bdsmion

Прошлое. Утро.

Как показывает практика и ошибается Лев Толстой, каждая несчастливая семья несчастлива по одной, общей для этих семей, причине. В чем причина несчастья? Исчезновение всякой близости – эмоциональной, духовной, физической. Остается лишь потребность брать – потому что близкие «должны». Атрофируется потребность отдавать – потому что « а зачем». Бартер он и есть бартер, работа и есть работа, здесь не место эмоциям. Каждый выполняет свою функцию – по зарабатыванию денег или обустройству дома, покупке машины или приготовлению пищи, - все это распределено между «сотрудниками». ЛС – стиль. Лс - путь. И здесь уже нет ни Верха, ни низа, мы подчиняемся оба.

Кстати, сотрудники обязаны носить определенную форму. И за игнорирование правил им обычно приходится расплачиваться.
Все дело в правилах. Да, конечно. Только из-за них мне хочется...я должен...ее наказать.
Потому что, когда она выходит к завтраку в низких донельзя джинсах, обтягивающей майке и с распущенными волосами, мне внезапно приходит в голову мысль, что дело вовсе не в том, что я вот отдал распоряжения, а она их не выполняет, что сейчас ей наплевать уже на незыблемые правила. Дело в заморочках, которые были формой. А содержанием являлась она сама.

...Только из-за правил мне хочется к ней прикоснуться. Я одевал ее исключительно в широкую , мешковатую одежду – чтобы не помнить, какая она. А она напомнила сама.

Я не могу отвести взгляда от изгиба спины и ряда позвонков под тонкой тканью. И от сливочно- белой кожи поясницы, которую видно, когда Вера наклоняется. И от...
Интересно, она специально устраивает везде беспорядок, чтобы вот так...понаклоняться?

- Доброе утро.
- Доброе утро. Молоко в холодильнике. Турка на плите.
Я снова утыкаюсь в газету, продолжая одним глазом наблюдать за ней.
Она в нерешительности топчется посреди кухни, решая, что сделать дальше - то ли позавтракать, то ли продолжить разговор.
Выигрывает третий вариант - провести два действия одновременно.

-Что читаешь?
Я молча показываю ей котировки акций банков на сегодня, а она тянет свое фирменное:"Ааа..." и сразу же начинает смотреть только на свою чашку.
В принципе, единственный способ как-то ее заткнуть - это показать в очередной раз, что разницу в два высших образования и двадцать лет – жизни, опыта, начитанности...ума, просто так не скроешь.
Конечно, это невежливо по отношению к ней, имеющей комплексы размером с Эверест , но изредка просто необходимо.
Иначе я рискую задохнуться под грудой ненужных слов. Вербальное общение, почему-то считает она, - наилучший способ коммуникации.

Вера уже болтает ногами, сидя на высоченном табурете. Ребенок. О чем я незамедлительно ей сообщаю, а она только улыбается в ответ.
Искренне и радостно. Когда я последний раз сцеловывал эту улыбку с ее губ? Когда она последний раз так улыбалась? Год, месяц, мгновение назад?

Она распахивает в всплеске тихого изумления глаза, когда я накрываю ее рот своим, и ,ничего не понимая или забыв – толкает ладонями
Зачем? Ведь мне всего лишь хочется.... Позволь, пожалуйста.

И она позволяет. Всхлипывает, когда я, просунув руку между нашими телами, сжимаю ее грудь – грубо , властно, продолжая доказывать самому себе до сих пор, – моя.
Стонет, когда я стаскиваю с нее одежду, и тискаю ее тело, вдавливая пальцы до синяков – в живот, бедра, ноги, продолжая доказывать самому себе, - что можно.
Кричит, когда я скрутив жгутом ее волосы, тяну за них, вверх, вверх, вставай на цыпочки, выгибайся, - продолжая доказывать самому себе, - она сделает все что угодно.
Молчит, когда я беру ее , - как брал в первый раз, как мог взять всегда, как брал свою первую женщину, и десяток женщин после, как брал потому что люблю ее и потому что хочу, потому что она моя, и действительно, все стало можно.

И она позволяет.
И она отдается.
Каждая счастливая семья счастлива по-своему.