bdsmion

Он посмотрел в окно. Что он здесь делал? Сколько лет прошло? Пошел восьмой год?... А сколько ему самому?

За окном иллюминатора наконец-то заканчивали разгружать грузовой состав растянувшийся на добрые сотни метров. Вернувшись из многолетней экспедиции он стоял там уже с месяц. Бесконечные контейнеры, собранные по окраинам Вселенной, вытянулись в одну цепь, отличаясь друг от друга лишь бессмысленными номерами. 11, 31, 26, 404, 287... Опасные формы жизни, неизвестное оружие, минералы - там могло быть и было все что угодно... И это "все что угодно" сортировалось здесь, на Альфе.

Двадцать седьмой, кажется, по счету гордости человечества.

Вернее того, что от него осталось.

***

Отвернувшись, он размеренно зашагал по бесконечному серому коридору, в задумчивости чеканя каждый шаг. Разве можно назвать это "человечеством"? Когда он вынужден провести лучшую часть своей жизни запертый в гигантском отсеке с пятьюстами такими же несчастными парнями, по сути рабами, хотя они себя ими искренне и не считали. Так же как и не считали себя все остальные на Земле. Они и не знали другой жизни. Но даже не зная ее от рождения, как, как можно жить, работать, сидеть взаперти своих отсеков и бесконечно совокупляться друг с другом, до конца жизни не имея ни малейшего шанса на девушек и даже забыв о том, что такое было когда-то возможно; меняя партнеров каждый день, неделю, а кому повезет - раз в месяц; ходить друг у друга по рукам и проводить большую часть времени в обсуждении своих "отношений", да по субботам тихо и по-детски восхищенно наблюдать на больших экранах программу об утонченной жизни женщин и редких непонятных ублюдков с верхних уровней? Он этого не понимал. Всем сердцем не понимал. Но если уже в детстве он не понимал своих сверстников, находя легкий язык со взрослыми, то здесь и сейчас он этих сверстников не понимал и подавно.

Он читал о Древней Греции, о Риме, о Ренессансе и старом Китае. О Серебряном веке, о расцвете чувственности, о погибших культурах и даже о тех пяти недавно открытых цивилизациях предшествовавших людям. Но нигде, ни в одной из них, ничего не предвещало такого развития событий.
Хотя должно ли было? В конце концов люди - это просто люди и чем бы дитя не тешилось... Теперь такое время и такие игры...

Но его не покидала мысль, что они все зашли куда-то не туда.

***

Они так же не понимали и сторонились его. За все годы, никто и никогда ни разу не приближался с разговорами и не пытался познакомиться. Отстраненный, погружённый в себя, на фоне других он казался надменным и заносчивым. И только какая-то чокнутая девица со второго уровня, с которой они раз в неделю обменивались рабочими материалами через стеклянную перегородку, почему-то звала его "олененком". "Мой олешек", "олененок пришел", шутливо улыбалась она... Можно было только покрутить пальцем у виска.
Хотя ему это, кажется, нравилось. Определенно, им было чего бояться.

Так же как и он боялся их. Он бы и хотел, да хотел, пусть уже это будет кто угодно, ведь человек привыкает ко всему, но только не к пожизненному отсутствию любви... Но не мог. Он прекрасно понимал, что если доверившись кому-то, его, максимум через месяц, выбросят и променяют на новую игрушку, то третьего шанса никому уже не предоставится.
Дальше для него будет только пустота. Бесконечная, глубокая, черная пустота. Глубже самого дальнего космоса...

***

Ходили слухи, что его когда-то изнасиловал человек "сверху". Кто эти слухи распускал, понять было трудно. Говорили, что однажды ночью его вызвали на "тот самый" седьмой уровень... Или он сам пытался сбежать?.. Но зачем? Как бы то ни было, со следующего утра на седьмом уровне действительно стало на одного сотрудника меньше.
Из всех зацепок нашли лишь пару его расцарапанных ботинок. Один в каюте под кроватью, а второй, спустя семь лет, в опломбированном грузовом контейнере межсистемного экспресса дальней экспедиции. Месяц назад. Когда он причалил к Альфе.