bdsmion

1.

Не спалось. Я выбрался из палатки и спустился к реке. Ни костра, ни души – глубокая ночь, но путь освещала луна. Я опустился на траву и закурил. По воде двинулись круги, замаячила знакомая голова. Я узнал Стасю – душу компании, выносливейшую участницу похода. Голова скрылась - несколько метров в направлении берега Стася проплыла под водой. Вынырнув, встала на ноги – воды оставалось по пояс – деловито, на ходу забрасывая за спину сырые волосы, не замечая меня, двинулась навстречу – помогая шагам руками - приземистая, широкоплечая. Мы познакомились десять дней назад – оказавшись в одном походе - и быстро стали приятелями – впрочем, вряд ли кто из нашей компании не мог похвастать стасиной благосклонностью.
Я сливался с темнотой склона – Стася заметила силуэт в двух шагах от берега, когда воды оставалось менее чем по колено – вздрогнула, обхватила себя за плечи, подалась в мою сторону, всматриваясь.
- Приплыли… Серега, ты что ли?
- Серега, Серега… - я отвернулся, - Вылазь, Славка, я не смотрю…
- Ну ты и маньяк, - стуча зубами от холода, Стася зашагала по земле взад-вперед, - Что, самому не судьба окликнуть? Загляделся, небось… Все вы одинаковые… Что, сестры нашей никогда не видал? Докурить оставь… Повернись уж, удостой вниманием…
Стася уселась рядом, завернувшись в самотканое одеяло из шотландки – служившее, по ее словам, чем угодно – от юбки до занавески.
- На, кури… Не видал.
- Чего не видал? – выпустив дым, Стася нахмурила лоб.
- Сестры твоей.
- Да брось! – Стася улыбнулась, - Еще скажи, девственность никогда не терял?
- Нет, - сознался я. Ночь настраивала на откровенный лад.
- Что, правда что ли? – я пытался понять, чего больше в стасиной интонации – насмешки, любопытства, сочувствия? - А по тебе не скажешь…
Я промолчал.
- Пошли. Мне холодно, - Стася с силой вдавила в землю бычок, поднялась на ноги и повела лесом, кутаясь в одеяло. Я шел, стараясь не терять из виду яркие ромбы, примостившиеся у нее на спине.
- Вот мы и дома, - Стася расстегнула молнию палатки, - Залазь скорее, комары налетят. Только тихо, а то Сашку разбудим, - Стася зажгла плоскую свечу в жестяной формочке; я бросил взгляд в сторону Сашки – это, похоже, была девушка - сквозь разметавшиеся длинные волосы выглядывали припухшие губы.
- Раздевайся, ложись, - Стася размотала одеяло с плеч и постелила поверх спальников, - Ух, красивый какой…
Стася легла сверху и вдруг яростно впилась мне в губы, на все лады сплетая язык с моим. Член шевельнулся и принял вертикальное положение – Стася, нацеловавшись, погладила меня между ног и улыбнулась. Откуда ни возьмись накатило волнение – следующий поцелуй подействовал противоположным образом – захотелось вывернуться из-под Стаси, вернуться на воздух и бежать, не разбирая дороги – однако я хранил позу, уже простившись с возбуждением. Стася вновь запустила руку – уже по-хозяйски, готовясь сделать направляющее движение – на сей раз вместо улыбки у нее на лице возникло чуть озадаченное выражение. Стася приподнялась, устроилась у меня в ногах и забрала член в рот. Перечить я не смел.
- Все, спать, - убедясь в безрезультатности своих действий, Стася задула свечу и легла спиной.
- Стася, прости, - прошептал я ей на ухо.
- Обними, - пробормотала Стася, проваливаясь в сон.
Я успокоился; возбуждение вернулось. Разбудить Стасю я, между тем, не решался - равно как и разомкнуть объятия. Я приказывал себе заснуть, засыпал на пару мгновений – снилась Стася, являлось возбуждение, член упирался в живую Стасину ягодицу, я просыпался – и не находил себе места.
На рассвете я высвободил Стасю из своей хватки – та не проснулась – оделся, и в серой мгле – солнце еще не взошло – отправился к себе в палатку.

