это такое счастье. Я все забываю: забываю, что я большая девочка, совсем самостоятельная, почти ничего не боюсь, плачу долги и живу в столице, каждое утро лично отвечаю за движение поездов в метро и крови в венах, - чтобы всего этого хоть час не помнить, стоит умирать от страха и рисковать чем угодно, а горло – послушай, зачем мне горло? Ведь без всего этого, знаешь, мне все равно не до песен.

Подруга говорит: вчера мы с ним играли в дурака на раздевание. Не могу представить себе такого в своем мире. У меня человек входит в дверь, дает мне по морде и говорит: "Раздевайся". Она смотрит с улыбкой и спрашивает: "А если это сосед за солью пришел?" С соседом это не сработает, говорю. Это вообще не сработает ни с кем, кто не вызывает у тебя чувства обожествления, ни с кем, от чьих слов или голоса в животе не начинает шевелиться тяжелый ком еще не зачатого ребенка. Понимаешь, говорю, тут все построено не на том, чтобы тебе делали больно, - а то пойди, сунь руку под дрель и держи до наступления кровавого оргазма! Тут все держится, - как, в общем, при любом почти сексе, даже и самом ванильном, - на отдаче-себя-этому-именно-человеку, этому мастеру-хозяину-любимому. На том, чтобы не просто собачкой быть, а быть его, именно его, собачкой. Иначе любой резкий окрик контролера в трамвае вызывал бы у нас дрожь в коленках и жар в ланитах, - но, слава богу, механизмы все же сложнее. Чтобы все сработало, этот вот человек с плеткой, кулаком, зажигалкой, сладким голосом, твердой рукой, страшным словом должен держать тебя на ниточке... на такой специальной тоненькой ниточке, свитой из хитрых таких волоконец; порвется ниточка - и ты смотришь с брезгливостью: что это за деспот тут орет, ножкой топает? А ну, геть! - собрать его манатки в пакет на тридцать килограммов мусора, вышвырнуть за дверь, отобрать ключ от квартиры: иди, маши кулаками в другом месте, нашелся тоже хозяин!

Волоконца тонкие, имен им много, некоторые говорят – "да просто любовь это!", - может, и любовь, может быть, я не знаю.
Если читать всякие садомазохистские журналы-книги-сайты, обнаруживаешь массу объяснений тому факту, что мы готовы часами лежать на ковре, лицом вниз, вдыхать застарелую пыль и запах прежних игр - тех же, здесь же, - вздрагивать при каждом ударе, растекаться от боли в заломленных намертво руках. Садомазохистские журналы-книги-сайты рассказывают нам, что главными принципами, на основе которых мы соглашаемся на такие игры, становятся (они так и пишут: "становятся", Бивис!) "добровольность, согласованность и доверие". Они имеют в виду, что мы должны добровольно лечь мордой в пол, мы должны быть уверены, что нас не убьют, и мы же еще должны предупреждать, когда нам слишком больно, - и не сомневаться, что нас послушаются. Для всего этого, говорят нам эти журналы-книги-сайты, существуют между некоторыми людьми предварительные договоренности "Пункт 3.1: выламывание пальцев. Выламывание пальцев должно проиcходить под углом, не превышающим 92 (девяносто два) градуса к поверхности ладони, - если на момент акта выламывания пальцев между сторонами не устанавливается дополнительное письменное соглашение".

В договоренность входят, помимо общих "нельзя-можно", еще и "стоп-слова". То есть если женщина истерически орет: "Ай, ай, ай, больно, изверг, садист, супостат!" - то все нормально и хорошо, но вот если она вдруг спокойным голосом произнесет: "Параллелепипед" - надо немедленно костер под ней потушить, с крюка ее снять, извиниться, раскаяться, впредь быть осторожней.

Но вот пусть, ради бога, кто-нибудь объяснит мне смысл таких отношений, при которых тебе, ищущей полной передачи контроля над миром, великим и страшным, давящим тебе на плечи с утра до ночи, в чужие руки - ради забытья, ради осознания, что нет ничего подвластного твоей воле в текущей ситуации, - так вот, пусть кто-нибудь объяснит мне смысл таких отношений, при которых тебе – такой вот! - во время всего сеанса нужно постоянно прислушиваться к собственным ощущениям, чтобы вовремя сказать "параллелепипед"? И когда миленький мой спрашивал первый раз: а как я буду знать, что я не делаю ничего такого уж… такого уж... - я сказала ему: давай, миленький мой, договоримся об одном-единственном принципе: ты постараешься не убить меня, я постараюсь не умереть под тобой.

На самом деле мы, конечно, таким образом сильно и нехорошо лукавим: тот, кто должен постараться не убить нас, вынужден при подобном раскладе находиться в постоянном, никогда не прекращающемся дозоре и не расслабляться, не расслабляться… А иначе нам опять пугать медсестер в приемном покое разорванными сухожилиями и внутренними кровоизлияниями. С другой стороны - не этого ли ему, хозяину-мастеру-любимому, надобно? Не в этом ли контроле он обретает свой domspace, заветное измененное состояние сознания, возникающее у "доминантов" во время сеансов и, в отличие от нашего subspace, построенное именно на этом контроле над нашей душой и плотью?

В том же приемном покое расскажут нам весело и с охотой, что причина мазохизма кроется в детских унижениях и боли, которые причиняет ребенку сильный и властный родитель. В вашем, скажут нам, подсознании унижение всегда ассоциируется с ощущением родительской заботы и справедливости наказания. Ведь после экзекуции сердобольная мама жалела и целовала вас, провинившихся, и любой грех считался искупленным, любое преступление - отошедшим в прошлое, - а, значит, через эту боль можно было переродиться, снова стать чистым, начать жить сначала. Спасибо, скажем мы с изумлением, спасибо большое, вот только зачем нам эти сведения? Разве что хозяин захочет спросить, били ли нас в детстве, - ну, хорошо, нам будет, что ему ответить.
Кто-то рассказывал мне, что в состоянии subspace начинает галлюцинировать и видит себя то рабом на галерах, то рикшей у японского императора, то грешником в адской ступе. Кто-то рассказывал мне, что начинает чувствовать себя маленьким ребенком и возвращает себе ощущение того, что все впереди и будущее безгранично. Я бы хотела рассказать им что-нибудь такое же или похлеще, - но вот беда, я потом просто ничего не помню, совсем ничего. Было прекрасно, мой ангел, но детали рая не сохранились.
Видимо, плохо себя вела. Видимо, не заслужила.

(c) Линор Горалик



Вы открыли одну из ветвей топика.
 
  RABPODLIZA

05Июн2015

08:07:34

 
Красивый рассказ



К началу топика