bdsmion

***

-Останься .- говорит она, капризно растягивая слова, лежа на животе и болтая в воздухе ногами. Растрепанный кысь, первая ипостась, - непослушная, упрямая, смирения ни на грош.

-Остань..тесь. - говорит она, уже слегка испуганно. , - sir...don't leave me...I can't...if you have insulted...please.
Что она там "кант", она не договаривает. Второй сезон марлезонского балета - в главной роли - Воспитанница. Глаза умоляющие, стоит на коленях, спина прямая, английский.


-Останься...пожалуйста, останься. - говорит она, совсем тихо, чтобы голос не изменил ей, и я бы не почувствовал, как она плачет. Настоящая она боится только одного, что я уйду. Она боится не одиночества, не голода, не пустоты, - она боится, что круговорот той любви, что внезапно тайфуном закружил нас, закончится так же внезапно. И что око затянет и меня, и ее - самую светлую нашу часть, оставив видимые оболочки, в которых дыхание Бога едва теплится.


и я остаюсь.



***



Экскурсионный автобус по Москве движется медленно, словно зомби в тумане, из фильмов, которые иногда смотрит Нэж, и каждый час останавливается, где только может.
От этих остановок, "вынужденных", как объясняет водитель, мне только тоскливее и муторнее, даже свежий воздух оказывается совсем не свежим - наоборот, тоже каким-то болотным и стухшим.
Нэж, напротив, веселится, со смехом рассказывая всем окружающим людям какой-то потрепанный жизнью и временем анекдот.
И хохочет так заразительно, что даже самые хмурые начинают улыбаться.
Даже я.
Интересно, а она вообще знает всех этих политических деятелей, раз думает,что имеет право так о них говорить?
Впрочем...Неважно.



***


- Ты плачешь?
-Нет.
-Смеешься?
-Нет.
-А что тогда?
-Люблю.



***



Сегодня я даже не пытаюсь как-то до нее дотронуться или поцеловать. Боже, упаси.
Просто в последнее время у меня слишком плохое настроение.
А может быть, я боюсь, что ей станет слишком неприятно от моих объятий.
Не так-то легко заново полюбить человека или заново с ним познакомиться, когда он уже совершенно другой - уставший и печальный. Серый, а не яркий.
Наверное, в этом виновата судьба.
А может быть, и мы сами.

Сегодня она и не думает отвечать на мое "С добрым утром."



***



"Цзыыынь..." - это бокал падает на пол.
"Шорх..." - это её шаги по направлению к кухне.
"Щелк."-это звук включения электрической лампочки.

-Почему не спишь?
-Пить хочется.
-Мне налей тоже, пожалуйста.


Мы сидим лицом друг к другу. Она - покачивая ногой в такт какой-то только ей одной слышимой мелодии.
Я - судорожно вцепившись, до белых костяшек пальцев, в сиденье высокого стула.
Нет, мне страшно не упасть. Хотя и это тоже.

-Что ты со мной сег...нет, уже вчера, не разговаривала?
-Извини, я не заметила.
-По-моему, человека сложно не заметить. Нэж, почему?
-Ладно, уговорил. Я была в депрессии.
-Всего лишь один день? Странно.
-Ничего странного, просто я устала, наверное. И сейчас тоже уставшая. Пойдем спать, а?
-Вместе?
-Ты меня локтями толкать будешь, лучше по отдельности.


Она улыбается, заметив в зеркале мою гримасу.
А потом открывает дверь в свою комнату.



***



Утром мы лежим, растянувшись поперек ее широченной кровати и ни о чем не думаем.
Просто не хотим.
Просто все желания исполнились, даже скрытые, о которых мы сами не догадывались.
Просто она не серая.



Моя рука накрывает ее руку.
Наверное, пора.
Наверное, она сейчас скажет...
-Останься.



***



И я улыбаюсь.
Сейчас - не из-за анекдота.
Хоть анекдотом и является вся наша жизнь.
- Люблю. - отвечаю я.- Очень-очень.
-Конечно. - отвечаю я.- Но потом. Мне пора.
-Bleiben Sie.-отвечаю я, стараясь одновременно улыбнуться так, чтобы она не заметила слез на ресницах.- Gehen Sie nicht.