bdsmion

уподобляет каплям дождя бьющимся о ветровой стекло в микроны вспышек подсвеченных неоном на скорости 140км/ч

Неплохое эссе, спасибо Сэр)

Повеселило, спасибо)

прекрасно

Палач был вечерним человеком, рождённым под знаком Рака.
Он был рождён в душную середину лета, под обнажено всходящей Луной, он пришёл, разрывая покровы матери, в хлынувших струях дождя, в бесшумном сверкании зарниц и горячей крови. Изначально в нём слились тонкое чувствие и сочувствие, развитые ускользающими витками его жизни.
Он рано понял, что боль и наслаждение – это одно и то же. Луна и кровь дали ему неутомимость в наслаждении и боли, в умении давать и брать.
Он поглаживал кошку по нежному брюшку, нащупывая розовые сосочки, и кошка в наслаждении вытягивала ноги. Он хватал кошку за горло, и кошка вцеплялась когтями в его предплечье. Ему хотелось быть кошкой, мурлычащей от наслаждения и вонзающей когти в плоть жизни.
Он взял у кошки холодную, лунную ярость, зелёные искры её шкуры, он стал чёрным котом, крадущимся в ночи своего ума, чтобы вспыхивать там зарницами боли и наслаждения.
Он был сыном вдовы, не имевшей мужа, он был сыном путаны, продающей кровь Луны за холодные сребреники мужских поцелуев.
Он притягивал женщин, как магнит и отталкивал мужчин, как магнит, презираемый всеми, желаемый жёнами мужей и ненавидимый ими.
Он был обречён стать носителем самого презираемого и самого ужасающего имени – Палача, носителя топора, его имя означало дыбу и верёвку, скользкую кровь на камнях подвала, визг, железо, плаху и костёр, крики, задыхающиеся в дыму.
О составе человека он знал всё. Он знал, как убивать и как оживлять. Он продавал трупы, воняющим трупами лекарям и ассистировал при вскрытиях в мертвецких подвалах, он сам источал запах смерти. Он видел жирных червей во чреве мертвеца и видел, как в разрезе железа мёртвое чрево женщины рождает живого ребёнка. Он понял, что смерть и жизнь воняют одинаково, перетекая одна в другую, как змея, кусающая себя за хвост. Он понял, что все цветы вырастают на могилах и благоухание розы заканчивается в смраде разложения, - чтобы снова прорасти на погосте жизни.
Однажды он спас девочку, упавшую с моста в реку. Он давил ей коленом в живот, он бил её по спине кувалдой кулака, чтобы выбить воду, потом он вдохнул ей в рот дыхание своей жизни.
И жизнь вернулась, он произвёл чудо жизни. Он сделал это здесь и сейчас, на глазах у собравшейся толпы, а не на страницах лежалых заветов, написанных недоумками. Но, толпа не увидела чуда, люди решили, что он напал на девочку, чтобы изнасиловать её. Никто не посмел вмешаться открыто, никто не посмел тайно написать донос. На кого поднимать руку? На кого доносить? На саму Смерть в руках Святой Инквизиции? Никто не боится благого Бога, никто не любит праведный суд, взыскующий в человеке добро, а не зло. Люди боятся топора, люди целуют руку с топором. Людям всё равно, кто держит топор, ибо зло сильно в их умах, а небесное добро не имеет силы на земле.
Палач любил женщин – мёртвых. Он просто не знал никаких других, кроме склочных домохозяек и покойниц. Под складками платьев живых женщин не было тайны для него. Для того чтобы познать такую женщину, стоило просто взглянуть ей в глаза, а потом раздвинуть ей ноги. Под мраморной кожей мёртвой покоилась тайна, неподдающаяся железу ножа. Она лежала здесь, но её уже здесь не было. Отсутствие жизни придавало смерти некое законченное величие и силу красоты, как будто от глыбы мрамора отсекли всё лишнее. Такая красота была уже произведением искусства, в ней таилось касание руки мастера.
Мастер не касался старух, старуха была уже другим существом, близким растрескавшемуся камню и сухому дереву, она уже не нуждалась в касании, чтобы быть красивой красотой смерти, проступающей сквозь трещины жизни – уродством. Но, что есть красота? Сосуд, в котором пустота или вино, налитое в сосуде?
Палач был человеком Луны, в его жилах текла серебряная женственность, непознаваемая через мужское естество. Чтобы познать её, ему требовалось разбить себя или выпить женщину через её раскрытые вены, иное соитие приносило лишь горькое разочарование и предпринимаемое раз за разом, было подобно попыткам добыть огонь из собственной кожи, подставляя её под крутящийся точильный камень. Тем не менее, такие попытки заточили его, как нож, которым он познавал одинокое наслаждение в собственной боли.
