bdsmion

- Пиши, - говоришь ты . А я пожимаю недоуменно плечами в ответ и почти физически чувствую, как начинаю снова замыкаться – в себе, в коробке разноцветных невысказанных мыслей, в вынужденном убийственном одиночестве, тянущемся, подожди, вон календарь на стене висит, - два месяца.

О чем мне писать? О прошлом? Оно было, конечно, и деваться никуда не собирается, но и досаждать мне тоже не намерено. Что там было? Первые порки, первые злые на свою несдержанность от боли слезы, первое игровое подчинение…. Старательная попытка удержать рвущийся из глубины горла смех – и сейчас, вспоминая, и тогда.

Все свои фетиши я хранила глубоко внутри себя. Никогда не доставая их на поверхность. Короткая школьная юбка, поднимающая до пояса, спущенные трусики, лечь животом на стол – все это изредка вырывалось наружу короткими всплесками – например, на практически все сессии я приходила исключительно в юбке, и предпочитала на скамье лежать не пластом, а либо стоять в коленно-локтевой позе, либо же, подложив под живот валик. Именно я выбирала такую позу. Верхние, разумеется, соглашались. (Мне было бы интересно посмотреть на того, кто отказался бы увидеть меня в таком захватывающем воображение виде)
Всю свою боль я хранила глубоко внутри себя. И застарелую, - с детства, с все больше расползающимися краями ткани близости с семьей, и новую, кратковременную – физическую от порки или от гречки. Все мои Верхние не были достойны моей боли. Ни боли, ни любви. А может быть, сначала – Любви, а уж потом боли?...

Я сжимала зубы, закусывала губу, вцеплялась пальцами – до одеревенения в край скамьи, но делала все, чтобы не закричать. И не кричала. Были стоны, долгие, протяжные, было достаточно неприятное для моего самолюбия подвывание – кончик прута рассекает кожу верхушки бедра, были глухие, подкрадывающиеся к ресницам слезы, запрокинуть голову, тогда они не вытекут из глаз; но криков не было.

Верхние не знали, что со мной делать. И потому либо начинали творить глупости – предлагая продолжить знакомство в постели, либо попросту уходили.
Я не держала. Использованный, оказавшийся ненужным материал.

Чего же я хотела? Чего я ждала? На что надеялась?

Всего лишь на видение во мне – меня. Человека, а не подушку для девайса. Женщину, а не рабыню. Любимую, а не объект для секса. Невозможные критерии поиска… Оправдавшие все мои ожидания, в конечном итоге.

Однако, больше чем быть по-настоящему любимой (согласись, найти того, кто способен на любовь, кто примет, поймет, утешит, приласкает, позаботится, вытерпит, вылечит, вытащит из пропасти, - вылюбит, в общем; несколько…трудновато), я хотела любить самой. Но нельзя же подойти, право слово, к первому же попавшемуся Верхнему, и сказать – Давайте, я Вас буду любить? Я отлично умею это делать… Потому приходилось ждать. Терпеть игровые сессии. Одиночество. Разочарование. Безнадежность. Усталость. Отчаяние.

В ноябре 11-го года, лежа в своей маленькой лондонской комнатушке и глядя в потолок, смотреть мне больше было не на что – вокруг только стены, стены и стены, я просила Бога сквозь безмолвные рыдания: Господи, позволь мне полюбить. Потому что ни на что другое я не способна. Я могу только любить, не требуя ничего взамен, не прося ничего у Тебя взамен, только пожалуйста. Пожалуйста. Дай мне возможность любить.

Больше всего на свете я боялась одного – что любить не смогу, что возможность эта у меня атрофирована и навечно. Я боялась своего неправильного понимания любви – поскольку ее я не представляла без Темы и потому полагала, что Бог не дает мне эту возможность – как раз по вышеприведенной причине.

И однажды, в самом конце января я сказал себе и Ему – Хорошо. Я согласна. Если Ты хочешь, я сейчас удалюсь с бдсм-сайтов, я никогда на них не зайду больше, я перестану фантазировать, перестану хотеть невозможного, как считаешь Ты. Но подари мне умение любить. Больше я ничего не прошу.

1 февраля я зашла на сайт, пробежалась глазами по списку, высветившемуся в очередной раз в поиске, зашла в пару анкет, некоторые из которых поразили меня своей жесткостью, - прищепки там, горох, Юрген Хольтман…, и только зашла в настройки для удаления, как мне пришло одно-единственное сообщение.

И тогда я впервые за несколько месяцев улыбнулась. Пока еще не смело.