bdsmion

Пустить неизвестно кого в свою хорошую квартирку? И чем лучше рассказ, тем больше он будет призывать вот к таким необдуманным поступкам!
Не, не, написано очень хорошо. Но либо у героини беда и ей не до красивых халатиков, либо она просто путана, и ей неважно - где, с кем...
Это не критика рассказа, это критика таких девушек )))

Хорошо быть сабой нежной, зная точно, что
любит он тебя и ценит. За это и за то
А рабыней быть у шейха? Ужас! Ни за что
Лучше быть женой банкира, но все-таки - не то!

а кто возглавлял этих рабоче-крестьян? Моя Ашка )))

ооо, а если взять ту улицу, на которой раньше жила - то Ашка Ленина ))) У меня круче всех!

Ашка Победа )

5.
21 мая
К вечеру вернулся Эд, наконец-то!!!
Я все ему рассказала. Про Энн. Про ее странное предложение. Про то, как я плохо с ней поступила…
- Но ты же понимаешь, я не могла такое принять, да и ты будешь против...
- А у меня спросить? - Эдвард посмотрел на меня удивленно, будто он не понимал, в чем дело. Будто проблемы и нет вовсе.
- Я обидела Энни…
-Да, это печально. Но думаю, что легко исправимо. Позвони ей! Пригласи ее к нам, прямо сейчас!
- Зачем это к нам, - подозрительно и настороженно спросила я. Я ведь каялась только в том, что обидела Энн, а не в том, что ревновала… и ревную…
Эдвард улыбнулся и сказал:
- Мне нравится Энн. Она такая же замечательная, как и ты. И у нее столько же недостатков, как и у тебя! Ты боишься, что я ее возьму второй рабыней? Возьму с удовольствием. Она мне нравится, ты мне нравишься, вы любите друг друга, что же еще?
- Я ее уже не люблю, - пробурчала я.
- Не думаю, что это правда. Ты зачем-то придумала себе проблему и теперь ею наслаждаешься… Милая Лилечка, поверь, у тебя нет ни малейшего повода обижаться. Я хочу взять ее к нам в компанию, это прекрасная идея. Неужели ты будешь теперь злиться на меня, своего Хозяина? Или ты мне не доверяешь? Но помнишь, когда я снял с тебя ошейник, в первый раз, и спросил, будешь ли ты мне верить, слушаться беспрекословно? Ты мне ответила – да! Только после этого я надел на тебя теперь уже мой ошейник. Что-то с тех пор изменилось? Ты мне не веришь?
Я прижалась к его груди и задышала тяжело, отгоняя слезу:
- Я по-прежнему готова тебя слушать…
- Слушаться, милая Лилечка. Немного разные глаголы, не находишь?
Я вздохнула и повторила:
Я готова тебя слушаться, но я так боюсь тебя потерять, если ты будешь Хозяином и для Энн.
- С какой стати ты меня потеряешь? У меня нет намерения отпускать тебя. Я с удовольствием буду воспитывать пару подружек! Столько сладких возможностей, тебе не кажется?
- Я не хотела, чтобы у нас с тобой был кто-то третий! Я этого не перенесу. Уйду! Это немыслимо – заниматься сексом втроем!
На самом деле, в нашем обществе нет никаких моральных табу на секс втроем-вчетвером. И даже можно создавать семьи, в котором один муж и две-три жены или одна жена и два-три мужа. Просто мне такие штучки никогда не нравились. Хотя я неровно дышу к Энн. И к Эдварду. Но по раздельности. Неужели можно их совместить? Не знаю.
Эд прервал мои мысли:
- Скажи. Если я решу, что беру Энн к нам в клуб Хозяев и рабынь, ты уйдешь? Точно? Или пока подумаешь?
- Где гарантия, что потом не будет третей, четвертой… - я снова тяжко вздохнула. Я, кажется, была уже согласна на Энн в нашей компании. Но теперь мне хотелось обезопасить себя на будущее. Потому что у меня больше не было близких людей. И я не собиралась их заводить. Я пыталась понять, как такое возможно, чтобы рабыни не могли спорить с Хозяином. Что-то вроде этого было в моей статье. И объяснялось, какое в этом удовольствие и кайф… А если ситуация, как сейчас? И не спорить? И кайф?
- Гарантии нет, - Эд посмотрел на меня внимательно. – Но скорее всего больше девочек у меня не будет. Воспитать вас – это огромный труд.
Самое странное, что у меня не было желания ему возражать. Потому что вот как он красиво сказал – мы обе замечательные… но обеих надо воспитывать. Мяв… Я, кажется, в него влюбляюсь, а раньше была просто симпатия. И Энн я все-таки тоже люблю. Возможно, я согласна принять ее в наш круг общения, сердцем готова, а не только головой. Один мужчина и две женщины. И все может быть очень душевно!
Несмотря на то, что было уже довольно поздно, Эдвард вызвал Энн к нам. Мы с ним оделись, причем запрограммировали мою одежду на все белопенно кружевное, а себе он сделал черный блестящий костюм. Энн даже удивилась тому, как мы выглядим. Это была настоящая церемония!
- Лиля, моя первая рабыня, согласна ли ты на то, чтобы я взял Энн второй рабыней?
- Согласна, - чуть слышно ответила я, а краска смущения залила мое лицо
- Энн, ты согласна быть моей второй рабыней?
- Согласна, Хозяин, - очень быстро ответила Энн, и еще раз добавила: - Согласна! Согласна!
Мне резануло ухо слово «Хозяин». Что, прям так серьезно?
Вторым актом договора Эдвард прилинковал свой хвост к ошейнику Энн. Теперь только он один мог снять с нас ошейники, и только он один мог нас шлепать. А мог и не снимать ошейники. И не шлепать тоже, в общем мог, что гораздо печальнее.
Он продемонстрировал Энн возможности хлыста на скамеечке. Энн ни разу не вскрикнула во время порки. Надо же. Я смотрела на них с подушек в углу. И завидовала.
- Завидовать нехорошо, - сказал Эдвард, заметив мой пристальный взгляд. – Иди сюда, моя первая рабыня! Тем более ты сильно провинилась перед Энн. Он нежно отнес на подушки Энн и резко схватил меня за волосы. Я растерялась и вспыхнула.
- Да, Хозяин. (Неужели я это сказала? Сейчас даже не верится)
В отличие от Энн, я не собиралась молчать на лавке. Впрочем, Эд и не настаивал на этом. За то, что в какой-то момент я не сдержалась и вспомнила черта, мне досталось очень сильно! Пару раз. Я потом смотрела на себя в зеркало – две алые полоски по всей спине. А потом меня тоже отнесли на руках на подушки, на ложе. Он увеличил размер своего дивана чуть ли не в три раза, получилось огромное ложе в половину соты. Диван спинкой стоял к трем из шести стен. Сота – это ведь шестиугольная комната. Так экономится место в куполах.
- Я не собираюсь освобождать вас, девушки – обрадовал он нас, растирая наши пострадавшие части мазью, - вас еще многому надо учить! Воспитывать и обламывать. Воспитывать и награждать. Однако завтра с утра вам в институт, на контрольные, к которым вы наверняка еще не готовы. Так что час отдыха, а потом бегом домой! И чтоб легли не позже часу! А то от вас завтра толку не будет.
Я намеренно опускаю, что происходило у нас на диване – это личное. Но было потрясающе!!!

Lady_Ann )) Оно конечно есть, продолжение... но не до конца ))) Это вообще слишком большая вещь... Ладно, впереди НГ и каникулы... попробую добить... Если не будут отвлекать... но у моих близких на меня большие виды в эти каникулы.

Одна беда. Падать из этого состояния кайфа очень больно! Тебе-то кажется, что ты можешь все! И вдруг засада. Житейские неприятности. Люди. Которые умеют испортить тебе любой кайф... Вот научиться бы еще не выпадать из этого состояния ))
Наверное у каждого человека бывает такое ощущение кайфа )) Только я его называю полетом! Когда - сильная но чуткая, когда все по плечу и ощущение драйва, полноты жизни ))

с днем рождения )))

И я за Ласку ))) За улыбку )

Интересно, красиво... Завораживает. Сказка )))

Он был поразительным! Маленький котенок, вернее львенок лежал на спинке, его пузико просвечивало розовым сквозь редкую шерсть, а на мордочке застыло беззащитное выражение тревоги. Он спал. Девочка подошла к коробке поближе, заглянула – оказалось, что там, внутри, под бортиком, слабо копошилось еще одно сказочное создание. Вернее сказать, уже почти и не копошилось. А как умирающий жук – нервно подрагивало лапкой. И у второго создания были крылья – красивые, бархатные, нежно-розовые, покрытые золотистой младенческой шерсткой. У первого котенка они тоже были – он спал на них, как на перине.
Создание попыталось встать на ножки, подаваясь навстречу руке девочки, но со слабым, обезоруживающим и тихим писком еле привстало на передние лапки. Задние безвольно тащились за тельцем, будто парализованные. Крылья были сложены на спинке, создавая восхитительную бархатную подушку. Девочка погладила это чудесное существо. Крылатый львенок подался спинкой, крыльями, навстречу теплой руке. И как только рука накрыла это тощее тельце –замурлыкал, заурчал, как трактор, от удовольствия.
Девочка решительно взяла коробку в руки.
- Кто же посмел выбросить таких очаровательных малышей! Души у них нет!
Через полчаса львятки лежали на диване, слабо копошась среди подушек, совсем не реагируя на блюдце с молоком. Более слабенький котенок почти сразу заснул. Девочка совсем отчаялась хоть как-то поддержать их силы. Она прилегла рядом. Тот малыш, который был более активным, и хотя бы пытался ползти, ухватил ее за палец нежными губами и пососал его, будто мамкину сиську. И вдруг слабая боль прошила палец девочки.
Ах, он такой голодный, подумала девочка, что укусил меня!
Выступила капелька крови на пальце – девочка поднесла палец к глазам, посмотреть. Но котенок так жалобно запищал, что девочка, окунув палец в молоко, почти сразу отдала его пососать малышу. Малыш жадно заурчал, слизывая молоко и кровь.
Раскаивается, что он меня укусил, - подумала девочка, поглаживая его по бархатным крылышкам. Малыш снова забрал палец девочки в рот и энергично начал его сосать. От этого волны блаженства разливались по телу девочки. Она окунула в молоко другой палец и вложила его в рот второму доходяге-котенку, который так и не просыпался. Минуты две она то вкладывала палец в безвольный ротик, то вытаскивала, обмакивала в молоко, и снова клала в ротик. Наконец котенок-львенок сглотнул, чихнул и случайно сжал зубки, прокусив палец по ошибке. Снова стало невыразимо приятно, когда почти было умерший львенок начал слабо сосать палец, в раскаянии от того, что поранил девочку. Он так беззащитно присосался к пальцу, что девочка не могла отнять у младенца его игрушку, свой палец. А волны блаженства накатывали и накатывали на девочку, погружая ее в сон. Котята отчаянно мурлыкали, будто упрашивая девочку не рваться, полежать с ними. И она незаметно заснула, так и не вытащив пальцы из ротиков привалившихся рядом с ней котят. Проспала она совсем недолго. Когда взглянула на будильник – минутная стрелка проделала только треть круга. Котятки спали, присосавшись к ее пальцам.
- Какие же вы милые, пробормотала девочка, освобождая руки, начав поглаживать котиков, внимательно их рассматривая. Удивительно! Котята были почти точной копией львят, но такие крохотные! Меньше обычных котят раза в два. Улыбка не сходила с их мордочек. Первый котенок, который изначально был более активным, потянулся лапками с коготками, чихнул и… встал на лапки! Задние больше не волочились за ним. Он даже пытался расправить крылышки – но было видно, что они пока не для полета, слабенькие шерстистые пленочки! Котенок пробежался по девочке, заглянул в ее глаза! О, какой это был взгляд. Он будто говорил «спасибо», проникал в ее душу теплой волной любви.
- Милый, я же даже не смогла тебя накормить, - в восторге проговорила девочка. Только согрела. Тут она что-то вспомнила и посмотрела на свои пальцы. И на правой, и на левой руке, на пальцах виднелись по две маленьких точечки, как от иглы – след укуса.
А кусаться нехорошо! – сказала девочка, теребя второго котенка. И о чудо – он проснулся и даже смог приподняться на передние лапки. Задние пока не подчинились ему.
- Давайте, кушайте, малыши! – приказала им девочка, взяв за пузики, поставила перед блюдцем с молоком. Они отворачивались от блюдца, хотя девочка даже окунула одну мордочку в молоко. Котенок смешно зафыркал и начал вылизывать намоченную мордочку лапкой, смешно чихая и тряся головой.
- То есть вы не любите молоко, так что ли? А жареное мясо?
Но и жареное мясо не понравилось котяткам. Хотя, они не отказались от сырого, радостно копошились возле блюдца с фаршем, вылизывая потеки сока.
- Все ясно с вами, сказочные хищники, - сказала весело девочка и начала убираться в своей комнате. Активный котенок был очень смешным – он прыгал за девочкой, будто наблюдал, что она делала. Второй задохлик пытался ползти на передних лапках, но скоро сдался, и задремал на полу. Девочка переложила его на диван. Весь день котятки-львятки радовали ее, и сердце обдавало сладкой волной, когда она встречалась с ними глазами. Вы волшебные! – твердила им девочка.
Вечером малыши стали вялыми, едва полизали фарш. У активного снова стали отказывать задние лапки. Он жалостно пищал, а девочка не понимала, что же с ним делать. Пришла мама. Девочка показала ей свое сокровище.
Мама долго не могла поверить, что такое может существовать на свете. Предложила дать объявление в газету – найдено сказочное существо.
- Нам никто не поверит, - сказала девочка.
- Поверит тот, кто их потерял, - строго возразила мама. Ей не хотелось брать в дом неизвестных науке зверей. А вдруг они вырастут огромными, как настоящие львы?
- Нет, мама, они никому не нужны! Я нашла их в коробке, в парке. Так выбрасывают ненужных зверят. Но мне они нужны! Я выкормлю их! – с жаром заверила девочка маму.
- Только не расстраивайся, милая, когда они умрут! – мамино лицо погрустнело.
- Они не умрут, мамочка, вот увидишь!
Котятки снова привалились к девочке, когда она села на диван почитать книжку. Более активный львенок завладел ее пальцем и слегка уколол зубками, как в прошлый раз.
-Я же тебе сказала, кусаться нельзя! – сказала девочка и посмотрела в глаза котенку. Но он так преданно, с любовью, ответил ей взглядом, на него невозможно было сердиться!
Девочка даже не вытащила пальца из его рта. Котенок засыпал, деловито мурлыча.
- Наверное у вашей мамки все сиськи были в укусах, - пробормотала девочка, погружаясь в сладостный сон. - Потому вас и выбросили, за дурные привычки, мои милые.
Сказав это, девочка зачем-то вложила второй палец в ротик котенка-доходяги. Тот слабо замурлыкал и легкие иголочки прошили палец блаженством.
- Однако, - пробормотала девочка, проваливаясь в сон, - да вы вампиры, мои милые котяточки…