У ведьмы были рыжие волосы, как и положено ведьме, на её белых ягодицах были два родимых пятна – очевидные знаки Сатаны. Ей было шестнадцать лет, она была в три раза младше его и таких женщин он ещё не видел. Он видел сумашедших деревенских старух, он видел сочных мещанок, имевших наглость не дать своему патеру и несчастье быть замужем за толстым кошельком, он видел цыганок в лохмотьях и без, он видел тощих, юродивых нищенок и жидовок, с которых бриллиантовые кольца приходилось сдирать клещами, но настоящую ведьму он видел второй раз в жизни. В первый раз он увидел её, когда вытащил из воды под мостом и вдохнул в неё свою жизнь.
Они узнали друг друга сразу – вспышкой зарницы. У неё были зелёные глаза, - как искры в чёрном кошачьем меху. По долгу службы, он был в маске, которая начиналась от плеч и заканчивалась колпаком на голове. Она увидела его глаза в прорезях маски и зрачки её зелёных глаз дрогнули.
Она висела на, так называемом, «кресте св.Андрея», представлявшем собой орудие пытки в виде двух косо скрещённых перекладин, к которым привязывались разведённые в стороны руки и ноги истязуемых, - чтобы удобнее было подпаливать им подмышки и гениталии при помощи смоляного факела. Церковь любила орудия пыток, легендарно связанные с её святыми, исключение делалось только для самого Христа – прямой крест не использовался.
На возвышении, нахохлившись, сидели три сыча – инквизиторы. У их ног примостился писец. Помощник палача, сделав свою работу, подвесив голую ведьму для допроса, уже ушёл перекусить. В подвале стоял застоявшийся запах палёного мяса, пота и церковных свечей.
- Признаёшь ли ты себя виновной в богопротивном акте колдовства? – сурово спросил Главный Инквизитор со своей кафедры.
- Я не знаю, что такое колдовство, - ответила распятая женщина.
- Признаёшь ли ты себя виновной в том, что портила посевы, иссушала груди женщин и препятствовала мужчинам исполнять супружескую обязанность? – спросил Инквизитор.
- Нет! – звонко ответила женщина.
- Подробнее! – потребовал Инквизитор.
- Не портила, не иссушала, не препятствовала, - ответила женщина.
- Она упорствует в отрицании, - как бы, про себя, с сожалением, сказал Инквизитор. – Палач, обнажи её тайные помыслы.
Так, на языке святых отцов, называлось сжигание волос на теле истязуемых.
Палач взял из стойки факел и обмахнул пламенем под мышками и между ног женщины.
Золотые завитки на её лобке вспыхнули, съёжились и превратились в пепел. Она закричала.
- Признаёшь ли ты себя виновной в том, что препятствовала мужчинам исполнять супружескую обязанность, портила посевы и иссушала груди женщин? – снова перечислил Инквизитор.
- Нет! Нет! Нет! – крикнула женщина.
- Палач, пытку свечой, - вздохнул Инквизитор.
Писец скрипел пером.
Палач взял свечу и поднёс её к левому соску женщины. Сосок зашипел, набух и капнул кровью. Женщина застонала. Глаза её наполнились слезами. Слёзы перелились через край и потекли по лицу.
Он чувствовал её боль, как свою боль. Его собственные соски под кожей передника набухли и зачесались, между ними стекла струйка горячего пота.
Он поднёс свечу к её правому соску. Она закричала. Её тело изогнулось, ударив задом, в перекрестье дубовых брусьев обожжённая вагина раскрылась, как роза, пальцы ног конвульсивно выпрямились.
Пальцы его рук конвульсивно сжались, сломав свечу. Его тело выгнулось. Он покачнулся.
Голова ведьмы запрокинулась, рыжие волосы встали дыбом, как языки пламени меж рог пытошного креста, перекладины громко застонали, как будто из них клещами вытягивали гвозди.
В подвале сильно потемнело. Факелы на стенах продолжали гореть, но их огни были как красные глаза в наступающей тьме. Пламя свечей нитями вытянулось к потолку и почти не давало света. В воздухе появился отчётливый запах меди.
- Палач! – взвизгнул Инквизитор.
Палач медленно обернулся. И побрёл через зеленоватые сумерки, доставая нож. Подошёл к кафедре и одним скользящим движением, называемым «полёт ласточки», перерезал три горла. Писец по-крысиному, на четвереньках, метнулся к выходу. Не добежал, споткнулся, из горла хлынула кровь.
Палач перерезал верёвки распятой и легко кинул её на плечо.
Между решёток окон суда инквизиции вырывалось пламя. Вокруг собралась возбуждённо галдящая толпа.
Пожар не удавалось погасить всю ночь, огонь ревел, не подпуская к себе добродетелей и налету испарял жалкие струи воды, которыми пытались его залить.
Обгорелые трупы инквизиторов потом нашли в пепле. Палача и ведьму больше никто никогда не видел.
Со временем, на погосте события проросла легенда и устремилась в грозовое небо будущего – цветком крови и плоти.

