bdsmion

К сожалению, я вынужден прекратить работу над данным романом. По не зависящим от меня обстоятельствам. Все дело в том, что Аластор - не только мистический (и эротический), но и политический триллер, причем события в нем происходят в России. А после аннексии Крыма политическая ситуация изменилась настолько основательно, что всю политическую составляющую необходимо слишком существенно перерабатывать. Мистическую, впрочем, тоже.

Поэтому я принял решение прекратить работу над этим романом. Но не над темой (с маленькой буквы) Аластора. Вчера я приступил к написанию нового романа, сюжет которого уже не будет зависеть от текущих политических событий. Ибо я перенес действие в июль 1939 года - в канун Второй мировой войны. И в Третий рейх. Кроме того, в новом романе не будет Темы вообще. А вот страшилок будет гораздо больше. Да, и еще один важный момент. Новый роман я пишу по-английски. Название то же - Alastor. Где я его буду выкладывать, пока не решил. Там видно будет

Я чувствую запахи. Земли, только что освободившейся от снега. Распускающихся, только что народившихся почек на деревьях. Кожи в Кадиллаке. Моря. Свежевыловленной рыбы. Дизельных выхлопов рыболовецких траулеров. Королевских креветок, который варятся в огромном чане…

Так пахнет Восточное побережье США. Мэриленд. Вирджиния. Нью-Джерси. Массачуссетс.

Я чувствую еще один запах. Её духов. Она стоит рядом со мной на берегу океана. Бескрайнего, бесконечного, безбрежного. Как… я не знаю даже, как назвать наше чувство друг к другу. Это больше чем любовь. Даже чем Любовь. Ибо всё это – человеческое. Посюсторонне. Мирское. А в ее глазах – бездонных, хамелеонистых – то сурово-стальных, то игриво-зеленоватых, то чувственно-серых – я вижу Вечность. Вечность, в которую мы пойдём, взявшись за руки…

Взявшись за руки… Мы всегда и везде теперь ходим, взявшись за руки. Вот и сейчас я чувствую её сильные, гибкие и одновременно невероятно мягкие, нежные, любящие, ласковые, чувственные и женственные пальцы. Пальцы, которым одинаково комфортно и в моей руке, и в ручонке ее сынишки от первого брака… и на рукоятке её табельного SIG Sauer P226

Она вся во мне. В любви всей своей жизни, как она сказала мне после нашей первой ночи, которую мы провели… да в банальной Quality Inn напротив центральной библиотеке Нью-Йорка. В своей второй половинке. Словно нет никого и ничего, кроме нас. ИТ-стартапера из бесконечно далекой Москвы и… Supervisory Special FBI Agent Лауры Вирджинии Адамс. Вот такая вот странная пара…

Но эта отрешённость обманчива. Она… словно стальная пружина в мягком коконе. Готовая в любой момент распрямиться и встать между смертью и теми, кого она на Библии поклялась защищать от всех врагов. Внешних и внутренних. Именно поэтому она всегда идёт справа от меня. И держит меня за правую руку. Левой рукой. Чтобы, если придётся, правой…

Я видел её в деле лишь однажды. Раз наяву и тысячу во сне. Только Юлия Друнина писала о рукопашной схватке. А Virgo – как она любит, чтобы я ее называл – в перестрелке. В которую мы с ней вляпались как Кейт Бекетт и Рик Кастл. Только она служит не в NYPD, а я – не автор бестселлеров. То есть автор, конечно… но не таких бестселлеров. Других.

Теперь мы каждый год будем праздновать 23 апреля как мой второй день рождения. В тот день на… уже не помню какой Нью-Йоркской авеню она встала между мной и смертью. Закрыв меня от выстрела из дробовика 12-го калибра. Какого-то отморозка из одной из бесконечных уличных банд Большого яблока.

Их было двое – обкуренных латиносов с life expectancy не более пары лет. If that. С их стороны – дробовик и Кольт сорок пятого калибра. В магазине её SIG Sauer – двенадцать 10-миллиметровых патронов Smith & Wesson.

Они не успели даже толком прицелиться. Не то, что выстрелить. Я до самого последнего вздоха буду помнить убийственно-грозное стакатто изящно-грубоватого совместного творения швейцарских и немецких оружейников.

Вправо-влево. Две пули в голову, три – в сердце. И ещё одна – для верности – в шею. Потом она мне показала свои награды, которые она одной левой получала на соревнования по скоростной стрельбе. Не повезло бедолагам. Не с той женщиной они связались. Совсем не с той…

Стандартно-заученным движением выбросила пустую обойму. Вставила новую, извлеченную из кобуры на поясе. Сняла затвор с защелки, дослав патрон в патронник. Обвела глазами улицу. Не обнаружив опасности, левой рукой достала из кармана пиджака удостоверение ФБР. Предъявила всем окружающим:

«ФБР. Специальный Агент Адамс. Вызовите полицию…»

Потом повернулась ко мне и грустно вздохнула:

«Ну вот. Теперь объяснительные буду писать до пенсии…»

«Я могу тебе помочь. Литератор всё-таки. Да и английским владею, как русским»

«Спасибо. Но придётся справляться самой. Protocol, ты же знаешь…»

Она вообще не говорит по-русски. Ни слова не знает. И не хочет знать.

«Я знаю, что ты bi-cultural. Но для меня ты – quintessential naturalized American. Таким я тебя вижу. И люблю. А твоя русская часть – это твоё прошлое. Которое было до меня. И поэтому меня не интересует. Совсем. Потому что это было до меня»

В первый же день, когда я переехал к ней в её небольшую, но уютную квартирку на Манхэттене, она бесцеремонно отобрала у меня мой паспорт. Заграничный, естественно.

«В Россию ты больше не поедешь. Никогда. Я тебя просто не пущу. Это твое прошлое. Которого больше нет. Твое будущее – здесь. Со мной»

Потом не менее бесцеремонно влезла в мой ноут. Без обиняков заявив: «Либо это сделаю я, либо мои ребята из техотдела. Выбирай»

Я выбрал, естественно, её. Она спокойно и методично (её мама – German-American) удалила все мои анкеты на всех русскоязычных сайтах и всех без исключения друзей из России. А потом не менее спокойно заявила:

«Восстановишь – пожалеешь. И сильно»

,Она в курсе моей тематичности. И относится к этому… никак. То есть, совсем никак. Когда я ей рассказал об этом и о своём свитчизме, она только пожала плечами:

«Хочешь – будет это у тебя. Хоть сверху, хоть снизу. Хоть маятником. Только… »

Она так и не закончила фразу. Вместо этого устроила мне таааакую ванильную феерию, что я о Теме надолго забыл. Тем более, что феерию эту она повторяла каждую ночь. То есть, реально каждую. Со всей силой и неукротимой энергией своего 30-летнего идеально тренированного и ухоженного тела.

Странно, но с ней мне Темы… не то, чтобы совсем уж не хочется, просто… не так, как раньше. Не так, как со всеми до неё (у меня лет так пять ванильных партнерш не было вообще – только тематические).

Тема… Боль и подчинение. В обе стороны. Лаура – идеальный ванильный маятник. Не свитч, а именно маятник. То властная и жестко доминирующая… да даже не львица – волчица; то мягкая, податливая… белочка, наверное. То чуть ли не насилует меня (поверьте, женщина это очень даже может), то в такую сабмиссивность и даже виктимность уходит, что крышу срывает сразу. Хотя какая там виктимность у SSA Adams... Актриса она восхитительная, вот что я вам скажу.

Коготочки у неё… какой там к лешему найф-плей. Нервно курит в сторонке. Это когда она нежничает. А когда всерьез… в общем, на мои руки, бедра и спину, случается, хоть швы накладывай. При этом ни разу не тематик она… Так что с болью у нас все в порядке. В мою сторону, по крайней мере. Безо всякого СМ…

Не то, чтобы мы не пробовали… Пробовали, конечно. Начали с меня. Вы будете смеяться – но просто бросили монетку. Выпало быть сверху сначала ей.

Она приказала мне раздеться. Очень даже натурально приказала. SSA, всё-таки… Надела сессионный ошейник. С цепочкой, конечно. Мягко так надела. Но властно. Поставила на колени. Я долго – и с удовольствием – целовал ей ноги и туфли. Потом связала мне руки за спиной и отвесила пару десятков оплеух. Умело так отвесила, надо отметить. Я чуть не улетел уже тогда. Но не от оплеух. От чего-то иного. Совсем иного.

Выпорола она меня… Если сабспейс существует, то я его словил конкретно. Причем быстро так словил. Она – как всякая львица – несколько ленива. Перетруждаться явно не стремилась. Тем более, что, как я потом узнал, в нью-йоркский эквивалент знаменитого BAU она перешла из отдела по борьбе с терроризмом, где технике допросов с пристрастием явно учили зер гут. Так что как воздействовать на тело и психику, она знала досконально. Воск, зажимы, трамплинг – аналогично. Как и болевой бондаж. Профи, в общем. First class.

И всё же… и всё же… Что-то было не то. Совсем не то.

Потом мы поменялись местами. Ощущение было… странное. Необычное. Ибо предо мной на коленях – голая, в ошейнике, со связанными за спиной руками и зажимами на сосках - стояла не просто бесконечно любимая и безгранично любящая женщина. Но FBI Supervisory Special Agent Laura Virginia (‘Virgo’) Adams. Супер-профи, отправившая за решетку не один десяток «просто убийц». И не одного серийного убийцу. Лучшая из лучших. Без пяти минут элита из элит – легендарного Behavioral Analysis Unit in Quantico, Virginia (вот такое вот совпадение).

Это не должно было иметь никакого значения. Но почему-то имело…

Нравилось ли это ей? Пожалуй. Она работала в военизированной организации, привыкла подчиняться. Эротизация подчинения… обычное дело. То, что это её возбуждало, было видно невооружённым взглядом. И всё же… и всё же. Something was wrong with this picture. Not very wrong. Just wrong.

Порол я её сильно. Даже очень сильно. При этом даже не очень-то давая передохнуть. Она воспринимала боль спокойно. Даже почти не стонала. Впрочем, при её-то тренировках… неудивительно. Обратка от неё… не очень-то сильная была. Откровенно слабая. Ну не маза она. Совсем. Саба ещё куда ни шло, а не маза ни разу.

Потом мы друг друга умазали чем-то сильно анальгетическим. И сильно… противосиняковым. Что-то там из особо секретных закромов ФБР. Чем-то убойно сильнодействующим.

Потом мы просто лежали обнявшись – сил на что-то иное у нас уже не было. Ни у меня, ни – что удивительно – у неё.

«Ты, наверное, удивляешься, почему со мной не так, как с другими…»

«С женщинами-тематиками?»

«Да»

«Нет такого эффекта? Такого кайфа?»

«Именно»

«Скажи мне, что ты по этому поводу чувствуешь? Не думаешь, а что чувствуешь…»

«Какова высота Эвереста?»

«Восемь восемьсот сорок восемь. Это если в метрах. Ты же к метрам привык…»

«Привык. Ну так вот, со всем этим…»

«Темой?»

«Да. Со всем этим мы застреваем… где-то на пять шестьсот. Максимум – на шесть двести»

«А ты хочешь на вершину?»

«Естественно»

«А в ванили у нас с тобой вершина есть?»

«Есть»

«Для тебя это странно?»

«Да»

«Почему?»

«Потому, что Тема – усилитель. Эмоциональный, чувственный, сексуальный. А тут наоборот – тормоз какой-то. Больше того – стенка…»

Она улыбнулась. Высвободилась из моих объятий. Встала и – голая, стройная, величаво-изысканная в своей изящной и неожиданно-брутальной наготе – вышла из спальни. Вернулась, держа в руках уже вполне ожиданно-брутальный SIG Sauer. Извлекла обойму, легким щелчком высвободила тупорылый 10-миллиметровый патрон. Показала мне.

«Что это?» - странно-игриво спросила Лаура.

«Патрон ноль сорок Smith & Wesson. ФБР-стандарт…»

«А ещё?»

«Смерть» - уверенно-бесстрастно ответил я.

«Вот ты и ответил на свой вопрос…»

«Энергии смерти? Это на вершине?»

«Ты же мне сам рассказывал… Про Демянск-42 и Берлин-44. Про Стражей Небес. Про ягдешвадеры. А я для тебя…»

«Воплощение этого в реале?»

«Конечно. Твои настоящие фетиши – не кнут и не зажимы. И не ошейник. И не вся эта БДСМ-атрибутика. А…»

Патрон. Обойма. SIG Sauer P226. FBI Badge. Она была очень последовательна в своей… демонстрации.

«И, конечно, я сама… FBI Supervisory Special Agent Laura Virginia Adams. NY field office BAU»

Она усмехнулась. Как-то даже грустно усмехнулась.

«Видел бы ты свои глаза… после перестрелки…»

Перестрелки, как же. Расстрела младенцев. Клинических идиотов из какой-то там латино-банды. В смысле уличной банды, конечно. А не музыкальной.

«Я для тебя Кали. Марена. Хела. Фрейя. Морта»

«Богиня смерти?»

«Конечно. Существо не столько неотмирное, сколько над-мирное. И при этом вполне себе женщина. Красивая, умная, яркая, интересная, женственная, чувственная, сексуальная. Вот от этого сочетания тебе и сносит крышу по-настоящему… А вовсе не от… как это там у вас? БД, ДС, СМ?»

Она неожиданно тяжко вздохнула.

«Что ты видишь в моих глазах?»

«Вечность» - без колебаний ответил я.

«Правильно. А почему?»

Я пожал плечами. «Не знаю. Просто Вечность…»

Лаура снова тяжко вздохнула:

«Потому что я отправляю в Вечность. Только в другую Вечность. Но всё равно в Вечность. Это часть моей работы…»

«И много отправила?»

«Четверых. Включая тех двоих уродов с дробовиком… Это напрямую. И ещё трое, кого взяла лично я, got the needle. Это когда я ещё в контртеррористической группе работала…»

«Тут, понятное дело, ещё и американский фактор добавляется… Ты же ведь переделал себя здесь? Заново родился, по сути?» - продолжила она

«Да»

«Крестился здесь. В католичество перешёл здесь. Образование получил, которое и определило всю твою дальнейшую судьбу здесь. Реализовал себя в полной мере здесь. Здесь твоё сердце. Твой дом. Твоя душа… Где ты хочешь, чтобы тебя похоронили?»

«В Сан-Франциско» - без колебаний ответил я.

«Вот видишь. А я – типичная All-American Girl. Только из Мэриленда. А не из твоего любимого Техаса. Не католичка, правда, а методистка, но это дело поправимое. Мне, в общем-то, всё равно в какую церковь ходить. Или не ходить…»

«Более того» - вдохновенно продолжала SSA – «у меня и профессия-то самая героически-американская. Федеральное Бюро Расследований США. Federal Agent. Служить и защищать. Да ещё и BAU. Тут есть от чего голову потерять-то. Ты и теряешь…»

«Теряю. Но я ведь ещё и люблю тебя…»

Я вдруг вспомнил, как мы встретились. В банальной итальянской забегаловке на Манхэттене. Куда я зашёл перекусить между двумя встречами в Goldman Sachs.

Мы стояли друг за дружкой в очереди к прилавку. Где подавали на удивление изумительные дели-сэндвичи и вкуснейший кофе без кофеина. Именно поэтому я и облюбовал это заведение. Что поделать – Лев есть Лев. Люблю вкусно поесть…

Она подошла к прилавку, неожиданно повернулась ко мне, наши взгляды встретились, и… я не то что потерял дар речи, я… Я даже нем знаю, как это описать. Исчезло всё. Эта кафешка, еда, кофе, Goldman Sachs, мой проект (на сотню миллионов долларов, mind you), прошлое, настоящее, будущее… Осталась только она. Нет, Она. С большой буквы. С очень большой буквы…

Удивительно, но даже в этом состоянии я увидел… да нет, скорее, просто почувствовал, что… что её как молнией ударило. Как и меня. Поэтому меня нисколько не удивило, когда она, не отрываясь от меня, что-то заказала – как на автомате – а затем глазами указала на свободный столик в центре крохотного даже по меркам Манхэттена зала.

Я заказал… не помню уже что – всё как в тумане было, машинально взял номерок – флажок с массивной подставкой – и приземлился на указанное мне место. Впрочем, аппетит пропал мгновенно. Добавившись ко всему остальному, что уже успело исчезнуть.

Моя визави улыбнулась. Дружелюбно, ласково и как-то заботливо.

«Я беру обед с собой. У меня, к сожалению, почти нет времени. И сейчас Вы поймёте почему»

Она небрежным движением достала из кармана пиджака визитку. На которой элегантным шрифтом было начертано:

Laura Adams
Supervisory Special Agent
Federal Bureau of Investigations
New York Field Office
26 Federal Plaza, 23rd Floor
New York, NY 10278

А также номер телефона, адрес электронной почты и всё такое прочее в наш электронный век.

«Недалеко от места моей работы есть очень симпатичный ресторанчик» - невозмутимо продолжила она «Называется Blue Spoon Café. Я жду Вас там ровно в семь»

Я протянул ей свою визитку.

«Background check делать будете?»

«Обязательно» улыбнулась она «Мы же ФБР…»

Лаура появилась в кафе ровно в семь. Подошла к барной стойке, где я её дожидался уже пятнадцать минут (страшно боялся опоздать, поэтому вышел из квартиры с большим запасом). И неожиданно… просто взяла меня за руку.

«Я передумала. Не хочу никого видеть. Кроме тебя». И добавила: «Я сняла номер в гостинице. Напротив городской библиотеки. Ну, почти напротив… Поужинаем в номере»

Я понял, что проверку ФБР прошёл.

В номере – surprise, surprise – мы просто бросились друг другу в объятия. Что было потом – я не помню. Честно. Помню только, что очнулись мы нагишом в постели… нет, гигантском сексодроме в номере Quality Inn. В объятиях друг друга, разумеется.

«У меня вся вторая половина дня как в тумане. Только и делала, что грубо нарушала все правила ФБР. Сначала прочитала всё, что смогла найти о тебе на английском… а когда узнала, что ты русский… в общем, пришлось напрячь бывшую сослуживицу в контртеррористическом отделе. Она русская, с Брайтон-Бич…»

«Наташа?». Почему-то всех женщин – выходцев из России упорно называли Наташами.

«Светлана. Она мне сделала краткий обзор»

«Впечатляет?»

«Впечатляет. Но это неважно»

«А что важно?»

«Что я чувствую»

«А что ты чувствуешь?»

«Что я ждала тебя всю мою жизнь. И ты тоже меня ждал. Даже нет – искал. Ты же искатель. Ты не можешь просто ждать…»

«Я думал, это по профилю ФБР – искать…»

«Не в личной жизни. Я просто ждала. И дождалась»

И вот теперь, восемь месяцев спустя, мы снова лежали в гигантской постели обнявшись. Нагишом. Только после основательной сессии. И снова искали. Только теперь уже ответы на вполне себе экзистенциальные вопросы.

«А Тема? Она мешает?»

«Мешает, конечно. Блокирует твой доступ и к энергиям… Фрейи, и к энергиям моей родины. Высшим духовным энергиям американского эгрегора. Поэтому ты и застрял на шести тысячах. А тебя тянет вверх. На вершину. На все 8848 над уровнем моря»

«И что мне делать? Убирать Тему?»

«А разве есть, что убирать?» - удивлённо посмотрела на меня SSA. «Ты не можешь жить без повторения сегодняшнего? Тебе это необходимо в постели?»

«Распрекрасно могу. И в постели в этом нет никакой необходимости. Просто никакой»

«На самом деле, всё очень просто» - наставительно начала Лаура. «Ну не было у тебя в жизни SSA FBI США. Поэтому тебе и нужны были все эти усилители. Ибо с обычной ванильной женщиной…»

«Тоска смертная»

«Именно. А теперь у тебя есть доступ к твоим настоящим фетишам. И энергиям. И тебе эти усилители нафиг не нужны…»

«Нафиг» - согласился я.

«Поэтому просто забудь о них. Это был сон. Просто сон. От которого ты пробудился уже восемь месяцев как. Сон, который больше никогда не повторится. Ибо не нужно это тебе. Совсем»

Мы стоим на берегу океана. И смотрим в закат. Я нигде не видел таких прекрасных, изумительных, неотмирных закатов, как в Мэриленде. Я отпускаю её руку и нежно обнимаю её за плечи. Она доверчиво прижимается ко мне.

Её сынишка играет у самой кромки воды. All-American couple. All-American family. Боже, как же долго я к этому шёл… К нормальному, земному, чисто человеческому счастью…

«Я не могу поверить, что это не твой ребёнок» - говорит мне она. «Ты так его любишь… Так о нём заботишься… Если бы его родной отец делал для него десятую часть того, что делаешь ты…»

Я пожимаю плечами. Я просто люблю её маленького Энтони. Как своего сына, которого у меня никогда не было…

«Я рожу тебе дочь» - всё так же спокойно говорит мне она. «Ты же всегда хотел двоих детей. Мальчика и девочку. А я очень хочу от тебя ребёнка. Очень»

«А если родится мальчик?»

«Девочка. У нас родится дочь. Я просто это знаю. All-American Girl»

Пора идти. Мы подзываем Энтони. Он очень послушный мальчик – на удивление. Послушный, ласковый, заботливый, внимательный и очень любящий. All-American Boy.

«Фрейя…» - задумчиво произносит Лаура. «Фрейя… Мне так нравится, когда ты меня называешь Моя Фрейя… Моя американская Фрейя…»

«Почему?» - удивляюсь я.

«Потому» - улыбается моя жена – «что Фрейя – богиня не только и не столько смерти. И войны. Но ещё и красоты. Плодородия. И, самое главное – любви. Во всех её проявлениях»

Маленький Энтони семенит впереди. Мы неспешно идём, взявшись за руки. К её гигантскому джипу. К нашему маленькому, но очень красивому и уютному дому на берегу Атлантического океана. К домашнему очагу. К счастью. В Вечность…

ХХХ. Дневник Андрея Реутова. Запись Х.

20 сентября 2011 года

Вена, Австрийская республика

«С моего признания»

У меня чуть глаза на лоб не полезли. И, наверное, полезли бы, если бы не маска.

«Не понял…»

«Я… была не совсем правдива с тобой»

В переводе с женского языка на нормальный, врала. Интересно, в чём и о чём.

«Я познакомилась с тобой не сегодня. То есть, в реале-то сегодня, а в Интернете… в общем я знаю тебя уже… года два, наверное. Мы с тобой даже общались однажды. Правда, недолго»

«На пиплах»

«Да»

«Леди Марта?»

«Да. Как угадал? По явно немецкому нику?»

«Именно»

«Лучше шифроваться надо было. Хотя какая разница…»

Меня это почему-то совершенно не удивило. Я с самого начала подозревал, что что-то тут сильно не так. Ну не может женщина-психолог, да ещё из такой серьёзной конторы как Кобра, с ходу пойти на такой вот commitment. Это что-то из области ненаучной фантастики. А вот теперь всё встало на свои места. Причём пугающе так встало.

Ибо теперь messageсвятой Анны приобретал просто угрожающий для меня характер. В матримониальном смысле, разумеется. Ибо таких совпадений не бывает. Просто не бывает. Не «вела» же она меня от Москвы. А хоть бы и вела… Ну как такое событие, как нападение наркомана, можно спрогнозировать? Нет, тут точно без высших сил не обошлось…

«Так что можешь мне вполне доверять. Ибо я тебя очень хорошо изучила – и по твоим статьям, и по твоим произведениям…»

Она запнулась.

«И по моей переписке? По каналам Кобры влезла?»

«Влезла. Извини, у нас это standard operating procedure. Безопасности. Сам же знаешь, в какой конторе я работаю…»

Странно, но меня это нисколько не задело. Даже, наоборот, возбуждало почему-то. Этакий элемент полного фемдом-контроля. ДС, однако…

«Телефон хоть не слушала?»

«Нет. А смысл? Ты же по нему практически не разговариваешь…»

«Ладно, проехали. Так что дальше-то у нас?»

