bdsmion

У меня есть хобби. Точнее, одно из хобби. Я творю Галатей. В том смысле, что мне нравится совершенно бесплатно (выполняя христианский долг достаточно хорошего католика, как говорит об этом мой духовник отец Фернандо) помогать людям (как правило, женщинам; при этом вовсе не обязательно симпатичным и крайне редко вступая при этом в романтические отношения со своими «подопечными») делать качественные «скачки вверх» в их профессиональном и личностном развитии.

На современном деловом языке это называется «профессиональный и личностный коучинг». Делать это люблю (поскольку у меня нет детей, таким образом я, наверное, реализую свой родительский инстинкт) и, судя по результатам, умею неплохо. Во всяком случае, пока что все, кто чётко и добросовестно выполнял мои «предначертания» своих целей добивались. Причём и быстро, и эффективно.

Единственная проблема состояла в том, что чётко и добросовестно мои «предначертания» не все. Точнее, далеко не все. Ещё точнее – примерно каждая вторая. Поэтому и эффективность моя была такой же – всего где-то около 50%.

Меня это, понятное дело, не устраивало (ибо если человек не развивался, он начинал деградировать – и я, к сожалению, оказался свидетелем не одной такой деградации). Да и времени, потраченного впустую на этих «неудавшихся Галатей» мне было жаль. Причина неудач банальна – моим подопечным далеко не всегда не хватало мотивации, а я, уважая пресловутую человеческую Свободу Воли, категорически отказывался принуждать своих подопечных в выполнению моих «предначертаний». Несмотря на то, что чувствовал, что, по крайней мере, некоторые из них были явно не против. Одну я даже едва не выпорол – и до сих пор жалею, что «едва». Она, насколько мне известно, тоже.

Всё изменилось после истории с Оксаной, которую я таки выпорол. Пребольно выпорол, надо отметить. Причём настолько сильно, жёстко и больно, что она провалилась в пресловутый «сабспейс», из которого вышла не только моей прилежнейшей ученицей, но и моей верной и преданной рабыней. В настолько полном смысле, насколько это позволяют современные российские реалии.

Она блестяще освоила специальность оценщика бизнеса и стала, как и я, фрилансером. То есть, независимым преподавателем-консультантом по оценке бизнеса и стоимостному подходу к управлению. Её доходы выросли на порядок; она стала сама себе хозяйка (насколько это ей позволял её статус моей рабыни); быстро купила себе небольшой джип, на котором добросовестно возила меня куда и когда мне было нужно (после пяти лет жизни в просторном и законопослушном Техасе я так и не смог приучить себя водить машину в Москве). Даже не стал приобретать российские водительские права (ибо за границей мне вполне хватает американских – штата Техас, если быть более точным).

Добившись этого решительного шага вверх в своём социальном статусе (как известно, для женщины в российском мегаполисе личный автомобиль – это в первую очередь именно символ статуса, а не средство передвижения и перемещения крупногабаритных грузов), Оксана стала всерьёз задумываться о значительном улучшении своих жилищных условий. Благо доходы позволяли.

После той памятной порки (которая и для меня, и для неё стала первой в жизни) ей потребовался примерно месяц для того, чтобы научиться полностью выполнять мои задания – и во время занятий, и дома (всё-таки стереотипы поведения, восприятия и мышления). То есть, выполнять настолько полно и качественно, чтобы у меня не было оснований её пороть.

Весь этот месяц мы следовали одному и тому же ритуалу. Я проверял её домашнее задания, анализировал и оценивал недочёты и назначал соответствующее наказание (в виде того или иного количества ударов). Затем мы проводили занятие, по результатам которого (точнее, её действий или бездействий) я также назначал дополнительное наказание.

Затем Оксана раздевалась догола (для усиления эмоционального воздействия) и ложилась на всё тот же диван. Я привязывал её и «выдавал» необходимое наказание по её чрезвычайно симпатичной пятой точке (правда, теперь уже безо всяких «побочных эффектов» в виде сабспейса или транса). Видимо, это всё-таки было некое одноразовое событие.

После этого она (по-прежнему совершенно голая) становилась на несколько часов моей покорнейшей рабыней. То есть, покорно, безропотно и даже с нескрываемым удовольствием выполняла абсолютно всё, что я ей приказывал. И позволяла мне делать с ней всё, что мне было угодно.

