bdsmion

Вот проскользнет искорка между людьми - ну да все знают, как оно бывает, - и за руку взять сразу хочется, и обнять, и говорить долго-долго, да и молчать тоже, чего там. А люди, сами, не дадут ей разгореться. Так и потухнет, затерявшись в рукаве пальто, обжечься не успеешь. Ладони разводятся, не успев соприкоснуться, а голове, не сердцу, останется брать инициативу на себя, забивать смущенные паузы пустой болтовней.

Я шла за ним к дому и ничего не боялась.
Вообще-то, я пуглива. Я боюсь темных улиц и человеческой подлости. И грязи, и падать на землю, поскальзываясь на свежем льду, и опаздывать, и консультантов в магазинах, окидывающих тебя фирменным взглядом : « мдааааа, не модель».

А вот приходить домой к человеку, которого вижу второй раз в жизни, первый - десять дней назад, приходить с вполне конкретной целью - за собственными мучениями, стыдом и, если повезет, во что я уже перестала верить, порцией эндорфинов; я не боюсь. Тема и не так юных девушек меняет.

Дома сразу - обволакивающий теплом свет лампы и пушистая кошечка трется об ноги. Идиллия. Что такое добрый садист, и с чем его едят. Курсовая студента факультета социальной психологии. Пять в зачетку, иди на кухню.

С чем едят садистов я пока не в курсе, а сами садисты едят яблоки. Грызут с насмешкой, ведя разговор за жизнь. Если он будет меня пороть с такой же улыбкой, - думаю я, - то аллес, встану и уйду. На экшне насмешка над партнером - табу.

Он не улыбается, смотрит внимательно, изучающе, осторожно, - как я снимаю джинсы, рубашку, лифчик, и вытягиваюсь стрункой на кровати, оставшись в одних трусиках и высоких гольфах. Сейчас - закрыть глаза, и в темноту, в темноту, а вообще, мать, худеть надо, размышляю с ожесточением. Ты для него ни капли не привлекательна, расслабься. С твоим-то объемом бедер бояться повышенного интереса противоположного пола бесполезно, и вообще...

- Руки заведи за спину и сведи локти.

Веревка проводится под локтями , под грудью, крепко завязывается на спине. Пробую разомкнуть локти - нет, не получается. И наконец-то почти забытое ощущение доверительной беспомощности наполняет меня - словно внутри лопается стеклянный шарик с эликсиром подчинения, растекающимся теперь по венам солнечной радостью.

Маска на глаза - последний штрих. Рывком он опрокидывает меня на спину, и я пробую аккуратнее положить голову на заведенные вверх руки.

Кап. Подбородок. Ключицы... Кап-кап. Правая грудь. Кап. Ареол соска. Кап. Талия. Кап. Низ живота.
Он слегка приподнимает меня, почти с нежностью стаскивая последние клочки одежды, и я судорожно схлопываю едва разведенные бедра, чтобы он не...

- Ножки раздвинь, будь так любезна.

Вдох. Выдох. Развела. Кто что там говорил про асексуальность Темы?

Обжигающий воск течет почти беспрерывно от лобка вниз, на чуть разомкнутые складочки, и я приказываю успокоиться быстро вздымающейся грудной клетке. Стон, еще, - и ответное ласковое поглаживание щеки.
- Все хорошо.

Хм. Кстати, в список услуг салонов красоты можно попробовать включить принудительную эпиляцию аля wax-play. Думаю, от клиенток отбоя не будет...ежели ласково действовать. Я мысленно глажу себя по голове за привычку брить все интимные места. Лучше не думать об ощущениях, когда с тебя счищают воск, а ты несколько..эээ.. пушиста.

Что там? А, с воском покончено.
- Сейчас вообще не двигайся. У меня в руках очень острый нож.
Холод лезвия, прижатого к горлу, отрезвляет мгновенно. Я замираю и почти не дышу.
- Тихо-тихо, только тихо...