«Dein Kampf. Точнее, DeinKrieg. Твоя война»

«Я понял и без перевода. Хотя всё равно спасибо»

«Ты не живёшь. Ты воюешь. Всю свою сознательную жизнь. От пробуждения до погружения в сон. Семь дней в неделю. 365 дней в году. Этакий вечный Демянск. Кстати, отсюда и все твои Призраки, Густавы, Новотны и всё такое прочее»

«Механизм психологической защиты? Сублимированная эротизация?»

«Конечно. Технически не совсем так, но в общем и целом ты правильно понял»

«Воюю. Сражаюсь за собственную жизнь, честь, достоинство и рассудок. За свою мечту. Иногда – если повезёт – за любовь»

«Вопрос можно?»

«Нужно»

«С кем воюешь-то?»

«С этим отвратительным миром. Который стремится меня уничтожить. Раздавить. Опустить. Расплющить. Превратить в покорную бессловесную скотину. В раба. Ну, и со своими собственными грехами тоже, конечно»

«Еще вопрос можно?»

«Тебе всё можно. Я тебе полностью доверяю»

«А как Бог во всём это участвует? Он ведь как-то же участвует?»

«Ещё как участвует… Он хотел, чтобы я умер, проповедуя Евангелие на своём кресте. На своей Голгофе. Мученической смертью за Христа. Ибо в нынешнем мире проповедовать Евангелие мирянину – если это делать серьёзно, а не на словах – почти столь же небезопасно, как и во времена Иисуса. Мы ведь живём в постхристианском обществе, блин…»

«Блин. И в Австрии тоже»

«Знаю. Поэтому приходится воевать и с Ним. Так сказать, на все 360 градусов. И с Ним, и с преисподней, и с окружающим миром. Причём воевать в одиночку, mind you»

«Я знаю. Я читала это в одном из твоих произведений. Немногих законченных. Там, где ты ещё со Святой Терезой Малой общался»

«Это моя небесная покровительница»

«И это я знаю тоже»

«А что мне со всем этим делать, тоже знаешь?»

«Конечно»

«И что же?»

«Установку поменять. И поверить»

«Ты сейчас со мной… работаешь не как психотерапевт?»

«А как?»

«Как священник»

«Есть такое. У меня старший брат – католический священник. Настоятель небольшого храма в окрестностях Линца. У нас очень близкие профессии, поэтому мы очень близки. Точнее, и поэтому тоже»

«Ты хочешь, чтобы я с ним пообщался?»

«Его визитка – в твоём бумажнике»

«Когда это ты успела?»

«Неважно. Важно, что успела»

«В Кобре и этому учат?»

«В Кобре много чему учат. И я сама много чему учусь. И в Кобре, и не в Кобре»

«Так что мне с Богом делать-то? Что за установку поменять? Точнее, на что поменять-то?»

«Вопрос можно?»

«Всегда пожалуйста»

«Что Бог для тебя хочет? Для тебя, не для Себя»

«Чтобы я после смерти попал к Нему. В Его Царствие Небесное»

«Правильно. А что для этого нужно? Только цель со средствами не путай, плиз»

«Стяжание… накопление определённой критической массы Святого Духа. Благодати Божьей в моей душе»

«Разумеется. И что – иначе как Голгофой эту массу нельзя накопить?»

«Можно, конечно»

«Тогда зачем Богу тебя на Голгофу отправлять? Если ты и без этого попадешь куда надо?»

Хороший вопрос.

«Чтобы я Евангелие проповедовал…» - промямлил я

«Интересно получается…» - теперь Эва-Мария точно улыбалась. «Значит, есть Святая Римско-католическая Церковь. Есть церкви православные. Протестантские. А без Андрея Алексеевича Реутова Бог ну никак обойтись не может. Настолько никак, что уже… сколько лет он тебя на Голгофу-то загоняет? Лет пятнадцать? Ему что – делать больше нечего?»

Я молчал. Ибо, как говорится, крыть было нечем. Совсем нечем.

«Гордыня это, Андрюша. Мега-гордыня просто. За которую я тебя выпорю. Пребольно так выпорю. Возможно, даже сегодня. И не потирай свои кысячьи лапки в предвкушении. Реально больно будет. Другие методы воздействия на тебя уже не работают, похоже. Придется, как говорится, getphysical»

Мне это как-то очень сильно не понравилось. ТН в исполнении сержанта Кобры… перспектива малоприятная. С другой стороны, раз заслужил, так имей мужество принять.

«Ремнём?»

«Например. Хотя ударных дивайсов у меня – полный шкаф. Моё хобби – их коллекционировать. Вообще любые дивайсы. И специальные, и подручные Ещё с времён моей курсовой работы»

«Как работа-то называлась?»

«Анализ теории и практики БДСМ с позиции умеренного католического модернизма»

«Почитать дашь?»

«На немецком?»

«Извини»

«У меня есть англоязычный перевод. Друзья в Лондоне попросили»

«И какая у меня теперь должна быть установка? Во что я должен верить?»

«Сначала ещё несколько вопросов, если ты не против»

«Не против»

«Давай проведём некий аудит. Что у тебя есть и чего у тебя нет. У тебя есть та самая критическая масса благодати Божьей…»

«Это может знать только Бог…»

«Так считают не все католики. Некоторые согласны с протестантами. В том смысле, что при определённых обстоятельствах человек может знать, что спасён»

«А это не мега-гордыня?»

«Нет. Ибо в отличие от протестантов, мы считаем, что человек может эту благодать и растерять. И ты тоже можешь»

«Кто это – мы? Умеренные модернисты-католики?»

«Да. Иезуиты, например. Хотя и не все, конечно»

«Твой брат – член Общества Иисуса?»

«Да. Но не о нём сейчас речь»

«А о чём?»

«А о том, что помимо этой критической массы, у тебя есть общение с Богом, Богоматерью и святыми. Причём близкое такое общение. Не всегда дружественное, но всегда очень близкое»

«Есть»

«И никакого – с противоположной инстанцией. Вообще никакого. Она тебя просто в упор не замечает. И от… скажем так, кармических нитей с другими людьми ты относительно свободен. И грехи твои не то чтобы уж очень тебя контролируют. И знания у тебя есть духовные, которые мало у кого есть. И…»

«И ещё у меня есть ты»

«И ещё у тебя есть я» - эхом повторила она. «С другой стороны, у тебя нет определённых атрибутов успеха в этом мире. Не всех, но многих. Перечислять не буду – ты и сам знаешь»

«Нет» - согласился я.

«Ну так вот» - вдохновенно вопросила Эва, «вопросы мои следующие»

Она сделала очень и очень многозначительную паузу. А потом, как говорится, «сбросила бомбу»:

«Допустим, у тебя есть выбор. Между мной и атрибутами успеха. Кого ты выберешь? Только честно»

«Тебя, конечно. Ни секунды не задумываясь»

«Между благодатью и успехом?»

«Благодать, конечно. Это же вечное. А то – временное. Преходящее»

«Между благодатью и реализацией твоей мечты?»

«Всё равно благодать. Но разве нельзя и то, и другое?»

Эва снова влепила мне оплеуху parexcellence. Уже по другой щеке.

«Вопросы я задаю. Gotthat?»

«Слушаюсь… штандартенфюрер»

«Унтершарфюрер. Эквивалент сержанта Кобры в СС. Впрочем, женщин в СС всё равно не брали… Что для тебя более важно – мнение людей или мнение Бога? Бога, не Церкви. И не священников»

«Бога, конечно»

«Суд общественного мнения или Суд Божий? Whatever it is?»

«Божий»

«Кто тебе ближе: Церковь небесная – Торжествующая или человеческое общество?»

«Церковь Торжествующая»

«С кем ты хочешь дружить: с Христом, Богородицей, святыми или с… »

«С Христом, Богородицей и святыми»

«Вот видишь. Ты сам ответил на все свои фундаментальные вопросы. Сам сделал свой выбор. Твоя проблема – и ещё один двигатель твоего визжащего мозга - состоит в том, что ты хочешь удовлетворить и тех, и этих. И Бога, и этот грешный мир. А так не получится. Нельзя ни служить двум хозяевам… или начальникам, ни на двух стульях сидеть. Не выйдет. Будут только постоянные внутренние сшибки. Конфликты. Которые тебя терзают. Мучают. Разрывают»

«А как же гармония с собой, людьми и Богом? Или – не мир я принёс, но меч?»

«Меч тут ни при чём. Гармония – это просто синоним благодати. Состояние гармонии – состояние благодати. Ты гармоничен во всех этих направлениях, если постоянно находишься – и общаешься со всей этой триадой – в состоянии благодати»

«И что мне для этого нужно?»

«Самое сложное и почти невозможное для Льва. Для предпринимателя. Для исследователя. Для типа А. Для того, кто уже многого добился»

«Смирение?»

«Разумеется. Тебе придётся понять, что Бог не враг тебе. И что он хочет для тебя и спасения – то есть, Царствия Небесного – в ином мире, и счастья – в мире этом»

«Счастье есть пребывание в состоянии благодати?»

«Конечно. Бог хочет, чтобы ты всегда был счастлив и поэтому будет делать всё для того, чтобы привести тебя в состояние благодати – и оставаться в нём. Всегда»

«Католическая Церковь сильно ошибается, не рукополагая женщин в священники. Из тебя бы получился просто идеальный падре»

«Патер. Но это неважно. Мне и в Кобре комфортно»

«И тем не менее, ты переходишь в Ватикан. Я могу сказать, куда именно?»

«К сожалению, нет. Это TopSecret. Даже выше»

«Однако…»

«Работа такая. Извини»

«Извиняю»

«Ну так вот, о благодати. Будешь своевольничать и мешать Богу – будешь постоянно вываливаться из состояния благодати во всякие напряги, депрессии, Вальгаллы и всё такое прочее. Не будешь – и будешь смиренно принимать от Бога то, что тебе нужно – будешь счастлив. Всё просто, на самом деле»

«Мне нужно будет дать обеты нищеты, послушания и безбрачия?»

«С безбрачием не получится точно»

«Это ещё почему?»

«Потому что мы с тобой обвенчаемся»

«Ты в этом уверена?». Ничего себе заявочки…

«На сто процентов»

«И когда сие событие случится? И где?»

«В Ватикане. Причём не скоро. Ну, не совсем скоро. Но обязательно случится»

«А другие?»

«Тебе нужно будет дать только один обет»

«Послушания?»

«Да»

«Кому?»

«Богу»

«Напрямую?»

«Конечно. Ты же мистик. Ты можешь с Ним напрямую общаться. В молитве и медитации. Ты один из тех очень редких персонажей, которым не нужны посредники. Никакие»

«И ещё тебе на сессии? Когда ты будешь сверху?»

«И ещё мне на сессии. А я буду беспрекословно подчиняться тебе. Когда ты будешь сверху»

«Я не хочу вступать в конфликт с окружающим миром. Я просто уже не могу. Я не выдержу лобового столкновения. Просто развалюсь»

«А кто говорит о конфликтах?»

«Но мне же как-то нужно с ними общаться? Ты мне предлагаешь объяснять им всё это – про благодать, спасение души и всё такое прочее…»

«А почему бы и нет?»

«Потому что они меня пошлют в известном направлении. Отправят в игнор. И запишут в сумасшедшие»

«Не пошлют. Не отправят. И не запишут»

«Это ещё почему?»

«Потому что Бог тебе в каждый момент времени подскажет ровно те слова, которые нужны. Чтобы не послали. И не отправили. И не записали. А очень даже внимательно слушали. Это и в Евангелии сказано. Не помню только где точно»

И я не помнил. Впрочем, это было уже не важно.

«Итак, подытожим» - победоносно констатировала Эва-Мария. «Воевать с миром – даже конфликтовать – тебе нет никакой необходимости. Бог укажет тебе путь и подскажет слова, чтобы и ты был счастлив всегда, и гармония с миром у тебя была полная. На основе благодати. Бог подарит тебе и счастье в этой жизни, и спасение после неё. Ибо Он знает гораздо лучше, чем ты, что тебе действительно нужно. Тебе нужно только смириться и дать Ему обет послушания. Пожизненного. И только. Да, и конечно, верить Ему»

«Последнее – самое сложное»

«Знаю. Но вполне тебе по силам. Как там тебе сказал священник? У тебя чуткая совесть и сильная вера?»

«И уйма грехов. Всевозможных»

«Не без этого. На то и таинство исповеди дано нам Богом. Ладно, с этим разобрались вроде. Теперь давай займёмся твоими постельными проблемами. Ты можешь об этом говорить? Или тебя ещё немного отогреть надо?»

«Могу»

«Кроме визжащего мозга, что у тебя там ещё?»

«Достаточно»

«Например?»

«Синдром наблюдателя. Я как бы смотрю на процесс со стороны. Или даже несколько сверху. Очень слабая вовлечённость. Эмоциональная, духовная, чувственная…»

«Это поправимо. Причём быстро весьма. Ещё что?»

«Калейдоскоп»

«Это ещё что такое?»

«Чтобы возбудиться и удерживать возбуждение, мне нужно постоянно крутить в голове какие-то сцены. Из фильмов, книг, чьих-т о рассказов, собственных фантазий…»

«Понятно. Слишком много порно смотрел? Или читал? Или сам сочинял?»

«Скорее, в голове крутил. Всё время. Точнее, оно само крутилось»

«На волне биполярки, видимо?»

«Наверное»

«И это понятно. И поправимо Ещё?»

«Ну… я отношусь к занятиям любовью…»

«Как к построению стоимостной модели? Results-oriented approach?»

«И как ты догадалась…»

«Да просто это обычное дело у людей твоей профессии. Консультантов, финансистов и всех прочих. Причём для тебя главное – женщину удовлетворить. А себя уже – по остаточному принципу. И ещё всё контролировать. Весь процесс… При этом не доверяя ни женщине, ни, в общем-то, даже себе…»

Я вздохнул.

«У меня есть шансы?»

«У тебя отличные шансы». Эва, наверное, даже просияла. «И со мной, и с другими женщинами…»

«Ты уверена, что у меня будут другие женщины?» - обеспокоенно спросил я. Ибо ой как не хотел терять Эву-Марию…

«Будут» - спокойно, но твёрдо ответила Эва. «Ибо это тебе нужно. Через месяц мы с тобой расстанемся… где-то на год или около того»

«На год?» - с ужасом спросил я.

«Да. Где-то на год. Просто есть ещё проблемы, которые ты должен решить сам. Без меня. А потом мы с тобой снова встретимся. И обвенчаемся. Причём обвенчает нас… в общем, об этом пока рано…»

«Бенедикт XVI? Его Святейшество?» - с иронией спросил я.

«Ты даже не представляешь себе, насколько близок к истине» - задумчиво произнесла Эва-Мария. «Но это всё потом. Сейчас твои постельные проблемы решать надо»

«И как ты собираешься их решать?»

«Да точно так же»

«Прямым перепрограммированием подсознания?»

«А как же ещё? Если это работает, то зачем коней на переправе менять? От добра добра не ищут ведь? Лучшее – враг хорошего…»

Подумала, помолчала немного, потом продолжила:

«Отключить визжащий мозг очень просто. Силой. Просто прямой грубой психической силой. Тупо отключить – и всё. Этой силы у тебя вполне достаточно. Просто запрети себе отвлекаться. В твоей душе, разуме, сердце должны остаться только ты – и она. Сегодня это ты – и я. И больше никого и ничего. Этакий кокон. Вы – мы – внутри; всё и все остальные – вне. И жёстко пресекать все попытки визга включиться»

«Я думаю, у меня это получится» - осторожно ответил я.

«Конечно, получится» - неожиданно весело проворковала Эва. «Теперь о калейдоскопе…»

Она задумалась

«Знаешь… дело это, конечно, рискованное… но попробовать стоит…»

«То есть?» - удивился я. «А поподробнее можно?»

«Нужно. Выкинь ты весь этот калейдоскоп. Просто изгони силой. Думай во время близости – предварительных ласк и всего такого – только о женщине перед тобой и о «текущем моменте». Нет никого и ничего – ни прошлого, ни будущего; ни других мужчин, ни других женщин. Полностью сосредоточься на себе и партнёрше. Даже больше на себе. И всё получится»

«Это посложнее будет» - честно признался я

«Конечно. Якоря менять вживую действительно непросто. Но с твоим пси-опытом тебе вполне под силу. Молитва, конечно, не помешает. Регулярные мессы. Розарий, опять же. Литургию часов рекомендую очень. Без фанатизма, конечно. Но рекомендую»

«А синдром наблюдателя? С ним-то как справиться?»

«Отдаться»

«Кому? Или чему?»

«Партнёрше. Если она активная. И своим желаниям. Перестань контролировать себя. Отпусти себя. Отдайся своим желаниям. Какими бы они ни были. И ничего не бойся – Бог направит их в нужное русло. Это, кстати, решает и проблему контроля. Последнюю оставшуюся у тебя постельную проблему»

Она вздохнула – теперь уже радостно – и продолжила.

«Подведём итоги. Визжащий мозг ты отключаешь силой. Просто грубой психической силой. Силой же ты не позволяешь ему снова включиться. Той же силой грубо изгоняешь свой калейдоскоп. Затем полностью отдаёшься своим желаниям и партнёрше. Если она активная, конечно. Хотя полный пассив – это не твоё. Скучно тебе это. Как ты там говорил – как штаны мурманского пожарника?»

«Именно так и говорил»

«Ладно, теперь будем это на практике применять. Начнём мы…»

«С сессии?» - с надеждой спросил я.

«Конечно. С нормальной полноценной фемдом-сессии. По полной программе. Надо же как-то тебе стресс снимать. И льдышку растапливать»

И понеслось…

ХХIХ. Дневник Андрея Реутова. Запись IХ.

20 сентября 2011 года

Москва, Россия

Эва-Мария молчала, словно изучая меня. Хотя что там изучать? Тело как тело. Вполне себе среднестатистическое. Даже, наверное, хуже, чем среднестатистическое. Хотя я вроде и диеты старался разумной вроде как-то придерживаться, и спортзал посещал… относительно регулярно. Там, правда, занимался не ахти как энергично. Просто чтобы работоспособность поддерживать…

Сколько она так молчала? Не знаю. При визуальной депривации время останавливается. Ну, если даже не останавливается, то все равно течет как-то… в общем, непонятно, как. То ли медленнее, то ли быстрее. Чувство времени теряется полностью, иными словами.

Затем глубоко вздохнула. И очень тихо и очень ласково произнесла, словно ободряя меня:

«Мы обязательно займёмся с тобой любовью сегодня. Обязательно… Просто…»

«Да мы, по-моему, уже вроде как-то занимаемся…»

Эва точно улыбнулась. Хотя в маске я этого видеть, конечно же, не мог.

«Ты прав. Я имела в виду…»

«Я тебя понял»

«Хорошо. Я… я просто так устроена… это, наверное, некий побочный эффект моей работы…»

Любопытно. Она ни разу не употребила слово «служба». Только «работа». Хотя русским языком владела абсолютно свободно. И говорила практически без акцента.

«…что я всегда думаю в первую очередь, как сделать что-то для партнёра. А не для себя»

Вот так-то. Как говорится, бойтесь своих желаний. А то они и исполниться могут. Все… эээ… двадцать лет или около того относительно активной сексуальной жизни я именно так и относился к своим партнершам. Думал в первую очередь о них. И во вторую. И в третью. Что это сделало с моей сексуальностью, мне даже думать не хотелось. Ну, не только это, конечно (сублимировал я тоже по полной программе), но и это тоже.

И всё это время я мечтал о женщине, которая в постели будет думать в первую очередь обо мне. И вот пожалуйста. Получите и распишитесь. Расписалась, правда, потом она… но об этом ниже. Хотя, конечно, сержанта Кобры в этом качестве я и представить себе не мог. Хоть я и литератор, а воображения на это мне не хватило.

«Ты чувствуешь лёд? Внутри?»

«Да. Приличные такие льдышки»

«Где?»

«В сердце. В спине. В затылке. Во всех чакрах, в общем»

«Я так и думала. Ты понимаешь, что пока я… пока мы с тобой эти льдышки не уберём, у нас в постели дела будут обстоять не лучшим образом?»

«Конечно, понимаю»

«Отлично. Тогда поехали. Так, кажется, говорят в России?»

«Так»

«Я думаю, что тебе будет комфортнее, если я тоже буду обнажена»

«Без сомнения. Ты хочешь, чтобы у меня играло воображение? Чтобы я не видел, но представлял тебя?»

«Это вариант. Но не для данного случая. Я хочу, чтобы ты меня увидел голой»

Она наклонилась ко мне и подняла маску. Её лицо было… каким-то очень светлым. Добрым и… любящим.

Сначала она избавилась от Глока, положив поясную кобуру с табельным оружием, перешедшим отныне в её бессрочное пользование, на столик у кровати. Затем сняла серый пиджак и аккуратно повесила его на спинку стула. Потом медленно и очень соблазнительно расстегнула белоснежную блузку и отправила её на кушетку. Потом сняла белый же идеально шедший ей кружевной лифчик, обнажив почти идеальной формы грудь второго размера. Или чуть меньше второго. Впрочем, неважно. Важно, что красивую. Даже очень.

Аккуратно переступила через упавшую на пол короткую серую юбку. По-немецки аккуратно поместила её поверх пиджака. Мягкими, чувственными, соблазнительными и очень эротичными движениями спустила трусики до щиколоток, переступила через них и отбросила на кушетку. Серые изящные чулки снимать не стала. Так сексуальнее.

Затем снова наклонилась ко мне и вернула маску на место. Снова погрузив меня в кромешную тьму. Странно, но я теперь уже полностью ощущал себя пациентом на кушетке у психотерапевта. Креативного такого психотерапевта.

Что Эва-Мария полностью подтвердила буквально через пару минут. Причем фундаментально так подтвердила.

«Какие у тебя основные проблемы в постели?»

Меня это, мягко говоря, несколько огорошило. И даже не несколько.

«А какое отношение это имеет к льдышкам?»

«Самое прямое»

«Поясни, плиз»

«Поясняю» - она явно снова улыбнулась. «Все твои льдышки – прямой результат просто чудовищно нарушенной циркуляции энергий в твоём теле. Точнее, в тонком теле. Впрочем, ты меня понимаешь?»

«Понимаю». Нетрадиционный, надо отметить, психолог…

«И, в первую очередь, самой сильной и важной энергии – сексуальной…»

Кто бы сомневался…

«Поэтому» - вдохновенно продолжала Эва-Мария – «нам и нужно решить твои соответствующие проблемы. Циркуляция нормализуется, льдышки растопятся. И всё наладится»

Хм… как говорит в таких случаях моя мама, «мужики сумлеваются». Впрочем, почему бы не попробовать? Я точно ничего не теряю. А приобрести могу многое. Даже очень многое.

«Но начнём мы не с этого» - что было сказано уже суровым голосом врача.

«Почему?» - удивился я.

«Потому, что ты сейчас просто не можешь ни говорить, ни слушать об этом» - пояснила Эва. «Тебе просто слишком больно»

Она сделала паузу, затем продолжила:

«Чтобы не нанести тебе эмоциональную травму – а у тебя их и без того выше крыши – мне сначала нужно тебя немного отогреть. И, эмоционально и – возможно - физически»

Снова пауза. Эва говорила медленно, негромко, давая мне время осмыслить и, главное, прочувствовать всё, что она хотела до меня донести.

«Начну я вот с чего. С того, что в английском языке называется commitment. Мой commitment. Я не отступлюсь, пока тебя не вылечу. И неважно, сколько мне для этого потребуется времени. Неделя, месяц, два…»

«Но ты же…» - удивился я

«Переезжаю в Рим?» - неожиданно резко перебила меня Эва. «Значит, ты поедешь со мной»

«Но мои проекты…»

«Ну, во-первых, как ты мне рассказывал, у тебя то густо, то пусто, причём от твоих усилий по продвижению себя мало что зависит – если вообще что-то зависит. А у тебя только что проект закончился. Значит – по статистике – скоро снова будет пусто. И неважно где ты будешь – в Москве или в Риме. Во-вторых, у меня денег хватит на пару поколений вперёд. Не то что на жизнь в Риме. Так что подождут твои проекты. Или ты сомневаешься, что здоровье – особенно психическое – ни за какие деньги не купишь? Особенно в твоем случае? И здоровье оно всегда должно быть первым приоритетом?»