2.

Подвернув выше колен камуфляжные брюки, Стася ступила босой ногой на раскаленный уголь – отпрянула – и тотчас пробежалась туда и обратно по светящемуся черно-красному слою – наглядно демонстрируя качества, о которых был наслышан весь лагерь. Сорвав аплодисменты – без сил повалилась на каримат у костра. Выпить отказалась.
- Мужики, - послышался с каримата слабый Стасин голос, - Составьте одинокой девушке компанию до Барнаула – в гости приглашу, накормлю, спать уложу, сказку на ночь прочитаю… Одна по трассе стремаюсь… Ну, сознавайтесь, есть тут среди вас ветераны автостопа?
- Поехали, - услышал я собственный голос, - Завтра с рассветом.
- Серега, ты что ли? – Стася сохранила лежачее положение, но приподнялась на локтях, рыская глазами.
- Серега, Серега, - закивал я, поднося уголек к сигарете.
- Ну смотри, за язык никто не тянул… Пошли, обсудим…
Стася поднялась и за руку увела в темноту.


3.

- И откуда ты такой свалился на мою голову, - посетовала Стася в темноте палатки, собирая вещи на утро, - Ты чего, влюбился в меня что ли?
Я промолчал.
- Ну и чего мне теперь с тобой делать? Ведь ты меня совсем не знаешь. А узнаешь – пожалеешь, что связался, да поздно будет.
- Не пожалею.
- Ох, не приставай, иди давай, вещи собирай, да выспись получше, завтра в пять-сорок у родника, не опаздывай.
- В пять-сорок у родника. Спокойной ночи.
- И тебе не болеть… - Стася копалась в рюкзаке.
Предстояло нам около двух тысяч километров. Автостопом я никогда не ездил.


4.

Под рюкзаками, под мелким дождем - шли по региональной трассе. Машин не было.
- Стася, дай карту. Стася, где мы?
- Ох, отстань, тебя не касается.
- Стася, почему ты так со мной разговариваешь?
- Не спала ночью, не обращай внимания.
- А что делала?
- Сексом занималась. Отстань.
Стася ходила быстрее, и когда раздражалась – намеренно ускоряла шаг.
Из-под дождя, перешедшего в ливень – в середине дня спасла гигантская фура – первая из редких машин, отреагировавшая на наши становившиеся отчаянными жесты.
Стася дернула на себя дверцу.
- Добрый человек, подвези сколько по пути!
- Ну залазь, красавица!
- Лови рюкзак – Стася освободилась от ноши и вскарабкалась в кабину, - Давай обратно! – Я передал рюкзак наверх, - И свой давай, сложим сзади…
Тронулись.
- Куда едешь, добрый человек?
- Курган, - водитель хмурился.
- Курган! – оживилась Стася, - Какая удача!
- Курганские? – водитель покосился в мою сторону.
- Сибирские, - улыбнулась Стася, - дальше едем, дальше, добрый человек. В Алтайский край путь держим.
- Вот так, пешком? И что, подбирают?

5.