Приказывал я ей не так уж и много. Я всегда считал (и до сих пор считаю), что весь кайф верхнего от беспрекословного подчинения нижнего (в данном случае, нижней) состоит именно в самом факте подчинения, а не в конкретных действиях, которые выполняет нижняя. А будучи закоренелым прагматиком, я приказывал ей (хотя внешне это звучало достаточно мягко, почти как просьба) делать какие-то практически полезные вещи.

Она неплохо готовила и очень быстро освоила мой «космический корабль» (так моя мама называла мою до невозможности «навороченную» печку «три в одном» производства фирмы Panasonic, а также пароварку, кухонный комбайн и прочую лёгкую и тяжёлую кухонную технику). Вообще-то я и сам неплохо готовлю (и, пожалуй, даже лучше Оксаны), но эта её деятельность экономила мне немало времени и сил, которые я мог употребить на нечто, имеющее, как говорится, существенно бОльшую совокупную ценность.

Она перегладила мне все рубашки (хотя на то, чтобы достичь приемлемого уровня, ей потребовалось некоторое время); отремонтировала всё, что нужно и что, в общем-то, даже не нужно (в смысле, мою одежду); прибрала квартиру и обеспечивала в ней просто идеальный порядок. А затем я просто посадил её за второй компьютер, подключил Йоту (беспроводной Интернет, то есть) и она стала мне помогать в моей работе (искать информацию, готовить презентации… чисто технической работы у меня не на одну Галатею хватило бы).

За провинности и недостаточное усердие я её нещадно порол. После того, как её «время рабства» заканчивалось (на соответствующий день), она становилась на колени и покорно выслушивала мою оценку её эффективности, её провинностей и недочётов и назначенное ей очередное наказание. После чего столь же покорно ложилась на диван и получала вторую порцию «горячих» по своей пятой точке.

Не могу сказать, что мне так уж нравилось её пороть (как я уже говорил, мне гораздо больше нравилось её гладить); но таковы были, как говорится, «правила игры» (провинившуюся и даже недостаточно усердную рабыню во все времена и все эпохи полагалось наказывать – и, как правило, телесно). При этом я старался обращаться с ней как можно более вежливо и заботливо и пороть её с уважением и любовью, чтобы ни в коем случае не нанести эмоциональную травму (которые, в отличие от травм физических, лечатся очень долго и очень трудно – если вообще излечиваются). Мне хотелось, чтобы ей со мной было максимально комфортно и, похоже, мне это удавалось.

Моё ощущение при этом было… странным. То, что ей это просто дико нравилось, было написано на её очаровательном личике трёхсотым кеглем Times New Roman. Что, в общем-то, было совершенно неудивительно. Оксана была довольно редким человеком – из тех, которые подсознательно испытывают потребность в самоотверженной, жертвенной любви. Живи она в более религиозное время – наверняка стала бы католической или православной святой (как, например, моя небесная покровительница святая Тереза Малая). Ибо те, кто способен на такое сильное чувство, обычно отдают его совершенному Богу, а не грешному мирянину.

Но сейчас были другие времена и другая страна, поэтому… получилось то, что получилось. С одной стороны, мне, конечно, была очень приятна такая самоотверженная забота красивой женщины (а также, разумеется, то, что она прислуживала мне совершенно обнажённой); с другой, как я уже говорил, я бы предпочёл равноправные и равноответственные отношения. По американскому или британскому, а не по российскому образцу. В моём представлении, женщина для мужчины должна быть равноправным и равноответственным партнёром, а не рабыней. Почему-то Всевышний считал иначе (возможно, католики-традиционалисты всё-таки правы, и Всевышний – действительно сторонник весьма жёсткого патриархата, а отнюдь не феминизма и эмансипации). Поэтому я и получил не подругу-партнёра, а подругу-рабыню.

Кстати, о Всевышнем. Поскольку я довольно серьёзно отношусь к евангельской заповеди проповедовать эти самые Евангелия при любом удобном случае (которых, надо отметить, в современной секулярной и безбожной России крайне мало) и заботиться в первую очередь о душе ближнего своего (в данном случае, ближней своей), я немедленно разработал и реализовал для Оксаны подробную программу католического образования.

Она самым добросовестным образом перечитала всего о. Александра Меня (пожалуй, наилучшего из российских проповедников христианства), о. Андрея Кураева и, не имея никаких проблем с английским языком, взялась за современных католических авторов. И, разумеется, за Священное Писание на английском языке (Синодальному переводу я никогда не доверял).