4.
17 мая
Вчера Эдвард отвел меня к себе. Вначале я очень радовалась спасению, что я, Энн и Эдвард – все мы остались живы. Эд анализатором взял образцы наших тканей - все огоньки стабильно горели зеленым, сильной дозы отравы мы не хватанули, в этот раз пронесло! Но ведь может быть и другой раз, к несчастью. И я слишком хорошо это понимаю. И Эдвард понимает. Он нежно и осторожно целовал меня, будто я была необработанным кристаллом высокой пробы. Мне не нужен был секс – но было так хорошо, когда он гладил меня по головке. Потом я заснула, но проспала не более часа. Проснулась в ужасном состоянии. Сердце стучит, вся в слезах и так страшно! И жутко, жутко холодно. Аж зубы стучат. Страшно вылезти из-под одеяла, чтобы сделать чаю, или включить пульт регулятора температуры. Эдвард сидел в угловой нише и писал отчет. Спасатели всегда так делают, по горячим следам. Пишут про все, что видели, слышали. Чтобы хоть как-то вычислить террористов. Он услышал мой лязг зубов, подошел, обнял. Но не помогало. Я дрожала и дрожала. Тогда он начал меня шлепать сначала ладошкой по попе, а когда пошло тепло, то и плетью. Потом спросил, не хочу ли я попробовать еще и стек? Я как-то внезапно онемела. Поэтому только покивала в ответ. Было уже не холодно, но дрожь все равно сотрясала тело. Так хотелось рыдать – но не получалось. Как будто все чувства запечатал страх. Поначалу я почти не реагировала на удары, боль физическая была гораздо меньше страха. Но потихоньку боль выбила меня из скорлупы. Я хотела уйти от боли – но оказалось, что я привязана! Как он успел? Когда я это поняла, волна жара обдала меня. Я начала вопить – мне вдруг показалось, что я в плену. Он начал меня целовать. Долго и нежно. Но не отвязывал. Он сказал мне:
-То, что я делаю с тобой – необходимо! Боль физическая сотрет весь ужас этого дня.
Он попросил, чтобы я ему доверяла. И я доверилась. Даже странно – я все о доверии и о доверии. Меня переклинило, что ли, на этом?
Кстати… Его лекарство оказалось очень действенным. Пошла волна жара, и пришел плач. Я выплескивала свой страх в рыданиях и просила еще, еще! Стек и плеть утешали меня, как могли, жалили, согревали, заставляли жить, короче.
Всего за одну ночь я полностью вышла из состояния депрессии. Если честно – это не первая депрессия в моей жизни. У нас на Луне все знакомы с этим зверем накоротке. Еще бы, когда знаешь, что живешь рядом с убитой, мертвой планетой – очень трудно жить без депрессий.
Наутро лекции отменили. Студентов не отпустили домой, и Энн ночевала с девушками в сотах института. Я пришла за ней около десяти утра, и мы пошли ко мне пить кофе. Я рассказала Энн про радикальный способ лечения депрессии, через боль. Она пошутила, что и ей бы такое лекарство не помешало. Она шутит, а я вижу – в глазах ее плещется ужас от происшедшего, а я уже могу жить дальше.
Мне захотелось утешить ее, прижать к себе, поцеловать, согреть… Чтобы прогнать ее обреченное состояние. И я гладила ее, говорила ей какие-то глупости, целовала нежные замерзшие ручки, пальчики на ногах. И пусть я не умею возвращать к жизни так, как Эдвард, но умею по-другому… Нежностью и любовью. Нежностью и любовью.
19 мая
Наконец-то снова начались занятия в институте. Многих нет – отлеживаются в реаниматорах после налета. Кстати, смертей, слава богу, не было ни одной! Зачеты сдвинуты на неделю, а кто не сможет сдавать – перенесут сессию на август, ничего страшного. Тем более у нас никого не отчисляют.
Сегодня Энн пришла в ошейнике. Удивительно! Она это сделала, не сказав мне ни слова – купила журнал и надела ошейник… Но в перерыве она удивила меня еще больше. Спросила, не буду ли я против, если она выберет себе Хозяином Эдварда. Моего Эдварда. Что я ей могла ответить? Она для меня как сестра. В нашем мире ведь нет сестер – больше одного ребенка никто не рожает. Повторная беременность несет гарантированную смерть матери. Конечно, есть еще дети из репликаторов – но их всегда отдают тем, кто не может иметь детей, и не разглашают, чьи гены были у зародыша. Поэтому у нас нет ни сестер, ни братьев. Ни у кого.
Я нежно люблю Энн, может она моя генетическая сестра, кто знает? Моя мама имела хорошие гены, сдавала материал.
Но делить Эдварда? Я ответила ей, что не могу, не могу это решить, вот так сходу. Это все очень неожиданно. А в голове стук молоточков – я никому не отдам Эда. Даже Энн.

***
20 мая.
Суббота. Худшая в моей жизни, наверное.
У нас традиция с Энн – после обеда, переделав некоторое количество дел, встречаться в маленькой кофейне в Восточном квартале купола. Это недалеко от Института. В общем, весь купол можно пройти за 2 часа. Так что транспорт в куполе один – велосипеды. Если человек не может ходить – велорикша. Грузы и товары перегоняют по гравилучам, расположенным выше улиц. А кофейня вообще в 10 минутах ходьбы от моих сот, даже велосипед не нужен.
Мне, если честно, совсем не хотелось встречаться с Энн. Странно, да? Я ведь совсем недавно еще писала, что люблю ее, как сестру… А тут вдруг не могу любить – обида душит. Она ведь хочет отбить у меня Эда. И это после всех наших отношений? Не понимаю, о чем она думала, когда спрашивала мое согласие? Ладно, я постараюсь не злиться на нее. Просто откажу ей и все. Не хочу отдавать Эдварда. Даже делиться не хочу! НЕ ХОЧУ!!!
Но так как мы с ней уже почти год дружим, я согласна закрыть глаза на это событие. Представить, что его не было.
Это я ей и сказала, когда мы встретились за кофе. Энн расстроилась. Она почему-то наивно полагала, что я соглашусь. Вот почему, почему люди так самонадеянны? Она даже заплакала и пробормотала, что не думала, что это меня так расстроит. Ага. Не думала.
Она пообещала мне, что никогда больше не затронет этого вопроса. Что дружба для нее важнее. А уж она найдет как-нибудь себе мужчину с хлыстом, снимет ошейник и забудет про эту неудачную попытку. Она даже заплакала. Я правда ее любила. Да? Нет? Я уже запуталась. В общем, скрипя зубами, я сказала ей, что прощаю ее. Хотя конечно это было не так. Мы пили кофе и впервые, вместо оживленной болтовни, между нами повисали большие и неловкие паузы. Потом мы обычно шли с Энн на тренировку по гимнастике. Но в этот раз мне не хотелось. У Энн было очень несчастное лицо. Она еле сдерживала слезы. Я ей сказала – не реви! Умей отвечать за свои некрасивые поступки.
Тут ее прорвало и она начала рыдать, на улице, у всех на виду, будто это я ее обидела. На нас уже оглядывались. Чтобы прервать эту некрасивую сцену, я сказала ей холодно – уходи! Нет, я не собиралась с ней ссориться! Но я хотела дать ей понять, что так поступать нельзя! Она сгорбилась, и побрела прочь, как маленькая старушка. Ее рыжие волосы и те, казалось, побледнели и стали какими-то выцветшими и грязными. Она уходила по улице, домой, а я все злилась. Не простила я ее, как оказалось. А вот сейчас сижу с кристаллом в руке, наговариваю эту историю, и думаю – ну зачем, зачем я была такой гадкой? В конце концов, сказала бы ей про свое решение, и все. Зачем же было так ее обижать? Энн ведь очень хорошая. И робкая. И так мне всегда нравилась…
Эдварда, зачинщика всего этого скандала, нет в куполе, он снова уехал на несколько дней на плантацию кристаллов. Вот так всегда – когда он нужен, его нет под рукой. Что же все-таки делать, что? Я обидела Энн, несомненно. Скорее всего, я неправа. Ведь я плюнула на то доверие, которое было между нами. По-моему меня просто накрыла ревность… А я и не знала, что ревнива – вот настолько.

3.
16 мая
Вышел второй номер журнала. В номере для женщин - цепь. А для Эдварда стек. Стек выглядит как кожаная палка с лопаточкой. Совершенно несерьезно! Фигня какая-то! Эдвард заметил, что слово «фигня» тоже не стоит использовать. По-моему, у меня скоро не останется слов для выражения эмоций.
К счастью, стек не прирастает к телу Эдварда, как плеть-хвост. Я бы не выдержала этого зрелища! Кстати и плеть-хвост теперь уже необязательно должна быть на Эде. Это был игровой момент, как объяснили в журнале.
Зачем нужен стек, спросите вы – а ХЗ! Завтра узнаю. Может быть. Если я ему позволю. Дада, именно так. И пусть не думает, что он тут главный! А я сто раз подумаю! Хотя когда я о нем думаю, у меня все пространство сжимается в огненный шар страха его не увидеть и желания его поскорее увидеть и почувствовать.
Моя стальная цепь великолепна – она искуственно состарена, и кажется такой настоящей, старинной. К ошейнику пристегивается карабином. В ней я похожа на милую зверушку на цепи. Хотя, конечно, это все так, побрякушки. Я понимаю – но не могу ничего с собой поделать, не могу не погреметь звеньями цепи, пока я дома, в соте.
В моей версии журнала очень странная статья. Она о доверии. Дескать, без доверия не будет игры в Хозяина и рабыню. Доверие – самая дорогая валюта в наш век. Мы устали и никому не верим. Не верим политикам, которые говорят, что скоро можно будет жить на Земле – там химический ад, и вряд ли что-то изменится в ближайшем будущем. Не верим социальным работникам, которые выдают тебе жизнь, но требуют за это расписок в верности им, не рассуждая и навсегда, не верим врачам, которые уверяют, что генетический код человечества Луны постепенно выправляется. Если он выправляется, то почему так мало детей на Луне? Почему только каждая десятая семья заводит себе по ребенку? Говорят, в ближайшем будущем внешний мир даст нам больше репликаторов, чтобы исправить нашу ситуацию с детьми. Механизмы будут делать деток, из родительского материала. Наше общество крайне неохотно идет на эти меры, это еще не стало естественным. Такие дети не кажутся подарком бога. Есть ли у них душа?
Хотя я знаю, что Энн из репликатора. Наверное, я пишу ерунду про душу, потому что у Энн она точно есть. Душа.
Вернемся к доверию. Вот как его приложить ко мне, к Эдварду? Есть два человека с симпатией друг к другу, с нестандартными играми. Но причем тут доверие? Не понимаю.