Собрались сумерки, подступила тоска по дому, клонило в сон. Стася углубилась в sms-переписку - затем, поменявшись со мной местами, уснула, ткнувшись головой в боковое стекло на дверце фуры. Долгий, изматывающий путь в противоположном Москве направлении в компании едва знакомой девушки – уже не представлялся заманчивым предприятием. Я пожалел о своем скоропалительном решении.
Машина, съехав на обочину, затормозила. Двигатель умолк. Водитель погасил фары и зажег свет в кабине. Стукнувшись лбом в стекло от резкой остановки - Стася очнулась, разлепила веки и оглядела обстановку как впервые в жизни.
- Приехали, да? – спросила она спустя несколько секунд, - Курган уже что ли?
- Размечталась. До Кургана, радость моя, дай Господь завтра к полудню добраться… - водитель потянулся и зевнул, закрываясь локтем, - Вот что, ребята – там дальше пост ГАИ, а в кабине больше двух человек нельзя находиться – я готов спрятать одного из вас – вот тут, за занавесочкой, достаточно места, хоть вдвоем можете поместиться - но иду на риск, сами понимаете. Так что услуга за услугу. Ребятки, поймите правильно - дорога тяжелая, едешь, едешь, сна ни в одном глазу, отдохнуть охота… У меня жена, двое сыновей, дочки вашего возраста, не подумайте ничего, я не маньяк, не отморозок – просто работа такая, сутками за баранкой как проклятый, из дома неделю, с тех пор с женщиной даже разочку не был, голодный как черт… Красавица, это кто, жених твой? Где нашла-то такого, в метро что ли?
- Друг, - ответила Стася.
- Значит – друг, - Водитель на секунду задумался, - Вот что, друг, - он обратился ко мне, - Выйди-ка разомнись, не боись, без тебя не уедем…
- Выйди, Сереж, - Стася тихо двинула меня локтем в бок.
- Знаете, спасибо вам большое, - громко заговорил я, пытаясь заглушить сердечный стук, - Но мы, пожалуй, дальше не поедем. Спать хотим, ехать устали, и вообще, - я судорожно искал слова, попутно сражаясь со Стасей – ее тычки становились болезненнее, но в итоге мне удалось вцепиться в стасино запястье, я вонзил ногти ей в кожу, стараясь как можно сильнее стиснуть руку, - Вылезай, Славка, - я распахнул дверцу машины и ногой подпихнул свою напарницу к выходу. Спиной мне казалось, что водитель усмехается, наблюдая за нашей возней, - Спасибо! – я схватил сразу оба рюкзака, - Счастливо доехать!
Я поднял глаза на водителя и не увидел никакой усмешки – перекошенное злобой, его лицо не сулило ничего хорошего. Дальнобойщик вдруг вцепился в один из рюкзаков, пытаясь меня не выпустить – дернувшись что было сил, я вырвал рюкзак из его рук, чуть не выпав из кабины на обочину – но удержал равновесие, спрыгнул на землю и с силой захлопнул дверцу.
- Славка, бежим! - схватив Стасю за руку, я увлек ее в полоску леса. Фура взревела и скрылась. Я перевел дыхание. Шел дождь.
- Какой же ты еще ребенок, - спокойно произнесла Стася, дождавшись пока вдали смолкнут звуки мотора, - Ну, я этого так не оставлю, - добавила сама себе, будто обдумывая некий план, - Сергей Эдуардович, ваши дальнейшие действия?
- Ну, это, там деревня вдалеке – видишь, Стась, огоньки – можно сходить за продуктами, а палатку где-нибудь тут поставим – вон за лесом поле, и домов никаких, вряд ли до утра кто заметит.
- Ставь палатку, блюститель нравственности. Сигарету дай. Позовешь, когда сделаешь, - Стася уселась на рюкзак и закурила.
Дождь усиливался. Палатка сопротивлялась. Я не мог на ней сосредоточиться, не мог так сразу прийти в себя.
- Сережа, позволь один личный вопрос, – за спиной раздался стасин голос, - докурив, затянув у горла капюшон, она стояла, скрестив на груди руки, вздрагивая от холода и недовольства.
- Валяй, - сидя на корточках, я пытался распутать скользкие узелки. Все запутывалось еще больше, - Стася, я тебя слушаю.
- Подтираешься сам или мама до сих пор помогает?
Я замер.
- Ты зачем в лес идешь, если даже ночлег себе не можешь устроить? Я с такой палаткой с третьего класса управляюсь. Тебя пальцем делали?
Я поднялся на ноги.
- Стасенька, а по голове?
- Драться? С радостью. Посмотрим, кто кого.
Я колебался.
- Ну ударь. Ударь меня по голове. Увидишь, что будет.
- Ладно, Стася, прости. Не будем драться. Помоги лучше с палаткой.
- Сгинь, позову.

