bdsmion

Шел седьмой день, седьмой день пытки. Она уже не понимала дней и времени суток, не считала, сколько прошло ночей и дней. Казалось, что прошла целая вечность.
День первый.
Мысли о собственном существовании покинули ее голову в первый день, когда Он отказался сесть за стол и есть ту еду, которую она приготовила для Него. Вместо этого Он, молча, не говоря ни слова, просто включил ее компьютер, нашел в истории посещения файлов ту самую страницу, на которой она зависала последние несколько дней. И также, не говоря ни слова, просто посмотрел ей в глаза, было впечатление, что взгляд серых пронзительных глаз вдруг покрылся льдом.
- Я, виновата, позвольте все объяснить, - шептала она, понимая всю бесполезность своих слов..
Она знала, что означает этот взгляд, все внутренности стали скручиваться в один комок, медленно подползая к глотке, от страха голова кружилась, и мир начал погружаться в темноту. Она знала, что последует за его молчанием. За его молчанием последует медленная, как слизень, покрывающий своей слизью, смерть от отчаянного одиночества, последует пытка одиночеством.
- Не смейте этого делать, я не хочу, я не выдержу еще раз этого,- срываясь на хриплый крик, закричала она ему в лицо, слова еще покидали ее рот, когда удар по щеке остановил ее тираду. Удар пришелся сверху вниз, она опустилась на пол у Его ног, опустилась от собственной слабости сопротивляться этому взгляду.
Она видела как Его ноги обутые в легкие домашние туфли, развернулись, десятилетиями заученной, военной выправкой, направились к дверям комнаты. Дверь открылась и закрылась.
Все стихло.
Это происходило не впервые, Он и раньше наказывал ее таким образом.
Почти не перемещаясь, она удобней уселась на коленях и осталась ждать. Ждать Его решения своей участи. Но ничего не происходило, комната постепенно погрузилась в сумрак. Она продолжала сидеть спина давно затекла и одеревенела, колени сначала устали быть в согнутом положении, потом сильно безумно сильно болели, а теперь она их уже перестала чувствовать, но изменить позу, она не смела, лишь опустила голову вниз, прикоснувшись лбом к прохладному паркету, внутри все замерло. Желудок несколько раз напоминал о себе, громко и недовольно урча, мочевой пузырь ныл.
В голове рождались мысли, строились фразы, объединялись в некий рассказ, в попытку оправдаться и тут же с силой разбивались о сознание тяжести совершенного деяния.
Она проигнорировала его приказ, запрет на чтение подобной литературы. Нет, она не забыла или совершила по глупости, не понимая, что эта книга принадлежит именно к тому литературному течению, который был под запретом. Она прекрасно понимала, что делает и что будет наказана за это, но любопытство взяло верх, она хотела больше знать о том мире, в который Он ее привел.
Так, не было ни когда. В этот раз было, что то новое, страшное, не понятное, именно, так, не было ни когда. Он не вернулся к ней, не одел ошейник с пристегнутой цепью , не отвел ее в ванную комнату, чтобы пристегнуть там к трубе .
Он оставил ей некую свободу и эта свобода пугала до чертиков.
В глубине квартиры послышались шаги, открылась, а потом закрылась дверь соседней комнаты, щелкнув замком. И наступила ночь.
Сон!
Темной ночью, у края дороги стояла одинокая женщина. В чёрном траурном платье, корсет затянут, так туго , что мешал свободному дыханию.
Сначала слышен был писк мышей, потом он перерос в ор котов и в довершении к истошному крику мохнатых примешался чудовищный лай собак. Движение скорее угадывалось, чем было видно. По дороге двигалась телега без бортов, на открытой площадке которой стоял Черный Ангел, держа в руках повод и управляя не видимыми животными, направляя и по черной дороге.
Женщина была испугана и дрожала от страха, боялась пошевелиться, надеясь остаться незамеченной слепому ангелу.
Лишь поравнявшись с ней, он повернул голову и посмотрел в ее сторону. Нет, он не был слепым, в его ледяном завораживающем взгляде горел серый огонь. И было страшно, так, что волосы на голове начали исполнять свой танец, и по ногам текла вода.
От испытанного ужаса ее выбросило из сна, все также согнувшись, она лежала на полу в луже мочи. Практически не разгибаясь, потому что она не могла этого сделать, она сняла с себя халатик и вытерла им испачканный пол.