bdsmion

Господин директор

Посвящается Марусе и тяжелым трудовым будням

– Классная у тебя секретарша!
Говорят, делать бизнес с друзьями: терять и друзей, и деньги. К счастью, из любого правила есть исключения – с моим кентом Серегой мы уже провернули не одно дельце. Вот и сейчас, располовинив причитающийся откат, мы по чуть-чуть праздновали у меня в кабинете: на этот случай у меня всегда заныкана бутылочка Хенесси, а в кабинете стоит диван, кресло и журнальный столик, на которых мы и развалились по возможности вальяжно.
Своим высказыванием Серега отдавал должное только что вышедшей из кабинета Марине, которая уже полгода как работала у меня секретарем/переводчиком.
– Какие ножки?! И задница тоже ничего! – меж тем развивал тему Серега.
Чуть покатав во рту, я отправил ароматный глоток коньяка в глубь, наслаждаясь разливающимся теплом…
– Не поверишь, но у ней и сиськи отличные.
Тут как раз Марина вернулась: расставить на журнальном столике принесенные фрукты, тонко нарезанный лимон и бутербродики. Расставляя вазочки-тарелочки, она достаточно низко наклонилась, чтобы открывшийся ракурс неопровержимо подтвердил, ножки у ней что надо – длинные, стройные, переходящие в отличную попку, не крупную, но идеальной формы. Впрочем, как раз грудь скрывала свободная блузка с какими-то замысловатыми рюшечками.
Серега, бесхитростная душа, сразу повелся на провокацию.
– А если не поверю?
– Как раз это несложно доказать! Мариночка, будь умницей, продемонстрируй нам свою грудь.
Серега аж глаза вылупил! Не знаю чего он ожидал – что она убежит или врежет мне по морде, но девушка молча, лишь слегка зарумянившись, расстегнула несколько пуговиц на блузке (оставив, однако, какую-то хитрую застежку на воротнике), аккуратно вынула свои груди на общее обозрение. После этого встала на колени возле столика и завела руки за голову, отчего сиськи еще чуть выпятились.
Непонятные рюшечки сразу обрели смысл – в таком виде они обрамляли груди моей секретарши этаким перевернутым кружевным сердечком, дополнительно украшая то, что, в общем-то, в украшении не нуждалось. Сиськи были высший класс! Не слишком большие, но и немаленькие (третий размер), идеальной формы, с довольно крупными розовыми кружочками ареол и маленькими, задорно торчащими сосочками.
– Прошу! Можешь убедиться на ощупь, – предложил я, сделав приглашающий жест, который Марина восприняла, как сигнал к действию. Она с готовностью встала и подошла к дивану, наклонившись так, что её грудки оказались в полном распоряжении Сереги. При этом она так прогнула спинку и выпятила попку, что передо мной оказался не менее привлекательный ракурс.
Серега потянулся рукой к одной груди, ко второй, сначала несмело, но потом со все большим энтузиазмом.
– Ничё так? – спросил я Серегу, спустя пару минут, он только кивнул головой.
– К ноге! – это я уже секретарше. Она быстро оказалась на коленях подле моего кресла: грудь вперед, руки за спиной, спинка ровная – как в школе учили.
– И как это понимать? – Серега уже отошел от первого удивления, но все еще был озадачен.
– Так как же это понимать, Мариночка? – переадресовал я вопрос. Девушка лукаво улыбнулась и выдала:
– Просто… господин директор, не только мой директор, но и… э-э… мой Господин…
Такое объяснение не всякому бы все объяснило, но Серега человек эрудированный, суть ухватил:
– Это в смысле типа садо-мазо? Плетки, наручники и все такое?
– Можно сказать и так. Если термин СМ толковать расширительно… В любом случае, я пользуюсь ей в сексуальном смысле, как хочу и когда хочу…
– А она? Она что хочет?
– В том-то и прелесть, что она хочет того же… точнее ничего не хочет… в общем, сама объясни!