***
Дописываю ночью. Кошмар, что сегодня днем произошло! Оказывается не просто так наша дисципледи ходила в скафандре химзащиты! Мы обедали в столовой с Эдвардом, в перерыве между парами. Вдруг раздалась сирена в динамиках и команда – химтеррор! Эта команда у нас выполняется на автомате, заучена с детства. Но я даже не успела начать процедуру – Эд среагировал быстрее. Он впихнул мне в рот алую капсулу, печально всем известную – от стандартного набора отраввеществ, применяемых террористами с Земли. У меня конечно были эти пилюли но их еще надо достать из пояса, а ни секунды терять нельзя. Каждый из нас достал респиратор из чехла с пояса, надел, вытащил из другого мешочка легкую и прочную мембрану-оболочку, походный вариант комбинезона. Соединил респиратор и капюшон комбинезона в единое целое. Эдвард проверил, как я закрепила маску и комбинезон.
- Я доведу тебя до убежища, а потом снова сюда.
- Что? Террористы?
- Как всегда, - Эд впихнул мне коробочку в ладонь – антидот, примешь через час!
Мы только побежали к выходу, как в нашу столовую прорвались замурованные в громоздкие костюмы террористы. Теперь не уйти. Всем известно, что их основная цель – молодежь, дети, и женщины. Только мы можем иметь полноценных детей, а нас так мало!
Эдвард не дал мне впасть в оцепенение. Он вернул меня к жизни энергичным встряхиванием, а потом швырнул в оконный проем, который был со мной рядом. Я рыбкой пролетела сквозь стекло. Порезаться я не могла – оболочка комбинезона прочная, а капюшон затвердел в виде шлема, и очков. Неуютно лететь в брызгах разбитого стекла. Зато живые будем. Если не вступим в прямой контакт с террористами. Их химию на близком расстоянии наши комбинезоны до конца не отсекают, увы.
Приземлилась я жестко, плохо сгруппировалась. Хоть нас и учат выживанию, каждый день по часу-два идут тренировки, но реальное нападение террористов я не переживала ни разу, только слышала рассказы. И видела пострадавших. До института я жила в подземном блоке, а он защищен практически идеально.
Лежу я на газоне, пытаюсь сообразить хоть что-то… Привстала на руках – вижу летит вслед за мной Эдвард. Хватает меня, ставит на ноги и тащит прочь, подальше от столовой, бегом. Спрашивает меня на ходу, где Энн. Я поразилась – он в такой момент вспомнил про мою лучшую подругу, а я нет! Я ему говорю, что она пошла в библиотеку, это на два уровня ниже грунта. Но убежище в другой стороне от библиотеки, а мы сейчас бежим к нему… И уже почти рядом. Он втолкнул меня туда, а сам убежал – за Энн. Он приказал мне перезвонить ей, пока он бежит в библиотеку и назначить ей встречу не у лифтов, а у служебного выхода номер пять. Потому что на лифте очень опасно, а он знает дорогу в убежище от библиотеки, через подземные уровни. Я позвонила Энн, она, оказывается, была уже у лифтов.
- Тут жуткая давка, - сказала она мне, - все пытаются куда-то уехать – на поверхность, к транспорту в другой купол, или вниз, чтобы затеряться в подземных лабораториях. А некоторые выбрались на лестницу – по ней можно добраться до минус первого уровня, где расположено убежище, но никто не знает к нему дороги. По радио, кстати, говорят, чтобы все шли по лестнице. Но я поеду на лифте, вниз.
Я выслушала Энн. Помните, что я говорила о доверии? У нас в обществе его нет. Часто такие инструкции по местному радио вели к гибели или травмам людей при налетах террористов. Так что каждый решал сам, кому доверять… Себе или инструкциям. Или Эдварду. Пожалуй, я доверюсь в этом случае ему.
- Энн, не делай глупостей! Эдвард приказал бежать тебе к пятому служебному выходу из библиотеки! Верь мне! Он тебя вытащит оттуда – через десять минут он будет у вас!
Энн за пару минут переметнулась от лифта к пятому служебному выходу, призывая по дороге всех, кто слышал ее, бежать с ней. У Эдварда оказался ключ и схема подземки. Вторая, общественная профессия Эдварда – спасатель. Он хорошо знает все эти лабиринты. Эд был помешан на выживании. Выжить самому, чтобы спасти друзей, и всех, кто рядом. Кстати, я его очень уважала за это. Немногие на первом курсе знают, кем стать. Я пока так и не выбрала себе вторую общественную специализацию. Была няней, сиделкой… Но ничего не зацепило.
В общем, Эдвард вывел Энн и еще группу девушек из библиотеки. Как оказалось, уходить подземельями было мудрым решением. Потому что один террорист проник все-таки в лифт и взорвал гранату с парализующим газом, вызывающим мутации, неким подобием Рода, правда не такого разрушающего, медленно действующего. Все, кто оказался рядом с шахтой – отравились. Около сотни парализованных студентов лежали без движения и минута за минутой вдыхали эту отраву. Я как представлю эту картину, так сразу плакать начинаю. Господи, за что же нам такие испытания?. Наверное, кто-то из них умрет, а остальные будут долго, неделями, лежать в штатных реаниматорах. Будут там вне жизни, вне общества. Будут одиноко лежать в умных ящиках и не иметь возможности даже думать, в полусне. Одиночество – самое страшное проклятие на Луне. Мы очень его не любим.
Пострадало огромное количество студентов. Я сижу в убежище, слушаю истерические репортажи ГВ (галовидения, прим. Переводчика), пишу днев. Ужасно! На постели спит спасенная и не пострадавшая Энн. А я не могу спать! Эдвард где-то бродит. Спасатели редко отсиживаются в убежище. Оно для женщин. Именно нас хотят лишить потомства и жизни химтеррористы. И вся их химия ориентирована на нас. Сволочи! (И не вздумай мне, Эдвард, сказать что слово сволочи нельзя использовать! Кто же они еще?) Говорят, что после этих ядов даже генный материал для репликаторов будет безнадежно испорчен и нам придется набирать его из других миров. А люди из внешних миров все-таки уже другие, не как мы. За одно столетие необщей истории у нас появилось много физических различий, которые сделают их детей чужими для нас. Мы другие, потому что такими нас сделало излучение кристаллов, которые мы выращиваем. Мы уже другая раса. У нас синие глаза, и умение слышать и выращивать кристаллы. Чужие этого не смогут. И тогда зачем они на Луне? Что, если каждая женщина Луны будет отравлена?
Надо хоть чем-то себя занять, пока нет Эда. Как он мне нужен, прямо сейчас! Как воздух. Но его нет. Тогда буду писать. Пока я пишу, я не реву. Я представляю себя последним человеком Луны. Как я веду днев, как на нас нападают террористы и все гибнут, кроме меня и потом находят только кристалл с моим дневом. И читают, как все это было, с Луной, с ее последним человеком.
Ладно, не надо о грустном. Лучше напишу про нашу историю, несмотря на то, что это известно всем. Всем на Луне. А я ведь пишу в межпланетных дневниках
На Луну люди переселились около сотни лет назад, построив пять огромных куполов с воздухом, добытым из лунного грунта. Люди так же переселились под купола на Марс, Венеру и всяческие спутники в Солнечной системе. Целый спутник построили себе кетаиссы у Венеры. А произошло это все после того, как Землю настиг химический апокалипсис. Кто-то выпустил сверхактивное вещество, которое вступало в реакцию с чем угодно – с камнем, воздухом, живым организмом. Не спеша, понемногу, вещество, газ, которое назвали Родом, оторвав начало слова у «Кислород», стало изменять материю – естественно в худшую сторону. Путая генетику, деформируя структуры материи, выращивая только хаос и агрессию. К сожалению, спасти Землю было невозможно. За 20 лет углубляющейся катастрофы человечество было вынуждено развить космонавтику, освоить массовые перелеты в космосе, выстроить себе базы на других планетах – и покинуть свою колыбель, Землю. К сожалению, покинуть ее удалось не всем… Отрава погубила около 80% населения. А остальные 20 рассеялись по Солнечной системе.
Наконец-то пришел Эдвард, я счастлива!!!

2.
6 мая
Мммм…. Даже не знаю с чего начать… Может с того, что ошейник по-прежнему на мне? А у Эдварда хвост. Кстати, он легко отсоединяется от тела юноши, когда я раздеваюсь, совсем раздеваюсь. В хвосте что-то вроде датчика на обнаженность. Проверено экспериментальным путем, так сказать… Ну и кроме того теперь этот конкретный хвост прилинкован к моему ошейнику. Виртуально прилинкован, а не растет из него. То есть никакой другой девушки Эдварду не удастся им эээ… как бы назвать этот процесс… исхлестать? Да, он исхлестал меня хвостом. Вернее плетью. И мне это понравилось. Потому что я же не сидела на месте, уворачивалась от него, бегала по соте, прыгала как козочка через диван и порой Эд попадал по своим ногам. Было очень весело слышать, как он мне грозит, а потом сам шипит от боли, хотя и мне досталось. А потом этот хвост работал вибратором. Мда… В общем игра вроде бы интересная. Однако если я хочу ее продолжения, мне нельзя снимать ошейник. А вот и не сниму! Интересно, дисципледи завтра придет в том же костюме химзащиты? Уж чего же ей теперь скрывать – все ведь знают про ее ошейник.
Кстати, я не могу писать подробности про сайт, что там было. В журнале написано, что если они узнают, что мы раскрываем тайны сайта, то в мой ошейник будет послан сигнал, и мне больше не продадут никаких номеров журнала «Все для рабынь и их Хозяев». И соответственно не будет новых кодов доступа к сайту и новых возможностей. Снимать или не снимать ошейник, вот в чем вопрос… Вчера мне это нравилось, а сегодня кажется глупым. Или странным.
Кстати, Эдвард теперь мой Хозяин. Смешно. Но я его пока не прибила… как-то так… Что ж … стоит дождаться нового выпуска журнала от Деа. Через полторы недели. Тогда и решу все окончательно, и про Хозяина, и про ошейник. А пока поношу, что ли.
8 мая
Наша дисципледи костюм химзащиты не носит. И ошейник не скрывает. Вот бы спросить, кто ее Хозяин! Ни одна студентка не рискнет это сделать. Может подговорить Эдварда? Он вроде у нее в любимчиках…

14 мая
За два выходных нашей группе полагалось подготовиться к заключительной контрольной по кристаллографии, это основной предмет у нас. Потом уже будут только пересдачи и всяческие зачеты. Мы с Энн два дня честно готовились.
Недавно позвонил Эдвард и пригласил меня в свою соту (сота – шестигранная комната. Прим. Переводчика). Я отложила в сторону радужную проволоку и несколько готовых браслетов. Невозможно ведь постоянно читать учебники. Вот мы и занимались этим последние пару часов – плели браслеты. Надо срочно запрограммировать одежду для встречи!
В этот раз я решила сделать ее переливами, от желтого к красному и обратно. В стиле браслетов. Правда такой режим много энергии потребляет, но я только вытащила платье из шкафа, полностью заряженное. Должно хватить! Если что – подзаряжу у Эдварда. Мне кажется, что у него дома мне не особенно будет нужно одежда. Ну вот, все готово, подвела желтой сияющей краской глаза. Посмотрела на себя в зеркальную стену – золотистые волосы, переливающееся огнем платье, браслеты! Чудо как хороша! Можно будет и на вечеринку сегодня в этом сходить. Думаю, мы с ним сегодня снова «поиграем» в Хозяина и рабыню – целую неделю не могли встретиться. Эдвард старше меня на два курса, и его группа всю неделю работала на удаленной шахте, собирая свой урожай кристаллов и калибруя их. Так как большинство кристаллов не подходят под запись и заливку программной оболочки, то весь брак идет на ювелирку – дефектные камни дробят и шлифуют. Получаются дешевые стразы,– их очень, очень много! Можно завалить весь Кетаис и еще парочку планет впридачу! Однако их транспортировка через косм достаточно дорога! Вот поэтому кетаиссы их и выдают за марсианские, подкрашивая и наполняя светом. Все, убегаю, напишу потом, как прошла встреча!

***
Ужас, все пошло совершенно не так, как мне представлялось! Он решил проверить, как я подготовилась к контрольной по кристаллографии. Оказалось – никак не подготовилась! Мы с Энн, видимо, слишком увлеклись плетением браслетов из радужной проволоки. Все студенты плетут такое! Вот и мы с Энн подсели на эти узелки, совсем недавно подсели, это ведь так красиво и стильно. Вчера и сегодня плели… в перерывах между подготовкой к контрольной… Хотя Эдвард заставил меня признать, что пожалуй мы занимались кристаллографией в перерывах между плетением браслетов. Мне было стыдно за невыученный предмет. Я понимаю, что кристаллы - это лунная валюта, что кристаллы, основа любой программируемой техники и накопители информации, нужны всем планетам нашего сообщества. Я даже сама предложила наказать меня за это его плетью-хвостом! Он очень обрадовался:
- Ты хотя бы понимаешь, что провинилась. Прекрасно. Давай, повесь свое платьишко в мой шкаф, а то оно скоро сдохнет от такого безумного мигания.
- Безумного? Хм, а по-моему очень красиво – я как в огне горю! – заступилась я за платье…
- Рабыня со мной спорит? – он иронично поднял бровь, а я с тяжелым вздохом (и чего уж там, с жутко стучащим сердцем и алыми щеками) легла на лавку, которую он специально соорудил для наших игр – по инструкции от Деа в разделе «Сделай сам».
А дальше было энергичное вразумление меня. Было очень, очень больно! Я даже хотела наорать на Эдварда, что так нельзя! Что всему есть предел! Поначалу жутко злилась на него, после каждого удара хотелось встать с лавки и дать ему сдачи, несмотря на чувство вины… А потом вдруг так захотелось искупить! Стать хорошей! В какой-то момент мне показалось, что я чуть ли не радуюсь каждому болезненному удару, которые прилетали, не щадя моей спины и задницы. Но ведь не может такого быть? Правда? Иначе мне нужно срочно бежать к психологу курса и каяться в том, что я перестала здраво оценивать жизнь. Потому что боль - это неконструктивно, потому что боль ведет к депрессии и деградации.
Но все же я решила пока не ходить к психологу, а понять суть загадки. После процедуры вразумления был секс и чай… А потом, сидя на саднящей жопке, поерзывая на мягкой подушке, я слушала объяснения Эдварда. Оказалось, что тема, которую мы проходили по кристаллографии – достаточно легкая, если понять систему вмешательства в рост кристаллов. А еще оказалось, что после игры в боль, в мою память идеально ложатся знания! За три часа я запомнила то, что не могла выучить за месяц регулярных, но невнимательных занятий. Мы не пошли на дискотеку, потому что к вечеру у меня не хватило ни на что сил – болела жопка и мозги. Вот сейчас допишу это пост с компа Эдварда и усну!
Кстати, Эдвард прочитал то, что я написала в дневнике и отругал меня за слово «жопка». Говорит, что я больше не должна его использовать, потому что ему не нравится. Слово «задница» ему тоже не нравится. И как же тогда писать об этой части тела? Вот еще одна загадка.
15 мая
Я получила пятерку по контрольной. Кто бы сомневался! А Энн – слабую троечку. И обязательную пересдачу контрольной. В нашем мире нельзя учиться плохо. Нас слишком мало, чтобы халтурить. Ничего, я ей помогу! Я теперь хорошо понимаю тему.
Завтра уже придет новый номер от Деа. Я жду его с замиранием сердца. Почему-то в моменты, когда я думаю о том, что там будет во вложении у Эдварда, я совершенно перестаю соображать! Но так сладко про это думать. Парадокс.