Неплохо, неплохо

Я ПИЛИГРИМ в этом мире. Я иду по этой дороге жизни, туда откуда
она начинается и где заканчивается. Я иду мимо красочного мира
Мимо растений и животных. И в каждом узнаю создание думающее
что он есть ЧЕЛОВЕК. Когда говорят растения о плохой
почве, о неблагодатной земле, о животных которые их едят
то я пропускаю в последнее время все мимо ушей, потому что они не
хотят оторватся от выбранного места и на самом деле им просто
хочется поплакатся друг другу. И они плачутся друг другу
и появляется роса. Это прекрасно! Животные в основном травоядные
обладающие стадными инстинктами их блеяние о жесткой траве о холоде
и голоде сливаются в один шум, который похож на песню пастуха.
Редко встречаются хищники, но и они жалобно рычат о тощих
жертвах. Но их становится все меньше и меньше.
Иногда, но это так редко я встречаю такого
же странника как я. Мы стоим и смотрим друг на друга молча.
И в эти мгновения понимаем друг друга, ведь на самом деле все так
просто и прозрачно. И едем дальше по своей дороге. Хотя можно идти
вместе, но мы прекрасно понимаем что это лишнее. Потому что сказать
друг другу нечего и так все прозрачно и понятно. Но эти секунды
встречи, доставляют удовольствия не от осознания неодиночества,
а от осознания того что кто то в этом мире стал сильный духом и
и смог встать и пойти. По этой прекрасной дороге уходящей в даль
своего мира, который ты создал сам...