6.

- Завтра бы в Кургане были… - переодетая в сухое, Стася валялась на одеяле. По тенту молотил дождь, - К вечеру в Омске, а там друзья у меня… Переночевали бы нормально, в душ сходили… А все из-за тебя…
- Ты что, хотела с ним переспать?
- Да, представь себе, да!!! Я людей люблю, понимаешь? И не боюсь их. Стараюсь понять, поддержать, помочь в трудную минуту. Сам подумай – ну что за работа у человека? Вот ты бы справился – за рулем, как проклятый, не разгибаясь?
- Стася…
- А.
- Пойдем магазин поищем.
- О, идея. Только сам иди. Накормишь – век не забуду.
Вылезать было лень.
- А если не найду?
- Тогда, мой друг, тебе несдобровать.
- В палатку не пустишь, да?
- И не надейся.
- А у меня своя есть.
- А ты ее поставить не сумеешь.
- А ты мне поможешь.
- Наоборот, мешать буду. Колышки пораскидаю…
- И оставишь под дождем ночевать? А поддержать? Посочувствовать?
- Простынешь – вылечу. А внутрь не пущу. В наказание. Может, полезно будет.
- Не, не согласен. Давай как-нибудь иначе поступим.
- Да ради Бога. И кстати, это была твоя идея. Все, хорош. В магазин, в магазин. А я костром займусь. Все, вылазь, вставать рано утром, - Мы выползли наружу. Дождь почти прекратился, - Вот тебе деньги – смотри не потеряй. Купи риса, сгущенки, тушенки, хлеба, мне шоколадку и себе чего захочешь. Давай, в путь.
Дождь кончился, небо расчистилось. Было почти тепло. Я двинулся на огоньки.

7.