2186 год. Луна. 1 мая
Вчера я пришла поздно, юбка с кофточкой остались лежать на стуле, брошенные как попало. Алые туфельки на шпильках вызывающе расположились посередине соты. Когда будильник разбудил меня утром, мне даже и в голову не пришло, что от моей одежки следует ждать подвоха... Впрочем виновата-то я сама.
Но это конечно было ужасно... Я быстренько оделась, мы договорились встретиться с Энн перед занятиями. Мы мило болтали с ней, я была во вчерашней белой юбке и шелковой алой кофточке, с большим вырезом. Ножкой в алой босоножке я оживленно ковыряла покрытие во дворе института, поглядывая искоса на Эдварда. Эдвард читал конспект, вернее делал вид, что читал. На самом деле он любовался мной, уж я-то знаю... И тут вдруг моя юбка разрядилась... И стала отвратительно серого фабричного цвета. Вот кто это придумал - выпускать юбки такого жуткого цвета, пока они не заряжены и на них не выбран цвет, фактура и узор? Кто? Неужели им было трудно создать хотя бы черные юбки? С алой блузкой вполне гармонирует... С алой?... блиииин! И она уже серая... Я серая мышка! Какой кошмар. И босоножки сдохли... Уа!!! Что теперь подумает про меня Эдвард? Про растеряху, которая забыла вчера после вечеринки повесить в шкаф свою одежку и туфли, заряжаться? Я в трауре...

2 мая
Утром в киоске увидела журнал Деагостини из новой серии. «Все для рабынь и их Хозяев». Боже, какой симпатичный ошейничек с первым номером! Всего за 200 джингей! Он серого цвета, ну надо же! Цвета фабричной юбки. А как смотрится, как блестит… И я считала, что ненавижу серый цвет?
На обложке журнала надпись – ошейник с Марсианскими стразами и кольцом для цепи в подарок. Хочу, хочу такой… Купить что ли? Цепь в следующем номере. Сюрприз в этом. Интересно, какой сюрприз? Очень хочется узнать. В конце-концов, я просто куплю журнал, покручусь в ошейнике перед зеркалом и пусть Энн тоже полюбуется. Решено, после лекций куплю журнал! Даже не после лекций, а в перерыве. Здорово, ошейник со стразами!

***
Купила журнал в перерыве… Боже, ну почему я вечно попадаю в такие истории? Радует, что не я одна в них попадаю. Три идиотки сидят сейчас на паре по истории в ошейниках со стразами. А знаете, почему мы сидим в них? Думаете, они такие красивые? Вообще-то обычный Кетаис, их уровень… грубый металл и дешевые кристаллы даже не с Марса! Выращенные искусственно тут, на Луне.
Эти чертовы ошейники не снимаются! Вот что было сюрпризом! Надо зарегистрировать номер ошейника на специальном сайте, потом дождаться Хозяина, который соизволит снять блокировку. Потом можно прибить Хозяина, который это сделал (моя идея)… А что, в этом что-то есть. Почитала журнал на паре, выяснила кто такой Хозяин, в общих чертах. Очень захотелось его прибить после прочитанного. Хозяин – из древней игры, в такую, оказывается, играли наши предки. БДСМ называлась… Деагостини решила возродить эту игру, «добавив в нее современности». Мдя. Насколько я поняла из журнала, Хозяина прибивать нельзя, это он может прибить рабыню. А вот мы и посмотрим… кто кого!

***
3 мая
Вот как весело все обернулось! У меня был журнал для женщин от Деа… А в журнале для мужчин в первом номере был хвост-плеть. Хи. Эдвард ходит с хвостом. По временам он в раздражении машет хвостом и бьет себя по бедрам. И шипит после этого – видать больно ему! Хвост как-то хитро приживляется к телу. И его не снять, как и мой ошейник. Хвостатым мальчикам тоже следует зарегистрироваться на сайте. Интересно, а как снимается хвост? Это зависит от женщины? Ну снять эту штуковину? Как забавно! Что ж, я бы не возражала поиграть с Эдвардом в Рабыню и Хозяина. Как он мил, когда злится! У него сразу становится такое одухотворенное лицо! Как у нашего лектора, когда он рассказывает про Земной период нашей истории.

***
5 мая
Три дня тянула с регистрацией на сайте. Некогда было. Даже привыкла к ошейнику… Висит себе и висит на шейке. Заряжать себя не требует – удобно. Однако сегодня на парах по кристаллографии он выкинул штуку! Включилась вмонтированная в него запись: «всем рабыням срочно зарегистрироваться на сайте! Иначе ваш ошейник перейдет на вторую ступень».
На вторую ступень вредности, что ли? Жаль, что офис Деа расположен на Венере. А то, я думаю, студенты всех лунных институтов устроили бы у них беспорядки… Но есть в этой неприятной ситуации с ошейниками нечто удивительное… Говорят, у нашей дисципледи (начальник по воспитательной работе – прим. Переводчика), тоже сегодня верещал ошейник, то-то она третий день в такую жару ходит в комбинезоне химзащиты! А мы думали у нас учения по безопасности на носу. Она всегда показывает нам пример своим видом.
Ладно, зарегюсь вечером на сайте! Тем более Эдвард пригласил меня в свои соты, сделать ЭТО вместе с ним. А что вы подумали? Всего-навсего зарегиться на сайте. Его хвост тоже выдал звуковой сигнал. Посетите наш сайт… бубубу…. Не пожалеете… рабыни у ваших ног… щаз! Кто ж будет падать к его ногам-то! Однако мальчик на что-то рассчитывает. Надо же. Мне, если честно, игра надоела. Подзатянулась. Вот как раз и напишу им на сайт все, что думаю о них. Да!

спасибо. Это старый рассказ, но один из моих любимых. НАписан для любимой подруги, которая очень любила ходить в корсетах.

спасибо )) рассказ старый, продолжение - каждый выдумывает сам. Это свойство рассказов - недосказанность.

На Игру мне выпало стать Королевой эльфов. Мастер критически посмотрел на меня и сказал:
- Без корсета на эльфку не потянешь! В лучшем случае на полукровку. Да и то, в темноте…
Нет, я не толстая. Но таких вот летящих линий, как у эльфов, у меня никогда не было. Природа слепила меня с куда большим запасом прочности. Понятное дело, что в общем-то и так сошло бы. Это всего лишь Игра, а не жизнь. Но мне вдруг стало интересно. Корсет, а что это такое? Вспомнились картинки балов. Барышень… Обнаженные плечи и нежная кожа, жемчуга и бриллианты.
-Ну и где я этот корсет раздобуду, - ворчливо спросила я у мастера Игры.
- Это как раз без проблем, - улыбнулся он. - Наша портниха шьет и корсеты тоже. Вопрос в том, сумеешь ли ты его носить?
Мне показалось, что в его голосе была некая насмешка. Надо сказать, мне очень нравился этот диковатый парень, потому что никому, кроме него, не могли придти в голову такие идеи и ходы на Игре, никто не знал столь многого о разных мирах – и фэнтезийных, и исторических. А еще я совершенно случайно узнала, что он недавно поссорился со своей девушкой и теперь как бы в поиске!
- Да что тут сложного? Надела, зашнуровала – ехидно ответила я
-Надела, потянула, подышала, затянула, вдохнула (осторожно), выдохнула, потянула. И так 20 минут! Это искусство. - В его голосе я вдруг услышала нежность. Удивительно! Обычная дружелюбная или насмешливая манера поведения мастера вдруг уступила место чему-то искреннему и трогательному. Неужели мои ожидания более глубоких отношений с ним могут осуществиться? Хотя не скажу, чтоб я особенно этого хотела. Но как будет приятно оказаться девушкой мастера Игры.
- Я попробую! А ты научишь меня его зашнуровывать? – я решила подыграть ему и воспользоваться его нежностью. Не ко мне, а к искусству зашнуровывания корсетов, конечно. А потом, может быть, и ко мне.

Спустя неделю портниха сшила мне корсет. До этого она несколько раз снимала с меня огромное количество мерок. Вымеряла по нескольку раз. Заставляла и нагибаться, и приседать. Материалом на корсет она выбрала дивный атлас с лилиями – королевский рисунок. Белый - с розовым и золотым шитьем. Когда она выложила передо мной это чудо, я с удивлением взяла его в руки – и я сюда помещусь? Я соединила две половинки не то картины, не то крыла к своей фигуре. С косточками из стали внутри. Было совершенно ясно, что это не мой размер.
- Анна, Вы ошиблись! Я никогда не смогу это надеть! – заявила я. – Это, наверное, 38-й размер, а не 48-й!
- Нет, Свет, все в порядке! Так посоветовал мне сшить наш мастер. Он сказал, что ты попросила его научить тебя ТАКОЕ носить. Уж поверь, он разбирается в корсетах получше меня. И обсуждал со мной многие детали твоего чуда. Ты будешь красавицей на этих играх, - Анна улыбнулась мне ободряюще. Я с сомнением аккуратно уложила ЭТО в пакет, вышла на улицу, и набрала смс-ку мастеру:
«Ужас! Если я в это влезу, то сделаю все, что ты захочешь )))»
Через пять минут пришел ответ: «Я сейчас свободен. Приезжай ко мне. Потренируемся»
Надо сказать, что дом Игоря, так вообще-то звали нашего мастера, был известен всем, кто увлекался ролевыми играми. Мы часто приезжали к нему и толпами и поодиночке, чтобы обсудить, расспросить, получить квалифицированную помощь историка и философа… С ним было так интересно! Поэтому я тотчас села на автобус и через двадцать минут была у него.
Как всегда спокойно и насмешливо он выслушал мои жалобы. Развернул бережно ткань…
- Я уже держал его у Анны, - сказал он, задорно улыбаясь… Что ж, будем учиться его одевать! Раздевайся! Лифчик тоже снимай!
Эх, мне, конечно, было немного неловко раздеваться, но какое-то странное ощущение радостной уверенности и спокойствия овладело мной. А его голос был таким завораживающим. Сильным и нежным одновременно. И я махнула рукой на барьеры приличия. Вскоре я осталась перед ним лишь в тоненьких стрингах. Волосы он попросил заколоть в пучок. Мне были очень интересны эти новые ощущения себя. Не ехидные. А внимательно-послушные…
- Корсет – это объятия. Корсет – это сильные руки, которые всегда с тобой! – он крепко сжал мою талию и ребра. Было даже больно. Но я промолчала. Я слушала этот удивительно властный, но негромкий, бархатный голос.
- Корсет делает из женщины существо совершенно иной природы! Эфемерное. Желанное и недоступное одновременно. Шнуровка – это барьер. Корсет – это раковина, внутри которого жемчужное женское тело. Почти недоступное, и от того во сто раз более желанное. Зашнуровать его – это творчество, это создание богини из тела простой женщины.
Холодные чашечки атласа подтолкнули мои грудки вверх. Шнуры заскользили в умелых мужских руках. Я вдруг вспомнила картинку, увиденную на днях на компе одного знакомого. Он называл это хентаем. Там милую анимешную неку связывали…Почему вдруг проскользнула такая ассоциация? Тем временем Игорь уже зашнуровал в первом приближении корсет. Как я и говорила – он не сходился! Сантиметров на 10!
- И не сойдется, - мстительно подтвердила я!
- С тебя желание, красавица моя! –ответил мне он… Все только началось!
_ Выпрями спинку, втяни живот, выдохни, не дыши… Осторожно вдохни… Постой так. Смотри, какие нежные ветки за окном, моя эльфийская королева… Еще одна дырочка, выдохни, не дыши…
Его голос плел паутину, а я была… мухой, которую оплетает паутиной паук, но похоже, мне это очень нравилось! Дырочка за дырочкой, корсет зажимал меня своими сильными объятиями. С прохладой атласа смешивалось тепло мужских рук. Постепенно я почувствовала, что становлюсь тоньше и невесомее… Зеркало было далеко, и я не могла подглядеть на конечный результат… Спина выпрямилась какой-то неимоверно комфортной прямотой..
- Корсет снимает нагрузку с твоей спины, - объяснил мне Игорь. Но если носить его постоянно, мышцы перестанут сами поддерживать спинку. Для начала – час побудешь в корсете, а потом доведем это время до четырех, как на Игре!
Через какое-то время этой сладкой пытки я вдруг заметила, что осталась последняя пара дырочек… Что вот уже шнурок крепко затягивается узлами и хвосты убираются под вырез корсета… Что я то ли стою, то ли парю в этой заваленной мечами комнате, сама острая и прямая, как меч… Не вдохнуть, ни выдохнуть толком. И непонятно, живая ли я женщина, или действительно легкая эльфка.
- Попробуй пройтись! – его голос вывел меня из задумчивости…
- Что тут тако… начала говорить я. И с удивлением поняла, что мне тяжело ходить так, как я это делала раньше
- Ходить надо от бедра, как манекенщицы, а не корпусом, посоветовал мне Игорь.
Я прошлась по комнате. Это было похоже на полет. На крепкие объятия… Мне было легко, а обычная насмешливость растворилась. Оставив мою суть. Восторженность. Грация. Покорность. Желание выполнять прихоть того, кто ведет… Мамочка! Я кажется проиграла ему желание!
- Ты проиграла мне желание, - подтвердил Игорь. Но я пока не скажу, какое. После Игры ты его узнаешь. Выполнишь ли? – Он взглянул мне в глаза… - Это ведь в общем не так и важно… Договора мы не подписывали… И ты можешь счесть это шуткой…
- Я выполню твое желание, мастер! – пылко сказала я… И холодок страха и удовольствия пробежался по моей прямой, как лезвие спине…
- Хорошо!