Разумеется, она самым добросовестным образом еженедельно посещала со мной Святую Мессу и столь же регулярно причащалась. И практически ежедневно молилась по Святому Розарию (это католические молитвенные чётки). Что полностью вытеснило из её расписания зомбоящик, дебильные бабские журналы, пустое и бессмысленное стрекотание с подружками и болтовню с не-пойми-кем в М-Агенте, Аське и прочих сетевых пожирателях времени. Что, в свою очередь, не замедлило сказаться самым благотворным образом на её внутреннем мире и эмоциональном состоянии. Она не раз говорила мне, что такого внутреннего мира, покоя и комфорта она никогда в жизни не ощущала. В этом опять-таки не было ничего особо удивительного, ибо я структурировал её духовную жизнь довольно близко (опять-таки, насколько это было вообще возможно в российских условиях) к стандартам католических традиционалистов – общества святого Пия Х и прочих. Эффективность которых доказана столетиями.

Я мог в любой момент ей позвонить; приказать приехать куда угодно – и она бросала все дела и приезжала (за исключением, разумеется, тех случаев, когда у неё были жизненно важные дела с клиентами). Собственно, она и выбрала карьеру фрилансера, чтобы быть для меня максимально доступной.

По её словам, ей очень нравилось быть в моей полной власти. Что, конечно же, было иллюзией. Ибо я прекрасно понимал, что эта моя «власть» была очень сильно ограничена. И объективной реальностью, и её возможностями, и католическим вероучением (которое я не всегда соблюдал, но всегда старался иметь в виду).

Иными словами, я уже много лет жил не под знаком «хочу», а под знаком «надо». И всегда пытался делать не то, что мне хочется в данный момент, а то, что мне нужно. Именно поэтому я и настойчиво пытался понять, зачем Всевышний организовал для меня такие вот отношения «господин-рабыня».

С чисто человеческой точки зрения, у Всевышнего много недостатков. Но на вопросы он отвечает. Не всегда быстро и не всегда полно, но отвечает. Ответил и на этот раз. Как обычно – с помощью мысли, которая, как обычно, неожиданно «вспыхнула» у меня в голове.

Я всю жизнь был убеждённым сторонником гармонии в отношениях с окружающим миром и окружающими людьми. То есть – я делаю что-то для них, а они делаю что-то для меня и в долгосрочной перспективе эти «что-то» друг друга уравновешивают. Это в идеале. А в моей реальности получалось так, что я делал для других людей… ну, наверное, на порядок больше, чем они для меня.

Меня это сначала напрягало, затем я смирился и даже к этому привык. Потому, что в этом был определённый здравый смысл. Будучи очень сильным по целому ряду показателей, я неизбежно мог – и делал – для людей существенно больше, чем они для меня. И последние… наверное, пару лет даже и не «трепыхался», принимая это как должное.

По каким-то только Ему ведомым причинам, Всевышний счёл этот «перекос»… несправедливым, что ли. И для исправления оного «одарил» меня покорной рабыней. Оксаной, то есть.

Первый раз, когда я её «вызвонил» и попросил приехать ко мне домой, я, если честно, понятия не имел, что я с ней буду делать. Точнее, что я с ней хочу делать (ибо я был даже не уверен, что хочу уложить её в свою постель). Я не ханжа и не религиозный фанатик, но без надёжного обоснования стараюсь не нарушать соответствующую Заповедь Господню («не прелюбодействуй», то есть). Не по причине страха перед муками адовыми (я очень сильно сомневаюсь, что её нарушение – это такой уж страшный грех), а из чисто прагматических соображений.

Ибо можно ненароком вляпаться в такое, что потом локти кусать буду. Иными словами, с точки зрения риск-менеджмента (который я профессионально преподаю российским предпринимателям и менеджерам) несколько часов удовольствия (зачастую сомнительного) обычно не стоят возможных головных болей и прочих проблем («побочных эффектов», так сказать).

Поэтому решил довериться интуиции. И своим… скажем так, эстетическим потребностям. Когда она приехала ко мне, я попросил её раздеться… нет, не догола, а всего лишь до пояса. Ибо мне очень нравились её груди. После этого мы просто общались – на самые разнообразные темы (надо отметить, что она была довольно интересной и хорошо начитанной собеседницей). Мы общались, а я любовался её красивой обнажённой грудью. Которая вызывала у меня скорее эстетическое, чем эротическое удовольствие и наслаждение.