По роду своей работы он знал, что по «ту» сторону могут встречаться и женщины, и дети, и он был абсолютно уверен, что подготовлен ко всему. Должно быть, именно за это, судьба наказала его, преподнеся маленький, действительно маленький и очень очаровательный сюрприз. Сейчас он растерянно смотрел на этот сюрприз и усиленно размышлял, что же ему делать. С одной стороны все очень просто – ему нужно направить пистолет и выстрелить так, чтобы пуля прошила сюрпризу голову, а потом спокойно уйти и жить дальше. Так он привык, так было всегда и так было нужно, потому что если не он, то его, и, конечно, без всяких сомнений. Но с другой стороны, на этот раз все было совсем не просто. Уж больно сюрприз походил на его дочку. Такое же миниатюрное телосложение, такие же волосы и главное – глаза. Большие голубые и удивительно глубокие. Сейчас они печально смотрели, но не плакали, что только удручило бы их положение, так как он ненавидел, когда плачут дети. Но облегчило бы его участь.
Он продолжал внимательно смотреть в эти глаза, и на мгновение ему показалось, что они усмехнулись. Затем сюрприз пошевелился… Он напрягся, но уверенности, чтобы произвести выстрел, по-прежнему не хватало. Девочка неуверенно сделала первый шаг и протянула к нему руки. Такая маленькая, такая беззащитная, брошенная в эту бурю фальши, жестокости, смерти и предательств. Что-то внутри его в этот момент сломалось, он многое понял и переоценил. Быть столь жестоким. Как он мог? Убивать женщин, детей. Да это война, но какой ценой обе стороны шли к победе. Мысли вихрем неслись у него в голове. Руки задрожали от волнения и новых открытий, пистолет стал таким тяжелым. Да и зачем его держать, разве перед ним враг?.. Звон удара оружия об асфальт знакомым эхом донесся до его ушей, обычно так падало оружие его врагов. Он потянулся к маленькой очаровашке и обнял ее...

Но сегодня был не его день, и, к его великому несчастью, девочка оказалась настоящим профессионалом. Она хладнокровно вонзила ему в бок выскользнувший из рукава нож, по самую рукоятку, а затем несколько раз повернула его и рассмеялась. Это была ее победа. Очень сладкая, так как она была на грани провала, и смерть в очередной раз ставила на кон ее жизнь, и в очередной раз ей везло. Ее враг согнулся в предсмертных судорогах и что-то пытался прошептать, она наклонилась… Он смеялся.

Боль горячими волнами скользила по его телу, но основная концентрировалась где-то в районе груди. Очередное предательство… Но потом ему вдруг стало очень легко. Это последнее. Больше не будет ни обмана, ни лжи, ни боли. Он засмеялся и прошептал, склонившемуся над ним маленькому врагу, искренне: «Спасибо!»

что именно? конкретнее

Что же тут непонятного) Как вариант - открытие пути к самому себе, своему сверх-Я и методология энергетических состояний, матриц и работа с ними

в зависимости от воспринимающего)))

В рамках любых отношений..не рамки важны, а форма передачи и готовности принять

Кулема, данный посыл, как и вообще эта умозрительная история, был адресован к желающему обрести некий трансцедентный, мистический опыт..Но Вы совершенно верно ухватили суть - не важны рамки события..важна "идеология" и момент

И так начнем. Июльский вечер, скорее ночь. Гроза нависла над домом. Молния ослепляла мои глаза, гром немного в вдалеке, глушил мои уши. А я сидел у окна и писал окровавленными руками этот дневник. Да, вы не ослышались, эти руки были в крови, в крови той, что я любил больше жизни, но понимаете, в то же время я ее просто ненавидел. Каждое движение, каждый взгляд, поведение. Все это меня восхищало, а потом убивало. Мне хотелось любить ее до конца жизни. Я мечтал достать ей все звезды с этого неба и луну в придачу. И в то же время я хотел ее душить, душить своими руками, чтобы она брыкалась и извивалась в муках, да именно так.
Как ее звали не важно, назовем просто Леди. В моих записях будет мало героев, поэтому имена ни к чему. А теперь бы я хотел описать наши отношения.

