bdsmion

Когда-то. давным-давно до нашей эры после первых пару сессий меня попросили написать о своих первых впечатлениях о теме.Хоть я тогда даже и понятия такого как "Тема" не знала)
Теперь же меня попросили этот текст выложить. Так, что так сказать ностальгия... Не судите строго.

***

Это постоянный спор с самой собой. Если образно и метафорично, то это как будто три кошки: одна забилась в угол и рычит оттуда нечто нецензурное, скалит зубы, другая , дрожа хвостом, трется о ноги хозяина, а третья в сторонке умывается и задумчиво интересуется «Это, конечно, всё хорошо, но когда нам собственно дадут молока и подогретую подушку?». Иногда я думаю, что самая умная из них именно третья.
Или вот как на живом примере.
«Он
- Белье оставь дома :)
Он
- Ну, в общем, ты поняла. А что ты собираешься на торс одевать?
Он
- хорошо, устроит..
Я
- а что было бы если б не устроило?
Он
- сказал бы что изменить в одежде
Я
- и ты уверен, что я бы послушалась?
Он
- даже тени сомнения нету»

И начинается. «Внутри головы моей. Сцена первая.
Действующие герои: раздвоившаяся личность.
- *плюется, шипит, как разъяренная сковородка, топает ногами* Чтоооо?! Да как он… Он , что всерьез думает. Что я… Да как он смеет!! Что он себе возомнил?! Да что бы… И таким тоном, мне!!! Да ни за что и никогда!!
- *с язвительной ласковостью* Душа моя, а ты зачем собственно туда едешь?
- Ну… *краснеет, застенчиво ковыряет носком пол*
- Баранки гну и бублики ломаю. Ты же понимаешь, что это скорее всего обернется чем-то крайне приятным для тебя? Ну, на крайний случай ты же понимаешь взаимосвязь хорошо ему – хорошо тебе.
- *растеряно* Ну да…Но он же подумает… решит, что я… да за такое…пощечину! Две! Нет, три!
- *еще ласковей* - душенька моя, а есть ли тебе дело до того, что он там подумает и решит?
- *совсем сбито с толку* Ну по сути…в общем-то нет.
- Ну вот! Так, что давай-давай.
-*неуверенно топает бормоча* Но нельзя же…тон…спускать…пощечину…выскажу всё!…
- *ласково но настойчиво подталкивая в спину* Да-да, обязательно. Непременно. Всё-всё скажешь. Ага. Трусы снять не забудь.
Занавес.

И вот так всё время.
Чувствуешь себя глупо. Например, слушая приказ раздеться. Ну, глупо же подчиняться, чувствуешь раздражение и идиотизм положения. Хочется хлопнуть дверь (желательно ему по наглому носу) или оскорбительно расхохотаться в лицо. Не твоя! Но есть другая, другая часть. Которая хочет, сладко вздохнув, одним плавным томным движением опуститься на ковер, прижаться нежной щекой к жесткому колену и самозабвенно потереться об него «да-да, ты сильнее, я твоя».

В итоге бесконечных внутренних споров, выходит некий компромиссный вариант. Более, конечно же, известно в какую сторону, ведь в итоге-то в итоге, слушаюсь…. И черт его знает почему. Из любопытства что ли, ведь что будет если я скажу «нет» я и так знаю, а вот что будет если «да»…возможны варианты…И тянет-тянет-тянет.

Всё то же самое с плетью. Когда стоишь и, кажется, что кожа дрожит то ли от холода, то ли от напряжения, дыхание сбивается, веревка на шее натягивается (совсем чуть-чуть, как будто звоночками по коже напоминая о беспомощности) и видишь его с кнутом в руке. Хочется нашорошить ушки топориками, сгорбиться и, настороженно поводя глазами, следя за малейшим движением, что бы при едва заметной угрозе как маленький зверёк в клетке вцепиться в уязвимые точки « Не твоё. Не смей делать мне больно! Не смей, слышишшшь?! Не подходи! Не твоя! Зашшшшибу!». Но плеть легонько касается спины и ты вздрагиваешь , ожидая удара, но это всего лишь шутка, игра, что бы держать в напряжении, что бы улыбаться этому страху, хвосты гладят, щекочут кожу. Руки неудобно затекают, стянутые грубой натирающей веревкой, она трогает запястья как игуана длинным цепким шершавым языком, тяжело двигаться, и хочется свернуться клубком. Дышать тяжело, и вырывается нервный смех, болезненно сжимается грудь. Звук. Первые несколько секунд ничего не ощущаешь, а затем приходит обжигающая жалящая боль. Она заполняет голову целым океаном огня и волны, выливает слезы из глаз и губ, но мгновение и разливается жар. И та самая, другая часть, у которой начинают сладко ныть ягодицы и низ живота, у которой от дрожи желания запрокидывается голова, захлебываясь слезами и стоном «Прикоснись ко мне. Дай почувствовать силу и власть. Докажи, что ты сильнее, ты же видишь какая я маленькая хрупкая, связанная и беспомощная. Полностью доступная, вся твоя, потому, что ты сильней, главней меня. Покажи мне это. Скрути моё тело, которым я сейчас не владею, им владеешь ты. Скрути спиралью зеленой боли, что бы оно задергалось как разрубленное надвое змея, чтобы защекотала кровь, что бы мое горло билось жизнью в твою ладонь, которая одним движением может ее прекратить. Что бы со слезами и болью, пришла волна жара и желания».

И потом, когда губы и руки ласково касаются болезненных следов, когда обнимает, гладит, хочется прижаться и как маленькой девочке причитать «Да-да, меня обидели. Да больно тут. И вот тут, вот тут больно, видишь? Подуй». И снова тормозишь, держишь себя в руках, хватаешь под уздцы, не отпускаешь, не ребенок же, в самом деле. Нельзя же быть такой слабой, в конце концов.

И самый покоряющий жест, тяжелая жесткая и горячая ладонь на затылке под самыми волосами. Как будто пригибая. И снова хочется вздыхать тереть и шептать «да-да, я твоя, ты главный» чувствуя себя почему-то пантерой или львицей у трона короля (Господи, прости мне все литературные пошлости использованные в этом тексте, мне тяжело подбирать слова, ты же понимаешь, Господи. Да?). Короля, который держит командующую ладонь на загривке, и маленьким котенком которого легко за этот загривок поднимут. Хочется вытягиваться, мурлыкать, в общем вести себя совершенно неприличнейшим образом.

А потом, разглядывая следы на теле, испытываешь невероятную дикую и совершенно непонятную гордость, лицезрея доказательства того, что было, того, что он это делал, и доказывал. Чувствуя себя красивой. И почему то гордой. Как будто в итоге победила всё-таки я…