Вход
Что такое БДСМ?
Что такое bdsmion.com?
Безопасный режим Безопасный режим скрывает весь основной графический контент сайта (эротические фотографии, фотографии пользователей и т.д.).
Таким образом, Вы можете общаться и просматривать сайт, не опасаясь случайных досужих глаз (на работе, в интернет-кафе и других публичных местах). Это также экономит Ваш трафик. |
 Тема «Волшебство - тематическая повесть»
 |  Артур_Клодт | 13Март2012 18:44:45 |
|
| Начинаю выкладывать главы своей тематической повести "Волшебство". В процессе написания выяснилось, что исходная реальная история (происшедшая, надо отметить, не со мной) обросла такой беллетристикой, что стала по сути, чисто художественным произведением.
Тем, кого интересует исключительно описание тематических экшенов, лучше дождаться четвёртой главы. Первая глава - скорее военные приключения (хотя и не без мистики); вторая - психология и философия. Тема начнётся в третьей, а экшен (очень подробный и эротический) - в четвёртой.
----------------------------------------------------------
I. Бой
Ярко-жёлтые трассеры пулемётных очередей тянулись к нему со всех сторон. Крупнокалиберных пулемётов Браунинг М2 – стандартного вооружения американских «летающих крепостей». Которые вот уже полгода методично превращали в руины и пепел города Германии. Его Германии.
Каждая такая очередь как ножом могла перерезать фюзеляж его «Густава» Bf-109G6. Или хвостовое оперение. Или в клочья разнести его кабину. Вместе с ним самим. Или поджечь пары 96-октанового бензина в топливных баках, питавшего мощный и надёжный Даймлер-Бенц 605AS – сердце его «Густава».
Но Бог (или противоположная инстанция?) его миловал. Пока миловал. Хотя очередей таких было буквально тысячи. Тринадцать «Браунингов» на каждой «крепости»; на четыре сотни «крепостей». Вот и посчитайте. Хорошо хоть бомберы летели без эскорта сотен скоростных и вёртких «Мустангов» P51D, каждый из которых нёс полдюжины таких же «Браунингов»…
Впрочем, и его «Густав» был не из скобяной лавки. И не лыком шит. Это был один из первых истребителей серии U4, который нёс грозную 30-миилиметровую центральную пушку МК-108. Одного 330-граммого снаряда Minengeschoß хватало, чтобы превратить изящного красавца «Мустанга» в пылающую груду металлолома. «Крепость» заваливалась в необратимое пике после полудюжины таких снарядов.
Боекомплект МК-108 составлял шестьдесят Minengeschoß.
Он набрал высоту, чтобы как следует разогнаться. Ибо по опыту знал, что у него будет всего один шанс поразить «крепость». И спасти не один десяток стариков, женщин, детей внизу от 900-килограммовых фугасок, которыми каждая «крепость» была набита, как бочка селёдками.
Он и только он был последним барьером между американскими фугасками и его сёстрами, родителями, детьми там, внизу. Ибо каждый из них был для него отцом, матерью, сестрой, сыном или дочерью. Его – майора люфтваффе, кавалера Рыцарского креста с дубовыми листьями Пауля Вильгельма Кёртнера.
Каждый из молившихся в бомбоубежищах Берлина, Гамбурга, Киля, Дрездена…. Бомбоубежищах, которые не могли защитить от дьявольского изобретения янки – бетонобойных бомб с взрывателями замедленного действия. Бомбы пробивали даже самые толстые потолки бомбоубежищ и взрывались внутри, в клочья разрывая беззащитную человеческую плоть. Плоть его родителей, детей, сестёр, младших братьев…
Только он стоял между ними и Смертью. И поэтому он не мог, не имел права промахнуться. Он был должен, просто обязан остановить хотя бы одну «крепость», не позволить ей сбросить её смертоносный груз на тех, внизу. Тех, кто был ему бесконечно дорог…
Именно поэтому он и его соратники по ягдгешвадеру называли себя Стражами Небес.
Он выбрал цель – одну из «крепостей», которая ему особенно «понравилась». Как обычно, интуитивно (интуиция его пока не подводила). Перевёл «Густава» в крутое пике, включил систему MW-50 – водно-метанольную систему форсирования DB605.
Коршуном обрушился на американца, целясь в кабину бомбера. Американские пилоты проявляли чудеса настойчивости и изобретательности, спасая свои самолёты в, казалось бы, совершенно безнадёжных ситуациях… А вот мёртвому пилоту это было уже не под силу. Особенно, когда пушечная очередь из его грозной МК-108 в клочья разнесёт всю систему управления «крепостью».
Короткая очередь… Есть! На месте кабины бомбера разверзлась зияющая дыра. И немедленно вспыхнула ярко-жёлтым пламенем (в боекомплекте его пушки фугасные снаряды чередовались с зажигательными).
Теперь свечкой вверх, снова в пике…
Есть ещё одна победа! Несмотря на паутину трассеров, которые непостижимым образом обходили его «Густав»…
Но что это? Трассы сверху? Он же намного выше боевого строя «крепостей»… Над ним же никого нет… Или…
«Мустанги»! Господи, откуда они тут взялись?
Краем глаза он успел заметить серебристый американский истребитель, пикирующий на него слева-сверху. Отвернуть он уже не успевал. Да и уйти от пикирующего «Мустанга« практически нереально. Слишком уж это быстрая «птичка»…
Он уже приготовился с честью и достоинством встретить неизбежную смерть…
«Мустанг» даже не развалился, а просто-таки взорвался в воздухе. А над ним, торжествующе покачивая крыльями, пятнистой хищной птицей пронёсся «Эмиль».
Messerschmitt Bf.109E7. «Эмиль»? Но откуда он взялся здесь? В апреле-то сорок четвёртого? Их и в сорок третьем-то уже не осталось…
Руна «зиг» на фюзеляже. Руна победы… Но это… это вообще невозможно. Этого просто не может быть…
Ибо он очень хорошо знал, кому принадлежал самолёт с этим опознавательным знаком.
«Эмден вызывает Легата» - пробился сквозь неизбежный шум спокойный и уверенный голос.
«Легат отвечает Эмдену» - нехотя отвечает он. Ибо как можно быть уверенным, разговаривая с призраком?
«Возвращайтесь домой, Легат» - всё тот же спокойный и уверенный голос. «Ваше задание выполнено. И даже перевыполнено. Не искушайте Судьбу»
Ему очень хочется, что он верит исключительно в Бога, но не в Судьбу. Но этому голосу он просто не в силах возражать…
Он выходит из боя. И берёт курс на берлинский аэродром, на котором базируется его ягдгешвадер. «Эмиль» неотступно, как тень, движется следом.
«Легат вызывает Эмдена»
«Эмден отвечает Легату»
«Это невозможно. Вы же погибли в сорок втором. В Праге. А летать Вам запретили ещё летом сорок первого. Личным приказом фюрера»
«В той реальности» - в голосе пилота «Эмиля» появились весёлые нотки. «А в этой реальности я очень даже жив. И очень даже летаю. И очень даже воюю. И очень даже успешно.»
«Но почему Вы… Вы же обергруппенфюрер СС и генерал полиции…»
«Уже оберстгруппенфюрер. И генерал-полковник войск СС».
«Но зачем…»
«Вы же уже ответили на этот вопрос. Вы же знаете о жуткой нехватке пилотов в люфтваффе. А я умею и летать и воевать. Вы бы на моём месте остались в тёплом кабинете, когда Ваших родителей, сестёр, детей, рвут на части и живьём сжигают англо-американцы?»