У магазина, казалось, только меня и ждали – сбив с ног, оттащив из-под фонаря в темноту, местные – трое - потребовали деньги в обмен на расход подобру-поздорову. К Стасе я вернулся без копейки.
Незаметный с трассы, скрытый полоской деревьев, в нашем лагере полыхал полутораметровый костер – как его удалось такой разжечь из сырых дров, осталось загадкой. К очагу Стася прикатила два бревна – оставалось всыпать крупы в кипящий котел – но тут-то ее и ждало разочарование. Разочарование ждало и меня – правдивый рассказ не встретил и тени участия.
Обидевшись, я закрылся в палатке.
«Вот злобная тварь» - заворочались недобрые мысли, - «Человека чуть не убили, а ей хоть бы что… »
- Сережа, вылезай, давай хоть чаю выпьем, - в палатку просунулась Стасина голова.
Сели на бревнах, молча выпили чай. Спать не хотелось.
- Сережа.
- Что?
- Знаешь о чем я жалею?
- Ну?
- Не о том, что без ужина сижу по твоей милости. Не о том, что здесь торчу – а могла бы в это время быть почти дома. А о том, что тебя деревенские отпустили, рук решили не марать. Ты хоть пытался сопротивляться? Ты вообще когда-нибудь дрался? Тебя когда-нибудь били?
- Нет…
- Может, мне за тебя взяться?
- Не надо…
- А что прикажешь делать? Как по-другому? Ты меня расстраиваешь. Ты меня сердишь. Ты виноват. Виноват?
- Нет…
- Нет, виноват. Ты дважды виноват. Когда из машины меня вытолкнул и когда деньги отдал по первому требованию. Мои, между прочим. У тебя в рюкзаке сколько осталось?
- Триста рублей…
- А сколько я тебе дала?
- Пятьсот…
- И где эти пятьсот?
- Ну виноват, Славка, виноват. Прости уж.
- Ой, да что ты говоришь! – Стася всплеснула руками, - Это с какой такой стати?
- Ну прости, забудь, будь другом, я для тебя сделаю что угодно…
- А что ты можешь сделать?! Палатку поставить не можешь, в магазин сходить не можешь, трахнуть не можешь, чего еще ты не можешь?
- Трахнуть… Слушай, давай еще разок попробуем, авось иначе пойдет…
- И тебе не стыдно? Нет, Сережа. Это не дело. Ты виноват и будешь наказан.
- Ну-ну. К чему готовиться?
- К суровой физической расправе.
Я насторожился.
- И… как это будет происходить?
- А как ты сам думаешь? Вот что я сейчас с тобой сделаю?
- Накажешь…
- Это я сама тебе сказала. Как именно, Сережа?
- Понятия не имею…
- Подумай.
- Откуда мне знать что у тебя в голове… Замучаешь… На лопатки положишь… Защекочешь… Укусишь… Выпорешь… - внезапно я вздрогнул от собственных слов, - Выпорешь… Ты хочешь меня выпороть? Ты меня что ли пороть тут собралась?
Стася сокрушенно развела руками.
- Серьезно что ли?!
- Мне очень жаль, - грустно кивнула Стася, - Ты не оставил мне другого выхода.
- А если я не согласен?
- Придется, Сережа, - прошептала Стася.
- Нет… Ну… Ну если я не согласен?
- А ты не согласен? – Стася посмотела в упор, - Не согласен? Сам скажи!
И я дал себе слово – чтобы утихомирить кипение внутри - этим вечером во всем следовать Стасиной воле – деваться-то некуда - но завтра, с восходом солнца – коротко объясниться и рвануть одному в противоположную сторону. Мы не пара. Определенно.
- Не зли еще больше, Сережа, - взмолилась Стася, - Ответь. Заслужил?
- Заслужил, - я сглотнул слюну.
- Тогда снимай джинсы. И ложись, - Стася наблюдала молча, исподлобья, - А трусы чего не снял? Снимай, - я послушался, - Сюда, - Стася указала на бревнышко, - Заверни свитер. Вот, наконец ты все сделал правильно. Итак, приступим, - Стася высвободила из штанов широкий ремень с пятиконечной звездой на бляхе, подвернула края ткани в поясе – чтобы не спадали, прошлась взад-вперед, откашлялась и произнесла нарочито торжественно:
- Сергей, ты вел себя недостойно и будешь наказан. Возражения?
- Возражений нет, - внезапно полегчало.
- Ну-ка повтори, что я сейчас сказала.
- Я вел себя недостойно и буду наказан.
- Воистину. По-хорошему тебе бы следовало набить морду – поверь, с синим поясом по айкидо это не составляет никакой проблемы – но в таком случае вероятность успешного автостопа резко бы снизилась, а нам еще предстоит множество километров… Ты согласен?
- Согласен.
- Очень хорошо. Орать можешь сколько хочешь, но уворачиваться запрещаю – тогда все начнется по новой.
И на меня опустился первый в жизни удар ремня. Голос я подал к пятому. Застонал – на третьем десятке – Стася вслух вела счет. Обхватив ногами бревно с двух сторон, прижавшись к дереву щиколотками, руками вцепившись в удачно подвернувшийся сучок – я сохранил это положение, так и не встал, не попытался оказать сопротивление, выдержал все полагавшиеся пятьдесят. После, глотая слезы, я, кажется, поблагодарил Стасю – стало лучше, отпустило, да и Стася смягчилась, потрепала по голове и скомандовала отправляться ко сну, позволив лечь рядом в палатке.
- Только без всяких там, - предупредила на всякий случай - но, кажется, я уснул даже раньше, чем Стася успела раздеться.

8.