Через некоторое время мне захотелось чего-то большего. Я попросил Оксану избавиться от оставшейся одежды (что она с большим удовольствием и сделала) и лечь на пресловутый диван. Сначала на живот. Взял массажное масло «молоко с мёдом» (у меня дома остался запас ещё со времён «моих эскапад») и стал гладить, ласкать обнажённое тело Оксаны.

Я очень тактилен; для меня едва ли не наивысшим удовольствие – прикасаться, гладить, ласкать женское тело (лучше всего, конечно, обнажённое); поэтому для меня, конечно же, было огромной радостью иметь возможность ласкать и гладить Оксану столько, сколько мне заблагорассудится. У меня хорошие руки – мягкие, добрые и ласковые (я ими иногда даже лечить могу), поэтому женщинам эти ласки обычно нравились – и даже очень. Оксане, судя по её вздохам и стонам, тоже.

Я перевернул девушку на спину и продолжил ласки, постепенно продвигаясь к самым чувствительным и интимным местам. А потом она кончила – неожиданно быстро; очень громко и очень резко – так быстро схлопнув свои стройные ноги, что едва не сломала мне пальцы.

Несколько минут она тяжело дышала, постепенно успокаиваясь. А потом вдруг открыла глаза, посмотрела на меня каким-то странно умоляющим взглядом и прошептала:

«Выпори меня… Я хочу, чтобы ты меня выпорол. Очень долго, сильно и больно. Как тогда, в первый раз…»

«Но ведь ты же…» - удивился я

«Да, я кончила… но это… это не то, что было тогда. Тогда было… что-то совсем другое, что-то… неотмирное… И я снова хочу… туда»

Глубоко вздохнула и продолжила:

«Ты изумительно любишь… И руками, и спанком…»

Затем улыбнулась:

«Но спанком ты любишь лучше…»

Понимая, что я в очередной раз не избежал «управления снизу», я отправился за спанком.

Когда я вернулся, она снова лежала на животе, покорно вытянувшись в струнку. Я привязал её и снова, как и в первый раз, закрыл глаза, настраиваясь на оптимальную порку.

В отличие от первого раза, я сразу начал её пороть почти в полную силу. Она, естественно, почти сразу же начала кричать. Громко кричать.

Я не считал удары и не знаю, сколько ударов нанёс своей рабыне. Помню только, что последние, как и в тот раз, получились самыми сильными и самыми болезненными. И когда она застонала – каким-то совершенно особенным образом, я понял, точнее, почувствовал, что цель достигнута.

Она некоторое время отлёживалась, потом я её развязал и оставил отдыхать. Через некоторое время она встала (хотя и с некоторым трудом) и сразу же, как и в тот раз, опустилась передо мной на колени. Взяла мою руку в свою, прижала мою ладонь к своей щеке и прошептала:

«Благодарю…»

Потом мы пили чай на кухне и мило болтали обо всяких пустяках. Она и не думала одеваться – ей очень нравилось быть обнажённой в моём присутствии. Не выставлять напоказ свою наготу и даже не соблазнять меня – она и не пыталась этого сделать – а просто быть голой. Ибо для неё это было столь же естественно, как для других – быть одетыми. А иметь на своём теле какую-либо одежду (то есть, быть не полностью голой) – столь же неестественно, как для других – быть не полностью одетыми.

Потом вдруг подошла ко мне, обняла меня, прижалась ко мне всем телом и нежно прошептала мне на ухо:

«Можно я тебе… что-то подскажу?»

«Можно» - улыбнулся я. Ибо сопротивляться этому «управлению снизу» было решительно невозможно.

Мы оба были новичками в том, чем мы занимались и, хотя формально всю эту кашу заварил я и верхним, вроде бы, формально был тоже я, отношения всё-таки вела она. Что, наверное, было совершенно не удивительно – у женщин обычно гораздо лучше развиты и интуиция, и чувственность, и эмоциональность а для отношений это всё-таки важнее, чем логика и рациональное мышление…

«Мне очень хорошо с тобой… Мне никогда и ни с кем не было так хорошо… Но ты…» она запнулась «ты слишком много думаешь обо мне и слишком мало – о себе…»

И она была права. Наверное, дело было в воспитании – меня действительно воспитывали как рыцаря, который должен был служить своей Прекрасной Даме (что, кстати говоря, не имело ни малейшего отношения к реальности – средневековые рыцари обычно обращались со своими дамами так, что в наши дни всенепременно и очень быстро за это оказались бы в «местах не столь отдалённых»). И это своё воспитание я действительно никак не мог перебороть. В постели, к сожалению тоже.