«Нет»
«Вот и я не могу»
«Но почему я? Почему не кто-то другой?»
«Потому что я – твоё alter ego. Ты – это я. Только почти столетие спустя…»
Он оторвался от экрана компьютера. Нет, это была не компьютерная игра. В игры он не играл никогда. Считая это пустым и абсолютно бессмысленным времяпровождением. А то и похуже – разновидностью лудомании, нездорового пристрастия к играм…
На экране его новенького Sony не было ничего, кроме таблиц очередной финансовой модели. Весь этот фильм, весь этот бой он видел исключительно внутренним зрением. И не только видел, но и слышал.
Слышал голос. Голос призрака. Голос Рейнгарда Тристана Ойгена Гейдриха. Обергруппенфюрера СС и генерала полиции, шефа РСХА – главного управления имперской безопасности Третьего рейха, рейхспротектора Богемии и Моравии… Одного из величайших гениев и преступников ХХ столетия. И, возможно, всех времён и народов.
Его спутника и его проклятия. Вот уже несколько месяцев его неотступной тени и его «второго я».
Господи, он когда-нибудь избавится от этого? Или он уже обречён?
Вы открыли одну из ветвей топика.
|
| Артур_Клодт | 14Март2012 05:41:24 |
|
IV. Святая Месса
Она встретила его на перроне. Вживую она мало отличалась от образа на фотографии. Такая же симпатичная полненькая женщина примерно сорокалетнего возраста. Конечно, сбросить килограмм десять – пятнадцать ей было бы небесполезно, но исключительно по медицинским показаниям. Оптимальный индекс массы тела и всё такое. Ему она нравилась «как есть».
Для него женщины делились на две категории: те, кого он хотел раздеть и те, кого ему раздевать не хотелось. Причём и в первую, и во вторую категорию у него попадали самые разнообразные особы – без привязки к конкретному возрасту и телосложению. И анорексичные «модели»; и «классические» 90-60-90; и «женщины в теле». И совсем молоденькие (но, разумеется, совершеннолетние); и те, кому «за пятьдесят». Её ему раздеть хотелось. Даже очень хотелось. О чём он ей абсолютно открыто и сообщил ещё во время их переписки на сайте БДСМ-знакомств. Судя по всему, ей это понравилось.
Но более всего ему нравилась её аура. Он не очень любил этот термин (как и всю прочую «оккультятинку»), но термин был уже вполне устоявшимся, так что приходилось терпеть. С ней было удивительно легко, тепло и спокойно.
Вся эта оккультная и околооккультная чепуха – про взломы эгрегоров, информационные планы, тонкие тела, ДЭИР и всё такое прочее, которая периодически проскальзывала и в их электронной переписке, и в телефонных разговоров, его беспокоила мало. Точнее, совсем не беспокоила. Мало ли чего можно начитаться на бескрайнем и безграничном заборе по имени Интернет…
Но когда она безукоризненно точно сообщила ему, какой именно зуб у него воспалён и какой именно нерв на правой ноге он только что вылечил… он напрягся. Это уже было из области самой настоящей экстрасенсорики. Точнее, магии, с которой он воочию познакомился в теперь уже бесконечно далёком восемьдесят восьмом, когда экстрасенсы с медицинскими дипломами вытаскивали его из безнадёжной депрессии. И только Бог знает чего ещё. И вытащили. С того времени к экстрасенсам и целителям от относился серьёзно. Хотя «оккультятинку» по-прежнему не жаловал.
Сие откровение поставило перед ним очень даже насущную задачу. Выяснить, какая это магия – белая или чёрная и от кого у неё эти, судя по всему, действительно существующие способности. От Всевышнего, или… от противоположной инстанции. Тем более, что она декларировала и куда более необычные таланты – если не превращать воду в вино и наоборот, то, по крайней мере, существенно менять градус алкогольного напитка.
Метод был простым и многократно опробованным. Посещение Святой Мессы. Собственно, он уже давно пользовался этим безотказным методом для предварительной фильтрации потенциальных пассий. Благо в его городе имелся очень даже приличный католический храм, в котором служили очень даже недурственные священники. И с точки зрения интеллекта (что бывает, увы, нечасто), и с точки зрения благодатности (что бывает ещё реже).
Она согласилась, ибо, по её словам, уже давно устала от посконно-казённого православия и всерьёз задумывалась о переходе в католичество. Благо в её бесконечного размера системе родственных связей католики имелись – и в немалом количестве (у её матери были и польские корни).
Они забросили его вещи в её только что купленную и отремонтированную квартиру очень современного и комфортного дизайна, и отправились на Святую Мессу. По дороге к ней домой ему неслыханно повезло. Ему удалось купить ей букет шикарных ярко-алых роз. В его городе найти розы такой расцветки – его и её любимой – было практически невозможно; в её же месте обитания он нашёл их в первом же цветочном магазине, над входом в который почему-то красовалась надпись «Дамское счастье: дом, сад и огород».
Католического храма в её городе не было. То есть, изначально-то он был, и весьма красивый; постройки конца XIX века. Храм был построен в неоготическом стиле из красного кирпича, над входом его высилась колокольня с остроконечным шпилем. Почти точная, хотя и уменьшенная, копия московского кафедрального собора Непорочного зачатия Пресвятой Девы Марии.
С началом Большого террора в середине тридцатых годов храм был закрыт; его настоятель арестован и отправлен в бескрайние глубины ГУЛАГа, где вскоре был расстрелян. Храм сначала передали в аренду общине евангельских христиан-баптистов, а затем просто снесли. На месте храма был построен жилой дом, и сейчас мало кто уже помнил о существовании в центре города красивого здания католической церкви. Обычное дело для откровенно богоборческого СССР…
На строительство нового храма у местной католической общины денег не было; Ватикан помогать не спешил, поэтому было просто приобретено здание для местной курии, в котором была открыта и освящена часовня имени… правильно, Пресвятой Девы Марии.
Его всегда поражала убогость фантазии католического духовенства. Как будто не было в католичестве ни одного святого, кроме Пресвятой Девы Марии. В Москве, в этом городе; в его городе тоже был храм Непорочного зачатия Пресвятой Девы Марии… Нет, им явно не помешал бы хороший бренд-менеджер… Предложить, что ли, свои услуги (он зарабатывал на жизнь управленческим консалтингом, в том числе, и по управлению брендами)…
Они приехали в часовню за четверть часа до начала Святой Мессы. В часовне шло чтение Святого Розария. Что сразу напомнило ему, как прошлой осенью он нёс икону Богоматери…
Он предпочитал посещать Святую Мессу не по воскресеньям (ИМХО, слишком уж она помпезная), а гораздо более скромную мессу по понедельникам. Но в силу своей природной львиной лени привычку заходить перед этим на сайт католического храма, дабы узнать, нет ли каких изменений в расписании богослужений) он как-то не приобрёл. Что периодически приводило к определённым неожиданностям.
Как, например, в тот раз. Святая Месса по понедельникам (да и вообще в любой день недели, кроме среды и воскресенья), начиналась в 19:00. Он обычно приходил минут на 10-15 пораньше (как, собственно, и рекомендует официальное руководство по посещению Святой Мессы), чтобы помолиться и «морально подготовиться» к принятию Святого Причастия.
Но с недавнего времени расписание богослужений несколько изменилось и на молитвы и «моральную подготовку» остаётся совсем немного времени, ибо почти до самого начала мессы в храме происходило публичное чтение Святого Розария.
