bdsmion

БДСМ сообщество
 
Культурный центр BDSM
Здесь светло!
Добро пожаловать!

Вход

Что такое БДСМ? Что такое bdsmion.com?
Безопасный режим
Безопасный режим скрывает весь основной графический контент сайта (эротические фотографии, фотографии пользователей и т.д.).

Таким образом, Вы можете общаться и просматривать сайт, не опасаясь случайных досужих глаз (на работе, в интернет-кафе и других публичных местах). Это также экономит Ваш трафик.
   

Сообщения на форуме пользователя
 
  Немурчавый_пум

  1     2  



 
  Немурчавый_пум

01Июл2014

20:26:28

Наша художественная проза
«Немурчавая зарисовка. Вопрос.»
 Полезный комментарий. Проголосовать. 12 
- В тебе сильный дух. Ты обязан жить.
- Обязан "ради тех, кто тебя любит" - помню... помню каждый день
- И ради себя! Жизнь дана - это счастье. Взгляни на неё с положительной стороны! Тебе вообще надо жить там, где тебя будет окружать природа и спокойствие! А не париться в городе! Тебя же это убивает!

Он пренебрежительно фыркнул - искусственная жизнь для искусственного человека. Он жаждал быть там, где опасность... там, где стреляют... там, где другим нужна помощь... Он должен быть там, потому что он был рыцарем, о которых, в последнее время совсем никто не вспоминает. Но ей этого знать необязательно, ведь она искренне хочет помочь, хочет, чтобы в его глазах снова вспыхнул озорной блеск. А эти бредни про рыцарей и про защиту униженных и оскорбленных совсем не вызывают в ней восторга. Они оба знают, что если однажды он уйдет совершать подвиги, то никогда уже не вернется обратно - останется лежать там... безвестный... спасший кого-то ценой своей жизни... Оба знают, но относят к этому совершенно по-разному: ему необходимо кого-то спасать, ей необходим он. Он, показавший ей однажды, что можно согреть и обнадежить одним только взглядом.
Он знал, что она его любит. Знал, но не понимал чем заслужил это...
Наверное, именно такое чувство древние мудрецы назвали платоническим - одна духовность, все очень возвышенно и красиво. Да уж красиво, - особенно, если забыть, что у нее есть парень, с которым все по-настоящему. Интересно, а ему она также часто говорит о своей любви?! Хотя нет, конечно он врал. Его это совсем не интересовало. Его интересовало лишь одно: "зачем ей я?"
 
  Немурчавый_пум

19Апр2014

17:57:57

Наши тематические стихи
«Танец»
 Полезный комментарий. Проголосовать. 18 
Указанное в квадратных скобках [...] не относится к самому стихотворению и требуется лишь для дополнения картины.

[она:]Этой ночью вдвоем ты и я.
[он:]В темноте мы молчим. У окна. [она:]Ты и я.
[она:]Вместе. [он:]Рядом. [она:]Вдвоем. [он:]Каждый в доме своем
[он:]Мы молчим у окна... [она:]связано...

[она:]Этой ночью слова... [он:]ты и я...
[он:]Неуклюжи весьма у окна. [она:]Ты и я.
[она:]Камнем. [он:]В темень. [она:]Слова. [он:]Коль стремится душа
[он:]Рядом к той, у окна... [она:]вкрадчиво...

[она:]Этой ночью душа... [он:]ты и я...
[он:]Словно путь до тебя от окна. [она:]Ты и я.
[она:]Звезды. [он:]Окна. [она:]Луна. [он:]Я пройду не спеша
[он:]Лабиринт до окна... [она:]преданно...

[она:]Этой ночью поймем. [он:]Ты и я.
[он:]Две души сплетены у окна. [она:]Ты и я.
[она:]В танце. [он:]Вместе. [она:]Вдвоем. [он:]Мы друг друга прочтем
[он:]Под луной у окна... [она:]трепетно...