Потом мы учились ходить, сидеть, говорить и даже танцевать в корсете. Не один день, а все две недели до Игры. Если в первый день меня выпустили из корсета через полчаса, и у меня болело каждое сплюснутое ребрышко, то к концу этого срока тело начало менять форму. Белый атлас шелковым ножом убирал лишнее, утончал талию, а порой лепил новые формы, делая грудь восхитительно пышной, создавая между грудками такую безумную впадинку… Я замечала, как на нее засматривался Игорь. Но увы. Кроме этих взглядов между нами ничего не было. Ни-че-го! Мне под конец уже начало казаться это каким-то ненормальным… Обнаженная девушка… объятия шнуров и рук… И ничего? И обидным. Я же видела – ему интересно со мной. Он смотрит! Однако напрямую предложить ему поприставать ко мне я не могла. Строгость мастера и строгость корсета на пару плавили и мою личность. Делали ее мягкой и воздушной. Которая не может себе позволить лишнего. К тому же мы репетировали роль королевы Эльфов. И я чувствовала себя королевой. А разве королевы ТАКОЕ предлагают? Мне предстояло усвоить историю, этикет, манеру, походку и даже пару песен эльфов… Пела я на древнеирландском. Не понимая ни словечка, естественно. Хотя Игорь мне и показал подстрочник. Все это кружило мне голову. Я жила, как в полусне.
Наконец настал день Игры. Она проходила в здании бывшего театра, а ныне музея. Впрочем, его никак не могли отреставрировать и открыть, и потому отдавали иногда нашему клубу на Игру… Я играла так, как никогда. Я сама чувствовала свою силу. Восхищенные взгляды друзей, ой, то есть нет, не друзей, а моих подданных. Удивленные взгляды девушек. Уверенный взгляд Мастера. Мастер был военным вождем и моим любовником по Игре. Наверное, все думали, что так оно и есть. А этого почему-то не было. Роль целиком захватила меня. И я не могла скрыть от играющих своей страсти и желания. Щеки пылали, когда Он пригласил меня на танец… А когда я пела, я вкладывала в пение любовь к Нему. Его взгляд был таким теплым, внимательным и понимающим. Мне показалось, что у нас все будет! Но тут игра закончилась. Началась суета, подсчет очков, команды спорили и выясняли убитых, интриги оценивались по десятибалльному уровню мастерства… Костюмы… Тут моя команда эльфов отхватила изрядное количество баллов и первое место за мой корсет! Впрочем, даже без подсчета очков было ясно, что даже магической команде никогда не достичь нашего уровня. Вдохновленная своей королевой, команда эльфов совершенно фантастически провела игру. Мы победили.
А я была дико разочарована. Все закончилось, не начавшись.
Однако, когда я уже собирала свою сумку с нарядами и вещами, он подошел ко мне. Я была в обычной, а не бальной юбке. И не корсет, а лифчик поддерживал мою грудь. И я казалось себе какой-то голой и незащищенной без этих, ставших уже почти привычными, строгих объятий моих атласных доспехов.
-Желание, - промурлыкал он мне на ухо… Готова ли ты его выполнить?
- Конечно, мой повелитель! – Мое отчаяние смыло ураганом чувств. Свершилось! – Все, что ты захочешь!
При этих словах он странно улыбнулся, кончиками губ…
- Именно этого я и попрошу. Ночи повиновения мне. В корсете! Полного повиновения. В любом моем желании и прихоти. Ты не скажешь мне нет. Ты будешь радостно выполнять каждое мое желание. Не бойся. Желания будут выполнимыми, но странными. Никакого вреда, только красота и страсть. Я и ты. Всю ночь. И корсет, как алхимия… И золото утром!
-Интересно, какое оно будет, это золото? - подумала я перед тем, как мы зашли в его квартирку… И это была моя последняя здравая и логичная мысль.

А наутро я нашла под своей подушкой простой кожаной ошейник, и открыточку с сердечком. Внутри было написано – моей золотой девочке.

А меня вот всегда волновал вопрос - куда девать кошку на сессиях? Я бы не выдержала, если бы кошка на все это смотрела )))

Кулема - но не мои мысли. Писатель играет реальностью, как хочет )))

Через дырявую занавеску солнечные лучи рисовали на моей обнаженной спине леопардовые пятна… Дырки были проделаны хищным зверем – домашней кошкой Хозяина. Которая сейчас мирно спала на диванчике рядом, пока я изображала из себя запятнанного солнцем леопарда, стоящего на коленях. Честно говоря, мне уже надоело так стоять… Коленки слегка ныли, уставшая спинка просила сменить позу… Хозяин отсутствовал. Зато рядом была кошка. Я очень люблю кошек! И теперь мне хотелось потереться об этот спящий клубочек хотя бы щекой, раз уж у меня руки сзади связаны… Заодно и спинку немного разогнуть… В конце-концов, был приказ стоять на коленях, а с прямой ли спиной или с кривой – пояснений не было. И никто не запрещал мне гладить кошку щекой!
Я начала неспешную эволюцию на коленках по ковру в направлении диванчика с кошкой… Киса это заметила, слегка мурлыкнула и сладко потянулась всеми четырьмя лапами. Потом привстала мне навстречу, ожидая меня.
Нет, наверное все-таки не стоило так нагло отползать из центра комнаты… Но киса… Но Хозяин! Наверное я глупая – не могу выбрать главное, важное. Постоянно пустяки меня отвлекают от правильного поведения… Правильное поведение – тупо стоять в центре комнаты? Хотя конечно же не тупо, а в великом ожиданию. Ох, скорей бы уже закончились эти полчаса на коленках. Я прекрасно слышу, как Хозяин готовит обед на кухне. Он занят… И не увидит как мы поласкаемся с кисой. Судорожный бросок к дивану – и вот уже моя щека зарывается в сладкий серый мех. Сладкий – потому что кошки такие сладкие!!! Как любимая плоть Хозяина, когда она восстает из состояния покоя. Задумавшись, я автоматически высовываю язык, провожу им по кошачьей спинке… и отчаянно плююсь! Господи, я пыталась облизать кошку! Какая я бестолковая. Ой, а вот и Хозяин… Пришел из кухни и застал меня отплевывающейся от кошачьей шерсти…
- Ты решила вымыть своим язычком мою кошку? – вид Хозяина был ироничным, но не предвещал ничего хорошего…
- Простите меня, обожаемый Хозяин, я виновата!
- Зачем ты полезла к кошке, ну скажи на милость? Между прочим, нарушив мой прямой приказ стоять на коленях? А не ползать по комнате? Если бы я хотел, чтобы ты ползала, я бы четко это сказал тебе. Жду ответа!
Теперь было важно понять, какого ответа ждет от меня Хозяин. Он сказал так много слов… Дада, я нарушила. А вопрос-то был какой? Все смешалось в моей голове!
- Я нарушила ваш приказ… - Спинку прямо, глазки в пол, наверное я хороша в таком виде, неужели Хозяин не видит? Господи, как же мешается кошачья шерсть на языке! И не поплюешься в Его присутствии!
- Я спросил – зачем?
Ага, вот он вопрос – зачем я нарушила!
- Простите, Хозяин, свет моих очей. Ваша кошка так скучала! Мне показалось, что если я ее не поглажу, то она умрет от тоски и одиночества! (Господи, что за чушь я несу, подумала я?)
- Что за бред ты несешь? – озвучил мои мысли Хозяин. Приди в себя, дорогая! – звонкая пощечина выбивает из меня игривость. Ой! Дошутилась! И затем еще пара пощечин наконец выбивают меня из состояния дурашливости… Он нежно взял кошку и отнес на кухню, чтобы не ранить нежную психику зверька тем, что скоро будет. Сейчас начнется мое Воспитание. Не всегда приятное или забавное. Скорее безжалостное. Мне придется очень быстро соображать. Что хочет Хозяин. За каждую промашку – весьма болезненный удар ротанговой тростью.
Хозяин принес с кухни чашечку кофе, уселся в кресло, прищелкнул пальцами. Это означало, что я должна свернуться клубочком и подставить под его ноги свою спинку, подставку для его ножек, пока он читает газету и пьет кофе. Если я пошевелюсь – удар тростью. Если он не дай бог прольет кофе – тут одним ударом не отделаешься!!! Я сижу на коленках, пригнувшись лицом к полу, попкой к Хозяину. Неужели он даже не посмотрит на нее! А вроде она ему нравится? Нет. Сидит, пьет кофе, устраивает поудобнее ножки на моей спине. Мне неудобно и снова ноет спина… Ох, надо заниматься зарядкой по утрам! Ничего, всего минут 10 потерпеть, он редко пьет кофе дольше 10 минут. Замереть и ощущать, как внутри сворачивается и разворачивается пружина желания. Щеки горят и от пощечин и огромной, всеобъемлющей страсти поскорее добраться до того, чтобы лизать и лизать ножки Хозяина и все, что есть интересного у него. А интересного – много!… Хотя… Хотя… Я бы не возражала и против несильной порки. Такой знаете, проникновенной, с поцелуями в губы, перемежающихся пощечинами и стальными сжатиями сосков. И потом … утопать в любимом Хозяине… Забыть обо всем на свете…
- Что? – я глупо переспрашиваю, потому что в этот момент до меня доходит, что Хозяин только что меня спросил о чем-то, что я снова прослушала… Мда, не видать мне сладкой порки…
- Ты не слушала меня? Восхитительно! Неделя тренировки моей кошке под хвост!
Я не оправдываюсь, будет только хуже, а понуро опускаю голову… А попку горестно приподнимаю. Понимая, что пришел час расплаты за все! Хозяин встал. Значит все всерьез! Взял флоггер. Ну хоть что-то! Не сразу будет учить ротангом… Но флоггер тоже может быть кусачим в сильных мужских руках… - Мама… - Будет ли сегодня секс? – Мама! Я ведь не смогу ничего, ничего не захочу после такой порки! Ух, как больно! И это только начало! Ну что мне мешало быть внимательнее?
-Простите меня, любимый Хозяин – воплю я уже в сторону ротанга! Я буду послушной, я не буду отвлекаться! –Хвааатит! Бооольно, ааааа! (Просто дико больно, на самом деле! Неужели я сама этого хотела еще вчера? – мысли скачут и мечутся вместе с моими воплями…)
-Милый Хозяин, я все осознала! Ааааа! Виновата!
(Неужели все? Минута тишины… Я боюсь оглядываться. Исправно стою на четвереньках из последних сил, хотя так хочется потереть горящую, полыхающую огнем попу… )
- К ноге! – следует приказ… Я тотчас поворачиваюсь лицом и утыкаюсь в нежнолюбимые пальчики на ногах.
-На диван! (самый сладкий приказ! Он означает конец сильноударным инструментам учебы)
Как я обожаю тебя, диван! Наверное это вторая по важности вещь после Хозяина, которая так много для меня значит… Вещь? Я назвала Хозяина вещью! Какой кошмар! Хорошо, что он не слышит моих мыслей…. В общем, это очень важное место! На котором так удобно любить и обожать… Обожательный диванчик моего драгоценного Хозяина. Все! Теперь впереди часы абсолютного счастья. Но наверное их бы не было без воспитания. А еще - без моей бестолковости. Если бы я была образцовой сабой, все умела и выполняла бы с полувздоха - меня не за что было бы наказывать и воспитывать! И было бы со мной интересно?