Оксана между тем продолжала:

«А я так не хочу. Я хочу служить тебе; чтобы хорошо было в первую очередь тебе; чтобы ты мог использовать меня для своего удовольствия, наслаждения и радости…»

К сожалению, вот этого-то я никогда и не умел. Использовать женщин, то есть. Судя по всему, пришло время научиться.

«… поэтому пользуйся мной. Сделай меня своей секс-игрушкой; секс-рабыней; делай со мной всё, что тебе захочется – и в постели… и не в постели. Забудь обо мне – думай только о себе… Приказывай мне – и я сделаю всё, что ты мне прикажешь…»

Она сделала паузу.

«И потом… когда ты меня порол, у меня было ощущение, что… тебе это не так уж и нравится…»

И это было чистой правдой. Сначала я порол её… так сказать, по «производственной необходимости»; потом – для её удовольствия, радости и наслаждения. А сам от этого, пожалуй, никакого удовольствия не получал. Разве что от результата…

«А я хочу, чтобы тебе это нравилось. Чтобы тебе нравилось причинять мне боль. Чтобы ты получал от этого удовольствие, радость и наслаждение. Потому, что мне очень нравится, когда ты делаешь мне больно. Ибо ты… любишь и лаской, и болью. Мне очень нравятся твои ласки… но боль, которую ты мне причиняешь, нравится мне ещё больше. Потому, что ощущение сильнее».

«Энергетический канал шире» - подумал я. «И намного. Возможно даже, что во много раз».

«Я хочу, чтобы ты меня порол потому, что тебе это нравится. И не только порол…»

У меня в голове что-то щёлкнуло. Я вдруг почувствовал сильнейшую эрекцию.

«Пойдём» - тихо сказал я. «В постель»

Она покорно и с нескрываемым удовольствием пошла со мной в спальню. Около кровати остановилась, ожидая приказа.

«Ляг на спину и раздвинь ноги»

Она повиновалась.

Я лёг на неё и овладел ей. А потом начался… наверное, самый восхитительный секс в моей жизни. Она кончила как минимум дважды, а я всё трудился и трудился, получая неописуемое удовольствие. А потом кончил так, как, наверное, никогда в жизни не кончал. За что был ей бесконечно благодарен.

Потом мы уснули, обнявшись, а утром, проснувшись, снова занялись любовью. Только на этот раз она была сверху (моя любимая поза), Потом я её выпорол – просто потому, что мне этого захотелось. Ей это, как обычно, тоже очень понравилось.

Тем более, что у неё была просто удивительная кожа (по крайней мере, на пятой точке). Даже от самой жёсткой порки через пару-тройку часов не оставалось практически никаких следов. Так что пороть её можно было дважды, трижды, а то и четырежды в день.

Потом она оделась и собралась уходить. И отвечая на мой незаданный вопрос (мысли она мои, что ли, читала?), тихо произнесла:

«Нет, я не намерена переезжать к тебе жить. И замуж за тебя не собираюсь …»

«Почему?» - изумился я.

«Потому что ты… не то чтобы ты слишком хорош для меня… просто… у нас слишком разный масштаб личности…»

«То есть?» - она меня снова удивила.

«Ты… не знаю, воспримешь ли ты это как комплимент или как обиду, но…» она запнулась «… в общем, одна женщина никогда не сможет тебя полностью удовлетворить… Ни в постели, ни интеллектуально, ни эмоционально, ни, наверное, даже на скамье… Тебе нужны… две-три одновременно. Иначе тебе станет просто элементарно скучно. Если это, конечно, не совершенно уникальная, выдающаяся женщина – со сравнимым масштабом личности. А я такой точно не являюсь»

Она сделала паузу, затем продолжила:

«А если тебя не удовлетворить полностью, то… женщина рядом с тобой тоже счастлива не будет. Поэтому я не хочу стеснять твою свободу. Да это и было бы глупо. Я всегда буду для тебя доступной, но отнимать у тебя возможность быть с другими, когда тебе это нужно, не буду».

Снова сделала паузу, затем твёрдо и решительно заявила:

«Потому, что я слишком люблю тебя»

Встала на колени, поцеловала мне ноги, затем руки и, наконец, чмокнула в щёку.

Затем развернулась и быстро ушла.

До появления в моей жизни новой Галатеи тире нижней оставалось ровно семь часов и двадцать две минуты.