[она:]Что же будет потом?.. [он:]ты и я...
[он:]В темноте мы молчим окна. [она:]Ты и я.
[она:]Вместе. [он:]Рядом. [она:]Вдвоем. [он:]Тени в доме одном
[он:]Обнимаются у окна... [она:]искренно...
19.04.2014
 
  Немурчавый_пум

13Апр2014

19:41:24

Наша художественная проза
«Немурчавая история.»
 Полезный комментарий. Проголосовать.
На мой взгляд, написано на уровне профессионального писателя, в плане самого текста.
Спасибо Вам за лестный отзыв. Сразу расставлю все точки: я не писатель. Я даже не гуманитарий. Поэтому такое обзывательство весьма импонирует.
Но вот общий смысл от меня ускользнул, что же там такое происходит, собственно, типа сначала лежит на диване, потом какие-то упражнения на кресте, хотелось бы в общих чертах понять предысторию вопроса
По-большому счету Вы правы, эта история содержит несколько больше, чем описание двух сцен. Я ожидал вопросов, но не о предисловии / послесловии - этот набросок сам по себе, подвешен в воздухе. Каждый увидит свое начало, свое завершение. Это требует некоторого времени на обдумывание. Возможно, это требует нескольких прочтений.
В данном случае смысл не в сюжете.
 
  Немурчавый_пум

06Апр2014

18:19:42

Наша художественная проза
«Немурчавая история.»
 Полезный комментарий. Проголосовать.
Большое спасибо за неожиданно-теплые отзывы. Это неожиданно и, не скрою, приятно.
 
  Немурчавый_пум

06Апр2014

14:01:22

Наша художественная проза
«Немурчавая история.»
 Полезный комментарий. Проголосовать. 18 
Наверное, это модно – прежде всего обратиться к читателю, пообещав продолжение своего неизмеримо богатого талантливостью слога, новизной взглядов и непринужденностью юмора произведения. Я не обещаю ничего из перечисленного выше. Более того, чувствительную и ранимую публику попрошу удалиться, т.к. текст, возможно, будет содержать орфографические, синтаксические ошибки, а также нелицеприятные сцены насилия.
Зачем тогда это написано? Причина в обещании. Я обещал написать сказку. Но не обещал, что она получится волшебной и радостной. Тем не менее, надеюсь мне удастся затронуть в читающих что-то кроме желания немедленно сменить тему.
И, само собой, любые совпадения с реальными людьми и/или ситуациями просто случайны. Неслучайна только страна - Россия - данная история возможна только тут.