14.
Антонио взял на руки потерявшую сознание Катю. Его раздражала необходимость прикасаться к той, кого он недавно терзал в своей слепой страсти. Но он все-таки не хотел ее смерти. А дом следовало сжечь, вместе с подземельем, в котором и находилась темница, вместе с видеоархивами и тайнами. Он перетащил девушку к выходу, открыл своей карточкой охранника дверь, облил комнату керосином из канистры, снова отволок Катю к следующей двери. Так он проделал раз пять, пока, наконец, не открыл последнюю дверь – за ней была лестница вверх – металлическая, почти вертикальная. Он связал Катины руки веревкой, закинул девушку за спину, придерживая ее связанные руки спереди, и полез вверх. Было тяжело, несмотря на то, что Катя сильно исхудала за эти две недели. Наверху он открыл дверь, перегрузил ее на сиденье внедорожника, стоящего во дворе коттеджа. Потом снова полез в подземелье за оставленной канистрой. В это время Кате то ли приснилась, то ли привиделась фройляйн Вера.
- Я выполнила свои обязательства. На тебе больше нет татуировок. Очнись!!! Тебе надо перелезть на переднее сиденье и завести машину. И уезжать. Времени совсем мало – я ощущаю приближение Карла…
- Но у меня связаны руки, - сказала ей Катя, еще погруженная в небытие, в котором можно говорить с призраками.
- Пережжёшь веревку прикуривателем.
Катя очнулась. Она посмотрела на свои руки – без единой татуировки, лишь реальные веревочные путы. Со стоном перевалила через спинку пассажирского сидения. С веревкой все получилось, как и посоветовала Вера. Только на запястьях остался жуткий след – багровый, наливающийся чернотой синяков… И руки выворачивало. Машина была уже на ходу – а из дома косо тянуло дымом… Не было ни одной секунды на колебания. Катя умела водить машины – спасибо отцу. Открывать ворота было некогда – Катя протаранила решетчатую дверь ограды вокруг дома, выламывая запоры бампером. Но как только повернула к шоссе, ей дорогу перегородил БМВ, резко затормозив юзом. Это был Карл. Катя успела сдать назад, и не врезалась в машину немца. Однако он быстро выпрыгнул из машины. В руке у него был пистолет. Он направил дуло пистолета на Катю
– Вылезай, милашка. От меня никто не уходил. Но тут выстрел сзади прервал Карла, выбив искры из бронированного внедорожника Кати. Он легла на сиденье, пытаясь добраться до правой дверцы.
Сзади палил Антонио. Вот тут Катя не впала в панику или обморок. Она включила свою логическую натуру. Ящерицей выскользнула на дорогу, упала в дренажную канаву, и по ней добралась до небольшого оврага, пока мужчины палили друг в друга. Овраг вывел ее в небольшой лесок. Она побежала по нему, стараясь прижиматься к деревьям, не выбегать на свободное пространство. Там, откуда она только что была, выметнулся огромный костер пламени. Крики, шум мотора. Видимо, кто-то победил в этом сражении. Неважно кто – любой представлял дикую опасность для девушки. Откуда у нее взялись силы, Катя не представляла. Но она бежала и бежала по лесу, продираясь сквозь ветки, перепрыгивая через поваленные стволы. Когда в груди разгорелся костер и стало нечем дышать – упала на хвою, и снова пыталась ползти, чтобы не нашли, чтобы затаиться и выжить. Сердце стучало, воздуха не было. Вдруг сзади раздался треск веток. Неужели девушку заметили? Это ведь так несправедливо, думала Катя, ведь она почти спаслась! Ветки раздвинулись и в густую посадку елей, где она пряталась, беззвучно втиснулась собака – огромная немецкая овчарка.
Так этот гад еще собак на нее спустил, подумала Катя. Она хотела защищаться, но собака вела себя неагрессивно. Она только пролаяла несколько раз, когда увидела Катю и понюхала ее. Собака уселась в метре от лежащей Кати, развернувшись в сторону дороги, задом к Кате, будто защищая ее.
- Хорошая моя, неужели ты на моей стороне? – всхлипнула Катя.
Собака еще пару раз подавала голос, будто призывая кого-то. Когда Катя пыталась ползти – сдержанно рычала на нее. Но не трогала. Вскоре раздались шаги и голоса:
- Это полиция, не бойтесь.
- Оскар, охранять заложника.
- Фрау, наконец-то мы вас нашли.
И до боли знакомый голос:
- Катюша, любовь моя! Твой волк пришел за тобой.
Катя всхлипнула. Она выползла из-под еловых веток – тоненькая, в полупрозрачном порванном хитоне, вымазанная в глине, со спутанными волосами. Солнечные лучи пробивались сквозь густые еловые кроны, превращаясь в колонны света, заливая Катю, будто богиню, божественной благодатью. Лео подхватил девушку на руки и прижал к себе. Он целовал ее, гладил руками по спине, утешал и зарывался в ее грязные волосы лицом. В этом свете она была для него богиней. Которую он чуть не потерял.
Он даже не заметил, что Катя теперь без татуировок. Какое счастье найти ее! Потратив на это все средства своей охранной конторы, задействовав огромные ресурсы полицейской машины Германии.

Через два дня им разрешили вернуться в Россию, сняв первичные показания. Оказалось, что Карл давно занимался темными делами, связанными с порнобизнесом, находил девушек из бедных стран и продавал их в бордели. Антонио сгорел тогда, на дороге, однако он смог сильно ранить Карла, которого схватили полицейские и частные сыщики, нанятые Лео.
Катю вначале хотели устроить в больницу, но она наотрез отказалась, и тогда Лео устроил у себя в доме походный лазарет, где его любимая должна была отлеживаться и залечивать раны, не столь значительные, впрочем. От успокоительных девушка категорически отказалась – разрешила использовать только мази, обезбаливающее, травы.
Через две недели она начала выходить из дома – ее сопровождал частный охранник, нанятый Лео. Еще через месяц она, наконец, смогла от него отбиться – начинался учебный год. Ну не ходить же с ним в школу! Катю снова взяли в ее старую школу – постарался папа вредной Синицыной. Оказывается, девятый, вернее теперь десятый Б во главе с Михой рассказали все одноклассникам, и те были восхищены приключениями учительницы – они читали репортаж с рок-фестиваля, где Катя была звездой, а позже и историю ее похищения. Директоршу, поборницу строгих взглядов, уволили. Папа Синициной все устроил, потому что его дочь наконец-то решила заняться учебой. И он взял Катю репетитором для нее, помог школе, нашел молодого директора.
Вроде бы жизнь наладилась. Лео никогда не приставал к своей девушке с Темой. Они собирались пожениться. Но…. Что-то не давало Кате покоя. Те безумные приключения, которые она пережила, не давали ей жить тихо и размеренно. В октябре, во время школьных каникул, неожиданно для себя, девушка зашла в тату-салон. Ноги сами занесли. Руки сами выбрали рисунок – пантера лежала на широком суку, в расслабленной позе, свесив лапу. Место тату – предплечье. Потом Катя зашла в фетишный магазин. Она ходила вдоль стены, на которой были развешаны плетки, вдыхала запах свежевыделанной кожи. Выбрала неагрессивный флоггер.
- Наручниками интересуетесь? – щебетала продавщица, - вот тут поменьше, на девичьи ручки.
Катя напряглась.
- А вот побольше, на мужские и крепкие.
- Дайте на мужские, - отрывисто и взволнованно сказала Катя, оплатила все покупки. В этот миг у с ее души упала какая-то незримая тяжесть. Она усмехнулась своим мыслям. Мир снова стал волшебным.
Конец.

13. Самая несчастная глава
Кате было не до сна. Жуткая боль сменилась вполне терпимой после мази немца. Но сильнее болела душа. Ее замучали принуждением. Тело ныло, подчеркивая дискомфорт. Возбуждение от афродозиаков тоже еще не прошло и заставляло извиваться хотя бы в приступах ненависти, что причиняло боль физическую. В комнате, в углу, светился слабым светом фонарик-ночник, выхватывая ужасные силуэты «пыточной», как ее окрестила Катя. Катя каждой клеточкой тела ощущала ужас этих стен, все эти плетки, кресты, цепи – они навевали на нее жуть одним своим присутствием, отблесками металла. Катя не выдержала, вскочила с этой мерзкой кровати и заорала – я хочу к себе! Я тут не засну! Видимо в «пыточной» была камера – спустя три минуты прибежал Карл, стал извиняться перед милой фройляйн и хотел снова, на руках, отнести девушку в ее комнату.
- Я сама, мне больно, не трогай меня, - как можно спокойнее, тихо сказала Катя.
- Дать обезбаливающего?
- Лучше дай халат! И я пойду сама.
Карл поддерживал ослабевшую девушку, которая была вынуждена чуть ли не повиснуть на его руке. Пройдя через коридоры, они оказались в Катиной комнате. Девушка тотчас рухнула в постель. Немец выскочил из комнаты, потом снова вернулся с таблетками в облатках и стаканом воды:
- Обезбаливающее – в белой упаковке. Снотворное – в золотистой фольге.

Девушка приняла обезбаливающее, а снотворное выбросила. Часа через три жутких мучений, возбуждение наконец-то сменилось тревожным сном. Ей приснилась Вера.
- Ты видишь, я согласилась, по твоему совету, но это было ужасно, - пожаловалась Катя Вере
- Все хорошо, Карл доволен.
- Черт, а я? Какое дело мне до этой свиньи? Я в шоке, мне кажется, в следующий раз я его убью, если он только притронется ко мне!
- Не переживай, теперь неделю он не тронет тебя пальцем. Карл обстоятельный мужчина и не будет мучать тебя чрезмерно. Он будет тебя лечить. За это время многое может произойти
- Сними татуировки! – истерично попросила-потребовала Катя.
- Нет, еще не сейчас. Я знаю, тебе тяжело, но я буду рядом. Я смогу это сделать в безопасный момент. А пока у меня для тебя новый, неприятный совет – тебе надо еще раз пообещать слуге Карла все, чего он захочет. Я знаю, что он хочет тебя.
- Что? Еще один придурок будет меня пороть?
- Только секс, милая Катя. Я понимаю, как это для тебя ужасно. Но иначе никак. За секс он разрешит тебе позвонить в Россию.
Голос Веры внезапно стал затухать, как при плохой сотовой связи. Повеяло холодом, сквозняк всколыхнул вуали балдахина – Катина комната застряла в греческом стиле, была украшена этими дурацкими развевающимися шелковыми занавесями. Катя вновь заснула, в этот раз без сновидений.
Девушка спала до обеда, она проснулась только, когда слуга внес обед. Ныло измученное тело. Слова Веры вспоминались с ужасом – снова грядут мучения, насилие и ненависть. Но она собралась с илами и выдала некое подобие улыбки:
- Что, Карла снова нет?
- Да, сеньорита. – Слуга говорил по-немецки, но называл ее не на испанский манер. – Его не будет два дня. Если сеньорита будет добра к бедному кабальеро, то она сможет позвонить в Россию.
Мужчина походил на южанина – загаром, чернотой волос, быстрыми, подвижными глазами. Эти глаза сейчас обшаривали тело Кати, завернутое в хитон, пытаясь проникнуть под него. Катя сделала вид, что ей импонирует внимание южанина, и развязала поясок невесомого одеяния, давая ему соскользнуть с плеч.
- Какие у меня гарантии, что ты сделаешь это? Что ты дашь мне позвонить в Россию?
- Сеньора не верит мне? Но если бы она знала, что бедный телохранитель рискует жизнью, предлагая такое своей даме, она бы снизошла. Тут красноречие южанина закончилось, и он перешел на обыденный тон. Карла не будет два дня – у него срочное дело по бизнесу. Ему пока не до тебя. Я хочу тебя. Тут везде камеры – поэтому ты должна сказать вслух, что согласна на секс со мной, чтобы потом твои дружки не посмели убить меня. А еще у меня будет к ним условие – чистый аргентинский паспорт, билет до Сингапура. И мы в расчете. Не так уж и много? Мне, признаться, надоел этот извращенец, он даже не мог трахнуть девушку, которая ему нравится.
- Лео убьет тебя, - прошипела Катя, - когда прибудет сюда.
- Естественно! Поэтому вначале мы переедем в другой отель, где должны меня ждать документы, визы и билет. Я вначале получу эти билеты, затем сяду на самолет, а потом перезвоню твоему дружку, и он приедет за тобой в условленное место.
Катя понимала, что у нее нет выхода. Ей хотелось жить. Голос Веры прошептал издалека – Соглашайся! Я сниму татуировки, как только ты окажешься одна.
Южанин представился – его звали Антонио. Он потребовал подтверждения добровольности на секс с ним перед камерами немца. И затем сорвал с Катеньки прозрачный хитон. Бросил девушку на кровать. Он был как животное - сильный, похотливый жеребец. Катя повторяла про себя теоремы, чтобы не сыпать проклятиями.
- Ты слишком холодная, - пожаловался южанин.
- Мне больно, болят рубцы, - безучастно объяснила Катя
- Нет, дорогая, ты должна быть поактивнее, а то я не буду считать наш с тобой договор выполненным.
Взбешенная Катя впилась ноготками в спину Антонио, начала кусаться.
- Отлично, крошка! Мне нравятся дикие кошки, - простонал Антонио, вдавливая девушку в простыни. Катя яростно вспоминала вопросы прошлогодних тестов по математике, и пару раз даже повторила их вслух по-русски. Катя превосходно говорила по-немецки, потому что несколько лет жила с родителями в Германии, в детстве. Но переводить математику на немецкий не могла. Антонио, видимо, считал, что это слова страсти по-русски. Он поощрительно рычал. Катя перестала стесняться и вопила ему в лицо условия задач по-русски. Это помогало держаться. Долго, очень долго южанин удовлетворял свою страсть. Он распалялся, когда смотрел на дивные татуировки девушки. Они сводили его с ума. Он тискал и мял это хитро разрисованное тело, вымещая на нем все обиды его жизни. Трахая сучку хозяина.
На самом деле, Антонио узнал, что кольцо следствия сжимается. Ему на мэйл пришло письмо от одного знакомого, в котором тот интересовался местонахождением Карла. Он знал, что Антонио работает у Карла. Антонио не ответил на письмо, но понял, что работа на босса становится слишком опасной и решил слинять, предварительно отомстив. А за что мстить – было. Босс подобрал Антонио во время одной из гангстерских войн. Это было в чужой для Карла стране. Карл спас мальчишку от расправы, ожидая, что приговоренный к смерти паренек будет преданно ему служить. Он и служил. Пока не запахло жареным. Служил, наплевав на свою жизнь. Но теперь пришло время расплаты. Теперь его жизнь принадлежала только ему. И он делал то, что хотел – а хотел он крошку хозяина. Хотел – и получил.
Наконец, утомленный он откинулся на подушки. Девушка к тому времени совсем обессилела. Даже математика не помогала. Но когда Антонио вышел и вернулся с мобильником, она вырвала его из рук. Путая кнопки, с трудом набрала номер Лео.
- Милая, обожаемая моя! Ты где?
- Я не знаю. Прошу тебя, выполни все требования этого человека. Тогда ты увидишь меня…
- Я уже в Германии, девочка моя. Я иду за тобой. Я рядом.
Как Лео договаривался с Антонио – Катя не помнила. Она, как старинная барышня, упала в обморок. И это было благо.