– У рабыни нет своих желаний, единственное ее желание – служить своему Господину, исполнять Его желания, доставлять Ему удовольствие любым доступным способом! – выпалила она с выражением пионерки на докладе председателю Совета дружины. Кстати, это мысль – пусть отвечает на приказы вместо «да, Господин» – «всегда готова»… Гм… точнее «всегда готова, Господин». Я непроизвольно погладил Марину по голове, благо тянуться не далеко…
– Вот так-то, Серега.
– Ничего себе… Однако как насчет плеток? Ты что ее бьешь?
– Юбку! – кратко приказал я. Марине.
Темная юбка-карандаш споро покинула свое законное место и повисла на стуле. Блузку Марина снимать не стала, завязав полы впереди в узел, трусов не было и в помине. Я встал и, подойдя к девушке, немного её повернул и наклонил, так чтобы попой была ориентирована строго на Серегу…
Посмотреть было на что – «сердечко» попки реминисценцией перекликалось с «сердечком» груди. Глядя на прекрасную девичью попу, я всегда вспоминаю теорию, по которой всем известный символ любви, испошленный буржуйским праздником, изначально к сердечной мышце никакого смыслового отношения не имел, а означал именно ЕЁ!
Однако кроме собственно красоты попа имела и необычные детали. В первую очередь, бросались в глаза ровненькие поперечные полосы, пересекающие половинки. Судя по всему, эта прелесть не так давно подверглась основательной порке… и давно тоже подвергалась. Кроме того, прямо из дырочки ануса свисала веревочка с колечком.
Положив руку на поротую попу, я невозмутимо ответил:
– Ну что ты, БИТЬ женщин недостойно мужчины… но, как ты, несомненно, заметил – НАКАЗЫВАЮ я ее нередко, точнее постоянно.
– Что-то от меня ускользает разница…
– И, тем не менее, она есть. Мариночка, что ты скажешь о наказании?
– Господин обязательно должен наказывать свою рабыню. Через наказание рабыня становится послушнее, прилежнее и преданнее своему Господину, то есть в конечном итоге – лучше. И потому наказание Господином своей рабыни знак заботы о ней. Рабыню нужно наказывать за любой проступок, но даже, если она долго не совершает проступков – рабыню все равно надо наказывать регулярно, чтобы она помнила руку Господина.
Когда она закончила, я повернул ее к Сереге другой стороной. Здесь также было на что взглянуть – впереди на бедрах тоже были следы порки, хоть и не такие сильные, как на попе, кроме того, стало хорошо видно золотое колечко в половой губе, к колечку на короткой цепочке крепился маленький медальон.
– Здесь, – пояснил я, щелкнув по медальону. – Мой вензель и крошечная надпись «частная собственность», так сказать, овеществление факта принадлежности.
Я вернулся в кресло и разлил еще коньяка. Серега сидел в глубокой задумчивости. Я испытующе смотрел на него – все-таки это один из немногих людей, на чье мнение мне не плевать с высокой колокольни. Марина продолжала стоять, вытянув руки по швам. В конце концов, Серега хлебнул из бокала и начал:
– Н-да… Такого изврата я еще не встречал!... Класс! Аж немного завидно стало! И уж от кого не ожидал, так это от тебя. Помнится у тебя с охмурением баб всегда проблемы были, а уж, как они из тебя веревки вили… и тут на тебе – рабыня, на полном серьезе. Могу только поздравить!
Мы чокнулись.
– Кстати, вот ты говоришь, она выполняет все твои желания, но это касается в основном лично тебя. А ты не пробовал приказать ей обслужить человека постороннего, сделать ему, скажем, минет, ну или еще что-нибудь?
Чего у дружбана моего не отнимешь, так это способности сразу разглядеть свою выгоду! И как с таким человеком не вести успешный бизнес? Тем более, что мои дальнейшие планы по большому счету совпадали с его.
– Мариночка – уваж товарища! Видишь, от созерцания твоих прелестей, он недоперевозбудился…
Девушка встала на колени и сноровисто поползла к дивану. Вжикнула молния и Марина вытащила Серегино хозяйство – впрочем, оно скорее выпрыгнуло девушке под нос. Внимательно изучив фронт работ, Марина начала покрывать член легкими поцелуями, а руками ласкать в паху и вокруг…
– Однако, как же это получилось? – убедившись, что дело пошло, продолжил разговор Серега.