«Не сомневаюсь»

«Молодец» - неожиданно игривым голосом поощрила меня Эва. «Хороший мальчик»

Затем продолжила

«Ты – не сомневаюсь – удивляешься, почему я буду так о тебе заботиться и так тебе помогать…»

«Удивляюсь» - подтвердил я.

«И с трудом в это веришь»

«С трудом». Что было ещё очень мягко сказано. На самом деле, в глубине души я в это не верил. Совсем.

«Ответь мне, пожалуйста, почему ты вылечил Виолетту? Ты же ведь вылечил её?»

«Да, вылечил»

«А до этого сколько у тебя таких Виолетт было?»

«С полдюжины»

«Я думаю, больше. Но это неважно. Важно, что были. Так почему вылечил-то? Что ты им всем говорил?»

«Что я выполняю христианский долг католика. Вторую заповедь Христа. Евангелие от Матфея…»

«Глава двадцать пятая, стихи с тридцать первого по сорок шестой» - снова перебила меня Эва. «Я знаю. Так почему ты считаешь, что я не могу руководствоваться тем же самым?»

«Но твоя работа…»

«Когда ты лечил Виолетту, у тебя проект был? Был. А это – насколько мне известно – покруче моей работы будет… И всё равно ведь лечил?»

«Лечил» - нехотя согласился я.

«И вылечил. Вот и я тебя вылечу. И не считай себя единственным святым праведником в мире эгоистов, негодяев и циников. Это не так. Это гордыня в тебе говорит немереная. Первый порок твоей Львиного величества. Смертный грех, между прочим. Поэтому и с этой твоей проблемой придется разобраться»

«Тематическими методами?» - улыбнулся я.

«Если потребуется»

«Ты же не тематик?»

«Не тематик»

«Тогда как ты…»

«У меня в университете было два курса по психологии БДСМ» - объяснила Эва. «Вводный и продвинутый. И очень серьёзная курсовая работа. И потом…»

«Что потом?»

«В силовых структурах, подобных нашей… это не такая уж и редкость. Причём в обе стороны. Так что приходилось сталкиваться»

«Сама не пробовала?»

«Пробовала. Когда курсовую делала»

«В какую сторону?»

«В обе. И с мальчиками, и с девочками»

«И как тебе?»

«Я к этому тогда подходила с чисто исследовательской точки зрения. Смотрела как бы со стороны. Ощущения… разнообразные. Но поскольку у меня никаких тематических фантазий никогда не было, то после курсовой практиковать не стала. Хотя консультировать тематиков иногда приходилось»

«И выводить из Темы?»

«В том числе»

«Ты хочешь надеть на меня ошейник? На то время, пока будешь меня лечить?»

«Ну, во-первых, не ошейник, а браслет. На правую руку. Это женщина по улице может спокойно в ошейнике разгуливать. Ибо для непосвященных это просто ювелирка. Ты же не пойдёшь на встречу с инвесторами в ошейнике… каком угодно»

«Не пойду»

«Вот именно»

«А во-вторых?»

«А во-вторых, тебе это не нужно. Ты не фетишист. Для тебя вся эта внешняя атрибутика значения не имеет. Тебе важна внутренняя, невидимая связь. А она у нас уже есть…»

«Есть»

«В-третьих, ты ни разу не нижний. Даже временно. Ты свитч. Причём свитч симметричный»

«Почему симметричный?»

«Потому что ты не можешь постоянно мне подчиняться. Тебе обязательно повелевать нужно. Хотя бы иногда. Причём хорошо так повелевать. Иначе ты просто взорвёшься. А это никому не надо»

«И ты мне будешь подчиняться?»

«Конечно. А почему ты думаешь, что нет? Я же работаю в военизированной структуре. А там такой ДС… что тематикам и не снился. И боль от тебя принимать буду. Как и ты от меня»

«Не получая при этом удовольствия?»

«Почему же? Подчиняться мужчине – нормальное женское желание. А я всё-таки женщина. Хоть и сержант Кобры, но всё равно женщина»

«А боль?»

«Боль…» - задумчивым голосом произнесла Эва. «А что боль? У нас знаешь, какие болезненные тренировки? И не только по рукопашному бою?»

«Догадываюсь»

«Не догадываешься. У тебя воображения не хватит. Хоть ты и сочинитель. Ну так вот, я бы просто не смогла бы работать, если бы не подружилась с болью. Это очень радостная боль, на самом деле. Когда выполняешь задание, преодолеваешь себя… Даже возбуждающая. И сексуально тоже. А когда ты будешь меня пороть… зажимы ставить и всё такое…»

«Это просто другая тренировка?»

«Где-то так. Только с гораздо более высоким уровнем эротизации. Что приятно. Кстати, как ты себя чувствуешь? В смысле льдышки?»

«Лучше»

«Я рада. Ты мне веришь? Что я буду с тобой, пока не вылечу? Что не отступлюсь?»

«Верю». Действительно верю. Что удивительно. Ибо с верой у меня всю мою жизнь было… не очень. Если не «очень не».

«Это очень хорошо. Очень. Теперь тебе нужно поверить ещё в одно»

«Во что именно?»

«Что я справлюсь. Что я сильнее. Любых твоих болезней, проблем, демонов…»

«Призраков»

«Призраков?»

Я рассказал ей. О Вальгалле и Призраках. И о Гейдрихе, конечно. Моем alteregoв некотором роде.

«Интересно…» - задумчиво протянула она. «Все твои Призраки в фельдграу или чёрной парадной униформе СС. А избавляет тебя от них Эва-Мария Глобочник…»

«Ты же Унтерганшнигг?»

«Мой дед взял эту фамилию. Не смог выдержать… в общем, ты понимаешь»

Я кивнул

«Я никогда – после того, как узнала, кто мой прадед - не воспринимала себя как Унтерганшнигг. Только как Глобочник. Да, он преступник. Да, он совершил ужасающие преступления. И я считаю неправильным, что он не предстал перед справедливым судом и не понёс заслуженное наказание…»

Одило Глобочник покончил жизнь самоубийством 31 мая 1945 года, раскусив спрятанную во рту ампулу с цианидом в альпийской больнице близ города Вайсензее в Каринтии во время ареста британской военной полицией.

«… но он мой прадед и в моих венах течёт его кровь. Поэтому» - она усмехнулась – «клин клином, наверное…»

Я промолчал. Хотя, наверное, она была в чём-то права…

«Антэрос…» - всё также задумчиво произнесла она. «Это всё Антэрос. Во всех его проявлениях. Все твои проблемы – льдышки все эти и всё такое – исключительно от Антэроса. Это он стоит за всем этим. А лечится это его антитезой. Эросом. Любовью. Сексом. Темой как усилителем того и другого»

Она вздохнула, затем продолжила:

«Тебе нужно… ты должен верить, что мой Эрос сильнее твоего Антэроса. Моя любовь, секс и Тема сильнее твоего льда. Жизнь сильнее смерти. А Эва-Мария Глобочник сильнее Призраков»

«Верю». Хотя ох и слабая же это была пока что вера

«Слабо веришь»

«Слабо» - согласился я. Она что – уже и мысли мои читает? Что-то дальше будет…

«Будем укреплять. Повторяй за мной. Как мантру. Эрос сильнее Антэроса. Любовь, секс и Тема сильнее льда. Жизнь сильнее смерти. Эва-Мария Глобочник сильнее Призраков…»

«Эрос сильнее Антэроса. Любовь, секс и Тема сильнее льда. Жизнь сильнее смерти. Эва-Мария Глобочник сильнее Призраков…»

«Громче!»

«Эрос сильнее Антэроса. Любовь, секс и Тема сильнее льда. Жизнь сильнее смерти. Эва-Мария Глобочник сильнее Призраков…»

Эва влепила мне оглушительную пощечину.

«Я же сказала – громче!»

Я повторил ещё раз. Её это удовлетворило. Судя по тому, что больше пощёчин я не получил. К сожалению…

«А мне понравилось…» - честно сказал я.

«Я знаю. Но у нас с тобой сейчас не тематическая сессия, а сеанс психотерапии. Поэтому обойдёшься. Пока. А мантру эту будешь повторять постоянно. Пока она намертво не угнездится в твоём подсознании. Намертво и навечно»

И затем удивительно нежно, ласково и заботливо:

«Тебе легче?»

«Намного. Хотя…»

«Я знаю. Больше всего тебе сейчас хочется полноценной фемдом-сессии. Чтобы снять стресс. По полной программе. И ДС, и СМ, и бондаж…»

«Ты вяжешь?» - удивлённо спросил я.

«Вяжу. Не художественной вязкой, конечно, но тебе это и не нужно. Обычный бондаж, болевой… я всё это умею»

«В учебке Кобры освоила?»

«Естественно. Там учат пользоваться и… подручными материалами. В самых разнообразных ситуациях. Я могу тебе такую сессию провести, конечно…»

«Но мне это не нужно»

«Вредно это сейчас тебе. Это как раковому больному анальгетик дать. Когда требуется хирургическая операция»

«Ты меня будешь оперировать?»

«В некотором роде»

«То есть?»

«Твоя душа… как бы это помягче сказать-то…»

«Говори, как есть»

«Она как…» - она запнулась. А затем выпалила: «как гнойная рана, покрытая коростой. Толстой такой коростой»

Ничего себе сравненьице... Я даже опешил. Хотя… есть в этом некая сермяжная правда. Есть. И еще какая…

«Согласен»

«Я тебе дала столько анальгетика, сколько возможно. Дальше… дальше тебя нужно уже просто начинать темачить. А поскольку нас с тобой друг к другу сильно тянет сексуально…»

«То вместо сеанса психотерапии мы получим эквилибристику в постели…»

«Да. И вся психотерапия пойдёт прахом. Поэтому я сейчас буду просто вскрывать коросту, снимать её, очищать твои душевные раны от гноя… и так далее»

Я кивнул. Всё очень и очень разумно.

«Это будет больно. Эмоционально больно, я имею в виду. Я понимаю, что ты сейчас предпочёл бы боль физическую, но увы»

«Я выдержу»

«Конечно выдержишь». Эва явно улыбалась. «И не такое ведь выдерживал…»

Затем продолжила:

«Тогда поехали. На самом деле, всё очень просто… и очень сложно одновременно. Причина всех твоих энергетических и сексуальных проблем – твой визжащий мозг…»

«Застойное возбуждение в коре головного мозга?»

«Если говорить научным языком, то да. Это забирает слишком много твоей энергии. Которой категорически не хватает всему остальному. И всему связанному с сексом в том числе»

«Не спорю»

«Ещё бы ты спорил… ну да ладно. Наша с тобой задача – отключить этот визг. Снять это застойное возбуждение. Это нормализует и гармонизирует энергопотоки»

«С чего начнём?»

ХХVIII. Дневник Андрея Реутова. Запись VIII.

20 сентября 2011 года

Москва, Россия

Я уже привык к тому, что в моём бизнесе – я консультант по стратегическому управлению бизнесом – то густо, то пусто. То контракты на десятки тысяч долларов, то полная пустота. Но вот чтобы с женщинами так… к такому я не привык. Сначала почти два года никого, потом – одна за другой. И одна другой интереснее. Во всех смыслах.

Вена встретила меня… как обычно. Спокойно, приветливо и по-немецки сдержанно-вежливо. Я, конечно, далеко не поклонник Адольфа Алоизовича, но тоже считаю, что разделение Германии на собственно Германию и Австрию совершенно искусственно.

Кто-то – не помню уже кто – однажды назвал Вену самой большой деревней Европы. В том числе, и с точки зрения безопасности. С точки зрения прогулок – что дневных, что ночных - Вена безопасна практически абсолютно, но, как говорится, и на старуху бывает проруха. А на улицы Вены – свой наркоман с ножом.

Стеклянные глаза, выставленный вперёд нож. Ну, и, понятное дело, Money, money. Типа, кошелёк или жизнь. Не могу сказать, что я сильно испугался. Как я уже упоминал в более ранних записях своего дневника, у меня были знакомые в МВД РФ. А друг детства – так и вообще в Наркоконтроле. Поэтому я знал, что, во-первых, угрожать ножом и ударить ножом – две большие разницы, Во-вторых, надо суметь в меня попасть этим самым ножом. Особенно учитывая, что я вовсе не собирался подставляться.

В-третьих… а вот в-третьих оказалось полной неожиданностью. Откуда-то сбоку… да, наверное, всё-таки подлетела высокая, стройная, светловолосая женщина и лихим ударом каратэ (Шуто-Сакоцу-Учи, если мне не изменяет память) выбила у наркомана из руки нож. Потом не менее ловко заломила ему руку за спину, повалила на мостовую, заломила и другую руку и проворно надела на него наручники. Вся операция заняла не более тридцати секунд. Если не меньше.

Поднялась, отряхнула свой элегантный светло-серый костюм и что-то спросила меня по-немецки. Я пожал плечами. Хоть и учил я язык Гёте, Шиллера и Карла Маркса с Фридрихом Энгельсом лет так пятнадцать назад, но за отсутствием необходимости прочно забыл.

«Вы в порядке?» - незнакомка перешла на английский. «Не ранены»

«Вполне» - ответил я. На том же языке. «Нет, я не ранен. Отделался лёгким испугом»

«Русский?». Блин. Я уже привык, что мой пусть и легкий, но акцент с головой выдает меня в Нью-Йорке, Лондоне и Лос-Анжелесе. Но чтобы в Вене…

Я кивнул.

«У меня мама русская» - улыбнулась «Дана Скалли». Так я её почти сразу же окрестил про себя. Хотя внешне на Джиллиан Андерсон она была совершенно не похожа. Вообще ничего общего.

И затем неожиданно представилась:

«Эва-Мария. Унтерганшнигг»

Ну и фамилия… Хорошо, хоть, что не Кальтенбруннер. И не Браун.

«Андрей. Реутов»

«Ну, вот и отлично» - почему-то просияла она. Добыла из кармана пиджака миниатюрный смартфон, нажала какие-то кнопки…

Из всего сказанного ей я понял – кроме её фамилии – только два слова.

ЕКО Кобра. Эйнзацкоммандо «Кобра». Элитное контртеррристическое подразделение австрийского спецназа. Подразделение не является частью австрийской федеральной полиции (хотя и носит соответствующую форму), но находится непосредственно под контролем австрийского Федерального министерства внутренних дел. Была создана в 1978 году, в первую очередь для защиты еврейских иммигрантов от нападения групп палестинских боевиков, и как в ответ на теракт на Мюнхенской Олимпиаде 1972 года.

Все чудесатее и чудесатее. Только спецназовки мне и не хватало. Хотя почему бы и нет?

«Сейчас приедет полиция» - бесстрастно произнесла Эва-Мария. «Вам придется дать показания в участке. И мне тоже»

«Это правда…»

«Что я служу в Кобре?» - усмехнулась она. «Уже нет. Вчера был мой последний день на службе. Я взяла месячный отпуск…»

Она сделала паузу, словно решая, стоит ли посвящать меня в свои планы.

«… а потом перехожу в Службу безопасности Ватикана»

Евроинтеграция в действии. Понятно.

«А я – консультант по управлению бизнесом»

Эва-Мария пропустила это мимо своих ушей. Милые такие ушки, надо отметить.

Участок оказался типично немецким. Скучный, аккуратный и очень эффективный. Орднунг во всей красе. Включая получасовой поиск официального переводчика. Эва-Мария их почему-то не удовлетворила. Еще где-то час ушел на дачу показаний. Меня предупредили, что, возможно, придется явиться в суд. Тоже для дачи показаний – но уже под присягой.

«Всю жизнь мечтал» - подумал я.

Эву-Марию «допрашивали» параллельно. Изысканно-вежливо, четко понимая разницу между городскими – пусть и столичными – полицаями и сержантом элитной федеральной Кобры.

Отпустили нас практически одновременно.

«Вы спасли мне жизнь» - неожиданно даже сам для себя произнес я. «Я могу Вас как-то отблагодарить?»

«Вы отлично знаете, что это не так» - ответила Эва. «Но не откажусь. Ужин в хорошем ресторане?»

«С удовольствием». Спецназовка мне решительно нравилась.

«Штайререк?»

«Годится»

Штайререк – в котором я до того ни разу не был, но о котором был немало наслышан – оказался очень милым заведением на берегу канала в самом центре Штадпарка. Со вкусом у Эвы было все очень и очень хорошо, учитывая, что Штайререк устойчиво занимал первое место в списке лучших ресторанов Вены, единственный из них получил рейтинг double-Michelin-star. И гордился винотекой в 35 000 бутылок.

Происхождение хорошего вкуса выяснилось в гигантской шестикомнатной квартире Эвы в самом центре австрийской столицы.

«Наследство родителей» - объяснила она. «Они погибли в автокатастрофе. Семь лет назад»

«Извини»

«За что? Мне не за что тебя извинять»

К тому времени мы были уже устойчиво на «ты».

Вы, наверное, хотите знать, каким образом мы оказались в её квартире? Началось все банально… и очень смешно. После ужина в Штайререке, заметно облегчившего мой банковский счет, я вызвался её проводить. Что было действительно очень смешно, учитывая, где служила Эва… и наличие у неё табельного 9-миллиметрового Глок 18 в поясной кобуре (офицеры Кобры были обязаны носить табельное оружие постоянно, а не только на службе). А я, во-первых, был без оружия, а во-вторых, мои навыки боевых искусств были бесконечно далеки от черного пояса по каратэ Эвы-Марии.

Ехали мы… на трамвае. Ибо в центры Вены пользоваться авто просто глупо. И очень дорого. Очень. Трамвай, понятное дело, по-немецки чистенький, эффективный… и скучный. Типичный Орднунг – скучно, зато надёжно.

Когда мы подошли к подъезду дома во Внутреннем городе (так называется центральный, первый район Вены), где она жила, Эва-Мария неожиданно пригласила меня к себе. И, взглянув на мою удивленную физиономию, объяснила:

«Ты же литератор. Сочинитель. Романы всякие пишешь…»

«Пишу» - честно признался я. Не понимая совершенно, к чему это.

«Ну так вот» - игриво улыбнулась Эва. «Всё равно же сегодняшнее приключение куда-нибудь вставишь…»

«Возможно»

«А поскольку по законам жанра сие приключение должно закончиться в постели…»

Она сделала многозначительную паузу

«… то не будем разочаровывать твоих будущих читателей?»

Я не нашелся, что ответить. И покорно последовал за сержантом Кобры. Пусть и уже бывшим.

«Я современная свободная раскрепощенная европейская женщина» - продолжала Эва-Мария, бодро поднимаясь на третий этаж. «Поэтому сплю с кем хочу. Сейчас я хочу спать с тобой»

Пребывая в легком шоке, я покорно, хвостиком следовал за ней.

В просто огромной прихожей она неожиданно повернулась ко мне и нежно обняла меня за шею. Прижалась ко мне – нежно так – и прошептала:

«Это всё театр…»

«Я знаю. А на самом деле?»

«А на самом деле…» - она вздохнула и слегка отстранилась. «Пойдем в гостиную»

Взяла меня за руку, отвела в гостиную. Усадила на диван. Сама удобно устроилась у меня на коленях.

«Я… мы… в общем, ситуация стандартная. Работа, тренировки… в общем, на личную жизнь времени… немного. Обычное дело для силовых структур»

Я кивнул. Как говорится, плавали – знаем.

«А мне двадцать восемь уже… и мне… знаешь, тоже хочется просто нормального женского счастья…»

Двадцать восемь… хм… немного рановато для первого кризиса в жизни женщины. Обычно он в тридцать случается. Или даже попозже.

«Недалеко от того места где мы с тобой… познакомились… есть церковь святой Анны… »

Она вздохнула.

«Сегодня – как раз перед… ну, ты понял… я молилась, чтобы святая Анна помогла мне…»

«Наладить личную жизнь?»

«Да»

«Оригинальный способ» - подумал я. Но промолчал.

«И… в общем… мне святая Анна сказала…»

Она неожиданно рассмеялась. Звонко так, заливисто рассмеялась. Как школьница.

«… что первый же мужчина, с которым я сегодня вечером познакомлюсь…»

«… и есть твой избранник?»

Она кивнула.

Я почувствовал, что на сей раз таки влип. И влип крепко. Оставалась только одна надежда – что либо она все это выдумала, либо у неё просто от переутомления серьёзные глюки пошли. Второе мне представлялось намного более вероятным.

«Расслабься» - неожиданно шепнула она. «Просто расслабься. Тебе будет хорошо со мной. Обещаю»

Сопротивляться сержанту Кобры – пусть и женского пола – занятие неблагодарное. Поэтому я подчинился. И расслабился.

Точнее, она меня расслабила. Очень умело расслабила. В свое время я примерно так расслаблял женщин перед постелью… но до её навыков мне было как до Луны пешком. Видимо, очень хорошо их учили в Кобре анатомии, физиологии и психологии. А она творчески применяла эти навыки в несколько иных целях…

Она вроде ничего особенного не делала. Просто прикасалась ко мне. Осторожно так прикасалась, нежно и ласково. Губами, подушечками пальцев, ладонью, коготками… Кысячьими такими коготками (она по гороскопу Львица). Но вдруг стало необыкновенно хорошо. Просто хорошо. И я действительно расслабился. Первый раз… года за два, наверное.

Вопреки моим ожиданиям, возбуждать меня она не стала. И в постель не повела. И в душ тоже.

«Тебя сначала расслабить и успокоить нужно» - объяснила она. «После такого experience, когда адреналин сходит… ты можешь начать чудить. Как бы ты там не хорохорился, но ты человек сугубо гражданский, поэтому угрозу ножа видишь не часто…»

«Не часто» - согласился я. «Впервые в жизни, на самом деле»

«Тем более. Поэтому стресс у тебя тот еще»

«Был»

«Точно?»

«Стопроцентно»

«Значит, есть еще порох в пороховницах… Я правильно Гоголя процитировала?»

«Правильно». Эва-Мария мне нравилась все больше и больше.

Она поднялась с моих колен, взяла меня за руку и тихо сказала:

«Пойдём. Я хочу тебе кое-что показать»

Очень тематично сказала, надо отметить. Хотя до того, когда мы обсуждали мои литературные творения – она успела кое-что прочитать, пока меня мариновали в участке – честно призналась, что от Темы далека бесконечно. И что фантазий соответствующих у неё никогда и близко не было.

Эта её фраза… точнее, тон, с которым она была сказана… нет, точнее, её энергетика словно вернули меня на несколько лет назад. Когда я ещё не ушел полностью вверх, а был свитчом, причем даже с некоторым уклоном вниз. И довольно активно искал себе верхнюю. Разумеется, безуспешно.

По совершенно банальным причинам. Во-первых, расслабление. Стресс снимать. Ничего эффективнее подчинения и боли в природе не существует. Во-вторых, энергетическая подкачка – верхние – если они настоящие верхние, конечно – очень сильные энергетические доноры. В-третьих, просто усталость. Надоело всеми командовать и за всех и вся отвечать. Причем надоело просто безмерно. В-четвёртых, сильно доминировавшая мама. Эротизация вынужденного подчинения. Да и пси-насилие (и не только пси) имело место.

А безуспешно потому, что, во-первых, я не мог подчиняться не любящей женщине. Нелюбимой сколько угодно – я вообще не был в состоянии любить уже давно. А вот любящей – обязательно. А это от Бога – это перебором анкет на сайте знакомств не найдешь. И в тусовке в реале тоже.

Ну, и… в общем, очень уж я любил играть в пси-игры. Может и подчинился бы не любящей… если бы она у меня выиграла. Но все без исключения проиграли. К счастью или к сожалению, но проиграли. Причем с треском.

Странно, но мне вдруг очень захотелось подчиняться Эве. Просто подчиняться. Потому что она… ну понятно, что о любви здесь речи не шло – пока по крайней мере – но она была… какой-то очень теплой и доброй силой. Которой действительно очень и очень хотелось подчиниться. Силой и физической, и психологической (готовили их будь здоров как), и женственной, и чувственной, и сексуальной.

Эва привела меня в библиотеку. Моему изумленному взору предстала стена, снизу доверху покрытая полками с литературой о Третьем рейхе, Второй мировой войне, сталинском СССР…

«Я смотрю, у нас имеют место быть общие интересы» - произнес я. Довольно так произнёс. Ибо без общих интересов… сложно построить отношения. Хотя возможно, конечно.