Которое впечатляет (как и вообще почти все публичные католические религиозные действа). В храме царит полумрак (работает лишь одна треть освещения); священник в белом литургическом облачении стоит на коленях перед алтарём и зачитывает первую половину каждой молитвы. Прихожане тоже стоят на коленях (в католических храмах вообще принято молиться, стоя на коленях – за исключением публичных молитв, читаемых во время Святой Мессы) и хором произносят вторую половину молитвы.
И так семьдесят четыре раза. Это действо, да ещё в огромном и очень просторном – по сравнению с типичным православным храмом – католическом храме, оказывает колоссальное эмоциональное и духовное воздействие на каждого прихожанина. Надо отметить, что католичество - вообще очень мистическая и красивая религия.
Чтение Святого Розария – это очень мощный инструмент высококачественной «духовной подпитки» и борьбы с демонами. Он не раз и не два убеждался на собственном опыте, что если полностью прочитать Святой Розарий (обычно на это уходит около 20 минут), то удаётся справиться даже с самыми серьёзными «эмоциональными неприятностями» и восстановить мир и покой и в душе и в сердце.
Чтение Святого Розария завершилось; и он уже приготовился к Святой Мессе. И тут его поджидала неожиданность. Вместо того, чтобы удалиться для подготовки к богослужению, священник вдруг обратился к мужчинам в аудитории с просьбой принять участие в несении довольно внушительного размера иконы Богоматери, располагавшейся на отдельном постаменте слева от алтаря. Требовалось четыре добровольца, первым из которых оказался он (ну что поделаешь, любил он «вызываться добровольцем» - тем более, в таких богоугодных делах).
Ему раньше не приходилось участвовать в такого рода процессиях (он как-то ни разу не оказывался с ними в одной точке времени и пространства), поэтому всё происходившее было для него в новинку.
Через специальные отверстия в постаменте иконы продели длинные металлические стержни, которые мы водрузили себе на плечи. Всем присутствующих раздали зажжённые свечи, после чего в храме погас свет (за исключением одной люстры за алтарём) и торжественная процессия двинулась в путь.
Это была так называемая «малая процессия», ограниченная внутренним пространством храма. Она прошла по центральному проходу, повернула направо и обошла по часовой стрелке всё внутреннее пространство храма, повторив крестный путь Христа (на стенах каждого католического храма изображены 14 этапов крестного пути Спасителя).
Процессию возглавляли два священника, за ними четверо прихожан несли икону, а за нами следовали все остальные с зажженными свечами в руках. Он нёс икону и чувствовал не только незримое присутствие Богоматери и Христа, но и грандиозное величие католичества - и географическое, и историческое.
Католичество – единственная христианская деноминация, которая является действительно вселенской и универсальной, поэтому он чувствовал, даже, наверное, видел, как в тот же самый день такие же процессии проходили в США и Бразилии, Австрии и Литве, Индии и Австралии, Швеции и Конго… И все эти процессии, преодолев разницу во времени и пространстве, соединились в одну.
Вместе с ними в этой процессии незримо шли Фома Аквинский и Людовик Французский, Тереза Авильская и мать Тереза Калькуттская, Максимилиан Кольбе и Эдит Штайн, его небесная покровительница Тереза из Лизьё и Диего де Ланда, Франциск Ассизский и Доминик де Гусман, Иоанн Павел II и Пий XII, кармелиты и францисканцы, доминиканцы и салезианцы, члены Общества Иисуса и Опуса Деи… И миллионы других монахов и монахинь, священников и мирян…
Это было совершенно непередаваемое впечатление. Только из-за этого стоило переходить в католичество…
Часовня Пресвятой Девы Марии оказалась довольно уютным помещением, с высоченными потолками (обычное дело в католических храмах и часовнях, в которых прихожан почти мгновенно уносит ввысь), очень светлым и более всего походившим не на часовню Святой Римско-католической Церкви начала XXI века, а на помещение в каком-нибудь патрицианском особняке, в котором тайно собирались первые христиане.
Но более всего его поразила огромная – во всю стену – икона, которая занимала место традиционного гигантского распятия. Мадонна с младенцем в чисто православном стиле. Экуменизм, однако…
Вёл Святую Мессу (точнее, председательствовал на ней) отец Манфред Хёттль (для разнообразия немец среди почти сплошь польского католического духовенства в России). Ему помогали ещё два священника – отец Станислав (естественно, поляк) и ещё один немец – гость прихода (ни много, ни мало, из римского Pontificium Collegium Russicum – католического колледжа, готовящего специалистов по России).
У всех трёх священников и с интеллектом, и с благодатностью, и с энергетикой было всё в порядке, поэтому он получил колоссальное удовольствие и пользу и от проповеди (как обычно, исключительно злободневной и полезной), и от купания в чистых, светлых и очень сильных божественных энергиях, до краёв заполнивших камерное пространство часовни Пресвятой Девы Марии. Такого состояния чистоты, лёгкости, покоя и комфорта он не испытывал давно.
Его небесная покровительница явно знала, что делала, отправляя его в этот город. В эту часовню. К этим священникам. И – он очень надеялся – к той женщине, которая стояла рядом с ним на коленях перед Господом.
Без самодеятельности, конечно, не обошлось (куда ж без неё после Второго Ватиканского собора – то…). Отец Манфред проигнорировал, вообще говоря, обязательное Mea Culpa и продержал конгрегацию на коленях раза в два дольше, чем это полагалось по Novus Ordo. Но это были мелочи, которые нисколько не портили общего впечатления от этой действительно неординарной Святой Мессы. Просто потрясающего, феерического впечатления.
Когда они вышли их часовни, он взглянул на неё. И сразу же понял, что о её впечатлениях можно было и не спрашивать. Она просто сияла. Словно светилась изнутри мягким, тёплым, волшебным, добрым, ласковым и любящим светом. Божественным светом.
Она шла словно в трансе, который совершенно не мешал ей спокойно и уверенно вести её новенький серебристый Kia Sorento по скользким и заснеженным (февраль всё-таки) улицам её города.
«Это было просто потрясающе» - вымолвила она, когда они уже подъезжали к её дому. «Феерическое впечатление. У меня никогда такого не было. Даже близко. У меня просто нет слов.»
Последнее, похоже, было истинной правдой.
Помолчала немного, затем добавила.
«Я обязательно перейду в католичество. А пока буду ходить на Святую Мессу каждую неделю. А то и чаще. И на чтение Святого Розария. Обязательно. И ещё я хочу, чтобы отец Манфред стал моим духовником. Которого мне всегда очень хотелось иметь и которого у меня никогда не было. К сожалению. К очень большому сожалению. Многих глупостей смогла бы избежать. И очень многих неприятностей».
Это было всё, что ему нужно было услышать. Теперь никакой магии можно было не бояться. Ни белой, ни даже чёрной. Теперь можно было вообще ничего не бояться.
|
| Артур_Клодт | 14Март2012 08:44:17 |
|
V. Магия
Они поднялись на третий этаж самой обычной «хрущёвки». И вошли в не самую обычную квартиру. Точнее, в совсем необычную. По крайней мере, для него. Мода сейчас такая, что ли?
Маленькая узкая прихожая. Совмещённый санузел. Огромная – квадратов 25, гостиная. Она же столовая. Она же кухня. Студия, в общем. Неожиданно для квартиры женщины маленькая спальня. В спальне – не менее неожиданно просторная кладовка. В общем, чисто американский дизайн. Или европейский. Но уж никак не российский.
Везде, понятное дело, евроокна и евроремонт. Мебели абсолютный минимум – диван и стойка под телевизор (которого нет), стол, два стула. Кухонный «уголок». Газовая плита. Пароварка (вот уж неожиданность). Микроволновка. Холодильник – Electrolux, не что-нибудь. Стиральная машина – Bosch. В общем, неплохая обстановка для только что приобретённой – «с пылу с жару» - квартиры.