– Ты знаешь, можно сказать, что началось с любопытства. Как-то я попросил нашего приходящего системщика показать, куда наши сотрудники любят лазить в Интернете… ну, Одноклассники, миры всякие, форумы разные, конечно, и не без порнухи… Но с одного адреса лазили по специфическим форумам и на специфическую порнуху, я сам этим как-то интересовался, так что сайты оказались знакомые. Удивившись, я начал присматриваться к Марине: тихая девушка, одевается скромно, узнал, что не замужем…Кроме того, подметил, что иногда, вроде как, она погружается в работу, но при этом приходит в странное возбуждение, дыхание учащается, глаза или горят, или наоборот затягивает поволокой… Один раз после такого момента, она даже отлучилась в туалет.
Я решил, что надо действовать. Благо соответствующим планом снабдил кинематограф (думаю, «Секретаршу» ты видел?). Случай представился быстро – она неплохо косякнулась (на самом деле напорол один из юристов, но благополучно все свалил на нее). Я по возможности строго попросил зайти ее вечером. Бедная, она полдня мандражила. А я тем временем, разослал всех сотрудников под разными предлогами (кое-кого даже отпустил пораньше), поэтому к моменту разговора мы в офисе оставались одни…
* * *
Я встретил ее, сидя за столом, при этом все стулья для посетителей убрал подальше, так что ей оставалось только стоять.
– Марина, вы понимаете, что оставить Ваш проступок безнаказанным я не могу, – по возможности безапелляционно заявил я. – Хотя и увольнять ПОКА не хочу.
Услышав, про возможность увольнения она совсем сникла.
– Пожалуй, на первый раз ограничимся лишением премии, снижением зарплаты… ну и, наверно, Интернет Вам на компе отрубим, только почту оставим, а то, создается впечатление, что его наличие сказывается на Вашей внимательности…
– Но я…
– Только не надо оправдываться, спорить… в данном случае бесполезно, – я встал из-за стола и начал прохаживаться по кабинету, якобы в задумчивости. – Впрочем, я могу дать альтернативу… Вы поймите, что моя задача, как руководителя, в первую очередь, добиться, чтобы сотрудники не допускали таких проколов впредь, а вовсе не лишить Вас удовольствия потратить премию в каком-нибудь магазине. Поэтому меня вполне устроит классический способ наказания, позволяющий хорошенько закрепить этот случай в Вашей памяти.
– Какой способ? – до нее еще не дошло, куда я клоню.
– Физический! Проще говоря, я Вас выпорю, и, будем считать, что данный инцидент исчерпан.
– Ка-ак выпорю? – чуть не заикаясь, спросила Марина.
– Ну как, как… Тебя в детстве не пороли что ли, – как-то незаметно для себя я перешел с ней на ты. – Ладошкой… хотя нет, это слишком мягко, – я выдернул из брюк ремень. – Вот – это подойдет.
– Но, я не понимаю…
– А что тут понимать? Премию хочешь?
– Да-а…
– А чтоб зарплату урезали?
– Не-ет…
– Тогда ложись!
К этому моменту, я уже подвел Марину вплотную к столу и просто её наклонил, не слишком быстро, но уверенно… Впрочем, она по большому счету и не сопротивлялась, а почувствовав стол грудью, так и вообще как-то обмякла, словно обессилев.
Я поднял юбку, к счастью, скроенную так, что ее спокойно можно было закинуть на спину. На очереди колготки и скромные хлопчатобумажные трусы, эти преграды не казались серьезными. Тем не менее, когда я потянул их вниз, Марина попыталась что-то возразить:
– Зачем… голой…
– Ты девочка большая – тебя по голой надо.