...Очнулся дома. Посреди комнаты – развороченные рюкзаки, беспорядок, на полу - скомканная палатка, топографические карты. По ковру змеился ремень – не знаю отчего, он вдруг привлек мое внимание – и я вздрогнул, разом воскресив в голове сновидение, схлынувшее секунду назад. В ушах раздался собственный вопль – меня стегали, я покорно сносил избиение. Воспоминание оказалось столь реалистичным и живописным – костер, луна, девушка – что я невольно завел руку за спину – ни следа экзекуции – вот так сны в последнее время…
Изучая хлам на полу, я терялся все больше – часть предметов одежды принадлежала явно не мне, да и ремень оказался незнакомый – широкий армейский, с латунной бляхой.
Заинтригованный, я двинулся на кухню – там, сидя, на табуретке, курила Стася, закутанная в одеяло из шотландки.
- О, Славка!
- Сам ты Славка. Ну, здравствуй, - улыбнулась девушка.
- Представляешь, сон видел только что – ты меня… это… ремнем…
Девушка курила, улыбаясь, не говоря ни слова. Я окончательно растерялся – Стася? Тут? У меня дома? Как мы сюда добрались? И почему вместе? Я безуспешно напрягал память – в голову, как назло, ничего не приходило. И вдруг все прояснилось.
- Ты че, сон, что ли? Это все мне снится? Этого нет на самом деле? Ты вообще кто?
- Сон, - кивнула собеседница, не сгоняя улыбки.
Я очнулся вновь – на животе, в палатке на жестком коврике. Сомнений в реальности происходящего не оставляла ноющая боль – казалось даже странным, что мне вообще удалось уснуть – да еще так глубоко. Я выбрался из спальника и оглядел себя насколько позволяла анатомия – задняя часть тела – от коленных сгибов до поясницы – распухла, лилово-розовая, в равномерных ссадинках и кровоподтеках. Рядом, калачиком, дрыхла Стася. Вновь заявила о себе обида. Ночное приключение показалось стыдным и отвратительным, а Стася – стопроцентно чуждой мне девушкой, оказавшейся рядом по воле случая, по странной прихоти судьбы. Памятуя о вчерашнем решении, я спешил осуществить побег. Скорее, тайком, на волю - не простившись со Стасей – настолько великими казались позор и неловкость, настолько дикой виделась собственная готовность подвергнуться Стасиным издевательствам и истязаниям. «Извращенка» - вспомнилось слово. Бегство казалось безошибочной стратегией, и совесть совсем не мучила. Исполнясь этой решимости, я занялся поисками одежды, отыскал трусы – как бы не так – ткань у бедра оказалась разрезанной аккуратным движением ножниц. Та же участь постигла весь мой небогатый гардероб. Одеться было буквально не во что – джинсы, носки, тельняшка, свитер – Стася не пощадила ничего. Ударом кулака в спину я воскресил ото сна возмутительную свою попутчицу.
- Эй, ты, без рук, - зевая и потягиваясь, Стася вынырнула из спальника и уселась на каримате, - Ну-ка, повернись, - Стася легко уложила меня ничком к себе на колени и углубилась в изучение следов своих ночных стараний, - А ничего, ничего… Сам-то как вобще? Так больно? - Стася сдавила пальцами один из пострадавших кусков ягодицы.
- О-о-уу... Больно...
- Вот и славно.
Помолчали.
- А чего такой хмурый? Что-нибудь не так?
Странно – со Стасиным пробуждением обида исчезла, и я уже не знал чего ответить – праведное возмущение, которое я планировал обрушить на Стасю – сейчас, с глазу на глаз - казалось надуманным, наигранным.
- Серый, ау. О чем задумался?
- Ты чего с моей одеждой сделала? – никакого недовольства в голосе, лишь недоумение, да и то не без фальшивинки.
- А будто не знаешь. Ты ведь, брат, бежать от меня задумал. А мне одной неохота. Ну, страшно, тоскливо, неуютно. Улавливаешь? А так, дружочек, - Стася улыбнулась, - далеко не убежишь.
- А с тобой-то я как поеду?
- А вот сходи-ка, милый друг, в деревню – скажи – мол, люди добрые, так мол и так, ограбили меня, осрамили, чудом в живых оставили – задницу предъявишь для пущей убедительности – помогите, мол, лучком да хлебушком, да одежонкой какой, может завалялась где по углам, поищите мол, по сусекам пройдитесь, век не забуду… А что? – Стасино вдохновение, похоже, себя исчерпало, – Слабо? Жара ведь на улице, иди, много нового узнаешь, с людьми общаться научишься.
Я молчал.
- Дай-ка рюкзак, - Стася углубилась в кордуровые недра, - вот свитер тебе, вот штаны – коротковаты будут, но в поясе то что надо, держи… носочки… куртку держи запасную – головой отвечаешь, чтобы ни дырочки, ни царапинки, свитер мамин – от сердца отрываю… юноша, примерьте… - Стася протянула две пары нижнего белья – одну в сердечках, другую в микки-маусах.
Все пришлось относительно впору.
- Вот, хоть на выданье… От меня, смотри, ни на шаг теперь.
- Славка, тебе-то осталось?
- А ты как думал? Я баба запасливая. Снаружи, небось, просохло все с вечера… Вылазь, снимаемся… У тебя деньги остались?
- Триста рублей.
- Вот и ладненько, позавтракаем, а там видно будет.