12. Даже самая дикая ситуация в конце-концов становится привычной. Катя привыкла отказывать. Немец привык, что ему отказывают. Даже Катин организм привык к наркотикам и не реагировал столь сильно, Катя даже начала помнить что-то из ее провалов в памяти – она помнила, как Карл переодевал ее, как укладывал спать – и, насколько Катя могла вспомнить, не трогал ее. Почему-то ему было важно, чтобы Катя согласилась – согласилась душой и телом принадлежать. Он просил двух вещей – возможности ее пороть и заниматься сексом.
Без наркотиков Кате даже начали сниться сны. Вначале это были обрывки, потом – более связные кусочки сновидений. Катя помнила, зачем приехала к Карлу – просить дух Веры, чтобы татуировки умершей девушки покинули тело живой.
И вот через пару недель плена Кате приснился вполне связный сон про Веру. Вера просила Катю уступить Карлу. Снизить накал его страстей. Перетерпеть. Хотя бы порку. Без секса Карл переживет.
- Сними татуировки, - молила ее Катя.
- Ты не понимаешь, о чем просишь – тихо и обреченно говорила Вера, - тогда он тебя убьет. Как только ты перестанешь быть ему интересна, он от тебя избавиться. Я знаю, о чем говорю. Он псих. Если бы я не делала все новые и новые татуировки – я бы ему надоела и он нашел бы способ от меня избавиться. Он так избавился от своей прежней пассии…
- Так эта авария… он тебя убил?
- Нет, я сама бросилась под машину.
- Но почему?
- Тебе не понять. А своей смертью я уязвила его. Да еще татуировки украла. Это была хорошая месть. Он их так любил – а они пропали! Я ведь ему написала письмо, перед самоубийством, в котором проклинала их, потому что они сломали мне жизнь. И я молила господа нашего убрать их вместе со мной. А господь убрал нас раздельно.
- Но для чего они перешли ко мне?
Вера не ответила на вопрос. Образ девушки начал выцветать и лишь обрывки слов услышала Катя:
- Соглашайся.. пороть… Карл…
На следующий день Карла не было, еду приносил молчаливый слуга. Еда была не отравлена – Катя достаточно хорошо помнила, что происходило в этот день. В обед она начала умолять слугу выпустить ее, просила разрешить ей позвонить в Россию, обещала ему сокровища или секс, в общем, что угодно. Хоть выпороть ее – только потом отпустить. Слуга задержался дольше обычного, выслушивая мольбу Кати. Но все-таки, не сказав ни слова, вышел с пустым подносом.
Катя негодовала – и хозяин фашист недобитый, и его слуга – палач и изверг. И согласиться на то, чтобы ее пороли, как предлагала во сне Вера – это безумие! Неужели ее подсознание готово смириться с этой ненавистной ей идеей?
Вечером приехал Карл. Он зашел к ней перед ужином. Катя вдруг сказала ему, не ожидая даже от себя такого:
- Не давай мне наркотик. Тогда я соглашусь на порку.
Радостный Карл начал приплясывать вокруг Кати, предлагая тотчас пойти в «темницу», где давно ждут всякие девайсы.
- Нет, вначале я должна стать собой. Я не хочу жить в плену у наркотика. Что ты мне даешь?
- Ничего особенного, это вообще не наркотик, по большому счету. Транквилизаторы нового поколения, подавляющие тревогу и дающие крепкий сон.
- Никаких наркотиков!
- Хорошо. Но тебе будет нелегко…
- Почему? – Катя предполагала ответ – она боялась, что сильно зависима уже от этих наркотиков.
Карл не ответил. В этот день он даже не потребовал ничего у ошеломленной Кати. Она была удивлена – оказывается, если попытаться разговаривать с этим одержимым, он становится более нормальным. На следующий день немец кормил Катю исключительно фруктами и какими-то сладкими сиропами, от которого у нее горели щеки и разливался жар внутри. Афродозиаки, - поняла Катя. Тело поневоле предавало хозяйку. Сердце стучало, с ужасом ожидая развязку, того момента, когда Карл снова предложит девушке порку или секс, и Катя будет вынуждена согласиться. Она внезапно решилась на это. Потому что ощущать себя беспамятной куклой ей надоело. И еще она помнила ужасные слова Веры, что Карл может ее убить, если не получит то, что хочет. Что он способен на это
- Ты согласна на порку, моя дорогая? – в четыре часа дня спросил Карл. Катя, конечно же не знала, который час. Зато у Карла было заведено заниматься личными делами в это время.
- Я… - Катя задрожала всем телом, - Я не маза. Я совершенно не хочу этого, но ради того, чтобы ты не поил меня наркотиками, я соглашаюсь. Только прошу тебя – помни, я не извращенка, я совершенно не получаю от этого удовольствия, и скорее всего не выдержу и сотой доли того, что бы тебе хотелось. (Грязный извращенец, - добавила про себя Катя, - маньяк).
- Я приму это в расчет., - милостиво кивнул Карл. Его глаза блуждали по телу Кати, любуясь ее татуировками, пока он раздевал ее. Катя старалась делать совершенно безучастный вид. Однако ее тело было напряжено, точно струна, и каждое касание мужских рук вызывало небольшой взрыв эмоций, будто ее трогают страшно горячими или страшно холодными руками. Карл видел это и посмеивался.
Потом взял ее на руки и понес – Катя ощутила, какой слабой стала за время плена, она даже не смогла бы вырваться. Она не знала, что прошло всего две недели – для нее этот кусок жизни был вне времени.
Карл принес ее в помещение без окон, такой же была и ее комната. Помещение было декорировано пышно кроватью и всякими мрачного вида устройствами… Крест, лавка, столбы с висящими на них цепями. Катя содрогнулась…
Карл усмехнулся:
- Пока только смотри. Думаю, со временем мы и до этого дойдем. А сейчас мы начнем с кровати. Он сгрузил ее на простыни – кровать оказалась достаточно жесткой. Руки девушки мгновенно оказались схвачены цепкими запястьями Карла и пристегнуты железными наручниками к столбикам изголовья. Потом так же мгновенно были пристегнуты и ноги девушки к столбикам по бокам кровати. Катя лежала распятая, будто цыпленок, ей было очень страшно, жуткая тяжесть внизу живота скручивала тело. А от улыбки этого придурка хотелось выть и орать оскорбления.
- Ты готова?
- Да, - сказала Катя, вместо того, чтобы сказать: «ненавижу». Может быть оттого, что она хотела жить?
Первые удары были несильными, но резкими и возмутительными, унижающими. Слезы покатились по ее лицу – сейчас с ней сделают то, на что она никогда бы не согласилась, если бы не дичайшая ситуация.
- Тебе больно? – удивился Карл, заметив ее слезы. – Но я ведь еще даже и не начинал нормальную порку. Видишь, я как культурный человек, делаю вначале разогрев. Я же хочу тебя не на раз, а на долгую жизнь. И я хочу, чтобы тебе понравилось. Тогда мы сможем уехать из этого места, и жить как муж и жена.
Карл снова стал осыпать бедное зафиксированное тело девушки мягким флоггером. Становилось горячо, и было дико стыдно, что ее, как маленькую девчонку, сечет какой-то извращенец, да еще с ее согласия.
Потому что надо выжить, - подумала Катя
Вскоре в сильные удары флоггера начали вклиниваться нечастые, но крайне жгучие удары плети. Причем поначалу боль от второго девайса была терпимой, а потом она вдруг резко нарастала за секунду, до совершенно жуткой, и тогда Катя кричала. Удары флоггера перебивали эту жуть, отсекая по частичке боль, пока она не затихала до терпимой боли, но только для того, чтобы снова взорваться с задержкой от жгучих редких ударов. Потом Карл отбросил мягкий флоггер, и удары плетью стали чуть чаще. Девушка уже не могла терпеть – она орала, выла, вопила, но удерживалась от проклятий – ее кто-то охранял от этого. Потому что Карл ненавидел, когда его ругали, и мог за такое просто убить, потеряв самообладание. Всего-то тридцать нормальных ударов – сказал он Кате перед тем, как она отключилась от болевого и культурного шока. Секса Карлу не досталось. Однако он был очень доволен. Освободив девушку, он начал нежно смазывать вспухшие рубцы на попе, бедрах и спине. Катя пришла в себя… Ее зубы стучали от пережитого ужаса. Карл приподнял ее, укутав мягким одеялом, и начал поить ее с ложечки горячим чаем с коньяком. Потом закутал девушку в одеяло, сделав конвертик, поцеловал в щечку, и, потушив свет, ушел.

11.
- Об этом не может быть и речи, - Лео возмущенно вскочил с места и загородил собой свою девушку. – Катя – моя подруга, жена в ближайшем будущем. Вы не мутите мне тут воду… Домик он ей подарит. Вы полагаете, она продается? Вы в своей Европе забыли про то, что такое нормальные чувства. А нормальные чувства, это, например, спустить вас с лестницы за такую наглость.
Немец отшатнулся корпусом от нависающего над ним Лео:
- Возьмите себя в руки, молодой человек. У нас в Европе не принято отвечать дракой на деловое предложение. В конце-концов, можно просто сказать «нет». К тому же, как мне кажется, «нет» должна ответить фройляйн Катя.
- Катя – моя! И я лучше знаю, кто должен говорить за фройляйн, то есть тьфу, за Катю.
Катя тяжело вздохнула, и добавила:
- Я не думаю, что кто-то тут может говорить за меня. Хотя мой ответ тоже – «нет».
Девушка подумала о том, что вот уже третий кавалер проявляет к ней интерес… Хотя совсем недавно у нее никого не было. Но дело в том, что этот интерес не к ней, а к ее татуировкам.
Разговор быстро свернули, чтобы не было драки. Немец незаметно растворился из кабинета, Эндрю тоже кивнул на прощание и быстро ушел… Лео смотрел на Катю, сидящую рядом с ним:
- Я хочу, чтобы я мог говорить за тебя. Чтобы ты была под моей защитой. Чтоб никогда, ни один придурок, не смог бы тебя обидеть, такую потрясающую женщину. Вы тут развели какую-то мистику с татуировками. Но я думаю, всему есть более простое объяснение. Твои татуировки – это подарок судьбы – тебе. Надо это принять и радоваться, а не выяснять причины их появления.
Катя вздохнула – все верно. Она интересна Лео только из-за своих татуировок.
- Я прошу у тебя еще месяц. На раздумья. Стать женой – это большое решение. Его так просто не принимают, - ответила она.
- Ты что же, не любишь больше меня? К немцу захотела? Ну так я тоже смогу тебе дом подарить – свой. И работать со мной не будешь, если захочешь. Будешь дома сидеть, может ребенка сделаем…
- Господи, что ж вы меня все покупаете-то! – Катя вскочила со своего стула и начала бегать по кабинету.
Нервы у двоих влюбленных были на пределе. Каждый невольно обижал другого. Они наговорили друг другу много неприятного. Это была первая трещинка в их новой жизни. Катя считала, что любят ее татуировки. Лео считал, что она психует, потому что немец оказался ей интереснее.
К вечеру они помирились. Но мысль у Кати укрепилась – Лео любит не ее. Любит образ совершенно другой Кати. А Катю-учительницу, математичку и любительницу посидеть тихо за книжкой, он совершенно не знает.
Следующая неделя у Лео оказалась страшно напряженной. Параллельно с записью двух альбомов на студии, у него были еще проблемы с хулиганами в магазинчике. Магазин защищали люди Лео, однако хулиганы скрутили охрану и перебили все витрины. Более того, это были не хулиганы, а конкурирующая организация, которая хотела подгрести под себя его фирмы. Поменять крышующих.
Катя наоборот, безвылазно сидела в доме Лео. Так как немец был еще в столице, то Лео не хотел, чтобы его девушка могла бы пересечься с ним еще раз. Катя целыми днями слушала винил Лео – у него была чудесная коллекция. Но кроме этого, ей было нечем заняться. Совершенно неслучайно сломался инет в доме. Катя не могла ни с кем пообщаться. Сотовый жутко тормозил и фонил. Нетрудно было догадаться, чьи это происки. Вмешательство Лео в ее жизнь таким образом откровенно говоря слегка бесило. Ведь Лео же обещал ей столько свободы, сколько ей потребуется. А сам, тиран и деспот, спрятал ее от мира.
Через две недели немец уехал. Так и не найдя возможности увидеться наедине с фройляйн. Он надеялся, что смог бы поменять ее решение. Тотчас починился инет и сотовая связь. Катя сильно потеряла в весе и теперь все больше и больше напоминала худющую фройляйн Веру. Изысканный тонкий цветок, в отличие от жизнерадостной, крепкой Кати. Внутри Кати тем временем назревало решение о том, что любой ценой надо лишиться татуировок. Что именно они – источник ее проблем. Что надо найти такой же мистический способ избавиться от них, как и способ их появления.
Еще через пару недель Катя, наконец, поехала в гости к своей вернувшейся подруге Наташе, которая уезжала в отпуск, в деревню к своим родителям. Учебный год закончился, подруги всегда расставались в июне. А в июле вновь встречались. В этот раз Кате надо было столько рассказать Нате – та уехала, когда Катя снималась в той ужасной фотосессии. Она опустила подробности, отметив только, что заказчик – немец. И что его требования были чрезмерны. Зато она в подробностях рассказала охающей Нате мистическую историю немца и его предложение.
- Я должна съездить к Карлу в Германию, в Мюнхен, в дом, где жила Вера.
- Ты что же, хочешь принять его предложение? – ужаснулась Наташа?
- Я хочу снять проклятие. Я только недавно поняла, что татуировки – проклятия. Меня бабушки на скамеечках осуждают, шпана проституткой считает, а нормальные люди косо смотрят. Я ведь была учительницей, и это была моя работа. А кто я сейчас? Любовница Лео? Я так не могу. Мне надо быть кем-то в жизни, не только любовницей! Мне надо найти способ избавиться от татуировок. Я попрошу дух фройляйн Веры освободить меня от ее татуировок. Я чувствую – это сработает. Пожалуйста, позвони Эндрю, попроси его связаться с немцем, договорись о моем приезде к нему. Иначе я не смогу стать сама собой.
- Так ты потеряешь Лео, Катюш…
- Что ж… иначе я потеряю себя. Тем более, надо проверить… кто ему важнее – я или мои татуировки.