«Имеют» - согласилась Эва. Она подошла к столику, взяла фото в рамке, протянула мне:

«Знаешь, кто это?»

С фотографии на меня смотрел мужчина абсолютно балканской внешности в черном кителе штандартенфюрера. Конечно, я его знал. Это фото – как и другое, где он был уже в фельдграу с петлицами группенфюрера СС и генерал-лейтенанта полиции – было известно каждому мало-мальски компетентному историку Третьего рейха. Даже такому любителю, как я.

Одило Лотарио Глобочник. В 1938 – 1939 гауляйтер Вены. Что-то вроде первого секретаря горкома НСДАП. Который, правда, обладал куда меньшей реальной властью, чем советские партийные секретари. А в сорок первом – сорок втором уполномоченный рейхсфюрера СС по созданию структуры СС и концлагерей на территории Генерал-губернаторства. Оккупированной Германией Польши, то есть.

В этом своем качестве Глобочник был фактическим руководителем печально известной «акции Рейнгард», в результате которой в лагерях смерти Собибор, Треблинка, Майданек и Бельжец было уничтожено более двух миллионов евреев.

Историк Майкл Аллен назвал его «самым отвратительным персонажем в самой отвратительной организации за всю историю человечества». Я бы с этим, конечно, поспорил, ибо младотурки, хладнокровно вырезавшие полтора миллиона армян такими методами, от которых палачи Майданека очень быстро сошли бы с ума, а также «батыр Ежов» вряд ли лучше. Не говоря уже о подручных Мао и Пол Пота. Тем более, что была и другая характеристика – из его личного дела в РСХА – Главном управлении имперской безопасности: «Безрассудство и ухарство приводят его часто к нарушению установленных границ даже в рамках эсэсовского ордена». Противоречивый, в общем, был сабж. Но при чём тут Эва-Мария? Да ещё и Унтерганшнигг?

«Это Одило Лотарио Глобочник. Только здесь он еще в форме штандартенфюрера»

«Я не сомневалась, что ты его знаешь» - удовлетворенно произнесла Эва. «Это мой прадед. По отцовской линии. А прадед по материнской сгорел в советском КВ на Курской дуге…»

«Ну и семейка» - подумал я. «У кого хочешь голова кругом пойдёт…»

«Я читала твою биографию Гейдриха» - задумчиво произнесла Эва. «Точнее, просмотрела…»

И когла она только успела? Не иначе, в Кобре их еще и скорочтению учили…

«Знаешь, что мне очень понравилось?»

«Что?»

«Что ты честно и искренне пытаешься их понять. Не огульно осудить и ни в коем случае не оправдать – тому, что они творили нет и не может быть оправдания – а понять. И ты…»

Она запнулась

«…ты пытаешься показать их людьми. Да, преступниками огромного масштаба. Но не инопланетными монстрами и не демонами из преисподней. А людьми»

Я пожал плечами. «Я просто хочу найти истину. Какой бы она ни была»

«Кстати» - Эва повернулась ко мне. «А почему ты выбрал себе немецкий псевдоним? Ведь у тебя же в жилах нет ни капли немецкой крови… И почему твои герои носят фельдграу вермахта и СС, а не хаки РККА?»

«Я католик»

«И?» - удивилась Зва.

«Все очень просто, на самом деле. К 1938 году Сталин уничтожил католическую церковь в СССР полностью. То есть, совсем. А вермахт и ваффен-СС – восстанавливали. Причем не только католические храмы, но и православные. Сотнями восстанавливали. И в России, и на Украине, и в Белоруссии. А поскольку патриотизм – из этой короткой и временной жизни, а христианская Церковь – из Вечности…»

«Ты надел бы форму вермахта, а не РККА, если бы у тебя был выбор?»

«Да. Вермахта или ваффен-СС. Хотя стоять перед таким выбором злейшему врагу не пожелаю»

Теперь уже Эва пожала плечами

«Нам редко приходится выбирать наибольшее добро. Если вообще приходится. Как правило, наименьшее зло…»

А потом неожиданно спросила:

«И это единственная причина?»

«Нет. Но вторая уже более субъективна»

«Поделись»

«Мне кажется… хотя врали и те, и другие по полной, но всё же…»

«Фельдграу честнее?»

«Да. Гитлер заявлял, что служит Германии и немцам – и служил. Заявлял, что allesfurDeutchland– и так и поступал. Другое дело, что так услужил, что… в общем, привез невиданную в истории катастрофу. Германии же. Вот уж точно, благими намерениями…»

«А Сталин?»

«А Сталин лгал всем, вся и всегда. Для Гитлера немцы - его бенефициары. Для Сталина граждане СССР – расходный материал. Во имя его гегемонистских амбиций. Земшария там всякая, последняя республика. Серп и молот на фоне земного шара...Гитлер – типичный европейский средневековый феодал. Сталин – восточный деспот. Хотя, если судить по результатам, хрен редьки не слаще. А коричневая чума ничем не лучше красной. И наоборот»

Эва кивнула. Она явно придерживалась аналогичного мнения.

«Ладно» - вздохнула Эва. «Об этом потом поговорим. Сейчас тобой заниматься надо. И не смей со мной спорить»

Спорить с сержантом Кобры? Да ещё на её территории? Благодарю покорно.

«У тебя PTSD» - задумчиво протянула она. «Застарелый такой PTSD… Ладно, будем снимать»

Конечно. Еще какой PTSD. Посттравматическое стрессовое расстройство. Двадцать лет ежедневной борьбы со смертью и безумием ещё и не такое привезут…

«Откуда ты знаешь?»

«Я штатный полевой психолог Кобры. Помимо всего прочего. С дипломом Венского университета. Так что насмотрелась…»

Мы вернулись в гостиную

«Скажи мне» - тихо спросила Эва. «только честно…»

«Обещаю»

«Что тебе сейчас больше всего хочется?»

«Встать перед тобой на колени» - честно ответил я.

«Вставай»

Я опустился на колени. Уткнулся в неё. Она вздохнула, погладила меня по голове. Пробежала кончиками пальцев по лицу, шее.

Я чуть не замурлыкал – так мне было приятно.

«У тебя очень чувствительная кожа…». Это был не вопрос. А констатация факта.

«Да»

«Это хорошо. Легче PTSD снимать будет…»

И затем неожиданно:

«Поднимайся»

Я поднялся с колен. Ожидая дальнейших «руководящих указаний». Состояние было… на удивление комфортное.

«Хочешь я тебе скажу, как ты меня воспринимаешь?»

«Конечно»

«Как старшую сестру, которой у тебя никогда не было. Но которую ты всегда очень хотел»

«В точку»

«Ты единственный ребёнок в семье?»

«Да»

«Это заметно»

Я промолчал.

Эва подошла к столику, покопалась в необъятного размера дамской сумочке (у нее туда и МР5 поместится), и достала… Маску. Нормальную такую маску. Пассажирскую. В смысле, для пассажиров самолетов, поездов и всего такого прочего. И очень даже тематическую, надо отметить.

Подошла ко мне.

«Надеюсь, ты не против? Это никакая не Тема. Это психотерапия. Для усиления ощущений. Тебя же размораживать надо. Поэтому чем сильнее огонь, тем лучше»

«Не против». Да хоть бы и Тема… Разница-то какая?

«Закрой глаза»

Я подчинился. Эва надела на меня маску. Аккуратно так надела.

Ощущение было… странное. Как между двух миров. Точнее, в двух мирах одновременно. В мире света и мире… ну, не тьмы, конечно, но сумерек. Света Эвы-Марии и сумерек Призраков. Сумерек Вальгаллы. Хотя… Тьма тоже имела место быть. В виде огромной страшной фигуры, двигавшейся неизвестно откуда и непонятно куда. Старческими, шаркающими шагами.

Удивительно, но мне было очень комфортно в обоих мирах. И с Эвой-Марией, и с Призраками. Среди которых, надо отметить, Одило Глобочника не было. Он явно обитал в совсем другом мире. Несравнимо худшем, чем Вальгалла. В Аду. Вполне заслуженно обитал. Странно, но Рейнгард Гейдрих почему-то в Вальгалле был. А Глобочника не было. Любопытная там наверху справедливость. Или «справедливость»… В общем, неважно.

А важно то, что меня почему-то очень сильно тянуло к загадочной тёмной фигуре. Притяжение тайны, нормальное для исследователя, которым я был всегда? Может быть. Влечение к силе, пусть и тёмной? Возможно. Или что-то ещё?

И ещё я чувствовал, что за меня идёт… ну, если не война, то борьба точно. Между Эвой-Марией и Призраками. Причем борьба эта была… какой-то односторонней, что ли. Эва-Мария за меня сражалась очень даже активно. А Призраки так… даже особо не отбивались. Будучи полностью уверенными, что победа будет за ними. Воспринимая сержанта Кобры как… назойливую муху, наверное. И не более.

И были правы. Мне было комфортно и там, и там. Но с Призраками комфортнее. Гораздо комфортнее. Единственное, чего я категорически не понимал – это за каким лешим я им, собственно, сдался? В откровения святой Анны я верил не сильно, точнее вовсе не верил (и вообще считал эту бабушку Иисуса Христа чисто искусственной святой – ну какая в этом святость?);

Призраки же просто были из другой Вселенной. Где я – и где они? Ну ладно, Эва-Мария… поиграться в отпуске – почему бы и нет… но Призраки-то… Ладно, со временем само устаканится. Как и раньше случалось. И не раз.

Надев на меня маску, Эва погладила меня по щеке – нежно так погладила. И стала… раздевать меня. Я заметно напрягся. Тогда она почти беззвучно прошептала мне на ухо:

«Доверься мне. Просто доверься мне. Ибо я есть любовь. Loremcaritasest»

«Оригинально» - подумал я. «То ли еще будет…»

Она раздела меня догола. Ощущение было… странное. Неожиданное. То ли как ребенка, которого собирается купать старшая сестра, то ли как пациента на приёме у врача, то ли как… хотя чувственного и, тем более, эротического в этих моих ощущениях было немного. То ли все вместе. И можно без хлеба. Который я действительно уже давно не ел.

«У тебя на связывание фобия?»

«Ещё какая…»

«Неудивительно. При таком-то PTSD… »

Она вздохнула. «А мне позволишь тебя связать?»

«А почему не наручники?»

Она, наверное, улыбнулась. «Потому что я разделяю работу и личную жизнь. Тем более, её постельную составляющую»

«Позволю»

«Потому, что я – Кобра?»

«И поэтому тоже»

Но она не стала меня сразу связывать. Провела кончиками пальцев по моему телу – от шеи до пояса…

«М-да… ну ты и льдышка… Даже хуже – я чувствую какой-то металл… Ты словно из железа сделан. Кто же это тебя так изувечил-то? Я такого вообще никогда не видела. Даже не слышала о таком»

«Биполярный маниакально-депрессивный синдром. Терминальный вариант. В 21 год мне сказали, что я не доживу до тридцати. Мне сорок три. Двенадцать лет на добавленном времени»

«Понятно. И как ты справился?»

«Прямое перепрограммирование подсознания. Плюс католичество. Двадцать лет воевал со смертью и безумием. Каждый божий день»

«Сильно. Тебя на кафедре психологии Венского университета показывать надо. Что и такое бывает»

«Мне это уже говорили»

«В МГУ?»

«Да. И в UCLA тоже»

«Теперь вообще всё понятно»

«Пациент больше жив чем мёртв? Или наоборот?»

«Пациент просто жив. Теперь надо, чтобы ты был ещё и счастлив»

У Призраков по этому поводу явно было другое мнение. Или просто своё понимание счастья. А вот что по этому поводу думала Темная фигура… было решительно непонятно.

Эва-Мария уложила меня на спину и привязала к спинкам кровати. Странно, но я не испытывал ни малейшего страха. Никогда, никому я не позволял себя связывать. А ей позволил. Говорят, что само по себе связывание – сильнейшая расслабуха. Возможно. Только я почему-то этого не почувствовал. Мне что связанным, что не связанным – абсолютно всё равно было.

А потом началось…

ХХVII. Блог Нелли Авериной. Пост VIII.

30 апреля 2012 года

Москва, Россия

Когда за Сергеем закрылась дверь, я вдруг явственно почувствовала, что всё. Что я больше никогда его не увижу. Не знаю, почему. Просто почувствовала – и всё. И восприняла это… как-то очень спокойно. Ибо после нападения на мою маму и гибели – точнее, убийства – Виктора уже была внутренне готова к чему угодно.

Поэтому я совершенно не удивилась ни сигналу сотового, отключившему ошейник, ни смс-ке от Хозяина, в которой он приказывал мне открыть дверь и взять адресованный мне конверт. Ни содержимому конверта – письму о прекращении отношений и коду для снятия ошейника. Ни звонку на мой сотовый с неопределившегося номера.

Ни синтетическому голосу, который сообщил мне, что Сергей ввязался в очень нездоровую историю и вынужден был срочно покинуть пределы России и оставаться за её пределами в течение обозримого будущего. Ни настоятельной рекомендации того же голоса ни в коем случае не пытаться связаться с Сергеем. И вообще забыть о его существовании как можно быстрее.

Ни даже пяти тысячам евро наличными, вложенным в этот конверт. Ни ещё… в общем, внушительной сумме в рублях, которая обнаружилась на моей карточке, когда я в тот же день в ближайшем проверила баланс своего счета в Банке Москвы. Ни разрешению жить в его просторной квартире так долго, как только моя душа пожелает.

Душа желала, конечно. Но ещё больше она желала… правильно, Темы. Темы и секса. Да позатейливей – и того, и другого. Уж больно капитально на них меня подсадили мои верхние. Впрочем, конечно, это я сама себя подсадила. Как на наркотик. Хотя почему «как»…

Заводить новые постоянные отношения у меня не было никакого желания. И вовсе не потому, что мне это надоело. Отнюдь. Мне очень приятно было находиться под ошейником. Быть и ощущать себя рабыней. Собственностью. Вещью. Объектом. Предметом.

Просто… просто побега Сергея у меня возникло очень сильное – непреодолимое даже – ощущение, что я приношу несчастье. Несчастье верхним. Этакая bottomfromhell. Нижняя из Ада, то есть. Поэтому больше верхних у меня не будет. А будут только сессионные партнеры. Желающих было, понятное дело, хоть отбавляй. Проблема была в том, что все они без исключительно хотели надеть на меня ошейник. Причем как можно быстрее. И даже этого не скрывали. Что меня категорически не устраивало. Пришлось выбирать… да пару, конечно. Причем семейную пару, что занятно.

Пару не в том смысле, что они оба меня пользовали. Муж был чисто верхним, жена чисто нижней. Она просто наблюдала. Ну, и их друзья иногда тоже. Она уходила в другую комнату только когда он меня трахал. Как это у них сочеталось с довольно серьёзной – внешне, конечно – православнутостью, я так и не смогла понять. Как-то, наверное, сочеталось. Против его периодического секса с сессионными нижними она ничего не имела, а вот гарем (нижних, конечно), заводить ему не позволяла категорически. Что меня полностью устраивало.

И тут материализовалась Настя. С которой у меня возобновился роман. Причем просто ураганно возобновился. И ванильный, и тематический. Причем тематический возобновился так, что я сразу забыла про свою сессионную пару. А ванильный – что я вполне серьёзно стала подумывать, не лесби ли я (есть такая теория, что нет би-ориентации, а есть либо гетеро, либо гомо с периодическими – чисто от любопытства – интересами на стороне).

Никаких ошейников Настя не признавала категорически (кроме сессионных). Как и совместного проживания. Что мне подходило просто идеально. Как и её… хм… экзотические эскапады.

Однажды она – на полном серьёзе – предложила мне провести со мной сессию… перед моими ванильными подругами. То есть, совсем ванильными. Причем из четырех подруг две понятия не имели о моей тематичности. А одна так и вообще о существовании Темы.

Сначала я была просто шокирована такой… экзотикой. Потом… потом я подумала, что в этом что-то есть. А через несколько дней одни лишь мысли о такой сессии стали меня возбуждать просто до невозможности. Нормальная такая динамика восприятия…

В общем, я согласилась. Обзвонила подруг и пригласила их на девичник. В свою… извините, Сергея, квартиру. Причём девичник с сюрпризом. Что это будет за сюрприз, я, естественно, даже и не намекала.

Я представила им Настю (до того о её существовании они не имели ни малейшего представления). Не то, чтобы мы с ней особо шифровались, просто старались не афишировать наши отношения. А поскольку Настя и мои подруги вращались в несколько разных кругах (в том числе, и по возрасту)… в общем, не пересекались они никак. Совсем никак.

Потом мы основательно расслабились алкоголем (строго соблюдая основополагающий принцип непонижения градуса). Ключевую роль в расслаблении, как сейчас помню, играло шампанское. Хорошее такое шампанское (одна из моих подруг работала в компании – импортере вин).

А когда я почувствовала, что расслабились мы достаточно, я и объявила им о том, что за сюрприз их ожидает. Реакция была… скорее заинтересованной. Особенно тех моих подруг, которые были в курсе моей тематичности. Хотя, насколько мне было известно, сами не практиковали. И даже не пробовали.

Я разделась донага и, как ни странно, испытала довольно сильное чувство стыда. Хотя ходили мы в сауну вместе регулярно и нагишом друг друга видели бессчетное число раз. Но то была сауна, а это публичная сессия…

Набор действий был довольно стандартный (благо после последней сессии с Настей прошла уже неделя и мое тело полностью восстановилось). Пощечины, воск, лед, порка по всему телу (лежа и стоя), найф-плей, прищепки, в которых я должна была ходить и стоять на гречке (а мои подруги с удовольствием их на мне теребили). Истязание гениталий (зажимы там всякие и все такое прочее).

Немного fireplay (выглядит жутковато, но на самом деле абсолютно безопасно). Игры с дыханием. Бондаж (надо отметить, бондажисткой Настя была отменной). Обычный и болевой (помимо всего прочего, она мне устроила, по сути, дыбу – причем грамотно так устроила, очень даже БРД-шно). Страпон во все мои дырочки. Вибраторы. Другие секс-игрушки. И все такое прочее.

А потом… потом произошло нечто, ради чего – как я потом поняла – Настя и затевала весь этот девичник. Нет, какие-то отрывочные слухи о том, что она на такое способна, до меня долетали периодически, но я всегда их считала плодом разгоряченного воображения тематиков. И умелым пиаром самой Насти.

Она преобразилась в мгновение ока. В какое-то неотмирное существо. Причем явно не из лучшего мира. В демоницу. Демонессу. Колдунью. Ведьму. Да нет, именно демонессу. Которая мгновенно подчинила моих подруг… как удав кроликов. Превратила их в покорных кукол. Марионеток. Зомби. Роботов в человеческой плоти. Одним взглядом.

Сначала она подошла к Вике, заглянула ей в глаза и негромко, но очень уверенно приказала:

«Раздевайся»

Та покорно поднялась и стала раздеваться. Ни она, ни я, ни другие мои подруги не смогли сопротивляться железной, колдовской, демонической воле Насти. У нас просто не двигались руки. Не поворачивался язык. Нас словно парализовало.

Настя обработала Вику по полной программе. Почти как меня – лишь немного мягче. Затем связала руки за спиной и голую поставила на колени. Потом проделала то же самое с Жанной. Потом с Ольгой. Потом с Мариной. Потом…

Потом я сама покорно стала рядом с ними на колени. Без приказа.

«Теперь вы все мои» - спокойно сказала Настя. «В любой момент времени я могу встретиться с любой из вас. Или позвонить на сотовый. Или прислать смс. Или сообщение в соцсети. Или по электронной почте. И каждая из вас будет делать то, что я ей прикажу»

Самое ужасное, что так она и было. Я знала, что я это сделаю. Что бы она не приказала. И что любая моя подруга сделает то же самое, я была уверена тоже. И – что еще страшнее – я явственно чувствовала, что Настя, или та, во кого (или во что) она превратилась, пришла за нашим душами. И что она таки их заберет. И мы ничего не сможем с этим поделать. Ни-че-го.

Настя – или тот, кто её контролировал – посмотрела на часы. Усмехнулась. Повернулась ко мне. И негромко приказала:

«Развяжешь их ровно через полчаса. И ни минутой раньше. Все это время будете стоять на коленях. Если кто-нибудь поднимется – узнаю и накажу. Да так, что пожалеет, что родилась»

И ушла, аккуратно прикрыв за собой дверь. Добавив по дороге:

«Ждите моих приказов. Которые будете выполнять беспрекословно»

Но приказы так и не поступили. Ни одного. Никому. А Настя просто исчезла. Как будто её и не было. Через неделю её труп выловили из Москва-реки. Патологоанатом бесстрастно констатировал смерть от несчастного случая. И никаких следов насильственной смерти. Дело возбуждать не стали. Все мы вздохнули с облегчением. С огромным облегчением.

------------------------------------------------------------------

Охотник оторвал взгляд от экрана. Это была незапланированная ликвидация. Дверь Настя открыть, конечно, не могла. Не по Сеньке шапка. Несмотря на все свои немалые успехи в занятиях черной магией. Очень черной и очень магией.

Но щель проковырять могла вполне. Хоть и небольшую, но щель. Из которой бы в наш земной мир полезло бы… много чего гнусного и опасного. Нет, понятно, что группа Омега с этим разберётся – причем не особо напрягаясь… но зачем же коллег без нужды беспокоить? Когда проблему можно решить быстро и эффективно. Что Охотник и сделал. И ни секунды об этом не сожалел.

С его точки зрения – весьма информированной, надо отметить, - Настя в своих черно-магических экзерсисах пересекла некую грань, которую смертные не имели права пересекать. Бессмертные, впрочем, тоже. Пересекший эту грань превращался в нелюдь. Реальную, а не фигуральную. И поэтому не имел права на существование.

До XIXвека эту проблему решала в основном Святая Инквизиция. Ну, и немного Охотники. Его предшественники. Потом… потом остались одни Охотники. Потом появилась группа Омега. Стало немного легче. Точнее, намного легче. И все же… и все же потребность в Охотниках не исчезла.

Вот из-за таких вот случаев.

------------------------------------------------------------------

История эта меня напугала. Причем настолько, что я на какое-то время совсем ушла из Темы. Закрыла все аккаунты, всех своих тематических знакомых отправила в черный список. Ну, или почти всех. Лиану вот оставила.

С вполне конкретной целью оставила. Ибо очень уж глубоко запал мне в душу тот безымянный персонаж, которому Сергей хотел меня в аренду отдать. Впрочем, уже не совсем безымянный. У него был псевдоним.

Легат. Наверное, потому, что он был не просто католиком, а самым настоящим проповедником. Причем убедительным таким проповедником. Католическим, естественно.

Больше о нём не было известно практически ничего. Ни имени, ни фамилии, ни страниц в сетях, ни адреса электронной почты. Ни, тем более, номера сотового телефона. А если учесть, что он периодически – и надолго - уходил из Темы и сейчас, как назло, был именно такой период…

В общем, найти мне его не удавалось никак. Он просто исчез с лица Земли. Во всяком случае, для тематиков. У меня уже совсем опустились руки, когда я получила очень странный звонок на свой сотовый. С неопределенного номера, разумеется.

«Здравствуйте. Мне нужно поговорить с Нелли»

Странный, немного дребезжащий голос. Неопределенного возраста. Тоже искусственный?

«Я слушаю»

«Говорят, Вы хотите найти Легата?»

Я напряглась. С другой стороны, такой шанс просто нельзя было упустить.

«Хочу»

«Я могу Вам помочь…»

ХХVI. Дневник Андрея Реутова. Запись VII.



18 сентября 2011 года

Москва, Россия

Вылечил я Виолетту своими методами. Вряд ли их одобрят профессиональные (в смысле, дипломированные) психологи, но меня это как-то очень мало волнует. The proof of the pudding, как известно, is in eating. Как там говорил приснопамятный Дэн Сяопин? «Неважно, какого цвета кошка, главное – чтобы мышей ловила»? Так, по-моему?