Она сразу сказала ему, что ни в какие предприятия общепита они не пойдут. Она будет его кормить сама. Ибо, по её словам, готовила очень хорошо.
Вот и проверим. Первым номером значились куриные крылышки (к которым он пристрастился ещё в своём городе в кафе со звучным названием «Пельмешка»). Только у неё они предполагались не жареные, как в его любимом кафе. А маринованные – с майонезом и аджикой – и затем тушёные на медленном огне…
«Идеальная жена…»
Он похолодел. Ибо уже слышал этот голос. В своём сне наяву.
Голос призрака. Голос Рейнгарда Тристана Ойгена Гейдриха. Спокойный, уверенный и даже доброжелательный. Неожиданно доброжелательный. Голос, который мог слышать только он – его… да, наверное, пока просто подруга, не имела ни малейшего представления о том, что на самом деле происходит в её студии…
Он не только слышал, но и видел его. Не наяву (до галлюцинаций, слава Богу, он ещё не дошёл), а каким-то необычным внутренним зрением. Вопреки ожиданиям, Гейдрих был не в фельдграу генерал-полковника ваффен-СС, а в голубой форме подполковника люфтваффе. На шее – Рыцарский крест. Которого в «той реальности» у него не было. Да и в люфтваффе он был майором…
«Это не за окончательное решение» - Гейдрих ловит его взгляд, направленный на Рыцарский крест. «За бои в небе Берлина…»
«А жена действительно идеальная» - как ни в чём не бывало продолжает Гейдрих. «Церковь, кухня… дети вот только выросли…»
Её уже вполне взрослая дочь полгода назад вышла замуж и теперь жила отдельно. С мужем. Немцем, что любопытно.
«Береги её» - уже наставительным тоном. «Таких в вашем… несовершенном мире по пальцам пересчитать можно…»
Как будто его Третий рейх был образцом совершенства…
«Я бы на твоём месте не тянул с предложением ей…»
Этого он меньше всего ожидал услышать. Во всяком случае, от него. Хотя… в СС же каждый офицер максимум к 30 годам должен быть женат…
«Зачем Вы пришли…»
«Скорее почему… Поддержать тебя…»
Он хотел было возмутиться… но быстро прикусил язык. Ибо его alter ego был прав…
Когда ему было 22 года, ему сказали, что он не доживёт до 30, поставив убийственный диагноз. Неизлечимое психическое заболевание со смертностью выше, чем у рака. У него вариант терминальный, ибо спохватились слишком поздно.
Он отказался умирать и бросил вызов болезни. Поставив себе цель – не просто выздороветь и победить, а решить задачу, которую никто в мире не мог решить уже два десятилетия. И, кроме того, помогать всем, кого он встретит на своём пути. Просто так – из любви к ближнему своему.
Он победил болезнь, совершив невозможное; решил поставленную задачу (совершив ещё одно невозможное) и очень много кому помог (спас не одну жизнь, вытащил не одного человека из депрессии, помог многим сделать карьеру, найти счастье в личной жизни и т.д.). К сожалению, на его добро и любовь ему отвечали злом или безразличием. И никто – любовью. Да, и в борьбе со своей болезнью он был абсолютно один. Ему не помог НИКТО. Даже самые близкие люди…
В результате он обозлился на весь мир, душа его полностью выгорела и он подсел на энергии войны и смерти. Ибо вся его жизнь была войной, а смерть он видел каждый день. Одна ошибка, и…
Поэтому ему до зарезу был нужен пример сильного, смелого и бесстрашного воина. Причём воина максимально похожего на него внутренне. Недолюбленного…
А кто у нас там самые стойкие, мужественные и эффективные воины ХХ столетия (а то и вообще за всю историю человечества), да и ещё со смертью на «ты»? Правильно, ваффен-СС с их черепом с костями на фуражке. А кто у них там самый выдающийся генерал? Правильно – Рейнгард Тристан Ойген Гейдрих.
Обергруппенфюрер СС и генерал-полковник полиции; создатель и начальник самой мощной и эффективной спецслужбы мира – Главного управления имперской безопасности (РСХА), рейхспротектор Чехии и Моравии (едва ли не самый эффективный администратор в Рейхе); заслуженный лётчик-истребитель с боевыми победами и наградами, великолепный скрипач (на его концертах плакал искушённый Берлин); чемпион Европы по фехтованию; президент Интерпола… и вообще гений. Гений на службе Зла…
Так что…
«Вы не верите…»
Гейдрих пожимает плечами.
«Ты же знаешь, у меня нет никаких отношений с так называемой небесной канцелярией. Просто никаких. Поэтому твои отношения – это твои отношения. Я в них влезать не собираюсь. Если они тебе помогут – хорошо. Если же нет…»
«Мне поможете Вы…»
Гейдрих кивает.
«Но почему? Я же…»
«Я знаю твоё отношение к Ванзейской конференции, окончательному решению, эйнзацгруппам и всему прочему…»
Голос спокойный и уверенный… Что любопытно, говорит по-английски. Которым Гейдрих действительно владел свободно.
«… но это не имеет значения. Ты – как и мы – воевал честно, достойно, упорно и успешно. С каким противником – значения не имеет. Поэтому ты и достоин братства воинов. И нашей помощи…»
Только этого ещё не хватало. Их, значит, много… Всю жизнь мечтал…
«Если бы ты…»
«Не подружился с вами?»
«Что-то вроде того»
«Я бы не выжил»
Гейдрих снова кивает.
«Поэтому мы всегда тебе поможем. И нет, никто на твою душу не покушается. Ты сделал выбор – в конечном итоге твоя душа всё равно отправится к Господу»
В это он, разумеется, не поверил. Уж больно инфернальным персонажем был Рейнгард Тристан Ойген Гейдрих…
Который просто исчез. Не оставив после себя ничего. Даже весьма ожидаемого запаха серы…
Ему срочно надо было выпить. Он открыл бутылку вина, купленного по дороге с вокзала (Херес Массандра 6-летней выдержки, между прочим). Разлил в смешные рюмки в форме сапожков…
«Хочешь, я градус поменяю?»
О Господи, только магии ему и не хватало… Но она смотрела на него такими умоляющим глазами, что ему проще было согласиться.
«Хочу»
Хотя на самом деле ему этого решительно не хотелось. Впрочем, если она превратит херес в что-нибудь покрепче. Например, в виски…
Ибо после разговора с призраком крепости хереса ему было явно недостаточно…
«Сначала будет компот…»
Это было совсем не то, что ему хотелось. Но приходилось терпеть. Меньше всего на свете ему сейчас хотелось конфронтации с магом…
Он отхлебнул херес. Действительно компот. Или виноградный сок. Но уж никак не 17-градусное креплёное вино…
«А теперь виски…»
Он снова отхлебнул из «сапожка». И чуть не поперхнулся. Ибо это был даже не 43-градусный скотч. А где-то 60-градусная еврейская настойка, которую он пробовал в Адлере. Да так напробовался, что напился в стельку (что с ним практически не случалось). Ему словно обожгло все внутренности – от нёба и языка до кишок.
«Надо же» - подумал он. «Действительно может…»
«Не бойся этой магии» - снова всё тот же бесконечно мягкий, безмерно заботливый и беспредельно любящий голос. Голос святой. Голос невероятно, невозможно, неизмеримо мудрой женщины. Его небесной покровительницы.
Святой Терезы из Лизьё.