Вот и она… как сказал поэт, цель желанья моего. Попа. Белая. Чуть подрагивающая., очень трогательная в своей беззащитности. Взволнованная, но такая волнующая…
На секунду я и сам смешался – такую прелесть хотелось осыпать поцелуями, а я бить собрался? Но моя правая рука решила вопрос самостоятельно – без замаха, как-то неуклюже шлепнув по одной половинке.
– Ой...
И тут, как будто я все увидел в другом свете – звук шлепка, намек на отпечаток пятерни, это удивленное «Ой». Я ощутил то, чего уже пару лет не чувствовал на руководящей работе: я в нужном месте, в нужное время, делаю нужное дело! Поэтому, встав удобнее – чуть слева, что бы было проще действовать правой рукой, а левой дополнительно прижав Марину к столу, я начал методично отшлепывать по пока еще белым половинкам. Шлепки, сопровождаемые неизменным «Ой», потихоньку становились сильнее, так что где-то к тридцатому достигли нешуточной силы, во всяком случае – руке тоже становилось больновато…
Поэтому я остановился, чтобы взять ремень.
– Всё?
– Ладошкой всё, дальше ремнем…
– Может не надо? Пожалуйста…– жалобно так.
Я занял опять позицию для порки, на это раз чуть дальше, чтобы оперировать ремнем. Первый удар получился откровенно слабый, вызвав уже привычное «Ой». Так не пойдет! Размахнемся посолиднее. Ой-ой… в смысле, я влепил удар такой силы, что бедная девочка заорала благим матом, схватилась руками на попу и вскочила бы, не придержи я ее опять рукой…
– Не надо! Больно!
– А ты как хотела? Массу удовольствия? Тебя наказывают, если что… Руки убери, лучше всего возьмись за край стола. Если попаду по рукам, будет значительно больнее, попа все-таки для этого лучше предназначена.
Она послушалась и с вздохом судорожно вцепилась в противоположный край. Я продолжил экзекуцию, пойдя уже проверенным путем: начав с ударов послабее и постепенно наращивая силу. При этом, бил значительно медленнее, чем ладошкой, ремнем приходилось целиться. Очень скоро возобновилась новая песня:
– Ну не надо, пожалуйста…
Взык, хлесть…
– Ну, пожалуйста…
Взык, хлесть…
– Не надо, ну, пожалуйста, очень больно, правда…
Взык, хлесть… И так еще и еще. Нанеся полсотни ударов, я остановился. Девушка уже ничего не просила, лишь стонала и поскуливала…
– Ну, как хватит с тебя? – насмешливо спросил я.
– Ага, – неправильно приняв это за окончание экзекуции, Марина попробовала встать.
– Лежать! Я тебя еще не отпускал! – я вновь придавил ее рукой к столу. Видимо возражать у нее уже не осталось сил. Нет, я должен выяснить главное, ради чего все затевалось… или я ошибся?
Попа передо мной разительно изменилась: из белой стала ярко-розовой, да еще с красными полосами на ней. Там где в одном месте пересеклось несколько ударов ремня проступили крохотные капельки крови… И все же она оставалась красивой, и может даже стала красивее чем была…
Поднося руку, я ощутил от попы жар, еще даже не коснувшись. Ах, как горяча эта красотка! Само прикосновения исторгло из Марины легкий вздох:
– Ах…
После порки кожа стала очень чувствительной, самое легкое касание приносила томительную боль. Я начал осторожно гладить и мять испоротые половинки – Марина постанывала, но ничего не говорила. Вот-вот… будто случайно (ага, случайно!) моя рука скользнула вниз и, мягко раздвинув внешние губки, палец бесцеремонно проник во влагалище… Не ошибся! Внутри оказалось достаточно жарко и влажно, чтобы понять – несмотря на протестующие крики девушки, какой-то части все происходящее нравилось… и очень важной части!
– Ах-а… что, что Вы делаете?
– Ай-яй-яй… какая плохая девочка, я тут напрягаюсь, её воспитываю… А она ещё и мокреет от этого?
Показалось, что ее красная попа еще больше покраснела, и Марина попыталась сжать ноги, чтобы мне помешать. Но не очень-то получилось, а мне дало повод влепить ладошкой еще один увесистый шлепок.