9.

Сексуально заинтересованные водители нам больше не попадались. Весь день мы провели на колесах, стремительно меняя машины – не задерживаясь в ожидании более чем на десять-пятнадцать минут. На ночлег устроились только вечером следующего дня, измотанные круглосуточными разговорами с драйверами и отсутствием сна. На голод было не пожаловаться – раза два нас досыта кормили в придорожных кафе понимающие дальнобойщики. Лагерь разбили за Омском – про своих местных друзей Стася отчего-то с тех пор не вспоминала – а я, в свою очередь, включился в дорожный ритм, мне нравилось находиться рядом со Стасей и совсем не хотелось домашнего комфорта.

10.

Стасина мама – пьющая с виду женщина средних лет и колоссальных размеров – сходства с дочерью я так и не уловил – встретила нас на пороге собственного дома – деревянной развалюхи в частном секторе – к вечеру следующего дня. Участок зарос крапивой и борщевиком, забор кое-где лежал на траве, а первой новостью с порога стала весть о пропаже стасиной любимицы – молодой немецкой овчарки. Спать нас уложили раздельно.
Уже с утра стало ясно, что за отношения у Стаси с матерью. Людмилу Петровну мучило похмелье – и было, на ком выместить муку и злость. За завтраком Стасе досталась пара пощечин – за невымытую тарелку, за недружелюбный взгляд – дочь не роптала и принимала удары как должное. Днем, стирая, добавляя в таз кипятка - Стася обожглась и выругалась – но осеклась, поймав на себе тяжелый взгляд Людмилы Петровны.
- Не допущу, - кулак ударил в стол, звякнула посуда, - Что это за слова? Ты еще ругаться мне будешь, меня срамить перед людьми? Сама дура дурой, и дочка туда же? Нет. Ты у меня умницей должна быть. Не повторять материнских ошибок. А ну на диван. Выдеру, и молодого человека не постесняюсь. А ты стыдись, коза. Совсем из ума выжила – матери хамит. Как у тебя язык только поворачивается. На диван, кому сказала!
Стася бросила на меня умоляющий взгляд.
- Людмила Петровна! – встрял я, - Ваша дочь ни в чем не виновата! Вы и сами при нас ругаетесь – мы ведь вам ничего на это не говорим! Вы хотите наказать Стасю – но это будет несправедливо, она не сделала ничего плохого!
Мать и дочь помолчали, задумавшись.
- Вот что, Сережа или как там тебя, - обратилась ко мне Людмила Петровна, - Знаете поговорку – свои собаки грызутся – чужая не приставай… Вы уж не влезайте куда не следует. Какое вам до нас дело, прости Господи… Я сама знаю, как воспитывать собственную дочь.
- Мам, их в Москве по-другому воспитывают, - вмешалась Стася.
- И очень жаль, молодой человек. А теперь ступайте-ка к себе в комнату, дайте родным людям меж собой по-свойски потолковать.
- Стася, идем, - я дернул ее за руку, та не трогалась с места.