«И её не бойся. Она не причинит тебе зла. Наоборот, она принесёт тебе только добро. Добро и любовь»
«Значит, мне стоит последовать совету…»
Она улыбается.
«И Рейнгард Гейдрих может иногда давать дельные советы. Он вообще-то весьма неглуп…»
Любопытно. В настоящем времени. Значит…
«И его мне тоже можно не бояться?»
«Ты всегда можешь уйти от него. Точнее, не приходить к нему…»
«Уйти к тебе?»
«Например. Если я тебя устраиваю»
«Вполне»
Он всегда знал, что когда придёт его час, именно она возьмёт его за руку и поведёт в Царствие Небесное. Если он, конечно, этого заслужит…
Она снова исчезла. Ушла по-французски.
Крылышки были просто бесподобны. Она готовила не просто как его мама. Она готовила лучше.
Только одна женщина в его жизни готовила лучше, чем его мама. Она и стала его женой. Теперь, правда, уже бывшей. Так что… может, последовать совету оберстгруппенфюрера? По крайней мере, на эту тему стоит поразмышлять…
Она не позволила ему ни убрать со стола, ни вымыть посуду. Всё сделала сама. Ему, убеждённому стороннику равноправия и равноответственности в отношениях, это не сильно понравилось. Но пришлось смириться. По крайней мере, пока.
Пора было перебираться в постель. Что было для него… не то, чтобы испытанием, просто определённой сложностью.
Проблема состояла в том, что его психотип, мягко говоря, не соответствовал Zeitgeist. Духу времени, то есть. Проще говоря, заниматься сексом сразу же на первом свидании ему было несколько некомфортно. И это ещё очень мягко сказано. Он довольно долго привыкал к женщине, прежде чем начинал чувствовать себя достаточно комфортно для того, чтобы начать заниматься «постельной эквилибристикой», как он называл занятия физической любовью.
Современным женщинам, привыкшим к тому, что первое же свидание заканчивается… именно этим, это, как правило, не нравилось. А уж эту его очень странную для современного мужчины способность спокойно спать в одной постели с весьма привлекательной женщиной и при этом не заниматься с ней сексом не понимала даже его родная мама. В общем и целом довольно консервативная особа.
Оставалось только надеяться на то, что её психотип окажется совместимым. И что Всевышний и Его полномочная представительница – святая Тереза Малая – знают, что они делают.
И куда и во что они его, собственно, втравили.
|
| Артур_Клодт | 15Март2012 06:43:33 |
|
VI. Ночь
Она наотрез отвергла его вялое предложение принять душ вместе. Наверное, и правильно сделала. Ибо он уже давно знал, что душ для женщины гораздо более интимен, чем секс. С другой стороны… жаль, конечно. Сексом заниматься в ванной ему никогда особо не нравилось, а вот купать женщину ему нравилось. Очень. Судя по отзывам, женщинам это тоже нравилось. И тоже очень.
Она вернулась из душа не обнажённой (впрочем, на это он и не рассчитывал). И даже не завернувшейся в полотенце (что, пожалуй, было наиболее вероятно). А облачённой в длинную – до середины голеней симпатичную шёлковую ночную рубашку. Довольно плотную – почти непрозрачную. И почему-то ярко-красного цвета…
Небрежно махнула рукой, давая понять, что ванная комната свободна и спокойным и уверенным шагом направилась в спальню. Он аж залюбовался. Ибо двигалась она, несмотря на свои далеко не субтильные формы, просто идеально. Мягко, красиво, изящно, пластично… Спасибо многолетним занятиям самыми разнообразными танцами – от бальных до восточных.
Он быстро принял душ. Натянул свою обычную ночную одежду – трусы и футболку (никаких пижам он в принципе не признавал), прошёл в спальню… Сушить волосы феном не стал, да и после совсем недавней стрижки и сушить-то было особо нечего. Ибо его многолетний парикмахер Ашот в последнее время настолько уверовал в то, что ножницы есть Зло, а машинка – Царь и Бог парикмахера, что… в общем стриг он так, что позавидовал бы любой сержант. Хоть российской, хоть американской армии.
Откинув простыню, он лёг рядом с ней. Она повернулась к нему и нежно обняла его, доверчиво прижавшись к нему...
Она, конечно, была тем ещё магом… но и он был человеком не из простых. Иногда он вообще сомневался, человек ли он… В смысле, принадлежит ли к виду Homo Sapiens или к какому-либо другому… Тех же люденов Стругацких или чего-то в этом роде.
Когда в восемьдесят восьмом экстрасенсы его вытащили из той ещё ямы, они вдруг неожиданно стали проявлять к нему нешуточные знаки внимания. Приглашать к себе в офис на чай, брать на пикники и всё такое. Когда он удивлённо осведомился, за что ему, простому смертному, такая честь, то услышал совершенно неожиданный ответ:
«Ты не простой смертный, Юрген»
Его псевдоним к нему намертво «приклеился» уже тогда.
«Ты один из нас»
Потом он узнал, что у него волшебные руки. Что он умеет ими диагностировать. И лечить. Снимать головные боли, боли в спине, даже сердечный приступ однажды у мамы снял. Вытащив её с того света. Когда не сработало ни одно лекарство.
А уж как «улетали» от его рук его женщины… Причём просто от обычной ласки, даже не сексуальной…
Она обещала его отогреть… но он очень быстро понял, что сначала ему придётся отогреть её. Благо было совершенно очевидно, что от всей её решимости что-то для него делать не осталось и следа.
Как только на ней сомкнулись его объятия. И он начал медленно, осторожно, но настойчиво гладить ей спину. Главный «приёмник энергий» человеческого тела.
Ему часто приходилось слышать, что самое ужасное для женщины – это нехватка секса. Так сказать, «недотраханность», говоря совсем уж уличным языком. На самом деле это, конечно, собачья чушь. На самом деле, самое страшное для женщины (что, кстати, подтверждали многочисленные социологические опросы) – это нехватка ласки. Недоласканность.
И у неё, разумеется, была ровно та же проблема. Самая распространённая женская проблема Которую он и начал устранять. Как умел. А умел он очень даже неплохо.
Меньше, чем через час она уснула, расслабленная, согретая и убаюканная его ласками и до краёв наполненная его светлыми, добрыми, чистыми, нежными и любящими энергиями. Точнее, не его, а теми энергиями, которые он перекачивал через себя (своих бы ему не хватило и на малую часть того, чтоб было нужно для того, чтобы, говоря языком энерготерапии, заполнить её энергетические резервуары).
Ему же не спалось. Ничего удивительного – он всегда долго привыкал к новому месту. Осторожно поднялся с постели; тихо как мышка, чтобы не разбудить её, прошёл в гостиную. Открыл холодильник достал яблочный сок – свой любимый. Налил в высокий узкий стакан, с наслаждением сделал глоток…
«Браво, Юрген. Чеширский Лев в своём репертуаре…»
Оказывается, и святым не чужды ирония и сарказм. И сколько раз ей можно говорить, что его зовут совсем не Юрген…
Святая между тем продолжала:
«Опять отдаёшь… Ты вообще когда-нибудь принимать будешь?»
Он молчал. Ибо сказать ему было нечего.
«Я тебя с ней не для этого знакомила, вообще-то»
«Я знаю»
«Тогда…»
Надо же. И святые не безгрешны. В смысле бесконечно старого, но не очень доброго гнева.
«Ты же знаешь, я давно уже освоил автоматический перехват управления»
«Знаю. Тебе нравится доминировать?»