– Не дергайся. Лучше раздвинь ноги шире… Шире, я сказал!
Второй шлепок побудил её к выполнению приказа. Исследовать стало чуть удобнее, теперь можно сунуться выше… и дальше… и быстрее…
– Зачем? Не надо… – продолжила неосмысленный диалог Марина.
– Что не надо?
– Ну не надо…
Пока правой рукой я гладил, мял и теребил, все, что попадалось в междуножье, левой легкими нежными движениями поглаживал выпоротые половинки. Через какое-то время, с девушкой начало происходить что-то странное, она начала подергивать попой и ногами, елозить по столу животом, изгибать спинку…
– Так мне остановиться?
– Нет! Не надо, пожалуйста…
Ну, если «пожалуйста», то идем далее. Честно говоря, уже пора переходить к логичному продолжению. Я одной рукой умудрился избавиться от брюк и трусов. И вот – полностью готов к вторжению… Ухватив Марину за ягодицы, я чуть растянул ее дырочку, чтобы удобнее было войти. И быстрым толчком загнал на всю длину. Как здесь тепло и уютно… я начал потихоньку двигаться.
– Ах-а…– девушку выгнуло дугой. – Только не надо… Пожалуйста, не надо!
Ну вот, опять начинается.
– Только не в меня…
Ах, в этом смысле, ну что ж женское право на «невменяемость» неотъемлемо. Тем более, что загодя заготовленные презервативы в каком-то из ящиков стола… А хоть на секунду покинуть создавшуюся позицию – это выше моих моральных сил.
– Не переживай, все равно я собирался кончить тебе в ротик.
Комбинацию из ахов, вздохов и стонов вряд ли можно было посчитать за ответ. Между тем процесс шел, медленные вначале движения приобретали скорость и напор. Честно говоря, давно я не ощущал такого возбуждения, а с другой стороны такого желания долбить и долбить до бесконечности… Казалось, что член твердеет с каждым ударом, и даже потихоньку увеличивается на миллиметр-другой.
– Да, да-а, ах-а-а, еще…
Вот во что превратились «нет» и «не надо». Марину опять выгнуло, помимо стонов вырвался хрипловатый рык, и она несколько раз ощутимо вздрогнула… Я же продолжал долбить как заведенный, даже чуть-чуть прибавив. Но ничто не вечно – подходила моя очередь, в висках стучит, в глазах темнеет… за пару секунд до конца, я сдернул девушку со стола, повернув к себе лицом. Марина рухнула на колени, тяжело дыша открытым ртом…
Надо ж, ей не просто воздуха не хватает – она ждет! Не став разочаровывать девушку, я сунул готовый разорваться член ей в рот, и, не мудрствуя, стал банально насаживать на него ее голову, ухватив за ушки. Надо отдать должное, она напрягла губки и так расположила язычок, чтобы мне было наиболее удобно и приятно… Буквально за 10-12 фрикций я начал изливаться. Чтобы ей было проще, я постарался вытащить член подальше, оставив во рту только головку, а он возьми и выскочи совсем. Так что последняя порция спермы попала ей на губы и подбородок.
Вот тут она меня удивила! Вытерев лицо ладошкой, она поднесла ее ко рту… и начала тщательно слизывать сперму! Пока я в шоке стоял, она закончила с ладошкой и принялась за порядком опавший член. Оттянув крайнюю плоть, она его «подоила», аккуратно слизнув вытекшие капельки, а затем начала методично очищать ствол от спермы и собственной смазки.
– Я все правильно сделала? – спросила она, закончив.
Да, конечно, еще бы, молодец, умница… любой ответ вроде бы подходил. Но момент требовал чего-то кардинально иного.
– Господин… Кх-м, ты забыла добавить Господин.
Марина на несколько секунд замерла.
– Гос-по-дин, – протянула она, словно пробуя на вкус. Потом улыбнулась и сказала уже четко и уверенно: – Мой Господин!

Smist, Алма-Ата 2009 г.