Лето. С каждым годом оно становится для меня бесполезным временем года. Скорее всего, старость играет свою роль. Старость? Вы не подумайте, что мой возраст так велик, но как говорят, человек живет на столько, насколько он себя чувствует. Ну а сколько мне лет это совершенно не важно. Возможно вы заметили, что я очень скрытен. Странно, но это не так. Дело в том, что все эти мелочи не важны. К концу моих каракуль вы поймете почему.
Ну так я снова сбиваюсь. Да шел июль, его жаркая середина. Я наконец получил долгожданный отпуск и со своей Леди отправился отдыхать. Она как всегда забивала свои сумки разнообразными шмотками, этого я не могу понять в женщинах, видно не дано это мужскому мозгу, хотя в наше странное время мужчины начинают думать не в ту сторону. Ну вы понимаете, что я имею в виду половые меньшинства, но про это не хочу начинать разговора. Так вот. Моя любимая, но в то же время ненавистная половинка собирала свои чемоданы, которые, как всегда по традиции нес я. Второе меня совершенно не заботило, но что касается первого, то это просто выводило.

- Дорогой мне лучше одеть красный или синий топик? А может вот этот?

Я как всегда мотал головой и говорил, что она совершенна в любой вещи. Да честно говоря я любил ее любой, мне было все равно, что будет на этой материальной оболочке. Но, к сожалению, эта самая оболочка была для нее очень важна. Она недовольно на меня посмотрела, снова ссора подумал я. Мой взгляд встретился с ее. Она открыла рот, но увидела в моих глазах искру злости, ее это поразило, я чувствовал, как по ее телу пробежали мурашки.
За эти два года, что мы вместе, я никогда на нее так не смотрел. Для меня самого это было открытием. Первые месяцы я добивался ее, как охотник гоняет стаю оленей, ему мешают волки, плохая погода и еще какие-то неприятности. Но, в конце концов, он ловит самый лучший трофей из этой стаи. И с победой возвращается домой. Сказать, что она принадлежала мне полностью, я не могу. Редкость, когда люди становятся единым целым. В моей ситуации все по-другому. Я добился ее, у нас вспыхнули страстный чувства. Как бывает очень часто, мужчина насладиться женщиной, а потом бросает. Но этого, к сожалению, не произошло. Наши души были очень схожи. Интересы, увлечения нас сблизили. Тогда-то, я и влюбился в нее. Не знаю, любил ли я ее по настоящему, как это показывают в американских фильмах, но знаю точно, что остановиться уже не мог. После года отношений, я окончательно привык к ней и пусть наши ссоры участились, я уже не мог жить без нее. Ссоры - это даже плюс. Выплеск эмоций необходим, и не только положительных.
Но к тому времени, как мы отправились отдыхать, наши отношения дали трещину. Моя Леди начала это чувствовать. Меня все больше вещей стало раздражать в ней. Это сумасшедшее отношение к внешности, чистоте, одежде. Конечно я сам не идеал, но моя душа не могла с этим смириться. Конечно, любой, кто прочитал эти строки, подумает, что это глупые мелочи, но только одно но, из этих самых мелочей и получается жизнь. Конечно, перечислил я не все, так банальные примеры. То, что есть на душе невозможно изобразить чернилами. Я могу только пустить человека к себе в душу, что я и сделал для своей Леди.
Но мой мир оказался слишком тяжел. Она боялась отдаваться мне полностью и стать частичкой меня. Первые порывы холода с ее стороны я почувствовал, после пятнадцати месяцев наших отношения. Факторов, которые влияли на эти обстоятельства много, одно из них отрицательное отношение к моей персоне ее родственников и подруг. Другое это страх перед моим миром, ну а третье это совместно первое и второе:

- мы не будем счастливы, потому что он сумасшедший, так говорит и мама и папа, а подруги вообще считают, что он меня убьет. Но милый ведь это не так?