«Нет»
«Ты лукавишь»
«Не лукавлю. Ты же знаешь, что я предпочитаю плыть по течению. Здорово экономит силы. В моём возрасте…»
Она смеётся весёлым, задорным, искрящимся девичьим смехом…
«Не говори глупостей. Ты же отлично знаешь, что хронологический возраст значения не имеет. Тебе будет сорок пять так долго, как ты захочешь. И в этом мире ты будешь жить ровно столько, сколько захочешь»
Он, конечно, не сильно в это верил. Но допускал. Ибо приходилось ему сталкиваться с фактами, упрямо свидетельствовавшими о том, что любой процесс в человеческом теле можно не только остановить, но и обратить. В том числе, и процесс старения.
«Тогда почему…»
Он вздыхает.
«Ты же знаешь, что мне безразлично, чьё решение будет оптимальным. Главное, чтобы оно было оптимальным…»
Она снова смеётся.
«Ты перфекционист…»
«А ты – нет? Я думал, все святые – перфекционисты…»
«Это не так»
«А как?»
«Я просто люблю. Люблю ближних своих. Я далеко не столь талантлива, как ты…»
Это была, конечно, чепуха. Её автобиография – «История одной души» - уже через год (!) после её смерти имела такой оглушительный успех, что тиражи следовали один за другим, епископы и ведущие богословы Франции выражали своё восхищение наряду с простыми читателями.
А уже в начале XX века – всего через пять лет после выхода в свет - «История одной души» была переведена на все ведущие европейские языки. Да и пьесы и стихи её были очень даже талантливы. В 1907 году – всего через десять лет после её смерти - Папа Пий Х впервые выразил желание, чтобы Тереза была прославлена. На одной частной аудиенции он, предвосхищая будущее, назвал её «величайшей святой нашего времени».
Он о таком и мечтать не мог. По крайней мере, пока.
«… поэтому я не могу выражать свою любовь какими-то особо значимыми поступками. Я не могу совершить великих деяний. Единственный способ доказать мою любовь к ближнему — это разбрасывать цветы, и эти цветы будут маленькими пожертвованиями, как и каждый мой взгляд, слово и все мои внешне непримечательные поступки, которые я буду совершать ради любви. Это и есть мой Малый путь…»
«Я делаю ровно то же самое…»
«Ты ошибаешься»
«В чём?»
«Вспомни, о чём ты говорил, когда объяснял, что значит по образу и подобию Божьему…»
«Что человек унаследовал от своего Творца три важнейшие потребности – творить, любить и быть любимым…»
«Вот»
«Что – вот?»
«Ты удовлетворяешь её – и не только её, всех своих в конечном итоге Галатей – потребности в том, чтобы творить и в том, чтобы быть любимой. В получении ласки, нежности, заботы, тепла…»
«И что в этом плохого?»
«Ничего»
Она с ним очень терпелива. Впрочем, это обычное дело для святой…
«Только ты совсем забыл про третью потребность – потребность в том, чтобы любить…»
«Но она же готовит мне крылышки…»
Она уже не просто смеётся. А вовсю хохочет. По-детски весело, задорно и заливисто.
«Ты сам-то хоть понял, что только что сказал? Крылышки… Она же хочет подарить тебе ровно то, что ты даришь ей - ласку, нежность, заботу, тепло. А ты ей этого не позволяешь. Ты лишаешь её счастья дарения любви. Бескорыстного дарения – дарения просто так… А это величайшая радость и счастье в этом мире…»
«Потому, что любить важнее, чем быть любимым?»
«Ты опять пытаешься оправдать своё нежелание принимать любовь…»
«Неумение»
«Не лукавь. Именно нежелание. Ты же сам знаешь – и учишь других на своих семинарах – что все проблемы внутри человека. А не вне. Захочешь – научишься…»
«А если я не хочу?»
Тяжёлый вздох. Видимо, ей с ним действительно трудно. Даже очень трудно…
«Я знаю, чего ты хочешь. Но это невозможно. Никто, даже Он, не в состоянии отправить тебя в Берлин сорок четвёртого в обличье майора люфтваффе Пауля Кёртнера»
«Жаль»
«Нет»
«Почему?»
«Потому, что в Царствии Небесном лучше, чем в Валгалле»
«Валгалла – один из кругов Ада?»
«Нет»
«А что это?»
«Просто Валгалла. Вечная обитель павших воинов. Павших в бою с достоинством и честью. Смертью храбрых»
«Скандинавы правы?»
«Почти»
«Почти?»
«Свет и Любовь Господа проникают в Валгаллу. Скандинавам это было неведомо»
«Как в чистилище?»
«Примерно»
«Гейдрих обитает там?»
«Гейдрих – вообще отдельная история»
«Это как?»
«Это очень сложно объяснить земным языком. Придёт время – узнаешь. И вообще, не увиливай...»
О! Это уже речь не святой Терезы, но Терезы Мартен.
«…ибо речь о твоих желаниях, а не о Рейнгарде Гейдрихе…»
«Но я действительно не хочу. Я просто ничего не хочу. Слишком долго вы…»
«Я не имела и не имею к этому никакого отношения. И ты это прекрасно знаешь»
«Хорошо. Слишком долго небесная канцелярия убивала во мне все и всяческие желания, кроме желания мученически отдать свою жизнь за Христа. Загоняя меня то в жуткую болезнь, то в одиночество, то в нищету, то в… Продолжать?»
«Нет. Я всегда была категорически против. И таких целей, и таких методов. Никого нельзя загонять в святость насильно»
«Вот и я о том же. И теперь вы хотите…»
«Хотим»
«…чтобы я восстановил в себе нормальные человеческие желания за несколько дней?»
«Не дней. Мы реалисты»
«Хорошо. Недель, месяцев… какая разница. Вы же понимаете, что это нереально»
Она улыбается.
«Невозможное человеку возможно Всевышнему. А Любовь – как ты же сам и проповедуешь – действительно самая могущественная сила во Вселенной. Ей под силу и не такие перемены…»
«Без комментариев»
«Мне уйти?»
«На время. Мне нужно подумать»
«Тебе нужно почувствовать, а не подумать. ДКНЖ была права в одном – тебе нужно отключить свой визжащий мозг…»
«Возможно. Только вот методы у неё были…»
«А другими к тебе земной женщине и не пробиться было. Даже домине»
«Было?»
«Ты изменился. Теперь с тобой гораздо легче»
«Неужели?»
«Да. Мне это хорошо видно. Отсюда виднее»
«Я рад»
«Честно?»
«Честно. Тем более, что врать тебе бессмысленно. Святую не обманешь»
«Верно. Не обманешь»
«Когда мне вернуться?»
«Уже завтра»
«Хорошо»
Она исчезла.
Он вернулся в постель. Самое странное, что ему действительно ничего не хотелось. А может, и не странное. То ли он действительно слишком много занимался психотерапией, целительством и прочими МЧЧ-проектами (этим прозвищем его наградила мама). То ли ещё что…
В общем, он очень быстро научился выявлять и удовлетворять желания (и, что немаловажно, потребности) своих женщин, после чего… они либо просто забывали о его существовании (что его вполне устраивало), либо… он успешно (сказывался многолетний опыт игры в любительских театрах) делал вид, что ему тоже хорошо и он тоже удовлетворяет свои желания. В силу почти повальной эгоистичности женщин глубоко они не копали.
А потом он вообще перестал встречаться с женщинами. Нет, ориентацию он не поменял (хотя он абсолютно спокойно и с пониманием относился к лесбийской любви, к голубым мужчинам от относился лишь чуть получше Томаса Торквемады или Генриха Гиммлера). Просто принял для себя стиль жизни нумерариев – «мирских монахов» - Опуса Деи, не считая целесообразным нарушать соответствую Заповедь Господню. Не прелюбодействуй, то есть.