Ну, а судя по тому, что на моем счету аж три спасенные жизни; с десяток вытащенных из депрессии, а также тот занятный факт, что все мое – без исключения – общение с профессиональными психологами заканчивалось тем, что я начинал решать их психологические проблемы (причем весьма успешно)… в общем, на мнение якобы профи в этой области можно не обращать внимания. Совсем.

С чего я начал? С религии, разумеется. Если сшибки Летты и её чувство вины так сильно привязаны к православию… то нужно просто поменять религию. Оставив все это православнутое безобразие (в прямом смысле) в прошлом. На что поменять? Да понятно, на что. На католичество, вестимо. В его модернистско-либеральном варианте (апологетами которого, как ни странно, выступают во первых рядах иезуиты). Да-да, именно члены Общества Иисуса, как официально называется этот католический орден.

В этом варианте женщина ничем не лучше и не хуже мужчины. Может доминировать, может подчиняться. Может быть равной. Хоть на работе, хоть в семье, хоть в постели. Как сложится. И никаких тебе сшибок, чувства вины и всего такого прочего.

А все евангельские изречения, которые постоянно – и так жестоко - терзали Виолетту, остались в далеком прошлом. Там же, где и ветхозаветное побитие камнями. И рабство – что ветхозаветное, что новозаветное. И все прочее, что модернисты решительно выбросили за борт современного либерального католичества.

Летта была совсем не против. По большому счету, ей было решительно все равно, в какую церковь ходить. Или не ходить. Её православие – в отличие от его бывшего мужа – было вынужденным. И потому искусственным. Так что почему бы и нет? Бог все одно един. И Троица едина. И Спаситель наш Иисус Христос. И Богородица. И существенная доля святых.

Буквально на следующий день я повел её на Святую Мессу. В Кафедральный собор Непорочного зачатия Девы Марии. Куда ж ещё… Месса ей… понравилась. Никакого особого восторга я не заметил, но ей, по крайней мере, было комфортно. Эмоционально и духовно комфортно.

В нарушение всех и всяческих канонов я отправил её к причастию (которое, вообще-то, дозволительно только католикам). Справедливо рассудив, что кто мы такие – хоть я, хоть священник – чтобы не позволить человеческому существу принять в себя Христа. У меня вообще к католичеству отношение… сложное. Иногда я могу быть очень даже рьяным консерватором (правее только SSPXи седевакантисты). А иногда – как в данном случае – просто ультралибералом. Вполне обычное дело для современных католиков, надо отметить…

Проблема состояла в том, что делать дальше. Отправлять её на девятимесячные курсы катехизации (теоретически обязательные для всех переходящих в католичество) было нереально. Столько времени не было ни у неё, ни у меня. Поэтому нужно было найти обходные пути.

Которые, разумеется, существовали. Меня, например, приняли в католичество всего через три недели после того, как я официально уведомил настоятеля храма Святой Марии Горетти в городе Арлингтон, штат Техас отца Джима Гиглиотти. Что, на самом деле, полностью соответствовало Кодексу канонического права Святой Римско-католической Церкви. Согласно которому процедура принятия в лоно Церкви – на усмотрение священника (кроме собственно обряда конфирмации, разумеется).

Проблема была в том, как склонить это самое усмотрения в мою сторону. Максимум трехнедельного ожидания. Задача на первый взгляд невозможная (московский приход, надо отметить, весьма консервативен). Ну, мне решать невозможные задачи не привыкать (с моим-то четвертьвековым опытом)… Как там звучит лозунг ВВС США? Сложные задачи мы решаем немедленно, а невозможные просто требуют несколько больше времени? Что-то типа того…

Времени, надо отметить, у меня ушло немного. Совсем немного. Конечно, мне сильно повезло. Очень сильно. Но, как известно, везёт тому, кто везёт… В общем, поднял я тут свои старые связи. С московским отделением ордена иезуитов. С кем же ещё… Не с Опус Деи же…

Было время – я работал над романом о временах Святой Инквизиции. Под рабочим названием «Время огня». Пятнадцатый век, охота на ведьм и все такое… Нужны были консультанты, причем в сутанах, ибо мне нужен был их менталитет понять… С доминиканцами и францисканцами, из которых набирали почти всех инквизиторов, отношения как-то не заладились, а вот с иезуитами получилось. Причем неплохо. Очень даже неплохо.

В общем, подружился я с ректором Института философии, теологии и истории св. Фомы (это иезуитский колледж в России), который оказался близким другом настоятеля кафедрального собора. Пару недель я угрохал на всякого рода церковную политику (российская госбюрократия отдыхает, надо отметить), но добился-таки, что Виолетту вне всякой очереди, в порядке особой срочности и так далее… приняли в католичество. Записав в духовные спонсоры – это что-то типа крестного отца при конфирмации – естественно, меня.

Церемония была абсолютно приватная – священник, я, Виолетта и… по-моему, еще пара монашек нарисовались. В свои небесные покровительницы Летта выбрала… правильно, святую Катерину Сиенскую. Этакую Маргарет Тэтчер… только четырнадцатого столетия. Та ещё железная леди. Учительница Церкви, покровительница Европы – и политик каких поискать. Королевы отдыхают.

Хотите примеров? Извольте. Про Авиньонское пленение слышали что-нибудь? Это период с 1309 по 1378 годы, когда французские короли силой заставляли пап римских обитать в Авиньоне вместо Рима. И да, это все напрямую связано с ликвидацией ордена тамплиеров.

А кто покончил со всем этим безобразием? Правильно, она самая. Святая Катерина, кто ж ещё… Ну, там еще по дороге прекратила гражданскую войну в Италии… Это к вопросу кто кого убояться должен. Она, конечно, не святой Амвросий (хотя и недалеко ушла), но перед ней трепетали очень многие венценосные особы Высокого средневековья… Причем очень даже мужского пола. В общем, просто идеальная покровительница для Виолетты. Ролевая модель par excellence…

Нельзя сказать, чтобы переход в католичество как-то совсем уж радикально изменил Виолетту. Но, по её словам, ей стало намного комфортнее. Спокойнее. Легче. Она – в отличие от многих неофиток – не бросилась очертя голову в новую религию. На мессу, правда, ходила регулярно – причем аж дважды в неделю (да еще и меня приучила); молилась по Святому Розарию каждый день (неслабое духовное упражнение – уважаю!); читала минут двадцать ежедневно мою New American Bible Catholic Edition (английским она владела свободно).

Из католической литературы прочитала «Историю одной души» моей небесной покровительницы святой Терезы Малой; «Внутренний замок» другой святой Терезы – Авильской; ну и практически все святого Хосемарии Эскривы – «Путь», «Кузница»; «Борозда» и все такое. Постилась по пятницам – что любопытно. Пришлось и мне – с весьма благотворным влиянием на мое здоровье и самочувствие.

Но католичество католичеством, а с огромным грузом на её душе нужно было что-то делать. Понятно, что его нужно было снимать и что снять его можно было только одним способом – болью, подчинением и унижением. Временными, да – но всё же…

Мы договорились, что наши сессии она будет воспринимать просто как сеансы психотерапии. Не то, чтобы мне удалось её в этом убедить… она сама была настроена убедиться в том, что этот груз, который лежит на её душе, никак не связан ни с каким чувством вины. Это просто груз. Который с каждой сессией понемногу уменьшается. Пока не исчезнет совсем.

Темачил я её жестко. Даже жестоко. Истязал, по сути. Ибо мы оба знали, что это ей нужно. Очень нужно. Как мне в свое время и хотелось – до полуобморочного состояния. А потом занимался с ей любовью – долго, нежно и ласково. Вот такой вот контраст…

Но с каждым разом – все меньше и меньше, снижая и продолжительность сессии, и жесткость воздействий. Как дозу наркоману… Не знаю, работает ли это с наркоманами, но с Виолеттой все получалось очень даже хорошо. С каждым днем у нее было все меньше боли и все больше ласки. И больше фитнеса.

Это был уже не первый мой опыт вывода женщины из темы с заменой эндорфинов на адреналин. Или что там во всей этой самой биохимии происходит. В общем, отправил я Виолетту в фитнес-центр, нашли мы ей там инструктора зело жесткого и гонял он её по полной программе. Что было очень и очень полезно и для её здоровья, и для работоспособности и вообще для самочувствия.

Я не рассматривал наши с Леттой отношения как тематические. И вообще не воспринимал её как свою нижнюю. Тем более, что было понятно, что отношения эти будут… очень короткоживущими. Поэтому меня страшно удивило, когда она где-то через неделю после того, как она ко мне переехала (а переехала она ко мне на третий день нашего близкого знакомства) она вдруг достала из сумки изящную коробочку и протянула мне.

«Открой»

Я открыл. На шелковой подушечке лежал элегантный серебряный… ошейник. Ну, на самом деле, конечно, ювелирное украшение.. но по сути действительно самый настоящий тематический ошейник.

«Там… на внутренней стороне… твои инициалы. Чтобы знали только мы. Ты и я»

Я взял ошейник. На внутренней стороне изящным курсивом было выгравировано AR.

“Я всегда буду носить его” – тихо сказала Лета. «До самой смерти»

Мне очень хотелось уточнить, чьей именно, но я счел за лучшее промолчать.

«Чтобы даже когда мы расстанемся, ты…» - она запнулась. «чувствовал мою поддержку. Мою заботу. Женщины, которая…»

Она снова запнулась

«Любит тебя?» - неожиданно даже для себя самого спросил я.

Она отвернулась, кусач губы

«Да»

Я промолчал. А что я мог ей ответить? Уж точно не любовью. Любить я был не в состоянии. Уже. Да и сейчас не в состоянии. Единственное, что я смог – обнять её. Прижать к себе. Неловко, но искренне, по крайней мере. И надеялся, что она это почувствует.

Не знаю, что там она почувствовала, но подействовало все это на нее… странно.

Не знаю, что там она почувствовала, но просьбой своей меня несколько огорошила. Даже не несколько.

«Я хочу, чтобы ты выпорол меня до крови» - прошептала она. «Очень. Как Сэр Стивен порол О…»

Мое мнение об «Истории О» резко отличается от мнения подавляющего большинства российских – и не только – тематиков. Я в свое время – а прочитал я эту, ИМХО, жуткую книгу в США году так 1993-м – довольно серьезно разобрался в загадочных обстоятельствах появления на свет сего шедевра (без иронии, кстати).

Наиболее правдоподобной мне показалась версия о том, что это было очень сильно беллетризованное описание опытов по контролю за человеческой психикой. Только проводились они не во Франции и даже не в Великобритании, а в Канаде. Проводил их доктор Ивен Камерон по контракту с… ЦРУ США. С кем же еще…

Поэтому упоминание этой книги меня каждый раз.. скажем так, напрягает. Слегка напрягло и в этот раз. Хотя идея Виолетты мне понравилась. И полностью совпадала с моими желаниями. Я же на энергиях смерти уже тогда очень плотно сидел. Поэтому чем ближе к этим энергиям, тем лучше. А уж магия крови – со всей моей мистикой… самое оно.

Как обычно, я очень сильно выпорол Виолетту по всему телу. Очень сильно. Кожу я ей – намеренно – рассек не на ягодицах, а на спине и на бедрах. До крови. Как она и просила. Мне очень понравилось. Не кабина сто девятого, конечно, но близко. Ей тоже.

А дальше начались… да чудеса начались. В прямом смысле слова. Я очень много занимался с ней энерготерапией – выправлял её изрядно покалеченное биополе. Бесконтактно, проводя ладонями в паре миллиметров над её обнаженным телом. А потом – уже контактно – по ее синякам, порезам. От кнута, не от ножа – во время найф-плей я ее только царапал, не разрезая кожу.

Я ожидал, что синяки и порезы полностью исчезнут недели через две. Минимум через десять дней. Они исчезли через пять. Даже чуть меньше, чем пять. И я впервые почувствовал… какую-то странную мистическую силу. Силу целителя. А потом получил ещё одно подтверждение.

Через несколько дней, когда мы после очередной ее сессии и занятий любовью лежали обнявшись, Летта вдруг повернулась ко мне и выдала… в общем, я очень сильно удивился.

«Ты знаешь, что ты волшебник?»

«С чего ты взяла?»

«Я тебе не говорила… может, и зря… но у меня было – именно было – очень серьезное гормональное заболевание. Какое именно – неважно. Но очень серьёзное. Я даже не была уверена, что совместимое с Темой…»

Молодец. Так держать. И что еще она от меня скрывает?

«Ну так вот» - неожиданно радостно продолжила Летта. «Я тут получила результаты очередных анализов… и просто обомлела. Никаких следов заболевания. Вообще. Спонтанная ремиссия»

«Ошибки быть не могло?»

«Я еще дважды пересдавала. Не могло. Ты меня вылечил. У моего врача просто глаза на лоб полезли. Он сказал мне, что такого не бывает…»

«А почему ты считаешь, что это я?»

«У меня есть… скажем так, знакомые экстрасенсы. Целители. Они подтвердили, что это мог только целитель сделать. Очень сильным полем…»

«Вопрос только в том…» - медленно произнесла она, «сколько энергии у тебя на это ушло. И как близко подвело тебя к пропасти…»

«Ты же знаешь, что это не мои энергии. Я всего лишь проводник…»

«И твои тоже»

Спорить с ней было бесполезно.

Больше она меня пороть её до крови не просила. Это у неё было… как что-то что нужно сделать один раз. Поставить галочку, а затем забыть. Навсегда. Самый лучший способ побороть искушение – это поддаться ему…

Зато попросила – одну за другой – еще парочку экстремальных сессий. Ну, не так, чтобы совсем уж экстремальных… но для неё экстремальных точно.

Сначала она призналась мне, что ей очень хочется – и очень нужно, что немаловажно – испытать чувство очень сильного и очень жгучего стыда. И попросила провести с ней сессию на паблике. Ну, конечно, не совсем на паблике… а в чилауте на каком-нибудь тематическом мероприятии. И с обязательным присутствием мужчин…

Ну, с чилаутом и мероприятием, положим, проблем не было. Понедельник, кафе МВ на Чистых прудах… в общем, the whole nine yards. Сложнее было со зрителями. Ибо понятно, что абы кого не наберешь, а близких тематических знакомых у меня было не так уж и много. Точнее, почти не было. Хотя… был там один занятный сайт, форум, точнее. Участники которого раз в две недели собирались как раз в МВ. И меня уже несколько раз звали. Обычный набор был… подходящий. Что радовало.

Ну, в таких случаях я человек прямой, поэтому честно написал объявление – в закрытом разделе, естественно – только для членов форума (и то не для всех). Что так мол и так – буду проводить экшен в чилауте со своей…ну нижней, конечно. Для форумчан.

Выложил – с ее согласия конечно – фотки с наших сессий. «Без головы», естественно. Летта – несмотря на мои решительные протесты – презентовала мне супернавороченный Никон тысячи так за две долларов. И… скажем так, мотивировала меня фоткать ее как можно чаще и больше во время сессий. И не только во время сессии.

«Я хочу…» - она запнулась, «чтобы… когда мы расстанемся… у тебя осталось как можно больше моих фоток. Чтобы ты на них смотрел и… тебе становилось тепло от воспоминаний обо мне. О наших сессиях…»

Она заплакала. Я, как мог, попытался её утешить. Получилось… не очень.

Что тут началось… Чуть ли не все зарегистрированные пользователи форума изъявили желание поприсутствовать. Аж тридцать восемь человек. Из которых мы с владельцем сайта отобрали двенадцать (больше для чилаута – пусть и немаленького – было бы слишком много). Пять мужчин и семь женщин. Плюс мы с Виолеттой.

Плюс Призраки. Впрочем, об их присутствии знали только двое. Я и… Марина Исаева. В Теме Леди Т. Свитч, би… и мистик каких поискать. Что в Теме, что в ванили…

Когда мы сидели за столиком с еще четырьмя форумчанами, Летта наклонилась ко мне и очень так эротично прошептала на ухо:

«Хорошо, что я чистые трусики захватила…»

Я изумленно посмотрел на неё

«Я мокрая… там, внизу, просто насквозь…»

Потом объяснила:

«Я вот сейчас сижу за одним столиком с… форумчанами… мило беседую, а сама все время думаю о том, что уже очень скоро…»

Она взглянула на часы

«… через сорок пять минут я буду стоять перед ними совершенно голая и ты меня будешь пороть и всяко мучить. Это очень сильно возбуждает»

Кто бы сомневался…

Ровно через сорок пять минут пришел наш черед пользоваться чилаутом. Зрители удобно устроились на стульях (если на этих стульях вообще можно было говорить о каком-то удобстве). Виолетта вышла на середину зала. Я взял в руки длинную плеть. Почти кнут.

«Платье вверх, трусы вниз» - спокойным, но жестким и уверенным голосом скомандовал я.

Она замешкалась. Ей действительно было очень стыдно вот так оголяться на паблике. Тем более, перед мужчинами.

Но это все эмоции. С тематической же точки зрения, это было непослушанием. А непослушание в Теме наказывается немедленно.

Я вытянул ее плетью по спине. Сильно и очень больно. Летта дернулась и немедленно подняла платье вверх. Практически до пояса. И снова замешкалась.

Разумеется, тут же получила еще один удар плетью. Побольнее первого. Дернулась, застонала и, преодолевая себя, все-таки спустила трусики до колен. Придерживая другой рукой платье у пояса.

«Ноги шире» - скомандовал я. «Тебя должны видеть всю»

Летта просто сгорала от стыда. И это было только начало. Как говорится, что хотели – то и получили.

Она снова замешкалась. И снова получила удар плетью. Теперь уже по бедру. Дернулась. Застонала. Но ноги раздвинула.

Она стояла так пять минут. Умирая от стыда. А по её бедрам обильно текла смазка…

Потом я заставил ее раздеться догола. Именно заставил, ибо разница между фантазиями и реальностью, судя по всему, оказалась внушительной. Впрочем, пока не совсем догола. Ажурные черные чулки на ней все ещё оставались. Как и элегантные черные туфли.

Я усадил Летту на стул, связал руки за спиной, привязал к спинке стула. Затем приказал:

«Раздвинь ноги. Как можно шире. И держи их раздвинутыми. Пока я не прикажу свести»

Она выполнила приказ только после четвертого удара плети. Причем с огромным трудом.

Я заставил ее держать ноги раздвинутыми десять минут. С наслаждением наблюдая, как она мучилась, умирала, сгорала от стыда. А потом подошел к ней сзади, развязал ей руки, нагнулся к ней и тихо прошептал:

«А теперь ласкай себя. Пока не кончишь…»

Её словно током ударило. Она дернулась, затем сделала глубокий вдох… И, к моему величайшему удивлению, приступила к выполнению моего приказа. Безо всяких физических воздействий с моей стороны.

Кончила она очень быстро. И очень громко. Под бурные, продолжительные аплодисменты аудитории. Ну, про аплодисменты я несколько преувеличил, конечно… но в общем и целом реалистично описал произошедшее.

Я дал ей немного отдохнуть, потом поднял за волосы со стула и приказал снять чулки и туфли. Оставшись полностью обнаженной.

Она подчинилась, но перед этим шепнула мне на ухо:

«Спасибо тебе огромное. Ты даже не представляешь себя, как мне сейчас хорошо…»

Не могу сказать, что меня это так уж сильно удивило. Но было приятно. Даже очень.

Я порол ее стоя, привязанной за руки к потолку. По всему ее прекрасному телу. Плетью. Не то, чтобы очень больно, но вроде красиво. Если судить по фоткам, которые делал наш общий фотограф.

Потом она снова сидела на стуле, раздвинув ноги. Но только уже утыканная прищепками. Потом ходила по чилауту – в прищепках. Потом стояла на гречке. В общем, ничего особо выдающегося.

Кроме Призраков.

Они стали приходить ко мне года два назад. Сначала это были просто серые тени. Потом я стал различать униформы. Вермахта и ваффен-СС. Только фельдграу – никакой парадной черноты.

Я… да, наверное, с детства научился чувствовать тонкие миры. И ангелов, и святых. И благодать, и… мне трудно описать, что именно исходило от Призраков. Не благодать, нет… но какое-то удивительное чувство.. комфорта надежности, наверное. Поддержки. Заботы. Заботы соратников. Хотя какой я им соратник…

Они никогда не разговаривали со мной. Просто были. Были рядом. И мне этого было достаточно. Чтобы решать совершенно невозможные задачи. Хотя… когда я добивался действительно чего-то выдающегося, они салютовали мне парадными саблями вермахта и СС…

И сейчас… сейчас они просто были со мной. Пять… нет, наверное, шесть. Группа поддержки в темном углу чилаута, куда не добирался свет энергосберегающих ламп.

Но сейчас.. сейчас я вдруг явственно услышал шаги. Тяжелые, шаркающие, и очень уверенные. И страшные. Потом я увидел… внутренним зрением увидел, без галлюцинаций…

Это была огромная, темная и очень страшная фигура. Чем-то отдаленно напоминавшая инопланетян из «Пятого элемента». Только намного более человекоподобную. Или демоноподобную.

Эта фигура шла не за мной. И даже не ко мне. Она просто шла. Излучая не только страх, не только силу, не только страх, но и что-то очень странное. Не страшное, а именно странное. Этот демон – а это был именно демон – искал во мне не жертву.

А союзника.

Сессия закончилась – теперь уже действительно под бурные и продолжительные аплодисменты. Мы раскланялись – реально раскланялись, без иронии, и отправились домой. Летта была просто на седьмом небе от счастья. Но более ни разу даже не попыталась повторить это удовольствие. Реализовала фантазию, поставила точку… а потом вообще ушла из Темы.

Но до этого меня ждал ещё один экстрим. Где-то ближе к третьему месяцу нашей совместной жизни Виолетта попросила меня… отвести её на сессию к женщине-садистке.

«Я хочу… потерять сознание от боли. Чтобы меня потом привели в чувство и снова истязали. Опять до потери сознания. И так несколько раз»

Она глубоко вздохнула и добавила:

«Ты этого сделать не сможешь. Ты слишком… мягкий, все-таки. Ты меня слишком жалеешь. И потом – лучше женщины никто не знает и не чувствует женского тела…»

И что мне оставалось делать? Правильно, найти ей соответствующую садистку. То есть, Лиану. Не то, чтобы ей равных не было – были, конечно. Просто я достаточно хорошо её знал. При этом любопытно, то ни она, ни я не знали настоящих имен друг друга. Это было смешно, но для меня она всегда была Лиана, а я для неё – Легат. И даже симкой я пользовался левой.

Но это все мелочи. Лиана – би (кстати, узнав про мое свитч-прошлое, домогалась она меня долго и упорно – но безуспешно). Так что утешительный приз в виде моей нижней был для неё очень даже приятен.

Сделала она всё, как Летта и хотела. Четыре раза моя нижняя теряла сознание от боли и четыре раза Лиана её возвращала. Попутно кое-чему меня научив. Много чему, на самом деле.

Четыре месяца пролетели как один день. Мы как-то сразу поняли, что пора. Пора расставаться, в смысле. И очень как-то кстати подвернулся проект с австрийскими инвесторами. Который требовал моего присутствия в моей любимой Вене в течение месяца.

Она не поехала меня провожать в аэропорт. Просто не смогла. Более того, ушла еще затемно, даже не попрощавшись. Пока я еще спал.

До появления в моей жизни Эвы-Марии Унтерганшнигг оставалось меньше суток…

Глава ХХV. Дневник Андрея Реутова. Запись VI.



18 сентября 2011 года

Москва, Россия

Кристина раздевалась медленно, чувственно, красиво, эротично и очень элегантно. Я смотрел на неё… и почему-то видел перед собой совсем другую женщину. Которая точно так же раздевалась передо мной в той же самой комнате… только два года назад.

Звали её Виолетта (ну ничего не могу поделать – везет мне на женщин с необычными именами!). Впрочем, она предпочитала, чтобы её звали Летта. Не Виола – что у нее прочно ассоциировалось с плавленым сыром – а именно Летта. Или Летти – она одинаково откликалась на оба сокращения. Я предпочитал первое, что её вполне устраивало.

Мы познакомились с ней… ну где я ещё мог познакомиться с женщиной в то время. На проекте, конечно (в тот период к сайтам знакомств я относился даже не прохладно, а арктически). Или антарктически. В общем, не жаловал я их тогда. Совсем. Ни ванильные, ни тематические.