Совсем тихо не получится. Сердце бьется так, что кажется, выпрыгнет из груди.
Сладкий страх, заставляющий проглатывать горячий комок и толкать его в самый низ живота, где еще секунду назад все плавилось от снаружи – почти лужица воска – до внутри – вулкана робкого возбуждения, но теперь все застывает от холода ножа , - блаженное чувство. Блаженное...

Я уже мало осознаю что делаю. Кто я ? Что я? Мне нельзя…мне можно…мне необходимо -выгибаться навстречу прикосновениям лезвия, запрокидывать голову, подставляя нежную шею, еще шире разводить бедра, кусать рот, сдерживаясь – последняя уступка благопристойности – от крика : еще.
И еще, и еще – до зеленых пятен перед глазами, до звона в ушах, до судороги, пронзающей все тело.

Жива, нет? Пошевелила пальцами ног, вроде жива.

- Как ты?
- Улетаю, как видишь.
- Пожалуй, верну тебя с небес на землю.
-Оу.

Прищепка мгновенно сдавливает сосок. Черт, отвыкла от них, - чересчур неожиданная боль оказалась. Второй сосок. Кожа под ребрами. Живот.
- Хорошо быть бегемотом. Столько складочек – цепляй не хочу.
- У тебя тоже есть куда прицепить. Жира конечно нет, но кожа-то на что?
-Оооо
- Ура, - радуется он, - а тот я уж забеспокоился, молчишь по-партизаньи, но реакция пошла..
-Эй-эй, ты что там творишь?
-Ниточки привязываю, красненькие.
-А зачем?
-Сейчас узнаешь.
-Ооооооооуууууууу…….
Ну вот. А руководитель хора меня уверял, что до первого сопрано мне не добраться. Всего-то надо было - привязать нитку к прищепкам на теле да сдернуть все разом. Чудная ария получилась. На улице даже слышно.

- Соседи не прибегут?
-Вроде нет. Они у меня привычные. Так что ты в случае чего не стесняйся.

Сдавливает пальцами оба соска, тянет вверх, - прищепки, это не больно , больно – вытягиваться, привставать с кровати, повисая выше пояса на его пальцах.

-Открой глазки.
Открываю, и мгновенно закрываю снова. Сил смотреть уже нет.
-Открой.
Мотаю головой.
Пощечина. Мягкая – сдерживается, но ощутимая. Вторая. По левой щеке, по правой.
Очнулась.
- Смотри прямо.
Серые точки в хамелеонисто-голубых глазах. Сжатые сосредоточенно губы. Напряженная морщина на лбу.
-Смотри мне в глаза.
Больно. Так больно. Облизываю губы, удерживаясь от визга, - больно, больно, больно. Единственное понятие, существующее сейчас. Единственное слово, имеющее право быть сказанным. Единственный мир, где я начинаю жить.

-Красивая. Какая же ты красивая.
Смеюсь. Он понимает – смеется в ответ.

Украшение нижней женщины – страдание.
И пусть кровь прокушенных губ будет тебе помадой, пусть глаза твои засверкают слезинками. Одежда твоя – веревочные узлы, драгоценности твои – синяки и шрамы. Красота твоя – в мучениях. Рубиновая кровь. Сапфировые следы. Бриллианты слез, моя Лолита...

- Отдохнула? Иди-ка сюда.
Обратный рывок и я уже стою на кровати. Самый лучший партнер в см-отношениях - это человек, занимающийся танцами. Ведение партнерши, что в парном танце, что на экшне обладает схожей энергетикой.
Он проверяет крепления, укладывает меня обратно – на живот. Руки привязаны. Лежу, мрачно думаю об однохвостке, обещанной мне в качестве основного блюда.
Сильный шлепок. Второй, третий...

- Эх, надо было мне линейкой запастись. Не подумал.
-Зачем? , - о, я знаю ответ, конечно, но...