Она проснулась, потянулась и обняла его. У него уже был достаточный опыт постельного общения с женщинами, чтобы понять, что будет дальше. Точнее, чего ей сейчас захочется. Точнее, уже хочется.
Секса. Ибо она уже достаточно расслабилась и возбудилась (как ни крути, а ласки мужчины женщину возбуждают неизбежно, даже спустя краткий период сна). Который, как ни странно, возбуждение только усиливает.
Проблема состояла в том, что ему-то как раз секса категорически не хотелось. Не потому, что он считал её сексуально непривлекательной (ровно наоборот); не потому, что боялся, что она «залетит» (предохранение они уже обсуждали, и его её подход вполне устроил) и уж точно не потому, что опасался пресловутых ЗППП (они оба совсем недавно проверялись) …
Ему просто категорически не хотелось. Не хотелось – и всё.
Он рассмеялся про себя. Ибо, конечно же, он знал, почему ему не хотелось секса. Ни с ней, ни с кем бы то ни было ещё. Он всё ещё был в небе Берлина. Пикирую на «летающую крепость» в кабине своего надёжного «Густава». С Рейнгардом Гейдрихом в качестве ведомого…
Но женщину нужно было как-то удовлетворить. Но как? Впрочем, он знал как… Это было долго, нудно… но, в общем, эффективно. Если между ним и женщиной была хотя бы минимальная эмоциональная и энергетическая совместимость. К счастью, с этой женщиной совместимость была почти идеальной.
И всё же… что-то подсказывало ему, что есть какой-то совсем иной – и радикально более эффективный способ «решения проблемы»…
«Чувствуй» - приказал он себе. «Отключи свой визжащий мозг. Чувствуй. Чувствуй. Чувствуй…»
Перед глазами мгновенно возникла Марина. 25 лет, нижняя по полной программе, редкостная оторва (до кучи любительница группового секса, что немедленно сделало невозможным какие-либо интимные отношения с ней). И обладательница совершенно роскошных волос, за которые она очень любила, чтобы её таскали…
Повинуясь обрушившемуся на него словно из ниоткуда чувственному импульсу промышленной интенсивности, он запустил руку в шевелюру своей подруги (жаль, недавно коротко постриглась), ухватил волосы у корней в районе затылка. Резко рванул на себя.
Она кончила. Мгновенно, сильно и громко. Так кончала далеко не каждая из его прежних. С такими судорогами по всему телу и таким «звуковым оформлением», что ни о какой симуляции оргазма не могло быть и речи. Да и не было у неё времени ни на какую симуляцию. Слишком неожиданным был его рывок.
Он дал ей отдохнуть минут пять, потом столь же резко и неожиданно повторил. Второй её оргазм оказался ещё сильнее и дольше первого.
«Так» - подумал он. «Занятно. Похоже, меня наградили супер-мазой. Ультра-мазой»
Что радовало. По крайней мере, с её удовлетворением проблем не будет. Впрочем, это ещё надо было ещё проверить.
Вспомнив, что он по тематическому позиционированию хоть и Пигмалион, но всё же доминант, он резким движением сдёрнул с неё простыню, оголив её изумительной красоты груди аж пятого размера с великолепными сосками и ареолами, на которых поместились бы и четыре прищепки (ну любил он это дело)…
Но сейчас у него прищепок не было. Да и не нужны они были ему. А то и противопоказаны – если его догадка была правильной.
Он аккуратно, но решительно повернул её на спину (она покорно подчинилась), взял её за соски большим и указательным пальцами рук. На мгновение сильно и резко сдавил (не прищепка, конечно, но вполне сравнимо) и столь же резко отпустил.
Он снова кончила. И даже сильнее, чем раньше.
Дав её отдохнуть ещё несколько минут, он не менее решительно повернул её на живот, поднялся и без предупреждения отвесил ей два десятка очень сильных шлепков ладонью по обнажённой «пятой точке».
Она кончила минимум дважды.
Всё было понятно. И, в общем, очень и очень даже приятно. Ему и самому понравилось.
Он дал ей отдышаться, лёг рядом с ней, обнял, крепко прижал к себе и нежно зашептал на ухо.
«Всё с тобой ясно, моя дорогая. Ты просто супер-маза. Поэтому завтра вечером у нас с тобой будет сессия. Самая настоящая тематическая сессия»
Она согласно кивнула, погружаясь в очередной транс.
К его немалому удивлению, она кончила ещё дважды – от его объятий (энергий) и яркого и красочного описания того, что её ждёт на завтрашней сессии.
Затем она снова заснула. Теперь уже в его объятьях. Он вставать не стал, просто долго лежал в темноте, пытаясь понять, что бы это значило в более общей картине вещей. Пока на ум не приходило решительно ничего.
«Я же говорил – идеальная жена…»
«Брысь» - рявкнул он на Рейнгарда Гейдриха. Тот усмехнулся и исчез.
«Это всё, конечно, замечательно. Но это не решает твоих проблем…»
«Кто-то мне обещал…»
«Извини…» - святая исчезла.
Он глубоко вздохнул – и провалился в тяжёлый, липкий, тревожный сон без сновидений…
|
| Артур_Клодт | 16Март2012 08:56:00 |
|
VII. Принцип пропорциональности
Спал он, как обычно на новом месте, плохо. Даже очень плохо. И проснулся рано – на пару часов раньше обычного. Хотя, как ни странно, чувствовал себя очень даже выспавшимся. Видимо, обратка от его подруги была достаточно сильной.
Осторожно, чтобы не разбудить её (она спала, как говорит в таких случаях его мама, без задних ног) поднялся, натянул домашние штаны, вырой и правдой служившие ему уже полтора десятка лет (ну что поделать, не любил он расставаться с удобной одеждой) и отправился на кухню. Осторожно прикрыв за собой дверь в спальню, чтобы её не разбудил гул микроволновой печки, в которой он будет готовить себе вот уже много лет неизменную овсяную кашу.
Овсянка, сэр…
Он приготовил овсянку – на неизменном обезжиренном до полупроцента молоке (четыре минуты в СВЧ-печке на максимальной мощности), подсушил неизменный Бородинский хлеб в тостере (одном из его подарков своей новой girlfriend – русские эквиваленты этого слова его решительно не устраивали), добавил в кашу неизменное же варенье (на этот раз – из чёрной смородины)… Заварил неизменный зелёный чай с жасмином…
Как обычно, позавтракал очень быстро. Его часто ругали за привычку быстро есть, но он ничего не мог с этим поделать. Привычка. Ещё с Бог только знает каких времён. Чуть ли не с подросткового возраста.
Как и привычка к самодостаточности и самообслуживанию. Поэтому посуду за собой он мыл исключительно сам. Несмотря на ворчание по этому поводу его girlfriend.
Что за чудеса???
Он отлично помнил, что ещё вчера вечером вода категорически отказывалась сходить по водосточным трубам. Купленная ею квартира была очень сильно перепланированной бывшей коммуналкой в «хрущёвке» и с сантехникой там был полный швах. В смысле, с соответствующими трубами, которые то и дело засорялись и требовали нешуточных усилий по прочистке.
Которых, естественно, ни вчера вечером, ни ночью никто не предпринимал. Да и никаких дивайсов для этого в квартире не было – он вчера лично проверял. Даже включил в план действий на сегодняшний день покупку всего необходимого для этой, увы, неизбежной «бытовухи». И, разумеется, саму бытовуху (ибо дело сие по квази-Домострою, который постепенно формировался в его новых романтических отношениях, было исключительно мужское).