Я отвечал, что нет. Конечно, я и не мог думать о таких вещах. До поры до времени. И вот настало не большое отдаление. Она стала задерживаться на учебе, уходила к подругам, отрывалась. И, в конце концов, попросила выехать из моей квартиры, объяснив это тем, что соскучилась по маме, а я пропадал на работе, вернее на работах. Пытался сделать ее жизнь раем, чтобы моя девочка себе ни в чем не отказывала, ведь она принцесса, а я ее козна, прислуга, рыцарь - защитник и все те, кто относятся к царству.
Я чувствовал, что теряю ее. Так мы не виделись две недели. Я смерился с поражением. Моя любовь была очень сильна, и я понимал, что не смогу дать ей того, что ей обещали кавалеры родителей. Жизнь странная штука. Деньги ломают всю прелесть этого мира, превращаю нашу жизнь в существование. Но я знаю, что тогда она была на перекрестке двух путей, и не в силах жить без меня вернулась. Я пустил ее сразу, как она позвонила в дверь. Ее глаза были влажными, печаль в них показывала ее боль и неуверенность.

- Все против того что мы вместе, но понимаешь я не могу без тебя дышать, не могу жить! Каждый день давался все сложнее и сложнее, я умирала изнутри, потому что только ты способен меня вылечить...

После этих слов она кинулась в мои объятья. Я все чаще прокручиваю эти слова у себя в голове. Ее душа не могла умереть, она просто утонула в циничной маске. Страх оказался сильнее любви, страх того что ты белая ворона, что ты овца, которая отбилась от стада. Я был готов загрызть любого, кто ее обидит. Я стал волком, который нашел эту овечку, но волком, который безумно влюбился в эту миллионную овечку. Она не была идеальна, Я скажу вам даже, что ее капризы переходили все границы, но почему- то мне было на это совершенно все равно. Душа ее была за тремя кирпичными стенами, я смог снести эти стены, но получить трофей до конца так и не смог. И вот уже, подходя к этим трем дням, стены начали восстанавливаться.
Она стала меня бояться, подруги плели ей про меня всякую ерунду, особенно после того, как публично зашел в их любимое кафе и забрал свою Леди из общества этих избалованных дур.

- Ты меня убьешь? Я..я боюсь тебя!

Захлебываясь в слезах, она умоляюще кричала. Меня поразили эти слова. Получается можно наплести человеку столько гадостей. Но потом я понял, что дело в моём взгляде, ведь правда говорили, что глаза это душа человека. В этих глазах читалось раздражение, ненависть и злость. Даже если вспомнить тот день, то можно отметить мою грубость по отношению к ней. Я тащил ее за руку, не обращая внимая на то, что ей больно. Мне хотелось ее увести от этих паршивых глаз, что с любопытством на нас глядели. Я хотел ее пустить в свой мир и там беречь всю свою жизнь. Но она этого не хотела, как теперь я понимаю. Дело не в родителях или обществе, дело в ней. Игра или не игра с ее стороны шла, понять мне не суждено.
Я привел ее домой. В моих глазах читался гнев. Она рыдала. Ее слезы выводили меня из себя. Я сжимал кулаки, выпуская ярость. Но тронуть ее я не мог. Меня убивало то, что она тресётся, как щенок, который написал на тряпку и теперь хозяин ругает его за это. Теперь я понимаю, что вел себя, как изверг. Да и тогда я это смог понять, я изменился. В тот же день извинился. Стоя на коленях, я просил у нее прощения, тогда я впервые заплакал. Для меня это не было унижением. Но она почувствовала власть. Да моя Леди была не проста, вовсе не овечка, самая настоящая хитрая лиса. Я этого не замечал, ведь любовь закрывала на все глаза. А она, как оказалась, пользовалась всем этим. Выжидала момента.
Я не знаю, зачем она делила со мной свою жизнь, понять ее мне так и не было дано. Я думаю, она сама себя не знала до конца.
Но настал момент перелома, тот момент, который привел меня к этому дневнику.

Была жаркая погода. Мы уже были в моем маленьком домике на берегу реки. Ее поведение меня постепенно начинало выбешивать, казалось, она все делает мне назло.
Первый день прошел в напряжении. А на второй состоялся разговор.