Так Катя оказалась на вилле Карла в 12 часов утра, 5 июля. Так началась новая история – история ее пленения.
Карл переехал в небольшой городок, далеко от Мюнхена, чтобы их случайно не нашел бывший Кати. Катя просилась побывать в доме Веры, но Карл отказал ей, мотивируя, что у новой любовницы – новый дом. Катя объясняла ему, что ей необходимо поговорить с духом Веры, чтобы тот снял с нее оковы татуировок. Карл страшно испугался такой возможности – он потерял Веру, и не намерен был терять Катю. Катю или ее татуировки – для него это было одно и то же. Оказалось, что защищая свое право на счастье, немец расстался с здравым смыслом, перестал быть европейцем. Он запер Катю в каком-то большом помещении, в номере, без окон, Катя не помнила, как она в нем оказалась – она заснула в доме Карла, в гостевой комнате, на скромной кровати, а проснулась на другой, огромной постели, усыпанной розовыми лепестками, совершенно обнаженная. Немец приходил каждый день и просил близости с ним или возможности ее выпороть. Катя отказывалась. Порой после этого она просыпалась внезапно то на цепи, в углу своих апартаментов, то в шикарных костюмах, в тех же комнатах. В ванне она лежала египетской царицей с диадемой-коброй, в комнате с одеждой и трюмо она была француженкой в кринолине, а в кабинете оказывалась наряженной в деловой костюм прошлого столетия. Иногда на ней были цепи, иногда – тяжелые украшения. Но результат ей был известен – после очередного отказа немцу она теряла сознание и просыпалась в новом обличье. Она уже стала сомневаться в себе. В том, кто она есть. Комнаты тоже преображались вместе с ее нарядами. Пышная роскошь царей, аскетичность монашеской кельи, вычурность начала века. А между этими действами – пробелы. Когда она не помнила, что с ней происходило. Желание избавиться от татуировок стиралось, как стиралась ее личность. Во всех этих обличиях, Карл делал фотографии Кати, которые потом развешивал по стенам, чтобы она вспоминала чужие образы себя, еще более далекие от нее, чем татуировки.
Видимо, ей что-то подмешивали в пищу. Наркотик. Она не могла четко мыслить и трезво соображать. Она не знала, сколько прошло времени в том мире, за стенами ее комнат без окон.

Это еще не конец )) просто автор уезжала на отдых, на море )))

10.
Заказчиком был немец, около 45 лет. Подтянутый и лощеный, с щеточкой усов. Внешность имел обычную, но лицо его было очень ухоженным, с ровной упругой кожей. Каждое утро он бегал 30 минут по тренажерной дорожке, потом крутил педали велосипеда в своем доме в Мюнхене. В этот день после зарядки он нарушил свой режим – следовало принять душ и позавтракать. Но он больше не мог ждать.
- Господин Эндрю, я надеюсь, фотосессия была удачной и вы уже прислали мне курьерской почтой диск? - позвонил он в Россию.
- Видите ли, господин Карл…- начал заикаться Эндрю, - безусловно, курьер прилетит десятичасовым рейсом в Мюнхен с диском… Но у нас, к сожалению, получилась только половина сессии. Все, что касается порки, откровенно говоря, не вышло. Обстоятельства сложились так, что девушка не смогла вытерпеть воздействия, даже минимальные и я был вынужден остановить сессию. Я надеюсь получить хотя бы половину оплаты, потому что первый сет нам удался – как бондажная модель она бесподобна.
- Не думаю, что вы получите хоть что-то, - насмешливо сказал господин Карл. Впрочем, я ознакомлюсь с материалами.
Когда днем он, наконец, вставил так давно ожидаемый диск в СД-ром, он был поражен. Он начал бегать по кабинету, подпрыгивать и что-то бормотать. Потом перезвонил Эндрю:
- Скажите, а знаете ли вы, кто делал татуировки этой вашей модельке?
- Ага, понравились? То есть я понимаю, что вы оплатите мне половину работы? – внутренне ликуя спросил бондажист.
- Может быть, - как можно равнодушнее сказал немец, - если вы сможете организовать мне встречу с девушкой и тем, кто делал эти татуировки.
- Мастера девушка скрывает. Но говорит, что китаец. Наверное, нелегал. Не знаю, смогу ли я его найти. И согласиться ли девушка…
Вы получите свою половину оплаты - только после встречи с девушкой, - подытожил немец.
Поначалу Эндрю никак не мог уговорить Катю на встречу. Лео сказал, что она никогда больше не переступит порога его фотостудии, где ее так обижали, да и деньги Кате уже не нужны – у нее есть, кому о ней позаботиться. Но бондажист пообещал Кате, а такое обещание действительно было в разговоре с заказчиком, что тот сможет рассказать ей кое-что интересное про ее татуировки. Честно говоря, Эндрю совершенно не ожидал такой реакции: только что девушка совсем не хотела встречаться, и вдруг согласилась, клюнув на какое-то несерьезное обещание.
Встреча состоялась во вторник, на студии звукозаписи Лео, в его кабинете.
Карл приехал последним на арендованном внедорожнике – слишком большой машине для столицы. Но он ведь был солидным немцем. Увидев Катю, он впился в нее глазами. Катя по-прежнему была в шортах, но накинула тунику с длинными рукавами. В офисе морозил кондиционер. Немец вытащил Катины фотографии и какой-то глянцевый журнал.
- Милая фройляйн, скажите мне, кто вам сделал эти потрясающие тату? Катя вначале хотела рассказать выдуманную историю про татуировщика-китайца, но подумала, что в компании людей, которые хорошо в этом разбираются, она быстро завалится на мелочах.
- История будет слишком невероятной, но другой у меня нет. Я и сама не понимаю в ней ничего. Мистика какая-то!
Немец ей ободряюще кивнул:
- Я поверю вам, фройляйн, потому что моя часть истории будет не менее мистической.
Катя рассказала про злополучное зеркальце с рисунком кандалов на крышке, найденное в ночном клубе и баловство с карандашом. Про ее ужас, когда она посмотрелась в зеркальце и нарисованные браслеты превратились в настоящие, хищные татуировки, про то, как они с Наташей после первой фотосессии расхулиганились и нарисовали еще каракулей – и точно так же вместо них появлялись татуировки, причем достаточно было посмотреть уже в любое зеркало для трансформации рисунка. Катя еще рассказала, что несмотря на татуировки, она совершенно не маза и никогда больше не желает, чтобы ее били хоть чем-то. Это не лезет ни в какие рамки, сказала Катя и жутко покраснела. Немец странно хмыкнул.
- А теперь, я расскажу свою часть истории. Вот посмотрите журнал. На нем изображена моя лучшая модель, фройляйн Вера. Бывшая русская девушка, получившая наше гражданство. – немец открыл разворот фотографий. Катя, увидев их, остолбенела, Эндрю ахнул, а Лео растерял весь свой боевой настрой, он же не намерен был никому отдавать свою Катю.
На фотографиях была рыжеволосая девушка в татуировках. И эти татуировки были в точности такие, как у Кати. Катя изучала свои татуровки у зеркала длительное время, и видела, что рисунки у нее и этой незнакомой девушки – одинаковые! Никакой разницы. Пораженные мужчины рассматривали татуировки на Катиных руках и сравнивали с журналом. Кате пришлось снять тунику, чтобы все удостоверились – они идентичны. Катя осталась в той самой блузке с открытой спиной, и она повернулась спиной к мужчинам – девушка и дракон на ее спине и на спине рыженькой незнакомки одинаково то ли обнимались, то ли сражались, сплетаясь кольцами и руками. Карл разложил на столе обнаженные фотографии Кати:
- Я уже изучал фотографии этой девушки и моей Веры с лупой – на них совершенно одинаковые татуировки. Есть еще более странный факт в этой истории. Переверните страницу журнала. Прочитайте отчеркнутый абзац.
Лео зачитал вслух: «Если история жизни госпожи Веры была полна приключений, то ее смерть побила все мыслимые сенсации. Хотя мало кто в них поверил. Однако наш журнал провел специальное расследование. Наши эксперты полностью подтверждают это факт: в момент смерти, которая произошла в результате автомобильной аварии, у госпожи Веры пропали татуировки. Они выцветали, когда прохожие вытащили еще живую девушку из-под колес, это могут подтвердить десяток свидетелей, хотя они сами себе не верят. И когда ее сердце остановилось, из-за слишком серьезных ран, татуировки пропали совершенно. Когда приехала скорая, девушка была уже мертва и без татуировок. Потом ее личный доктор проверял все отметины, оставленные жизнью на теле девушки – пломбы в зубах, шрам от гвоздя, пирсинг, - все было на месте, кроме татуировок. Феномен назвали посмертным исчезновением татуировок и не смогли дать ему никаких научных объяснений».
Господин Карл тяжко вздохнул: - Я любил Веру, и глубоко переживал из-за ее смерти. Мы не были женаты, но наша связь была очень глубокой. Поэтому, увидев на одном из сайтов руки с знакомыми татуировками, я заказал фотосессию модели, чтобы убедиться в том, что это не моя Вера. Хотя у меня была версия, что вы каким-то образом нашли мастера, который смог воспроизвести такие же татуировки на этой девушке, чтобы шантажировать меня, тянуть из меня денег. Но я успел провести краткое расследование, которое подтвердило, что ваша Катя получила все свои татуировки практически мгновенно, за одну неделю, что невозможно - слишком огромный объем татуировок невозможно выполнить за такой короткий срок. Моя фройляйн Вера делала эти татуировки лет 10.
- Знаете, - вздохнула Катя, я совершенно не желала этих татуировок. И я до сих пор не понимаю, как они мне достались.
- Возможно я смогу помочь вам в распутывании этой истории, - вмешался в разговор Эндрю.
- Что у вас? – спросил немец.
- Это зеркальце, которое поначалу было у Кати. Она подумала, что оно – моей модельки, но я выяснил – ни у кого такого не было!
Карл взял в руки зеркальце и снова тяжело вздохнул: - Это зеркальце моей Веры - подарок на ее тридцатилетие от меня. Оно пропало как раз в ту автокатастрофу. А до того она всегда носила зеркальце в сумочке. Сумку нашли, но зеркала там не было. Я думал, оно потерялось – а оно снова всплыло в России. Странное совпадение. Будто бы татуировки перенеслись через зеркальце к этой фройляйн, чтобы вернуть мне мою потерянную подругу. Милая фройляйн Катя! Я предлагаю вам приехать в Германию, я куплю вам небольшой дом. Вы ни в чем не будете знать недостатка. Я положу на ваше имя ренту в банк. Вы будете обеспечены. Если захотите – сможете как и прежде моя Вера работать моделью в моих личных фотосессиях. Или мы просто станем хорошими друзьями.
Немец лукавил. Он хотел посадить Катю в подвал на цепь, и никогда оттуда не выпускать. Судьба дала ему второй шанс обрести любимую подругу и он намеревался им воспользоваться!