Проект состоял в привлечении финансовых инвестиций в компанию вполне себе среднего размера. 47 миллионов долларов объем продаж, чуть больше сотни сотрудников. Я делал всю финансово-инвестиционную часть (стоимостная модель, инвестиционный меморандум, duediligence, презентации и все такое). А компания Виолетты – где она была единоличной владелицей и генеральным директором – занималась аудитом (бухгалтерским) и юридическим обеспечением сделки. Стандартное разделение труда между консультантами в инвестиционном проекте.

Обычно я особо в юридические дела не лезу, как и в чистую бухгалтерию (меня мало волнует, какую там систему юридических лиц клиент наворотил и что они там рисуют в официальной отчетности). Мне главное – чтобы чистый денежный поток шел понятно куда (для инвесторов понятно, то есть) и чтобы риски ээээ… оптимизации налогообложения и прочих платежей в разные бюджеты всех уровней были приемлемыми. Поэтому мне вполне достаточно бесед с финдиректором, главбухом и формальных заключений – юридического и аудиторского. И не менее формальной беседы с аудитором и юристом.

С Виолеттой же общение очень быстро вышло далеко за пределы формальностей. Нет, вовсе не потому, что она меня «клеила» - я потом узнал, что она так поступала со всеми своими клиентами и партнерами в проекте. Она настояла на том, чтобы самым подробнейшим образом провести меня по всем лабиринтам и бухгалтерии, и юриспруденции. Тем еще лабиринтам, надо отметить. Перфекционистка, блин. Удовольствие было… ну как песок жевать. Впрочем, нет, песок жевать приятнее. Коучем она оказалась… не очень.

Мне очень хочется сказать, что я и не заметил, как мы с Виолеттой проснулись в одной постели. Но это неправда. Хоть и удобное клише. На самом деле, очень даже заметил. Не по великой любви (ее и в помине не было) и даже не по страсти, наваждению, влюбленности или что там еще из той же оперы приводит мужчину и женщину в койку.

Нас туда привела… безысходность, наверное. Её… да и моя, пожалуй, тоже. И у неё, и у меня давно не было партнёра (в смысле, романтического и сексуального), а инвестиционные проекты такого рода имеют неприятное обыкновение высасывать энергию насосом высокого давления. И таки высосали – что у меня, что у неё. До уровня «ниже красного». По всему энергетическому спектру.

Инициатива принадлежала, как ни странно, ей (обычно в таких ситуациях предлагал переместиться в постель я). После ужина в демократичном «Иль Патио» недалеко от клиента она просто – и очень грустно - спросила:

«Можно я проведу с тобой ночь? Не обязательно даже в одной постели – если ты меня не хочешь. Мне очень плохо, холодно и одиноко. В пустую холодную квартиру возвращаться просто не могу. А больше идти мне некуда. Точнее есть, конечно… но там еще хуже. Пожалуйста, не оставляй меня…»

Это было никакое не соблазнение. А мольба. О хотя бы малой толике нежности, ласки, заботы… О том, что как воздух нужно разведенной, одинокой бездетной тридцатитрехлетней женщине, которая пашет как проклятая, чтобы оплатить безумные счета за лечение очень пожилых родителей (Виолетта была единственным и очень поздним ребенком – ее мама очень долго не могла родить). И очень больных.

Я купил ей огромный букет цветов. Кремовых роз – ее любимый цвет. Потом повез ее к себе домой. Точнее, повезла она меня. У меня такая любопытная ситуация – американские водительские права есть, а российских нет. И авто тоже нет. Ибо в моей ситуации в Москве (как, кстати, у многих в том же Бостоне или Нью-Йорке) машина мне нафиг не нужна. Огромные головные боли и изрядного размера омертвленный капитал. Который лучше пустить в мой венчур.

В первую нашу ночь у нас не то, что не было секса – мы даже наготу друг друга не видели. И даже не целовались. Ну разве что по-дружески – в щечку. Приняв ванну, она переоделась в одну из моих необъятных футболок, привезенных то ли из Далласа, то ли из Лондона, то ли из Вены, то ли из Анталии. Кристина – высокая, крупная и статная, а Виолетта – миниатюрная, стройная и изящная, поэтому моя XXXLфутболка для неё как ночнушка, которая скрывала практически все.

Мы просто пытались друг друга отогреть. Как могли. Сначала она долго-долго сидела у меня на коленях, обняв меня за шею и прижавшись ко мне. А я просто гладил её – по голове, спине, бедрам. Она несмело – как старшеклассница в первый раз наедине со своим мальчиком – отвечала мне тем же. Потом мы долго лежали обнявшись в постели. Просто молча лежали – и даже не особо то и ласкали друг друга. Выжженные мы были оба изнутри. И она, и я. Два бедных, несчастных, одиноких, недолюбленных и недоласканных котенка. Или лисенка. Или… впрочем, это неважно.

На следующий день была суббота. К клиенту ехать не было необходимости. А работать мы могли и дома. Виолетта съездила домой, собрала сумку с минимально необходимыми вещами и вернулась ко мне. Мы работали до вечера – проект есть проект; потом она приготовила нам ужин. Ничего особенного – кулинар она была не ахти. Но приемлемо. Хотя я готовлю лучше.

Потом… потом она просто разделась для меня донага. Просто чтобы доставить мне удовольствие. Уселась ко мне на колени, обнимала, целовала, ласкала… Как умела. А умела она, увы, не очень. Потом она рассказала мне, что у неё был очень доминирующий муж, который требовал от неё полной покорности и полной пассивности. Ей очень хотелось доставить мне удовольствие, быть активной… но она просто не знала, как. Получалось очень неловко… и очень трогательно. Что вызывало во мне волну… нет, океан нежности. Просто нежности по отношению к ней.

Потом… потом была постель. В которой я овладел ею. В обычной миссионерской позиции – ничего особенного. Наши занятия… да нет, наверное, все же не только сексом, а каким-то грустным подобием любви было… да, просто неловким и неумелым – но искренним желанием двух несчастных и одиноких мужчины и женщины подарить друг другу хоть немного любви. Нежности. Ласки. Тепла. Получалось… не очень. Но хоть что-то получалось…

А потом… потом произошло то, что буквально в мгновение ока радикально изменило наши отношения.

У меня часто ночью пересыхает горло – причем серьезно так – поэтому я обычно держу на тумбочке у кровати солидную такую бутыль воды. Но на этот раз – по понятным причинам – наполнить её я забыл. И вынужден был отправиться на кухню. А когда я вернулся…

Виолетта сидела голая на постели, разложив на ней всю – ну, или почти всю – мою уже тогда внушительную коллекцию дивайсов. Ударные, зажимы, секс-игрушки и все такое прочее. И нежно так, ласково гладила кожаный спанк.

«Да…» - задумчиво произнесла она, поглаживая дивайс. «Вот уж точно – бойтесь своих желаний – они могут и исполниться…»

«Это все для женского тела?» - спросила она, внимательно и даже как-то испытующе глядя на меня своими светло-зелеными, колдовскими глазами.

«Да» - честно признался я. «Ты же знаешь – я абсолютно гетеро. Самой что ни на есть традиционной ориентации»

«Значит, и для моего тоже» - все столь же задумчиво, только уже намного тише произнесла она.

«Если ты этого хочешь» - пожал плечами я. А что она этого хочет – и сильно – было написано на её хорошеньком личике двухсотым кеглем TimesNewRoman.

«Выпори меня» - вполне предсказуемо и столь же предсказуемо тихо прошептала она. «Как ты хочешь. Только сильно и долго. И очень больно. Я очень этого хочу… Очень. Именно от тебя».

Я надел на неё наручи и поножи. Привязал к спинкам кровати. И действительно очень сильно выпорол. По спине – жестким флоггером и кошкой; по ягодицам – кошкой, ремнем, спанком и однохвостью и по бедрам – кошкой (когда она потом стояла уже в коленно-локтевой позе). Она получила… да не меньше трехсот ударов в общей сложности – но ни разу даже не вскрикнула. Только стонала, хоть и довольно громко.

Потом я развязал её и дал отдохнуть. Я не заметил в ней особой виктимности или сабмиссивности (на самом деле, я не заметил вообще ни грамма ни первого, ни второго), но мне почему-то очень захотелось «продолжить банкет». То есть, её мучения.

Летта отдышалась, пришла в себя… а потом опустилась на колени, поцеловала мне руки и ноги и еле слышно прошептала: «Спасибо…»

И потом добавила: «Если ты хочешь, ты можешь делать со мной все, что захочешь. Я все выдержу. Я сильная. Я очень сильная»

Будь я типичным верхним, я бы немедленно устроил ей обработку по полной программе. До полуобморока. Или до обморока. С другой стороны, будь я типичным верхним, мы вряд ли бы вообще очутились в моей квартире. Не говоря уже о постели. И, тем более, о порке. Ведь она очень легко могла себе найти хоть садиста, хоть доминанта, хоть кого угодно. Но не нашла ведь…

Она поднялась с колен, подошла ко мне, обняла за шею и очень тихо прошептала на ухо:

«Знаешь, ведь это у меня в первый раз. Меня раньше никогда не пороли. Я даже ни разу не селфила. Хотя дивайсы уже давно приобрела. Хороший такой набор. Почти как у тебя…»

Как ни странно, меня это совершенно не удивило. Хотя, может, и не странно…

«Я еще хочу» - еще тише прошептала она. «Сделай мне больно…»

Нормальное такое управление снизу. Не знаю, почему я так действую на нижних женщин, но они… в общем, вываливают на меня свои желания быстрее, чем я соображаю, что же я, собственно, хочу с ними сделать…

Не знаю, почему, но я решил сразу… в общем, раз уж заявляет, что очень сильная… в общем, добро пожаловать в ад. В смысле адской боли. Хотя это кому как… Некоторым в кайф полный.

Я взял с кровати коробку с прищепками. Обычными деревянными прищепками – ничего особенного. И начал последовательно ставить их на её тело.

«Лишение тематической девственности продолжается» - подумал я. «Интересно, куда это все зайдет и чем, собственно, закончится»

Шестнадцать прищепок я поставил ей на соски и на грудь. Нормальная такая трешка. Не супер (бывает и красивее), но вполне. Пожалуй, даже Playboy-quality. Еще столько же – на бока и бедра. А потом отправил на кухню за гречкой.

Ей было очень больно. Очень. Видно было, что каждое движение дается ей с колоссальным трудом. И с очень сильной болью. Но она честно шла, превозмогая и преодолевая себя. Она действительно была очень сильная. Чего было больше в её решимости и целеустремленности – желания себе что-то доказать или доставить мне удовольствие – мне было очень трудно понять. Или здесь было что-то ещё? Как очень скоро выяснилось, очень даже было…

Мне действительно очень нравилось созерцать её мучения. Чувствовать её боль. При этом и зная разумом, и чувствуя, что все это ей самой очень и очень нравится. Несмотря на сильнейшую боль. Или благодаря этой боли?

Она быстро, нашла гречку (благо особо искать было и не нужно), взяла газету (MoscowTimes– не что-нибудь!) и вернулась в спальню. Аккуратно разложила газету на полу, морщась от почти нестерпимой боли, насыпала гречку тонким слоем (так больнее стоять). Встала на колени, разведя ноги в стороны (чтобы я видел её всю). Завела руки за голову…

Она выстояла так шестнадцать минут. Для первого раза просто невероятно. Но выстояла. Потом начала заваливаться. Я подошел к ней, взял за волосы и медленно, не торопясь, наслаждаясь ее болью, снял с неё прищепки. Минуты четыре, наверное, снимал. Если не больше. Потом поднял с колен (сама встать она уже не могла).

Отвел к кровати, уложил на бок, аккуратно смазал и спину и… другую сторону ее тела специальной мазью, которую мне регулярно возили из Канады. Анальгетик и противотравматическая в одном флаконе. Боль снимает почти мгновенно; а синяки – даже самые жуткие – проходят максимум через пять дней.

Виолетта повернулась на спину и долго лежала, приходя в себя. Потом приподнялась, оперлась на изящный локоток, повернулась ко мне.

«А ведь правду говорят» - неожиданно мелодичным голосом протянула она, «телу страдание – душе очищение…»

«Тебе лучше?» - с надеждой спросил я.

«Ты знаешь, да» - с довольной и какой-то… лучистой улыбкой ответила Летта. «И намного. Нет, никакого пресловутого спейса у меня не было… просто было очень больно. Очень. А потом, когда все закончилось… мне стало так хорошо. Так тепло, спокойно, уютно. Спасибо тебе…»

Она не без труда встала с постели, подошла ко мне, обняла за шею.

«Знаешь, это, наверное, как катарсис… Все ушло. Одиночество, страх, депрессия, боль душевная… Ничего больше нет. И только и исключительно благодаря тебе…»

Странно, но на меня эта её благодарность не произвела ровным счетом никакого впечатления. Ибо я давным-давно уже ничего не чувствовал. Совсем ничего. Я был… наверное, как хороший автомат. Очень хороший автомат. Робот. По построению стоимостных моделей, написанию инвестиционных меморандумов, стратегическому управленческому консалтингу. И решению невозможных задач. Как, например, математической модели информационного общества. Которую я уже почти закончил.

Ну, и красивому романтическому ухаживанию. Доведению женщины до оргазма. А теперь – и до тематического удовлетворения. Расту, блин. Развиваюсь. Психотерапии (не хуже профи, как выяснилось). Энерготерапии. Ну, и алготерапии, как выяснилось. Лечении болью, то есть. Сексотерапии… да нет, пожалуй, это не совсем ко мне. Или совсем не ко мне. Хотя под моими руками кончают очень даже неплохо. Но не все. Совсем не все. В общем, ладно.

«Не выгоняй меня, пожалуйста…» - тихо попросила она.

«Почему ты решила, что я тебя собираюсь выгнать?» - удивился я.

«Ну не знаю» - пожала плечами Виолетта. «Навязалась тебе, улеглась в твою постель, напросилась на сессию… Теперь вот остаться хочу… А у тебя, может быть, совсем другие планы…»

«Да нет у меня никаких планов» - поспешил успокоить её я. «Я сам не хочу, чтобы ты уходила»

«Правда?» - с нескрываемой радостью спросила она. Ну и комплекс же у неё…

«Правда». Это действительно было чистейшей правдой. Обратно в ужас и пустоту одиночества? Нет уж, благодарю покорно…

«Тебе понравилось?» - осторожно и с каким-то даже беспокойством в голосе спросила она.

«Пороть и мучить тебя?»

«Да» - тихо произнесла она.

«Понравилось» - честно признался я. «Очень»

«Я очень рада» - улыбнулась Летта.

Это тоже была правда. Ну, почти правда. Слово «очень» тут было лишним. Явно лишним. Мне просто понравилось. Ибо на чистую ваниль я уже давно не реагировал никак. Просто никак. Чисто ванильные женщины и отношения для меня уже давно не существовали. Вообще. Ибо мои психологические и духовные проблемы зашли настолько далеко, что я мог хоть что-то почувствовать только в тематическом экстриме.

Но это было далеко не самое страшное. Гораздо страшнее было то, что были… скажем так, фантазии и энергии, которые мне нравились действительно очень и очень. В чистой ванили я был мертв. В Теме – полужив. По-настоящему я жил – мог жить, а не существовать – только в совсем иных мирах. И энергиях. Причем уже давно.

Войны и смерти. Демянского котла и берлинского неба. Дивизии «Тотенкомпф» и ягдгешвадера «Стражей небес». В компании Вальтера Новотны и Рейнгарда Гейдриха. В фельдграу штурмбанфюрера СС и небесно-голубой форме майора люфтваффе. В кабине «Густава» и в кузове Sd Kfz 251. Штатного бронетранспортера «Ханомаг», то есть. За штурвалом Bf-109G-6 и за пулеметом MG-34. Бесстрашно идя на «Браунинги» В-17 и на ураганный огонь 34-й ударной армии РККА…

И никакая Виолетта не могла мне помочь ничем. Даже если бы пыталась. Даже если бы знала, что на самом деле происходит внутри меня. Но она не знала. И потому… пыталась, конечно. Но неумело и, увы, неэффективно.

«Ты хочешь узнать, откуда у меня это?» - по-прежнему очень тихо спросила она.

«Тема?»

«Да»

«Конечно, хочу» - улыбнулся я. «Мне же нужно знать…»

«Чтобы меня удовлетворять?» - спросила она. На удивление обычным голосом.

«Да»

«А себя?» - неожиданно резко спросила она. «Ты вообще о себе когда-нибудь думаешь?»

Я молчал. Что я мог ей сказать? Что я хочу уйти в прошлое? В апрель 1942-го в Демянск? Или в тот же апрель, только 1944-го? Чтобы умереть – да-да, именно умереть – либо выводя боевых товарищей из смертельного котла, либо спасая стариков, женщин и детей от фугасок 8-й воздушной армии США? Что меня с этим миром духовно не связывает практически ничего, а с тем миром – почти всё? Что я с радостью и не секунды не думая, обменял бы свои сорок три на двадцать четыре майора Новотны или на тридцать два – штурмбанфюрера СС Рудольфа Эрлиха? Что?

«Что я могу для тебя сделать?» - с мольбой в голосе спросила она. «Что? Только скажи – я сделаю все. Все, что ты захочешь»

Я знал, что сделает. Проблема была в том, что она не могла сделать то, что я хотел больше всего на свете. Этого не мог сделать даже сам Господь. Даже Ему не под силу отправить меня в прошлое. Мне было бы гораздо легче, если бы Виолетта оказалась законченной стервой и дрянью (встречались такие на моём жизненном пути). Получив от меня что ей так хотелось, вильнула бы своим рыжим хвостом… ну, или какой там у неё сейчас цвет волос… и ушла. К тому, кто лучше меня трахается, темачится и так далее (никаких иллюзий относительно своих возможностей и там, и там я не питал). Это не информационные технологии, где равных мне нет и не предвидится.

Но она не уйдет. Такие не уходят. Такие будут выхаживать меня даже если я превращусь в полную развалину (что я делать вовсе не собирался). Пожертвуют чем угодно, но будут рядом. Всегда. Или, по крайней мере, пока будут чувствовать свою нужность. Такие не выбирают партнера в супермаркете. Такие… в общем, раз дав клятву перед алтарем, будут верны ей до гроба. Ибо они – настоящие. От таких не скроешься… Даже в Демянск. Тем более, в Демянск.

«Я узнаю» - твердо пообещала она. «Выясню. Пойму. И сделаю то, что нужно тебе. Чего бы мне это не стоило»

«Ладно» - сказал я. «Не будем говорить обо мне…»

«Будем» - жестко сказала она. «Прямо сейчас. Ну-ка вылезай… не знаю, куда ты там забрался и где спрятался, но вылезай. Не вылезешь сам – вытащу. Силой вытащу. За твой львиный хвост. А это побольнее порки и прищепок будет…»

«В Демянске» - глухо ответил я. «Я прячусь от тебя в Демянске»

«Где?»

«В Демянском котле. В апреле 1942-го…»

И тут меня словно прорвало. Я рассказал ей все. Про психологический террор родителей. Про убийственный диагноз в 21 год. Про предательство всех и вся. Про первую жену, которая бросила меня умирать. Про двадцатилетнюю борьбу со смертью и безумием. Про Призраков. Про Яноша Флеша и Рейнгарда Гейдриха. Про Тотенкомпф и JG 55. Про безразличие (в лучшем случае) и двойное предательство Бога. Про трондов и Голгофу. Про ретранслятор. Про детонаторы. Про гонку со смертью.

Про безудержную эйфорию и жуткие глубины депрессии. Про суицидальный синдром длиной в пятнадцать лет. Про микроинсульт. Про паралич дыхания. Про полное одиночество перед лицом смерти. Про жуткую цену любой ошибки; про необходимость совершать невозможное каждый день, чтобы элементарно выжить. И так двадцать лет подряд.

Про МИФИ и UTA; про инвестиционный банк и информационные модели. Про статьи и книги. Про разинутые рты профессиональных психиатров – «тебя надо на нашей кафедре показывать – чтобы знали, что чудеса случаются – даже такие». Про перепрограммирование подсознания. Про спасенные жизни и души. Про сына спасенной мной женщины, названного моим именем. Всё.

Она слушала очень внимательно (юрист все-таки – положение обязывает).

«М-да» - протянула она. «А я-то думала, что это у меня проблемы… И что я тут героиня»

И тут же неожиданно… хотя почему неожиданно?

«У тебя есть что-нибудь выпить?»

«10-летний Bushmills устроит?»

«Вполне»

Я принес початую бутылку драгоценного нектара. Ну неравнодушен я к виски, особенно к ирландскому...

Виолетта налила в стакан грамм около ста (как минимум). Выпила залпом. О закуске не было и речи. Irishstyle, однако…

«Ты ходишь по краю пропасти» - спокойно и даже как-то бесстрастно начала она. «Вот уже.. двадцать лет?»

Я кивнул

«Периодически свешиваясь над ее краем. И никто – да-да, именно никто – даже и не пытался тебя удержать. По крайней мере, до меня»

«У тебя и без меня проблем хватает. Одни родители…»

«И поэтому я должна тебя бросить?» - усмехнулась она. «Ты всерьез так считаешь? Ты считаешь, что узнав о твоих проблемах, я развернусь и пойду искать беспроблемного верхнего? Ты в своем уме?»

Я пожал плечами. «Я привык…»

«Что всем на тебя наплевать?»

«Ну да»

«Тяжелый случай» - она налила себе еще грамм сто… пятьдесят, наверное. Выпила таким же залпом. Так она и знаменитую Кэтрин Зету-Джонс перепьет. И вообще кого угодно…

«Я не знаю, как тебе помочь» - глухо произнесла она. «Пока, по крайней мере. Я знаю только одно – пока я жива, я буду тебя держать, чтобы не позволить тебе свалиться в пропасть…»

«В квадрат. В черный квадрат»

«Неважно. За рубашку, за руку, за кончики пальцев, даже за волосы… как угодно. Пока могу – буду держать. Я просто не могу иначе»

Я знал, что будет держать. И знал, что не удержит. Слишком далеко все зашло. Спасибо любящему и заботливому Всевышнему. Любящий Отец, блин. С таким Богом никакого дьявола не надо. И без того тошно.

«А знаешь» - невесело усмехнулась она, «как ни странно, моя… история и мои потребности могут тебе очень сильно помочь. Стабилизировать на какое-то время, по крайней мере»

«Я весь внимание…»

«Я тебе уже говорила, что у меня был очень доминирующий муж. Причем такой… православнутый. Жена да убоится мужа и все такое…»

Я кивнул. Очень распространенный персонаж. К сожалению. Наблюдать таких комфортно только через прицел моего компакта. Глока-26, то есть.

«Ну так вот, когда с моими родителями… в общем, когда их здоровье рухнуло, а мой благоверный запил, у меня не осталось никакого иного выхода, кроме как с ним развестись быстренько – благо я юрист все-таки – и открыть свое дело. Которое процветает»

«Не сомневаюсь»

Она пропустила комплимент мимо ушей.

«Проблема в том, что у меня сильнейшие внутренние сшибки…»

«То есть?»

«Все мои подчиненные - мужчины» - улыбнулась она. «А в моем бизнесе, как ты понимаешь…»

«Нужно быть очень жестким руководителем?»

«Очень»

«А тебе в голову намертво вбили, что жена да убоится мужа. В широком смысле – женщина мужчину»

Она кивнула.

«И у тебя просто колоссальное чувство вины…»

«Да». Она села на кровать и обхватила голову руками.

«Которое можно снять только истязаниями и унижениями? Типа регулярной епитимьи?»

Она снова кивнула

«Ты понимаешь, что это тупик? Хуже – такая же пропасть, как у меня…»

«Понимаю»

«И у кого тут больше покалечена психика?»

«Двое нас»

«Да уж»

«Я тебя вылечу»

«Я знаю. А я тебя – не смогу»

«Я знаю»

«Я себя ненавижу»

«Не того ненавидишь. Ты не виновата в том, что не можешь решить невозможную задачу»

«Ты вылечишь меня… и сделаешь еще один шаг к пропасти»

Я кивнул

«А я даже не смогу тебе помочь. Ибо вылеченная я уйду в ваниль. Совсем. И стану тебе абсолютно не нужной»

«Зато спасешь свою жизнь. И свою душу»

«Я Его ненавижу»

«Это уже ближе к истине»

«Этот мир точно создал Дьявол»

«Нет. К счастью или к сожалению, но нет»

«И что нам делать?»