- Я должна тебе сказать одну вещь.
Был вечер, мы сидели у камина. Я посмотрел на нее и в глазах вспыхнули новые искры, но только на миг.

- Да я тебя слушаю...
Перед тем, как начать она сделала такое выражение лица, от которого я улыбнулся, сам не понимая почему. Мне казалось, что я вижу ее первый раз. А она смотрела на меня, как на дурака.

- Ты закрыл гараж?
Я с недоумением посмотрел на нее. Что за вопросы?

- Да закрыл. В чем суть твоего вопроса? Скажи, что случилось?
Она потерла свои руки, я чувствовал, что они потные.

- Ну, как сказать... Я потратила наши сбережения...
Я почувствовал в ее словах вранье, губы ее дрожали.

- Скажи мне все, как есть. Ты говоришь со мной, как с чужим человеком!
В эти минуты я чувствовал, что мы только познакомились. Диалог был похож на разговор двух совершенно не знакомых людей.

- Понимаешь, ну ты конечно же все понимаешь...
Она замешкалась.

- Нет, я ничего не понимаю!
Соврал я, хотя чувствовал что-то не ладное.

- Понимаешь, ой мне-то так тяжело говорить Я тебе изменила!
Меня поразили эти слова, мы долго молчали, ее глаза заливались слезами. Я думаю, ей было тяжело признаться и больно, но в этих словах был и расчет. Она думала, что я в силу своей гордости не прощу ее, но гордости, когда любишь не бывает. Не зря гордость считается самым страшным грехом.

- Я тебя прощаю.
После долгих минут ожиданий сказал я. Слова давались нелегко, но простить измену я мог. Ее плоть не вся она, а лишь оболочка.

- Но... как? Как это?!
Она ожидала другой реакции и другого ответа. Но тогда я не теряя надежды, думал, что ее душа кусочек моей. Любовь затуманила все глаза, а ненависть внезапно отрезвила.

- Я не только спала с ним! Я...я проводила с ним время! Ты понимаешь!
В ее голосе появилась уверенность, свой страх она переборола, увидев спокойствие в моих глазах, которое взбесило ее.

- Помнишь, ты говорил, что твои врата открыты для меня? Так вот, я покидаю тебя, я... я частичка его! Ты слышишь меня!
Ее голос сорвался на истошный крик. Вышло все, что она держала в себе. Из глаз пошли слезы, она всегда была эмоциональной и вспыльчивой, но столько злости в ее словах, я никогда не слышал.

Я молча встал и покинул комнату. Она сидела молча, переваривая мои слова. Не знаю было ли ей больно, думаю нет, хотелось так думать.
Меня утомил этот чужой разговор. Я прилег на диван и уснул. И как назло во сне ко мне пришел сон. Сон, который изменил мою жизнь. А хотя жизни уже не было. Я решил отдаться пустоте, она поглощала меня, как тучи закрывают солнце.
Мне снилась она, вокруг пелена тумана. В моих руках был нож. Я накинулся на нее, Правая рука скользнула по ее шее, пошла кровь. Я вскочил с дивана, Уже светило солнце. Проспал я остаток дня.
Я поднялся и направился в ее комнату. Она спала, как ребенок. Я любовался ей. Мое сердце забилось чаще, я сжал кулак, чтобы выпустить ненависть. Но я любил ее, Любил, как она спит, дышит. Любил каждое мгновение, что проводил с ней. Внезапно меня захлынуло облако ненависти. Я будто очнулся и понял, что передо мной совсем чужой человек. Я рванул к ее нежной шее и сжал в своих руках. От неожиданности она очнулась. Глаза широко раскрылись, она было открыла рот, но ни одной фразы так и не вырвалось из ее уст. Ее руки царапали мою спину, душил я ее долго, не зажимая руки до конца. Она жадно глотала воздух, из носа пошла алая, горячая кровь. Ее взгляд встретился с моим. В нем читалось столько вопросов. Почему? Зачем? За что? Но на эти вопросы я не мог ответить.
Я не чувствовал боли, кровь которая идет по моей спине меня не заботила. Один из ее ногтей застрял в моей спине, покинув ее сладкие пальцы.
Но всему приходит конец. Она перестала двигаться. Настала тишина. Я отпустил руки, прижал ее тело к своему и начал плакать. Почувствовал ее кровь на своей груди. Мои слезы падали на ее волосы. Я рыдал, не понимая, что происходит.
Я чувствовал, что в комнате мы не одни. Демон смеялся, а Ангел плакал.
Так прошло около дести минут, казалось, что целая вечность. Я отпустил ее, и еще теплое тело, упало на кровать. Бледная, закрытые глаза, все лицо в крови. Я опустил голову к ее нежному лицу и поцеловал в лоб.