- Выйди, Сереж, - твердо сказала Стася, - Выйди, прошу тебя.
Я ушел бродить по улицам и вернулся к раннему вечеру. Людмила Петровна спала, выполнив алкогольный план. Стася читала, лежа животом на печке.
- Ох, заждалась тебя… Сегодня тут спи, мать все равно не проснется, хоть поленом лупи…
Я лег и погладил Стасю по голове.
- Вот, полюбуйся, чего скажешь, - Стася задрала юбку, - Тем же, что и я тебя…
Сказать было нечего. Стасе досталось куда крепче. Кожа была коричнево-желтых оттенков – видимо, от ударов пряжкой - со вздувшимися багровыми рубцами - ремень, видимо, не раз ложился на ребро.
- Руками только не трогай… Не надо было тебе возникать, матушка только пуще расстаралась. Спасибо, что ушел, смотреть не стал, - Стася оправила подол, - Орала как ненормальная… Отвыкла за две недели…
- Да как так можно, - возмутился я, - Родную дочь…
- Ага, родную, - вздохнула Стася, - Сиротинушка я… Людмила Петровна, добрая душа, помереть не дала с голоду, приютила, в садик пристроила, в школу – с завучем подруги были… Только вот характер сложный у нашей мамочки…
Сказать в ответ было нечего. Я порывисто обнял Стасю и поцеловал –– в шею, плечи, спину – неожиданно для себя внезапно сдернул с нее рубашку и швырнул вниз, на пол – затем бережно стащил ей через голову длинную юбку. Разделся сам, обнял и прижал к себе.
Стася, казалось, отчаянно борется с собой – и вдруг из глаз хлынули слезы – Стася приникла к моей груди, всхлипывая, вздрагивая плечами, везде целуя – явилось возбуждение – бережно поставив Стасю на четвереньки, одной ладонью гладя ей живот, другой – затылок – я вошел сзади, стараясь не задевать бедрами страшных узоров.
Заметно сдерживаясь, Стася застонала. Слезы, похоже, прекратились. Я продолжал в том же темпе, не торопясь.
- Рот мне зажми, а то заору, - взмолилась Стася, - и продолжала мычать - уже с зажатым ртом – темп разгонялся - я вдруг забыл кто мы такие и где находимся – кто эта девушка и какие у нас отношения – все это было неважно – осталось наслаждение – сплошное, едва выносимое - сдавленные стоны, матрас, елозящий туда-сюда в такт движениям по нагретым печным кирпичам.
За окном темнело. Мы расходились все больше.

11.

Следующим утром вышли курить на крыльцо.
- Стася, будь со мной всегда! Чего тебе тут?.. Поехали в Москву, найдем работу и кров, поженимся, родим детей!
- Я знала, что ты об этом заговоришь… Зажигалку дай – сигарета горит плоховато… Знаешь, ты бываешь… очень мил… особенно вчера вечером… но отвечу - нет… Сам подумай – Людмилу Петровну одну оставить – как можно… Совсем без меня изведется, дом запустит, последние тряпки пропьет…
- Спасибо тебе за все, Славка…
- И тебе, Сергей…
Мать выслала денег на поезд, и спустя неделю я двинулся в обратный путь.

(2009)