«Лечить тебя»

«А тебя кто вылечит?»

Я пожал плечами.

«Это вопрос наверх. Можешь за меня помолиться. Хотя я не уверен, что это поможет. Я уже давно не молюсь. Другие у меня с ними разговоры»

Я её вылечил. У меня ушло на это удивительно немного времени. Четыре месяца и одна неделя. Потом я уехал на месяц в Австрию. Когда я вернулся, она была уже помолвлена. Через два месяца она вышла замуж. За просто идеального – и абсолютно ванильного – предпринимателя всего на три года её старше. Через год она родила дочь. Роды прошли очень легко – без каких-либо осложнений. Дочь назвали Анной. О Теме она никогда больше даже не вспоминала.

Мне же осталась компания Призраков. И шаги. Все более четкие, явственные и громкие.

Шаги Аластора.

ХХIV. Дневник Нелли Авериной. Запись VII.

29 апреля 2012 года

Москва, Россия

Понятно, что я улетела в Москву первым же рейсом. Собрав вещи с просто ураганной скоростью. Чего со мной раньше никогда не случалось. Перелом у мамы оказался сложный, поэтому очень быстро стало понятно, что застряла я в Москве надолго. Ну не могла я ее одну оставить в таком состоянии. Просто не могла – и все.

Первую неделю… даже побольше мне было вообще не до Темы. Все поглощала забота о маме. А потом… а потом все-таки до меня добрался тематический голод. Который, как известно, не тетка. И пошла я искать сессионного партнера. После Виктора к постоянным отношениям я была не готова. По крайней мере, мне так казалось.

И партнер нашелся. Звали его Сергей, было ему двадцать семь лет… и технологиями пси-доминирования он владел просто филигранно. Мне захотелось ему подчиняться – причем безумно так захотелось – буквально с первых сообщений на пресловутых пиплах. Я была готова бежать к нему навстречу сломя голову… но он почему-то не спешил. Просто закончил разговор и предложил на следующий день созвониться в скайпе.

Я чуть не умерла от ожидания. Никак не ожидала от себя что вот так подсяду. Причем с первого же разговора. Тем более, что в его внешности ничего особенного не было. Обычный парень, каких десятки тысяч. И все же… что-то было в нем колдовское. Завораживающее. Чарующее. И этому «чему-то» я решительно не могла сопротивляться. Совсем.

Он позвонил в пять часов. Из дома. Он какой-то там независимый консультант по чему-то связанному с юриспруденцией. Так что работает в основном дома. Хотя офис у него есть. Где-то на Чистых прудах.

И тут же без обиняков заявил, что мне пора прекращать эти глупости. В смысл сохранять на себе одежду во время сессии. И тут же – именно приказал – раздеться перед камерой и дальше общаться с ним уже голой. Я направила камеру – она у меня выносная и очень классная - на центр комнаты – чтобы ему было видно все – и устроила ему небольшой стриптиз. Ему понравилось. Даже очень.

Затем он приказал мне встать на колени – не на гречку, просто на колени. Раздвинув ноги, чтобы ему было видно все. Я подчинилась. С удовольствием. Да еще с таким удовольствием, что… в общем, по мне смазка просто текла.

Потом он приказал мне ласкать себя. Грудь, живот и… там, конечно. На его глазах, конечно. Перед камерой. Я очень быстро кончила. К нашему обоюдному удовольствию.

А потом он приказал мне быстро собраться – и ехать к нему. Надев, как полагается, юбку, блузку, чулки, красивое белье и все такое. Назвал адрес, рассказал, как проехать… И я помчалась. Вообще без какого-либо страха. Хотя видела его только на экране моего ноута. Пусть и 17-дюймового.

Я едва успела пересечь порог его просторной трехкомнатной квартиры (подарили родители, изрядно поднявшиеся в «лихие 90-е»), как он сразу оглушил меня приказом. Выйти на середину гостиной и раздеться догола.

Я поспешила выполнить приказ. По его мнению, недостаточно быстро. Поэтому и получила плетью по спине. Хоть и через кофточку, но пребольно получила. Повернулась к нему лицом и стала раздеваться. Медленно и соблазнительно, чтобы доставить ему максимум удовольствия…

В тот момент я впервые почувствовала себя вещью. Даже не рабыней. А именно вещью. Неодушевленным предметом. Игрушкой. Объектом. Который существует только для одного – доставить как можно большее удовольствие своему владельцу. Хозяину. Обладателю. Собственнику.

Ох, какое же это было наслаждение… Меня словно захлестнуло огромной, теплой и бесконечно приятной волной. Я купалась в этом тепле, плавала… нет, даже не плавала. А летала. Просто летала. В бескрайнем, бесконечно чистом, солнечном и голубом небе… В космосе. Во Вселенной.

И еще. Тогда я впервые почувствовала не просто готовность. А желание. Именно желание. Жгучее, непреодолимое желание умереть за своего Хозяина. Ради Него. Просто ради Него. Что именно в этом и есть моё предназначение. Именно для этого я и родилась на свет. Чтобы однажды просто перестать быть.

Стать предметом, объектом, вещью, собственностью. Дарить своему Хозяину радость, удовольствие и наслаждение. Своей покорностью, своими мучениями, своим унижением, своим умалением. Лаской, заботой, вниманием. И бесконечной любовью. Любовью нижней женщины…

Хотя тогда он еще не был моим Хозяином. Хозяином он стал позже, когда торжественно надел на меня ошейник.

Но обо всем по порядку. Сначала он осмотрел меня со всех сторон. Заставил встать в коленно-локтевую позу на кровать. Раздвинуть ноги. Познакомился с моей вульвой (пальцами и языком). Судя по одобрительному мурлыканью, ему понравилось. Мне тоже.

Потом он долго и разнообразно меня вязал. Бондажист он был… не сказать, чтобы выдающийся, но очень неплохой. Причем, что занятно, исключительно под классическую музыку (его мама до того как заняться серьёзным строительным бизнесом, преподавала в музыкальной школе). Вивальди. Вагнер (будучи поклонником Третьего рейха, этого он особенно любил). Моцарт. Бетховен. Чайковский. Закончил весьма чувствительным болевым бондажем. Очень. Включая веревку между ног… от которой я почти кончила.

Затем он дал мне немного отдохнуть. Сделал массаж – короткий, легкий, но ооочень приятный. Потом снова связал руки за спиной, положил на кровать на спину и долго капал воском. Почти все тело обкапал. И самые чувствительные части тела, разумеется. Вот тут я и кончила. Не знаю, как это у него получилось, но кончила. Наверное, по совокупности. От подчинения, стыда, бондажа, массажа (он мне, ясное дело, интимные места тоже погладил) и воска. Громко так кончила.

«Спасибо» - улыбнулся он. «Мне очень нравится видеть и особенно слышать твой оргазм…»

А потом он меня просто трахнул. Грубо трахнул. Взял. Употребил. Взял за волосы – грубо так, подвел к столу, положил грудью на столешницу, раздвинул ноги и трахнул. Намотав волосы на руку.

Кончил, отдышался,.. а потом нагнулся ко мне и прошептал на ухо:

«В следующий раз я тебя просто изнасилую. И в следующий раз после этого. И в следующий. Тебя нужно именно насиловать. Брать без твоего согласия. Не обращая внимания на твои желания. Или отсутствия таковых»

Я чуть снова не кончила. От одних его слов. Мне действительно очень хотелось – всегда хотелось – чтобы меня брали именно так. И, наконец-то, я нашла того, кто будет это делать со мной каждый день. Несколько раз в день. Я была просто на седьмом небе от счастья. И это было только начало…

Потом были прищепки. Аж тридцать семь штук. Семнадцать только на одной груди. Нанизанные на веревочку. За которую он их потом… сдернул одним уверенным рывком.

Мой крик был слышен, наверное, на другом конце Москвы.

Затем он меня порол. Сначала, конечно, отшлепал основательно. В позе ОТК (через колено, то есть). Ладонью и теннисной ракеткой (как потом выяснилось, он вообще любил подручные инструменты). При этом вдоволь насладившись фингерингом и вагинальным фистингом. Разумеется, доведя меня до очередного оргазма (целеустремленный товарищ оказался).

Потом привязал к кровати (у него там были специальные петли предусмотрены)… и начала пороть. Сначала прошелся флоггером – от плеч до пяток – потом тщательно обработал спину веревочной кошкой. Число ударов я не считала – не до того было, но потом вся верхняя часть спины превратилась в один сплошной синяк.

Как и моя пятая точка. Которой досталось не менее полутысячи ударов. Однохвосткой, паддлом, обычным ремнем и – на десерт – той же кошкой. Сидеть я потом довольно долго не могла. А тут еще имбирь, которым он эту мою разнесчастную (или разсчастливую) пятую точку обмазал. Хорошо еще, что не лимоном…

Потом он меня снова трахнул. Не то, чтобы очень уж грубо… скорее, просто равнодушно (в смысле, к моим чувствам и желаниям). И как-то… деловито, что ли. Для разнообразия – в рот. Связал руки в запястьях за спиной, поставил на колени, взял за волосы и трахнул в рот. Я, разумеется, добросовестно проглотила его сперму (мне вообще нравится этот вкус).

Затем он привязал мои лодыжки к палке (чтобы я не могла свести ноги). Поставил перед собой лицом к нему. Привязал руки за запястья к спинке стула. И долго порол по бедрам. Стеком, кошкой… даже паддлом досталось.

Закончилась собственно сессия бастинадо. Флоггером и немного той же кошкой. А потом… потом была моя первая секс-экзотика. Он вставил мне вибратор во влагалище, второй – в рот, а сам трахнул меня в анус. Ощущения… впечатляющие.

Потом я просто рухнула в постель. И проспала без задних ног четырнадцать часов. А потом… потом просто собрала свои вещи и переехала к нему. Вот так просто взяла – и переехала. И ни секунды об этом не сожалею до сих пор. Несмотря на… впрочем, об этом ниже.

На следующий день после моего переезда, он надел на меня ошейник. Занятный такой ошейник. Даже уникальный, наверное. Я вообще не слышал, чтобы в Москве – да что там – во всей России такой у кого-нибудь был.

Этот ошейник ему сделали по спецзаказу в Германии, куда он периодически мотался. В металлический обруч встроены несколько батареек и электроды. И приемопередатчик. Отойдешь от скрытого устройства (я так и не смогла его найти) слишком далеко – получишь сильный удар током. И так каждый пять секунд – пока не вернешься в «разрешенную зону». Это он меня так к дому привязал. Надежнее любой цепи. Включить/выключить можно по сотовому телефону. Так что мне на каждую отлучку нужно было его разрешение спрашивать. Снять ошейник нереально – там кодовый замок стоит.

Странно, но мне это типа заточение даже нравилось. Как и все остальное, что он со мной делал. Мне нравилось чувствовать себя его рабыней. Даже не наложницей – именно рабыней. А когда он меня сажал на деревянную лошадку… я вообще улетала. Как и когда он занимался моими гениталиями. Особенно на паблике…

Кстати, о паблике. Я и так была… немножко эксгибиционисткой (от пояса до колен, по крайней мере), но он меня к тааакому приучил… Во-первых, собирал друзей-приятелей обоего пола у себя на квартире. Специально чтобы меня им продемонстрировать. Готовить для них (что я делала с превеликим удовольствием), прислуживать – в одежде официантке, топлесс, в одних трусиках или вовсе голой (он приучил меня совершенно не стесняться наготы на паблике).

Устраивал для них тематические шоу со мной (сидеть перед зрителями на лошадке голой – это что-то). Позволял мне вволю развлекаться с девочками (моя бисексуальность его не только не смущала, но наоборот - возбуждала). И все такое прочее. Водил меня в клубы разные на публичные экшены. Причем темачил меня публично исключительно голой.

«Твое тело настолько прекрасно, что скрывать его одеждой - преступление» - с улыбкой говорил он. «Твое тело создано для порки, насилия, истязаний и публичной наготы»

И чем дальше, тем больше мне хотелось почувствовать себя не просто вещью, но вещью, которую Хозяин может – и хочет – сдавать в аренду другому. Именно другому мужчине (такой опыт с женщиной-верхней у меня уже был).

Как выяснилось, ему тоже этого хотелось. Очень.

Однажды он усадил меня в кресло, сам удобно устроился на диване. И медленно, неторопливо (он вообще, как ни странно, скорее флегматик) начал разговор. Эх, если бы я тогда знала… но об этом я расскажу позже. Гораздо позже. Уже совсем в других записях моего блога.

«Я хочу тебя отдать в аренду». Глубоко вздохнул, сделал паузу и продолжил (то ли не заметив, то ли проигнорировав мое сильнейшее возбуждение):

«Я хочу это сделать по целому ряду причин». По первому образованию он был чистым математиком, привыкшим тщательно обосновывать все и вся. Иногда меня это раздражало до невозможности; иногда, наоборот, нравилось. Сейчас имел место второй вариант.

«Во-первых, я сам давно этого хотел. Ну возбуждают меня… иногда… мысленные картины известного содержания. Ты в объятиях другого мужчины, он тебя порет, трахает, и так далее… Во-вторых, у меня сложилось впечатление, что и тебе этого хочется…»

«Хочется» - потупив взор, призналась я.

«Ну вот видишь» - он заметно повеселел. «значит, я не ошибся…»

Еще раз вздохнул – как-то немного грустно – и продолжил.

«Я хочу отдать тебя ему на неделю. В полное и неограниченное пользование. Чтобы ты подчинялась ему как ты подчиняешься мне. Столь же безоговорочно. С любым сексом и так далее. Ты должна позволить ему все. Все, что ты позволяешь мне. Абсолютно все»

Меня это еще сильнее возбудило. И нисколько не удивило. Отдавать свою вещь – так в полное владение.

«И еще несколько причин, по которым я хочу тебя отдать в аренду. Ты – яркая, интересная, талантливая девушка. Личность. Но в постели и в Теме ты для меня – шлюха. Развратная тематическая шлюха. Меня возбуждает в тебе именно шлюха. А какая же ты шлюха…»

«Если не пересплю с другим? И не потемачусь?»

«Именно. После этой… аренды ты станешь для меня еще привлекательнее. И в постели, и в Теме. И ты будешь получать еще большее удовольствие и наслаждение»

«Не сомневаюсь»

«И я не сомневаюсь»

«Ну, а я» - Хозяин игриво улыбнулся. «как ты знаешь, полигамен. Я люблю тебя – и это ты прекрасно знаешь. Но… не могу тебе не изменять. И ванильно, и тематически. И это ты тоже прекрасно знаешь…»

Я это действительно прекрасно знала. Ибо он и не думал скрывать свои измены. Кои я вообще не воспринимала как измены. А только лишь как его неотъемлемое право иметь столько партнерш в постели и в Теме, сколько он пожелает.

«Есть еще одна причина…» - его голос стал неожиданно серьёзным. «по которой я хочу сдать тебя в аренду именно этому человеку…»

«…поэтому будет только справедливым, если и у тебя будет возможность – и опыт – полиандрии. Для начала – с этим джентльменом. А потом посмотрим»

Странно, но он до сих пор так и не назвал его имени. Даже ника не назвал. У меня возникло – и с каждой секундой крепло ощущение, что он его элементарно боялся. Что для меня было совершенно необъяснимо. Черный пояс по таэквондо, лицензия на ношение оружия (его отец владел немаленьким охранным агентством), изящная никелированная «Беретта-92FS» в сейфе, социальное положение – дай Бог каждому (причем добился он его демонстративно без какой-либо помощи родителей)… Что же это за сабж такой, которого он боится. Или, по крайней мере, побаивается…

Мне стало интересно. Даже очень интересно. И познакомиться с этим персонажем; и пообщаться; и потрахаться, и потемачиться. Интересно узнать, какой он. И в общении, и в постели, и в Теме…

«Мы с ним познакомились… на одной из вечеринок у Лианы. Собственно, она его и пригласила к себе в салон…»

Салон… Надо же так назвать это сборище… Богема самая настоящая. Тематическая только. Впрочем, даже не богема. Бордель. Только без денег. Исключительно по взаимному желанию. Причем публично как правило.

«И что он там делал, если не секрет? Трахался и темачился, как и все? Со своей нижней? Или сам по себе пришел развлекаться?»

«Сам по себе» - улыбнулся мой Хозяин. «А развлекался он… своеобразно»

«То есть?»

«Ну… ты же знаешь, какие у Лианы траблы со спиной… Никакая химия снять не может. Даже мануальщики в затруднении…»

«А при чем тут он? Кстати, как его зовут?»

«Узнаешь» - спокойно отрезал Хозяин. «В свое время узнаешь»

«А он…» Хозяин вздохнул «В общем, он без обиняков раздел Лиану до пояса. Уложил на диван на живот. Минут десять поводил руками по ее спине вдоль позвоночника. Даже не прикасаясь»

«И?»

«Она заснула» - просто ответил Хозяин. «Взяла – и заснула. Как была – полуголая, в одной юбке. Проснулась часа через полтора. И до сих пор – а было это дней десять назад – боли в спине не чувствует. Вообще»

Обычно мы ходили к Лиане вместе. Но две недели назад я свалилась с жесточайше простудой. И Хозяин вынужден был пойти к Лиане один. О том, чтобы ему не пойти и речи быть не могло. Моя болезнь не давала мне права лишать его удовольствия. Ибо у Лианы он чувствовал себя как рыба в воде. Абсолютно в своей среде.

«А потом?» - с интересном осведомилась я. Ибо была полностью уверена, что на Лиане эскапады таинственного знакомого Хозяина не закончились…

«Потом…» - Хозяин несколько задумался. «потом было то, ради чего Лиана его и привела. Трахаться и темачиться – сколь угодно затейливо – со временем надоедает. Повторяющиеся впечатления приедаются. И притупляются. Нужно развлечение. Ну вот, он развлечение и устроил. Он по гороскопу Лев – причем самый натуральный. Театрал каких поискать. В смысле режиссер и актер в одном лице. Причем зело креативный…»

«И что за пьесу он разыграл?». Все интереснее и интереснее. Я была безумно благодарна Хозяину за возможность хотя бы просто встретиться и поговорить с таким незаурядным человеком. Не говоря уже о том, чтобы переспать и потемачиться. Это было вообще выше предела моих мечтаний…

«Пьесу…» - усмехнулся Хозяин. «да занятную пьесу разыграл. Театр двух рук одного актера…»

«Это как?» - я даже опешила

«А вот как» - почему-то невесело усмехнулся мой Хозяин. «Закончив с Лианой, он во всеуслышание объявил, что он мощный знергетический донор. Проводник. Медиум – только в энергетическом, а не в спиритическом смысле. И что ему сейчас категорически необходимо сбросить энергии, которые через него идут. И которых хватит ровно на десятерых. Минус Лиана – осталось девять»

Хозяин глубоко вздохнул, затем продолжил:

«Понятно, что девять добровольцев – точнее, доброволек, ибо работает он исключительно с женщинами – нашлось очень быстро. Выстроилась реальная очередь. И понеслось…»

«А поподробнее можно?» Я просто сгорала от любопытства. Женщина, всё-таки…

«Можно» - улыбнулся Хозяин. «Он спрашивал у каждой, что той хочется. Какие проблемы – и так далее. А потом… потом обслуживал каждую, как та пожелала. Кому стресс снимал, кому – головную боль, кому просто энергии подкачивал…»

«Это как?»

«Примерно как Лиане. Раздевая либо до пояса, либо догола – это уж кому что хотелось. И точно так же – бесконтактно – закачивал энергии в чакры. Некоторым хотелось потом… ээээ… ну, ты меня понимаешь…»

«Понимаю. Они у него кончали?»

Хозяин кивнул. «Две из десяти. Хорошо так кончили. Громко»

«А потом?». Ибо было у меня четкое ощущение, что и на этом шоу не закончилось.

«Потом… потом… потом Инга, которой энергий ванильным методом не досталось, попросила его ее выпороть. Плетью. Голую. При всех. Ты же знаешь, она эксгибиционистка под стать тебе…»

Я кивнула. Инга была… если не звездой, то притчей во языцех не только в салоне Лианы, но и во всей московской тематической тусовке. Темачилась с кем хотела, как хотела и когда хотела. Шлюха тематическая parexcellence. Абсолютно уникальный экземпляр даже для сборища Лианы, где шлюха на шлюхе сидит и шлюхой погоняет.

«И?» - я по-прежнему сгорала от любопытства.

«Ты знаешь…» - Хозяин как-то очень странно вздохнул, «я такого никогда не видел. И не чувствовал. Нет, порщик-то он самый обычный. С точки зрения техники ничего особенного. И опыта видно что немного»

«А что тогда?»

«Понимаешь… его удары… кстати, порол он с большими интервалами, это как… это не собственно удар, ни ласка – знаешь, некоторые ласкают плетью…»

«Знаю»

«… и даже не поцелуи. Хотя немного похоже. Это прикосновения Иного. Совершенно Иного. Иномирного. С другой планеты. Нет, из другой Галактики. Из другой Вселенной даже»

Он перевел дух, затем продолжил:

«Я чувствовал, что… в общем, мы все у Лианы – люди. Хорошие, плохие, добрые, злые, тематики, ваниль… в общем, разные. Но люди. А он…»

«Люден?»

«Браво». Хозяин восхищенно посмотрел на меня. «Именно люден. Абсолютно неотмирное и иномирное существо…»

Секс и Тема с люденом. Подфартило же… Во мне вспыхнули и немедленно вступили в смертельную схватку два чувства – желание и страх. Желание побеждало. За явным преимуществом.

«И что Инга?»

«Опять же – я никогда такого не видел. Она стояла голая посередине комнаты, опираясь руками на стул. Ты же знаешь, с ее опытом ее можно не привязывать даже при самой сильной порке…»

Я снова кивнула. Инга есть Инга.

«Тело у неё… сама знаешь. Только твое красивее»

Это была совершенно бесстыжая лесть. Но до невозможности приятная.

«В общем, было на что посмотреть»

«Так что порка-то?» - я начинала терять терпение.

В принципе, Хозяин за такое неуважение вполне мог схватить меня за волосы, бросить к ногам и основательно отхлестать ремнем. Но даже не шевельнулся.

«Порка… в общем, после первого же удара девочка провалилась… или улетела в нечто. Не сабспейс, не транс… в общем, я этого никогда не видел. Сквозь горизонт улетела. Только в хорошем смысле…»

«В раю, а не в Аду, как в одноименном фильме?»

«Ну, где она все время порки пребывала, я не знаю» - развел руками мой Хозяин. «Мне просто казалось… знаешь, мы дышим воздухом, а она все это время дышала чем-то другим. Чем-то таким, по сравнению с чем вкуснейший и чистейший горный воздух что-то вроде смога Манхэттена. Или Лос-Анжелеса в соответствующие годы»

«Интересная аналогия» - подумала я. Но промолчала.

«Он ей кожу до крови рассек» - задумчиво произнес Хозяин. «Двадцать ударов – двадцать кровавых полос. Удар – кровь. Удар – кровь. Магия крови. Самая сильная и страшная магия…»

«Он маг?» - обеспокоенно спросила я.

«Да нет» - пожал плечами Хозяин. «Просто люден»

«Ты не боишься…»

«Нет» - спокойно ответил Хозяин. «И тебе бояться нечего»

«Почему?» - удивилась я

«Пять дней» - неожиданно произнес Хозяин. «Всего пять дней»

«Что пять дней?» - не поняла я.

«Через пять дней» - терпеливо объяснил Хозяин, «кожа Инги была гладкой, нежной и бархатной. Как будто ничего и не было. Вот такие чудеса»

«Она его отблагодарила?» - спросила я. Ибо Инга… ээээ… имела привычку благодарить сессионных партнеров немедленно. Натурой. Причем вне зависимости от пола.

«Да, конечно» - быстро ответил Хозяин. «Вышла из своего… состояния, упала на колени и сделала ему минет»

«При всех?»

«Естественно» - усмехнулся Хозяин. «А как же иначе…»

«И что он?»