Немурчавая история. От гусеницы к бабочке.
Он лежал на диване и молчал, сосредоточившись на звуках в коридоре. Нет, он не закрывал глаз – он просто слушал, борясь с нарастающим зудом по краю ушной раковины, как будто каждый оброненный на этаже шорох оседал там эдакой пылью. И это не лукавство. Он легко разбирал разговоры на кухне при включенном телевизоре и двух закрытых дверях, он чувствовал, если поют в душе, он знал, когда лифт останавливался на их этаже и метко угадывал по шагам, кто идет. А то, как люди ищут ключи, стоя в полутьме коридорчика у своих квартир, и несколько минут пытаются попасть в замочную скважину под насмешливый перезвон металла, просто умиляло его. Часто казалось, что он слышит даже не звуки – зуд шороховатой (от слова шорох) пыли – словно слепец, осязая пальцами, видит.
Вадим видел Олю. Он мог бы спорить, что это она сейчас выйдет из лифта и позвонит в дверь. В нем медленно, пока еще только тлея, зарождалась ярость: как же хотелось ошибиться! Не видя еще человека знать, что она в светло-синем платье, скользком на ощупь. И тонком. И одела ради него – точнее, чуть иначе – ради одного слова, “привет” или “здравствуй” когда она войдет к нему в комнату, а после, встретившись глазами, поспешит переодеваться за дверь. Вадим зарычал, когда знание стало осознанием, а то, в свою очередь пониманием на кончиках пальцев, как будто они только что коснулись атласной ткани на животе женщины. Безусловно, он мог погладить ее по бедру или дотянуться до груди, но непременно касался бы живота. И непременно подушечками пальцев, ставя их как при фортепианном аккорде (мягко, но твердо), чтобы потом скользнуть ниже, пока не почувствуется напряженность уже предвкушающего собственные ожидания чужого тела.
В дверь позвонили, брат пошел открывать, а Вадим неловко повернулся на бок, лицом к стене. Простое и обыденное движение – а дыхание сбилось, и сердце торопится не успеть. Как это нелепо! Беспомощное существо – Человек, по образу и подобию Его – обманчивая хрупкость стеклянного сосуда, помноженная на беспомощность упавших с Небес космонавтов, в котором протекает, к примеру, термоядерный синтез. Сравнение, конечно, нелепое, но суть в контрасте аскетичных возможностей тела и заточенного в него нескромной роскошности потенциала. Потому и лежит теперь, собирая силы и решимость для нового обыденного подвига.
– Привет… – Ольга стояла у входа в комнату, за его спиной. Ее манера здороваться, оставляя в конце многоточие, сейчас раздражала Вадима. Как и вчера. И позавчера. И за два дня до того. Три точки – слишком большой простор для живого ума и неуемного воображения. Три точки – слишком откровенно, если ты и без слов чувствуешь ее невольное напряжение, легкое смущение и внутреннюю дрожь в твоем присутствии. Невольно вспоминается: “Ты сильнее – но ты связан”. Но нет, Оля дрожит не от предвкушения, не от желания ощутить в своих руках недовольную беспомощность укрощенной стихии – она видит сквозь мишуру все то, что сковано телом, и преклоняется в благоговейном трепете, признавая право сильного и соглашаясь беспрекословно повиноваться.
– Вадим? – он молчит, она делает шаг и замирает, как аист в поле, выискивающий лягушек. Все это уже, словно, было. Когда-то. Где-то. Не здесь. Он знает все, что сейчас будет до самых мелких, едва уловимых при первом просмотре, деталей, до тысячных долей секунды помнит каждый звук, запах, жест. От этого становится невероятно скучно, но вместе с тем, тесно переплетаясь, просыпается и любопытство: сможет ли она отклониться от сценария, сможет ли она разорвать обманчиво-тонкую нить в уже сплетенном узоре судеб?
Торопливый шаг девушки, в котором робость соседствует с необходимостью двигаться, а осторожность едва способна подавить напряженность волнения, а он опьянен. Полной грудью вдыхая ее эмоции, чувствует себя удавом, медленно свивающим тело в кольца. Наверное, это называется сексуальностью – наше умение обвивать кольцами хватки желаемое, не позволяя ускользнуть. А может, всего лишь частный случай закона тяготения. Все тела притягиваются друг к другу… И чем мы ближе, тем сильнее будет вселенская сила неотвратимого при-… влечения. Ведь степень близости человеков измеряется отнюдь не метрами и не часами.
С Олей Вадима сближало откровение. Записанное перед беспристрастным судьей – болью – скрепленное мужскими слезами, словно исповедь нагой души, оно было тем самым гравитационным коэффициентом в формуле Ньютона, от которого неотвратимость может стать неотвратимее, расступаясь прямыми путями, либо отвернуться, обрастая глухими окольными тропами. Да, именно так: слезы – откровение души, секс – откровение тела. Должно быть поэтому столь пронзителен секс до слез, когда вы вместе, сплетенные воедино, вот-вот готовы почувствовать и постичь Бога. Но увы, мужчины не плачут. Все виденное подобно женской наготе, когда детали размыты и смазаны, а память хранит один лишь факт: да, было. С мужскими слезами также: присутствовал, но не видел. А раз не видел, было ли, ведь каждый знает, мужчины не плачут?
И вот она настороженным аистом подходит ближе, повинуясь притяжению их близости помноженному на откровенность, а он молчит и ждет того единственного верного мига, когда медлить, не рискуя нарушить магию ситуации, уже нельзя, чтобы все собранные силы поставить на один лишь бросок. Причем вслепую, лишь доверяясь своим чувствам и интуиции. Впрочем, с женщинами почти всегда так. Вслепую. Стоит забыть о ясности, не стоит уповать на искренность: женская правда, словно откровение Бога – туманна и многогранна. И совершенно не важно, кто ты, в каких отношениях с этими земными творениями. Все будет одинаково. Как там писал Мериме, всякая женщина – зло… Да, однажды послушав Змея, они и теперь несут в себе частицу запретного плода, обреченные играть в правду даже с самими собой. А мы, мужское племя, раз за разом совершаем ошибку, пытаясь их толковать и просчитывать.
– Вадим… – ее колено опирается на диван, робко сминая самый его край, ее тело изгибается над лежащим мужчиной, словно нависающий над рекой мост, глубоко втянувший свой каменный "живот", ее ладонь ищет опоры на другом "берегу". Мягкая ткань атласного платья тоже тянется к лежащему, скрывая этим очертания женских прелестей, но взамен лукаво приглашая заглянуть в вырез декольте и узнать почти все тайны. – Вадим, ты…
Он решительно повернулся, но, бедром споткнувшись о ее бедро, так и остался неловко лежать полубоком.
– … решил все бросить? Мне уйти?
– Нет, – тихо, но твердо отрезал он, не дослушав. Глаза в глаза, ни на миг не отводя взгляда, своим бедром ощущая под Олиным платьем ткань белья, – в эту самую минуту на девушку смотрел не мужчина – живое воплощение Воли. Другой бы дрогнул, поддался искушению, опустил взгляд, жадно впитывая, как тесно роскошной упругости женской груди в черном кружеве лифа, как напряженно поджат в меру тренированный живот, выдающий каждый вдох, как чернеет там, в кажущемся далеке, прикрывшее лобок кружево. – Нет, – мягче повторил Вадим, – переодевайся, и идем заниматься.
Его пальцы намеком потянулись к вырезу платья. Простое желание: отодвинуть от себя своевольную ткань, уменьшить соблазн, скрыть то, что должно быть скрыто, чтобы потом, когда она поймет и смутится, когда поспешит закрыть эту брешь своей ладонью, отстраниться, так и не коснувшись. Простое желание, но непослушные одеревенелые пальцы цепляют скользкий ворот тонкого платья, порывисто, требовательно и дерзко, возвратным движением, привлекая Ольгу ближе. Нескромно ближе. Так что тело касается тела и не остается никаких секретов.
– Отпусти, – приказ Вадима, тихий рык, оглушительный шепот, словно это она, Ольга, держит его пальцы и соблазняя прижимается. Он отворачивается, лишь бы не видеть глубины глаз, не чувствовать рельефа губ, но это не спасает. Как же больно, не видя, видеть! Знать! Чувствовать! Досада заставляет его скривиться: досада на себя, на свое непослушное тело, на свою неловкость, на свое умение чувствовать и предсказывать. А Ольга… естественно все приняла на свой счет, невнятно выдохнула "прости" и улетела переодеваться.