Поэтому то, что вода вдруг сама собой начала сходить… иначе как чудом назвать было нельзя.
Он похолодел. Перед тем, как заснуть в его объятиях, она сообщила ему уже весьма сонным голосом, что после его болевых воздействий у неё достаточно энергии, чтобы прокачать целый город. Миллионник, между прочим… Причём именно прокачать. Именно так она и сказала.
Ну, город не город, а трубы водосточные она прокачала очень даже. Магия, однако. Что-то будет дальше. Особенно, после сессии…
Кстати, о сессии. Ознакомительной сессии, если быть более точным.
Что самое любопытное, ознакомительной и для него тоже. Ибо все его предыдущие тематические отношения – от разовых сессий до некоего отдалённого подобия ДС – были строго асексуальны. Он порол, ставил зажимы, ставил или просто на колени, или на горох, или на гречку либо чтобы наказать нерадивую ученицу (подобное он практиковал исключительно со своими тематическими Галатеями), либо в психотерапевтических целях (снятие стресса, навязчивого влечения, эмоциональной зависимости и т.д.), либо чтобы доставить женщине эмоциональное удовольствие…
Он с улыбкой вспомнил один свой «бартер». Ему ну просто ооочень хотелось увидеть одну дамочку лет двадцати пяти обнажённой. А ей почему-то хотелось, чтобы её выпорол именно он. В результате он получил невыразимое эстетическое удовольствие от созерцания её обнажённого тела (она красиво и изящно разделась перед ним, да и после порки оставалась с ним обнажённой до самого ухода из его холостяцкой «двушки») .
А ей, судя по её довольным стонам, не менее понравились две сотни ударов, которые он ей отвесил по ягодицам, спине и бёдрам ременным спанком, кошкой-пятихвосткой и весьма болезненным снейком (подарком его знакомой верхней на день его рождения).
Поставить зажимы на соски она ему не позволила, на гречку тоже не встала, но на коленях перед ним постояла. Причём не без заметного удовольствия, хотя, по её словам, была чистой мазой и к ДС была совершенно равнодушна.
«Значит, ты всё-таки чего-то когда-то хотел…»
Святая появилась, как обычно, совершенно неожиданно. И в полном соответствии с его условием. Ведь завтра уже наступило…
«… причём не так уж давно»
Действительно. Всего-то прошлым летом…
«… значит, не всё так уж безнадёжно…»
«С каких пор святые одобряют тематические желания?»
«Как минимум, с тех пор, как принцип пропорциональности стал де-факто частью официального католического вероучения…»
О как! Принцип пропорциональности. Вообще-то чисто модернистская фишка, которая де-юра в катехизис католической Церкви так и не попала. По крайней мере, пока.
Хотя при подготовке к его первой исповеди (обязательное условие перехода в католичество) его катехизатор Лукас Поллас настойчиво и вполне официально объяснял ему, что если грех совершён для того, чтобы избежать ещё большего греха, то с точки зрения Церкви этот меньший грех грехом не считается и исповедовать его не нужно.
Зажимы на женские соски и Рейнгард Гейдрих. Голая женщина на коленях на гречке и Ава Ковнер. Действительно… Выбор не наибольшего добра (как очень хотелось бы), а наименьшего зла. Хотя, с другой стороны, так можно очень далеко зайти…
«Не зайдёшь»
Только этого ещё не хватало… Впрочем, то, что святые умеют читать мысли, ему было известно давно. Но чтобы вот так откровенно…
Впрочем, ей виднее.
«Не забывай, что Он всемогущ. И просто не позволит тебе зайти»
«Хотелось бы верить»
«У тебя нет никаких оснований этому не верить»
«Хорошо. Верю»
«Не буду тебя отвлекать. Готовься к своей сессии».
Она исчезла.
|
| Артур_Клодт | 16Март2012 08:57:09 |
|
Эпилог
Сиэттл, штат Вашингтон, США
Год спустя
Святая его не обманула. Буквально в считанные дни после его возвращения в родной (хотя не очень любимый) город, у него нашлись инвесторы, которые профинансировали его проект в полном объёме, предусмотренном инвестиционным меморандумом.
Через месяц его girlfriend (теперь уже и его нижняя) переехала к нему жить, а уже через три месяца они переехали в Сиэттл, ибо его программный продукт в российской «экономике РОЗ» (распил/откат/занос) был, мягко говоря, не сильно востребован. В отличие от супервысокотехнологичных США.
Заказы посыпались на него как из рога изобилия и уже через полгода он смог купить себе очень неплохой дом в Редмонде – элитном пригороде Сиэттла. По соседству с штаб-квартирой Микрософта, no less.
Они, естественно, жили вместе, но пока ещё не были женаты официально. Она наотрез отказалась выходить за него, пока не перейдёт в католичество, а священник храма святого Франциска Ассизского – необычно суровый для францисканца – заставил её пройти весь девятимесячный курс катехизации. До окончания которого оставалось совсем немного времени.
Она не работала – её владение английским пока ещё не позволял ей претендовать на хорошую должность, а на абы что она была не согласна. Поэтому пока не без удовольствия выполняла обязанности нежной, любящей и заботливой housewife. Домохозяйки, то есть.
В частности, расписывалась за получение почты, которую в изобилии в их дом доставляли разнообразные почтовые службы. Federal Express, DHL, UPS… Почти исключительно на его имя, разумеется.
Он припарковал на площадке перед гаражом свой скромный Ford Explorer, хотя мог позволить себе и куда более престижное авто (ибо терпеть не мог даже намёка на пафосность). Вошёл в дом, обозначил своё присутствие громким «Привет!» (дом был немаленьким, даже по стандартам Редмонда). Окинул взглядом гостиную…
Коробка. Очень большая картонная коробка. С громадной (по другому и не скажешь) наклейкой UPS на крышке.
Она спустилась по лестницы со второго этажа. Нежно обняла его, ласково поцеловала в щёку. Он ответил ей столь же нежным и ласковым поцелуем в губы.
«Это что?» - кивнул он в сторону коробки. «Мне или тебе?»
В последнее время она всё активнее и активнее осваивала Интернет-шоппинг.
«Тебе»
Он подошёл к коробке. Адрес ему ничего не говорил. Где-то в Калифорнии.
Он достал из кармана связку ключей, открыл маленький швейцарский нож, разрезал упаковочный скотч, снял крышку…
И остолбенел.
В коробке лежал полевой голубой мундир офицера люфтваффе. С витыми майорскими погонами, фуражкой и дюжиной самых разнообразных боевых наград.
Рыцарский крест с дубовыми листьями. Железный крест первого и второго классов. Знак «пилот». Нашивки за ранения. Пряжки фронтового пилота в бронзе, серебре и золоте. И многие другие.
Он провёл рукой по ткани мундира. Затем по боевым наградам. И ощутил дыхание прошлого. Это был никакой не новодел. Это было настоящее. Причём не с «пылу, с жару», а явно уже «бывшее в употреблении».
На фуражке лежала лётная книжка пилота люфтваффе. Тоже явно самая что ни на есть настоящая.
Он взял книжку в руки. Раскрыл. Прочитал имя пилота.
Пауль Вильгельм Кёртнер. Майор. 1916 года рождения. Приписан к ягдгешвадеру JG 55. Стражам небес.
С выцветшей (всё же почти семь десятилетий прошло) изрядно пожелтевшей фотографии на него смотрело до боли знакомое лицо…
Его лицо.
|
|
|
|
|
|
К началу топика
|
Главная 
Библиотека
Игры
BDSM отношения 