-Скорее, для чего.
-…
- Сказать, для чего? – тихим голосом, заставляющим меня уткнуться головой в подушку и жарко покраснеть.
- Ска…скажи.
-Для твоей попы, маленькая.
Игра? Не игра? Остановись, мгновение.
- Ну еще будет время. А пока на повестке дня флогер.

Приятное похлестывание. Я старательно расслабляю мышцы , чем лучше разогрев – тем легче пройдет порка.
О, флогер сменился на что-то более…мм…тяжелое и острое. Кошка? Верно. Флогер. Кошка. Флогер. Кошка. С двух рук. Ощущение необычное, но сильное и приятное. Одна кошка. Кожа уже горит, и я ныряю вперед, неосознанно стараясь спастись от ударов.
- Приподнимись.
И сам приподнимает меня, укладывая снова животом на валик.

Кошка сменяется чем-то совсем уж болезненным. Однохвость. Вещь не то чтобы незнакомая – воспоминания о снейке еще живы в моей памяти, но все же непривычная.

Первый крик. От злости вцепляюсь зубами в угол подушки. Еще даже 100 ударов в общей сумме не было. Терпеть, терпеть, терпеть. Ягодицы сжимаются независимо от моего желания, и постанываю от ненависти к своей слабости. Не смогла удержаться.
Второй крик. Третий…. Господи, да как мне перестать вопить?
Эврика!
Хлесть.
-Один.
Хлесть.
-Два.
Хлесть.
-Три…

Два удара подряд.
-Пять.
Три удара.
Ах…срываюсь в плач. Слез нет, и не будет в ближайшее время, но вот стоны крайне напоминают плачущие.
Хлесть, хлесть, хлесть…
Едва успеваю считать.
-Сколько уже было?
-Двадцать шесть? Нет, двадцать семь?
-Тридцать.

Второй круг. Кончик плети захлестывает правое бедро в очередной раз – еще один крик.
-Сколько?
Молчу.
Поднимает подбородок, заглядывает в глаза.
-Тааак. Сколько пальцев видишь?
-Два.
-А здесь? – осторожно кладет ладонь на горящие огнем бедра
-Четыре? Подожди, один, два., три..
-Пять. Понятно.
-Продолжаем?
Хлесть. Немного флогера. Снова плеть.
-15 на 17?
-255.
-корень из 144?
-12.
-Интеграл из икс во второй степени на синукс икс?
-эээ…два икс на косинус икс?
Удар.
-Неет, ну подожди, минус два икс на косинус икс, ииии…
Удар.
-Не помню я!
Молчание, перемежающееся звуками ударов и выстанываемыми всхлипами.
-Да я и сам не помню, - признается он, наконец, - вон книжка с таблицами валяется, потом посмотрим. Встать можешь?
- С трудом.
Поднимаюсь, унимая дрожь в коленях, постоянно разъезжающиеся в стороны.
- Пошли чай пить, ты умница.
-Ты тоже, знаешь ли.
Чай обжигает горло, и мне остается только сжимать чашку в руках. Стою коленями на стуле. Сидение вызывает жгучую боль, а сейчас таковая противопоказана и…
-Это что было вообще?
- Имбирь. Лимон закончился, а мне крайне интересно было бы посмотреть на твою реакцию.
- Ты еще соль предложи…в порядке эксперимента.
-Соль, говоришь? Где-то в ящике тут была…
-Ну нет, изощренный ты садист, это уж слишком!
-Наклонись лучше.
Ложусь животом на стол. Жжение усиливается. Он водит одной ладонью с зажатым в ней имбирем по ягодицам, а другой по моей спине, удерживая меня на месте, не давая вырваться.

- Все.
- Все?
- Давай еще по спинке прогуляемся во второй раз, а там закончим. Ударов 30.
-15.
-25.
-Неа
-21, и не торгуйся.
Поднимает на руки, прижимая к себе, и я зарываюсь благодарным носом в его плечо.

Двадцать одно. Все же игра.
Искорка проскальзывает почти неуловимо и с каждым шагом к новому эшафоту разгорается все ярче.