В комнате полумрак. Ольга стоит у окна, искоса поглядывая на распятое тело Вадима, все еще борющееся с приступами боли. Она накатывает волнами, выкручивая, словно бумагу, мужское тело, выгибающееся в глубокий мостик, а после медленно, изможденно, опускающееся на крест. Да, крест. Нет, не фигура речи – деревянная доска в форме креста. Именно к ней эластичными бинтами примотаны руки Вадима. В сведенных судорогой пальцах – небольшие мячи. Чуть больше теннисных. Ноги закреплены в ортезах. Каково это? Те, кто месяц провел в гипсе, говорят, что больно – сухожилия и мышцы привыкают – распрямлять или сгибать потом по ощущениям сродни новому перелому, взрыву в самом суставе. Так то один сустав! А если по три на пяти пальцах, по два на руках-ногах… Огромный, непостижимый и прекрасный мир в миг сожмется до десяти огненных микровзрывов собственного тела. Взрывы – и темнота.
Что ты видишь в своей темноте?
– Ты правда хочешь знать? – выгнутое тело, широко распахнутые глаза, спокойный бесцветный голос, слишком ровный, чтобы принадлежать живущему, слезы по щекам. Такие огромные, прозрачные, оставляющие на лице узор солено-белесых разводов. Ему за них стыдно, но иначе никак. Тело плачет само, против желания человека. Она не может смотреть. Не хватает сил.
– Что? – Ольга не понимает.
– Ты правда хочешь знать, что я вижу во тьме?
– … – она кивает. Не понимает, как он мог узнать ее мысли, не допускает, что в мире все еще есть тайна, и науке известно не все. Она кивает, потому что и правда хочет, пусть откровение и пугает.
– Все и ничего. Я вижу весь мир. Прошлое и будущее. Свое и чужое. Сейчас я – бог в твоем плену.
Вадим замолкает на полуслове, его тело снова заходится в истерике, пытаясь отыскать безболезненную позу. Пальцы судорожно пытаются вытолкнуть мячи из ладоней. Ольга смотрит на часы и мягко поправляет эти жизнерадостно-яркие шарики, не давая им выпасть из мужских рук.
– Не веришь? – он начинает говорить очень тихо, но по мере того, как тело опускается на "самолет", голос крепчает и теряет цвета. – Это пока я не начал рассказывать. Ты поверишь. И, поверив, поймешь, что это правда. Но я тебе расскажу о нас. То, что ты уже знаешь и чувствуешь, но не должен знать я. Ведь ты не признавалась. Не намекала.
Он снова замолкает, но на этот раз просто лежит, всматриваясь в нее, распятый человек по образу и подобию. Пауза длится долго. Слишком долго, чтобы Оля начала нервничать. Она даже проверила у Вадима пульс, стараясь не смотреть на мужчину при этом.
– Ты приходишь ко мне ради себя, не ради денег и заработка. Потому что во мне воплотилась и твоя надежда. Наверное, поэтому ты боишься, что я сдамся. Я – символ и надежда. Не придешь – предашь меня, предашь ее. А придешь – у "надежды" будет надежда и шанс. Ты не предашь. Не сейчас и не завтра. Позже, но об этом потом. Ты видишь во мне свет, ты влюбилась в меня, и теперь, прикажи я тебе раздеться и сесть на колени у моих ног, ты выполнишь. Сгоришь со стыда, но не ослушаешься. Я стал чуть ли ни самым важным для тебя. Ты готова оставить мужа, ты готова отдаться мне… если попрошу или потребую. Ты одеваешься для меня, занимаешься любовью, думая обо мне. Ты готова сейчас произнести мне самые невероятные признания и комплименты, самые страшные клятвы.
Теперь он говорит даже при изгибающемся в дугу теле. Только частые паузы, чуть ли не после каждого слова, могут служить представлением о том, что он ощущает. Но эти паузы короче прежних, как точка в конце предложения. Бесстрастная, лишенная всяких красок речь, остекленевшие глаза, полные слез. Здесь ли он сейчас или "самолет" вознес его на недосягаемые высоты?
– Посмотри на меня… – едва слышная просьба умирающего, – посмотри на меня! – приказ восставшего из пепла Жарптица. – Почувствуй мою боль! Смотри, я сказал! Не смей прятать глаза!
Но гром так и не грянул. Снова обессиленный шепот.
– Ты – трусиха. Ты так хочешь любви и подвигов, но ты не готова.
– Что будет? – Оля бережно коснется пальцами его щеки, вытирая соленые шрамы ушедшей боли.
– Счастье. Ты будешь счастлива. Я обещаю.
 