- Я тебя люблю и ненавижу...
Шепнул я ей на ухо. Мне казалось, что она еще тут, рядом.

Теперь я сижу за столом, что напротив ее кровати. Моя жизнь решена смысла без нее, только в фильмах все заканчивается хорошо. Моя душа испаряется, как дым, уходящий из трубы. И любовь, и ненависть уходят, остается только пустота. Этот дом я уничтожу, и эта писанина будет гореть в пылающем огне. Все, что я любил, уйдет со мной на небеса. Да я верю, что встречу ее на небесах и там мы будем едины, ведь на небе не бывает ненависти. Но если мне суждено гореть в аду, я готов ждать ее, готов страдать за то, что сделал, но я всего лишь любил и Бог это знает...

Эпилог:
Сгоревший дом нашли через неделю. Сохранился только этот дневник. Он лежал на столе, на котором были нацарапаны эти строки:
" На лезвии ножа любовь. Одно не ловкое движение и она перерастет в ненависть".

-Кто вам сказал что я буду говорить правду?
-Никто.
-Тогда от чего же вы пришли?
-Не знаю.
-Вы по меньшей мере либо глупы, либо слишком неопытны, что по сути одно и то же. Что вы хотите?
-Знания.
-Знания? Но от чего вы решили что Я их вам дам?
-Я в это верю...
-И уверены ли вы что я вас не обману?
-Нет.
-Тогда может вам стоит развернуться и идти домой?
-Я останусь.
-Вы, вероятно, прошли долгий путь, устали, мучаетесь жаждой и голодом. И обувь ваша износилась, как я вижу.
Молчание.
-Вы хотите стать моим учеником?
-Да.
-Так почему я должен принять именно вас? Есть много других. Более достойных при том.
Молчание.
-Ты готов заплатить большую цену?
-Деньги?
-Оо.. Совершенно не деньги! Гораздо больше.
-Нет.
-Тогда зачем ты пришел?
-Я знаю что вы меня обучите.
-От куда такая самонадеянность?
-Вы слишком стары что бы брать многих, слишком вспыльчивы, что бы терпеть знать, слишком горды, что бы брать деньги, слишком умны, что бы самому искать, слишком одиноки, что бы брезговать и слишком опытны, что бы сразу впускать...
-Ты не так глуп. Но и не умен. Я ищу себе приемника? Да. Пора. Но ты изнутри тянешь слишком на многих, знатен, богат, тебя желают заполучить многие и ты уж очень самонадеян.
-Я пришел один и без титулов. Без прошлого как младенец и без настоящего, как должник. Я исполню любую волю вашу. И готов быть покорным.
-Я дам тебе шанс... Но никто не обещает рай. И никто не дает гарантий. Я могу выгнать тебя в любой момент, при том без объяснений.
-Да, учитель.
-Знания добывают кровью и потом. При том ты начнешь узнавать что-то лишь тогда когда примешь то, что ничего не ведаешь.
-Да, учитель.
-Помни. Не стремись казаться кому-то учителем, когда сам являешься учеником. И ты им останешься навсегда.
-Да, учитель.
-Тогда приступим. Для начала забудь свое прошлое... Для начала вспомни правду...