  Немурчавый_пум

27Янв2014

19:40:49

Тематические стихи
Перепост «Эта девочка...»
 
1. торгует чувством тот, кто перед светом всю душу выставляет напоказ © Микаэл Таривердиев.

2. Не надо устраивать шоу с элементами душевного стриптиза. Если собственной мудрости мало, можно воспользоваться народной: не выносите сор из избы. И раз уж Вам сие доставляет удовольствие, стоило и на этот раз подписать, о ком речь. Мало ли публика воспримет абстрактно.
Одним словом, гаденько.
Научитесь искать проблему в себе, а не в «этой девочке». Полезный навык.
И да, первое относится и к стихотворению. Второе - исключительно к Вам и двум последним Вашим «шедеврам».
 
  Немурчавый_пум

06Июн2013

13:38:08

Теория
«Про обращение.»
 Полезный комментарий. Проголосовать.
Не люблю бездумное использование слов. Неприятно режут слух безличные обращения и странные титулы. Мне было лишь раз волнующе-замурррчательно от обращения "Хозяин", когда чужая девочка после нескольких часов общения, краснея и смущаясь, боясь смотреть в глаза, шепотом выдавила из себя это обращение.
Намного чаще и намного приятнее, когда зовут по имени, вкладывая в него нужные интонации. Одно имя - но в нем заключен Мир.

Если вспоминать нечто более... пикантное, то это возможно лишь между двумя людьми, когда в некоем слове для них заключено намного больше смысла, чем в прочих словах и для прочих людей. Так, одна девушка меня называла Волком. Почему? Это была ее ассоциация: "Ты устал. Ты как старый волк, у которого на клыках много крови. Но старый не значит не опасный"
Другая называла Драконом. И это был ее способ подчеркнуть разницу между мной и остальными. Для нее дракон - нечто невероятно сильное, недосягаемое, понимающее и прощающее.

Но это все экзотика, а вариант с именем, мне кажется, - самое оно.