«Он…» снова задумчиво произнес Хозяин. «он… он меня… удивил. Сильно удивил. И напугал слегка»

«То есть?»

«Ну… ты же знаешь, что в искусстве минета Инге равных мало»

Я знала. Как и почти вся тусовка.

«Ну так вот, он… как бы тебе сказать… »

«Как мраморная статуя?»

«Да нет. Скорее как наблюдатель. Который смотрит на все это действо со стороны. Причем иронично так смотрит. Иронично-насмешливо»

«???»

«Нет, с физиологией у него все в порядке» - поспешил успокоить меня Хозяин. «Кончил он нормально. Инга постаралась»

«Кто бы сомневался» - мрачно подумала я. Только наблюдателя мне и не хватало. Впрочем… есть шанс утереть нос Инге. У меня он наблюдателем не будет точно. Guaranteed.

«Потом он выпорол еще двух девочек. Только топлесс и без крови. Но примерно с таким же эффектом. Потом… потом мы пошли с ним на кухню. Водку пить. Нормально так пьет, кстати»

«Ну вот» - тоскливо подумала я. «Еще один алкоголик…»

«И на чем вы подружились?». Надо же побольше узнать о своем будущем… временном Хозяине.

«На огнестреле» - просто ответил Хозяин. «У него тоже ствол есть. Только компакт. Глок-26. Он с ним не расстается… после одного случая. Когда ему пришлось жизнь женщине спасти»

«Он еще и герой» - подумала я. «Уважаю»

«Ну, и еще на Третьем рейхе» - добавил Хозяин

«Он фанат?» - обеспокоенно спросила я. Двух поклонников СС, Генриха Гиммлера, Йозефа Геббельса и всех прочих нацистских бонз я могу и не потянуть…

«Исследователь. Историк-любитель. Сейчас дописывает биографию Гейдриха»

«Очень интересно». Несмотря на мои протесты, Хозяин все-таки заразил меня интересом к этому периоду истории ХХ века.

«Действительно интересно» - подтвердил Хозяин. «Я прочитал все, что он уже написал. Совершенно необычный взгляд. Впрочем, неудивительно…»

«Почему неудивительно?» - удивилась я.

«Помнишь фильм Conspiracy, который мы с тобой вместе смотрели?»

«О Ванзейской конференции?»

«Да. Ну так вот, в этом фильме Гейдриха играет британский актер сэр Кеннет Брана. Играет блестяще, хотя внешне на Гейдриха совсем не похож. Даже возраст другой. Гейдриху было тридцать семь, актеру – сорок один. Кстати, он получил за эту роль премию Эмми…»

«Ого!»

«Именно. Когда я пообщался… с человеком, которому я хочу тебя отдать в аренду… в общем, он точная копия Гейдриха в исполнении сэра Кеннета. Только чуть постарше. Ему сорок четыре. И внешне – на сэра Кеннета он не особенно похож. А внутренне.»

«Любопытно» - протянула я.

«Если бы только любопытно» - по-прежнему задумчиво и даже как-то обеспокоенно произнес Хозяин. «Гейдрих, как ты помнишь, отправил в печь шесть миллионов человеческих душ. Потому, что его никто не остановил…»

«Ты хочешь сказать…» - с ужасом спросила я.

«Я хочу сказать,» - медленно произнес Хозяин «что мое общение с… в общем, ты поняла… и последующее изучение нескольких биографий Рейнгарда Гейдриха убедило меня в следующем. Во-первых, этот человек вполне способен догнать и перегнать Гейдриха. Как – не знаю. Но может. И хочет, что самое ужасное. Поэтому его можно и нужно остановить»

Сделал многозначительную паузу и добавил:

«И если его вообще можно остановить, то его остановить может только один человек. Ты»

«Почему я???»

«Сила» - спокойно объяснил Хозяин. «Его может остановить только сила. Причем сила асимметричная. Сила там, где он неизбежно если не слаб, то не очень силен. Твоя сила. Сила женственности, чувственности и нижнести. В которых тебе равных нет. Во всяком случае, в московской тематической тусовки»

«Я польщена»

«Ты знаешь, что это правда. Поэтому я бесконечно горжусь, что ты выбрала меня. И принадлежишь мне»

«Ладно» - он поднялся с дивана. «Пойду съезжу по одному делу. Вернусь, поговорю с ним. Точнее, договорюсь о твоей аренде. Его ведь еще убедить нужно будет…»

В том, что Хозяин убедит кого угодно, у меня не было ни малейшего сомнения. Он из тех, кто эскимосам прошлогодний снег продать сможет. Причем с премиум-наценкой.

-----------------------------------------------------------

Он вышел из подъезда и направился к своему неприметному корейскому джипу. Открыл дверь, удобно устроился на водительском сиденье…

Что за чертовщина…

Зеркало заднего вида было аккуратно закрашено черной краской.

Он хотел было обернуться, но вдруг почувствовал, как ему в шею – чуть пониже головы – уперлось что-то твердое и круглое.

«Жить хочешь?» - странный скрипучий голос явно принадлежал профессионалу. Господи, во что же он вляпался?

«Хочу» - с трудом выдавил он из себя.

«Тогда слушай внимательно. В конверте на пассажирском сиденье пять тысяч евро. Это тебе некая компенсация за неудобства…»

Ни фига себе. Вот это поворот…

«Сейчас ты делаешь следующее. Вынешь из конверта ручку, чистый лист бумаги, пустой конверт и листок с распечатанным текстом. Скопируешь текст своим почерком слово в слово. Без глупостей. Надпишешь конверт «для Нелли». После этого передашь мне. Действуй»

Он подчинился. А что ему еще оставалось делать?

«Отлично» - все тот же странный скрипучий голос. Какой-то неестественный. «Теперь слушай опять внимательно. Сейчас ты едешь в аэропорт. Берешь билет на ближайший рейс во Франкфурт. И сидишь там пока не получишь разрешение вернуться. Тебя найдут. С твоей нижней никаких контактов. Вступишь в контакт – умрешь. За тобой и в Германии посмотрят. Понял?»

«Понял»

«Тогда свободен»

----------------------------------------------

Охотник сохранил жизнь очередному верхнему Нелли вовсе не из человеколюбия. В его работе такого понятия просто не существовало. Существовала только и исключительно целесообразность. Которая говорила ему, что еще один убитый верхний – и можно привлечь к Делу совершенно ненужное внимание полиции. Поэтому пришлось использовать более мягкие технологии.

Благо психологический портрет, который он составил на основе информации об объекте, однозначно указывал, что для этого сабжа вполне хватит и мягкого варианта. Поэтому о том, что сей персонаж может наделать глупостей, можно было не беспокоиться.

Беспокоиться можно – и нужно – было совсем о другом. От том, что расстояние между Нелли и обладателем ключа к Двери сократилось до одного шага. А это значило, что совсем скоро может наступить момент истины. Где его ресурсов может и не хватить. И тогда ему – впервые в его Деле – возможно, придется нарушить строжайший запрет и обратиться напрямую к заклятым коллегам.

В группу Омега.

Глава ХХIII. Линза Люцифера

27 апреля 2012 года

Иерусалим, государство Израиль

Шольц поймал себя на мысли, что никогда прежде не проводил обряд венчания. Месс отслужил достаточно; отпевать пару раз приходилось. Заупокойную отслужил однажды. В сорок шестом. По Пражской Фурии. По безвременно погибшей жене – Маргит Шлеммер – так и не смог. Ни разу. Слишком личное и болезненное. Исповедовал многократно. Крестил – бывало. Конфирмации проводил. А вот чтобы венчать… как-то не случалось. Что ж – все в этой жизни когда-то бывает в первый раз…

Венчание было простым и скромным. Жених, невеста, свидетель – отец Умберто. И он, ныне кардинал Роберт Малкольм Эш. Хотя по-прежнему Кард Юрген Шольц.

Он смотрел на эту совершенно необычную пару и почему-то был уверен, что они никогда не расстанутся. Что будут вместе жить очень долго и очень счастливо. И успешно преодолеют все немалые препятствия и решат даже сложнейшие проблемы. Было что-то в них… иномирное, наверное. Что-то высшее.

В отличие от практически всех прочих священников, Шольц никогда не учился в семинарии, но кое-какие истины все-таки усвоил от знакомых священников. Например, что венчать следует только тех, кто готов пойти вместе в Вечность. В Царствие Небесное. Взявшись за руки.

«Эти пойдут» - уверенно подумал Шольц. «Точно пойдут. И всенепременно дойдут»

Наплевав на не самые последние католические каноны («Бог поймет»), он причастил обоих. И католика Сапегу, и православную Лизу. Причем и хлебом, и вином. Отец Умберто счел за благо с кардиналом не спорить. И потому промолчал.

И объявил их мужем и женой. Колец у них пока не было. Ничего, обменяются на гражданской церемонии. Только вот в какой стране…

Ладно, с этим он потом разберется. Сейчас у него на повестке дня были гораздо более насущные вопросы.

Линза Люцифера… Он уже давно знал об этой конструкции, но ни разу не сталкивался с даже с попытками воплотить её в реале. Не в последнюю очередь потому, что воплощение этого конструкта в сколько-нибудь значимых масштабах требовало очень высокого развития информационных технологий. Очень.

Иными словами, до формирования информационного общества Линза Люцифера была проблемой чисто теоретической. Но с появлением и глобальным распространением сетевых технологий, социальных сетей и всего такого прочего…

Проблема стала реальной. А если ей всерьез занялись Вестники – жди беды. И похлеще всех Татцельвурмов, вместе взятых.

В группе Омега специалистов, способных хоть как-то проконсультировать кардинала по этой проблеме, и близко не было. АНБ занималась чисто информационными технологиями, причем совсем не с той стороны, которая сейчас нужна была Шольцу. И не факт, что «та сторона» ИТ вообще существовала. Ибо проблема Линзы Люцифера была скорее из области социальной психологии, чем из области информационных технологий. Последние предоставляли лишь техническую базу. С которой можно – и нужно – разбираться позднее. Начинать надо было с пси-технологий.

А если мы говорим о пси-технологиях, то подразумеваем…

Шольц достал из потайного кармана сутаны изящный сотовый, сделанный по спецзаказу в одной из официально не существующих лабораторий АНБ. Нажал кнопку быстрого вызова.

«Код Альфа»

«Я тебя внимательно слушаю». Голос сухой, несколько встревоженный. Но спокойный. Чисто по-военному спокойный.

«Я сейчас за большой лужей. Буду у вас часов через двенадцать или около того. Мне нужно срочно с тобой поговорить»

«Встречу»

Голос на той стороне защищенного беспроводного соединения принадлежал Брюсу О’Лири. Полковнику армии США Брюсу О’Лири. Командиру 4-й группы психологических операций, расквартированной в знаменитом Форт Брэгг – в штаб-квартире Управления специальных операций армии США. Частью которого 4-я группа, собственно, и являлась.

Правда, с июня 2010 года эта группа официально называлась 4-й группой информационной поддержки, но суть от этого не изменилась. И до этого, и после этого группа занималась пси-операциями по всему земному шару. И «белыми», и «серыми», и очень даже «черными». Именно «черные» операции и интересовали сейчас Карла Юргена Шольца.

«Гольфстрим» Шольца мягко приземлился на небольшом аэродроме Управления спецопераций через двенадцать с половиной часов. Понятно, что ни о каком пограничном контроле, таможне и прочих официальных глупостях и речи не было. Полковник О’Лири – один из очень немногих в армии США, допущенных к тайне существования группы Омега – ждал его в служебной Шевроле-Импала. Безнадежно серой, как все официальные армейские автомобили.

В самолете Шольц переоделся в светло-серый цивильный костюм – недорогой, но элегантный. И извлек из несессера новые документы. Теперь он был бригадным генералом Ричардом Баллардом, высокопоставленным сотрудником Министерства обороны США. Проще говоря, Пентагона

«Чем могу быть полезен на этот раз?» - вежливо осведомился полковник, как только они сели в машину и отправились на конспиративную квартиру 4-й группы, на которой Шольц обычно останавливался во время крайне редких визитов в Форт Брэгг. О’Лири не раз помогал Шольцу и группе Омега в некоторых эээ… деликатных операциях. Как внутри США, так и за их пределами.

«Мне нужен очень хороший специалист по России. Их тех, кто у вас занимается в основном черными операциями»

«Это майор Джоан Лайтнинг» - быстро и без колебаний ответил полковник. «Она вообще лучшая. Лучшая из лучших. Свободно владеет русским. Билингв, bi-cultural. У нее мать русская. Иммигрантка второго поколения. Допуск – SCI. И даже выше»

«Мне она нужна сейчас. Немедленно. Зачем – тебе лучше не знать. Меньше знаешь – крепче спишь»

«Понял». О’Лири было достаточно кода Альфа. Который означал, что необходимо бросить все дела и работать исключительно на Шольца. Ибо его… поручения под кодом Альфа были эквивалентны приказам даже не министра обороны. А Президента Соединенных Штатов Америки. Верховного главнокомандующего Вооруженными силами.

Полковник немедленно вызвонил Джоан и приказал ей через полчаса быть у бара «Весёлый олень». Где ей предстоит встреча с генералом Баллардом, прибывшим со специальным заданием из Пентагона. Вранье, конечно полное, но пси-операции и есть вранье parexcellence. Так что дело привычное. Для всех привычное.

У бара полковник передал ключи от «Импалы» Шольцу а сам отправился вызывать дежурную машину. Ровно в назначенное время в окно кардинала… извините, генерала, постучала…

Сказать, что Шольц был шокирован, значит ничего не сказать. Майор Лайтнинг оказалась точной копией Мэрилин Монро. Ну, почти точной.

Он вышел из машины, обошел это убожество (Импалу, то есть), галантно распахнул дверь.

«Прошу»

Джоан удобно устроилась на переднем сидении. Если на этом вообще можно было говорить о каком-либо удобстве. Впрочем, женщины славятся тем, что умеют удобно устраиваться даже в самых совершенно неподходящих для этого местах…

Шольц сел за руль. Повернул ключ зажигания. Минуту прогрел машину, затем осторожно тронулся с места.

«Я генерал Баллард. Из Пентагона. Мне нужна Ваша консультация. По России и по…»

«Черным операциям?» - улыбнулась майор Лайтнинг. Мягкой, доброй, заботливой и чарующей улыбкой. Не будь Шольц кардиналом, он, пожалуй, влюбился бы в неё с первого взгляда.

«Да. И…»

«Этого разговора никогда не было и я Вас никогда не видела? И не слышала?»

«Вы очень догадливы, майор»

«Работа такая» - снова улыбнулась Джоан. «Я очень внимательно слушаю Вас, сэр»

«Зовите меня Ричард. Поскольку этой миссии не существует, я не вижу смысла в официозе»

«Тогда Джоан»

«Deal» Машина медленно ехала по улицам небольшого города Спринг Лэйк, в котором частично находился Форт Брэгг.

«Скажите, Джоан…» - медленно, даже очень медленно произнёс Шольц. «если бы вам поставили задачу превратить Россию… ну, скажем, во второй Египет… что и как бы Вы сделали?»

«Вы меня обманываете» - спокойно ответила майор Лайтнинг. «Вы совсем не то хотели спросить. Точнее, не совсем то. Впрочем, это смотря как посмотреть…»

«То есть?» - изумленно спросил Шольц.

«Вы в последний момент смягчили вопрос» - все так же спокойно ответила Джоан. «Вы сначала хотели спросить «во вторую Сирию». Или Ливию. Не так ли?»

«Браво, майор» - признал кардинал. «Вы совершенно правильно меня прочитали»

«На будущее, Ричард» - ровным, спокойным, но очень командным голосом произнесла майор Лайтнинг, «не забывайте, где и кем я работаю. Или служу… впрочем, это неважно. И не лгите мне, пожалуйста. У меня допуск хоть и не такой, как у Вас, но все же SCI. Мне все можно говорить прямо и без обиняков»

«Хорошо» - смущенно ответил Шольц. Господи, ну за что мне всё это? Второй раз подряд за сутки меня женщина переигрывает. Хорошо хоть на этот раз та ещё профи…

«Я бы подала в отставку» - твердо и уверенно – и совершенно бесстрастно произнесла Джоан. «Немедленно. Пошла бы под суд, в военную тюрьму в Форт Карсон… куда угодно. Хоть в камеру смертников. Но никогда, никогда и ни при каких обстоятельствах не взяла бы на себя ответственность за развязывание гражданской ядерной войны в России. А именно этим все бы и закончилось. Точнее, закончилось бы еще хуже..»

«Еще хуже?»

«Вы, судя по всему, хорошо знакомы с ситуацией в России. В частности, с доминирующим в стране ксенофобским менталитетом. Все зло от проклятых пиндосов и все такое…»

Шольц кивнул.

«Поэтому если в России вспыхнет гражданская война, то она неизбежно выйдет за пределы страны. Что столь же неизбежно приведет к глобальному ядерному конфликту. И гибели человеческой цивилизации…»

То есть, апокалипсису Вестников. Пока все складывалось.

«Поэтому» - спокойно продолжала Джоан. «такая задача не будет передо мной поставлена никогда. И Вы это прекрасно знаете. Поэтому выкладывайте все, что у Вас есть на самом деле. И ради всего святого – в буквальном смысле - перестаньте держать меня за армейскую дурочку…»

М-да… Серьезная девочка. Такую не то что на хромой – ни на какой козе не объедешь.

«Вы что-нибудь знаете о Линзе Люцифера?»

«Вот с этого и надо было начинать…» - назидательным тоном Штирлица из «17 мгновений весны» (неужели смотрела?) произнесла майор Лайтнинг. «Конечно, знаю. Пси-операции очень часто имеют существенную религиозную составляющую. Особенно при работе с теми странами, в которых религия играет заметную социальную, политическую и культурную роль. Поэтому основные религии приходится изучать довольно глубоко…»

Она сделала небольшую паузу, затем продолжила:

«И действительно, для России это очень актуально…»

«Почему?»

«Линза Люцифера – это некий духовно-мистический инструмент, который позволяет собрать энергию ненависти, содержащуюся в коллективном бессознательном соответствующего эгрегора – в данном случае, России – и сконцентрировать ее – как лучи света в обычной линзе – на всей системе государственных институтов. Что приведёт к их неизбежному коллапсу. И, при соответствующем управлении этой линзой – к гражданской войне»

«Вы думаете, что это уже случалось?» - быстро спросил Шольц. Вообще-то он знал ответ на этот вопрос – положение обязывало – но лишний раз проверить мисс Лайтнинг не мешало.

«Нет» - покачала головой Джоан. «И Великая французская революция, и революция 1917 года в России, и нацистский переворот 1933 года, и крушение СССР, и арабская весна, и многое другое, что часто приписывают всякого рода внешним мистическим воздействиям, были обусловлены чисто земными и естественными причинами и предпосылками. Которых в нынешней России просто нет. Взорвать страну может только чистая мистика. Линза Люцифера»

«И как это может произойти?» - обеспокоенно спросил Шольц. «Или это невозможно и беспокоиться не о чем?»

«Возможно» - без колебаний ответила майор Лайтнинг. «В нынешнем информационном обществе очень даже возможно. А как произойти… Вы знаете, что такое вирусный маркетинг? Идея-вирус?»

«Да»

«Отлично» - Джоан заметно повеселела. «Тогда Вы меня очень легко поймете»

И продолжила:

«Человек, который может создать и запустить Линзу Люцифера, должен быть абсолютно уникальным. Во-первых, мистиком. Причем серьёзным таким мистиком»

Шольц слушал очень внимательно. И не думая перебивать. Ибо именно сейчас действительно решалась судьба не только России. Но и всей человеческой цивилизации.

«Иначе он – это обязательно мужчина, женщине такое и в голову не придет – просто не сможет написать короткий, связный текст, который и станет концентратором для линзы. Детонатором социального взрыва… хотя детонатор – это не совсем правильно… в общем, Вы меня понимаете?»

Шольц кивнул. «Продолжайте, пожалуйста»

Она продолжила.

«Во-вторых, он должен быть гением. Гением информационных технологий. Он должен построить очень эффективную и реалистичную модель информационных и…, наверное, эмоциональных потоков в сетевых и прочих информационных структурах российского общества. И не только российского…»

«Модель?» - не удержался Шольц

«Да, именно модель» - подтвердила Джоан. «Ему нужно очень точно знать, где и как вбросить текст-детонатор, который и вызовет концентрацию ненависти на пресловутой вертикали власти. И обрушит её, неизбежно погрузив страну в кровавый хаос…»

У Шольца аж мороз по коде пробежал. Приятная перспектива, нечего сказать.

«И, наконец» - все столь же спокойно и бесстрастно продолжила майор Лайтнинг – «он должен быть… даже, наверное, похуже серийного убийцы. Точнее, типичного массового убийцы»

«Это как?» - удивленно спросил Шольц

«Это абсолютно одинокий человек. Либо неудачник, либо добившийся успеха исключительно своими силами. Без чьей либо помощи. Очень сильно недолюбленный и недоласканный. В душе которого не осталось ничего, кроме желания отомстить. Отомстить отвергнувшему его миру. И, в первую очередь, отвергнувшей его родной стране. То есть. России»

«Да» - неожиданно добавила она «весьма вероятно, что у него было очень тяжелое заболевание. Даже, возможно, смертельное. От которого он с огромным трудом избавился. Сам. Один. Вопреки всему и всем. И вот это заболевание…»

«… и сделало его тем…»

«…кто способен создать Линзу Люцифера» - закончила за него майор Лайтнинг. «И, что гораздо важнее, кто хочет создать эту Линзу»

«Почему?»

«Почему хочет?»

«Да»

«Масштаб личности» - спокойно пояснила Джоан. «У него слишком большой масштаб личности для того чтобы стать Тедом Банди. Да хоть Гэри Риджуэем. Хоть Чикатило. Хоть Оноприенко. Любым серийным или массовым убийцей. Это для него слишком мелко. У него есть только один объект для подражания. Только одна ролевая модель. К счастью, неудачника»

«Абба Ковнер?»

«Именно. Только у того было шесть миллионов потенциальных жертв…»

«А у этого – шесть миллиардов?»

«Да»

«Невесёлая перспектива»

Джоан пожала плечами. «Уж какая есть»

И неожиданно – и очень обеспокоенно - спросила:

«Вы считаете, что он существует?»

«Да» - нехотя подтвердил Шольц. «Он существует. И он очень близок к запуску Линзы. Более того, она почти готова»

«Вы уверены?»

«К сожалению»

Кардинал вздохнул

«Поэтому мы просто обязаны его остановить»

«Я могу узнать, кто это – мы?» - неожиданно требовательно осведомилась Джоан. «Только не говорите, что Вы действительно генерал Баллард…»

А вот это уже вообще ни в какие ворота не лезло. Что тут вообще происходит?

«Почему Вы так решили?»

«Хоть я и всего лишь майор, но пообщалась с достаточным количеством генералов. Они все как с одного конвейера сошли. А Вы… Вы абсолютно из другого теста слеплены. Нет, Вы человек военный – это видно. Только другой военный. Не как наши генералы…»

«Причем» - игриво добавила она, «этот другой военный мне нравится гораздо больше…»

Эта игривость Шольцу не понравилась. Категорически. Несмотря на оглушительную разницу в возрасте (майору едва исполнилось тридцать), он видел, что явно нравится женщине. И, что самое неудобное, она ему тоже нравилась. Даже очень.

«Далее» - спокойно продолжала Джоан. «Ваш акцент. Вы не американец. Вы европеец. Немец, австриец, голландец даже, возможно. Хотя я бы голосовала за немца»

И тут же поспешила успокоить изумленного кардинала.

«Вам не о чем беспокоиться. Это увидеть… точнее, услышать, могут единицы. Такие, как я. У меня с детства дар к языкам. Особенно, к произношению. Я могу улавливать мельчайший акцент. Это очень сильно помогает в пси-операциях. Когда нужно подстраиваться под аудиторию»

Шольцу несколько полегчало. Но не очень.

«В-третьих… мне очень трудно себе представить, чтобы любая наша структура – и уж тем более, Пентагон, стала заниматься подобного рода делом. Сама, без участия российских спецслужб. А то, что здесь российских спецслужб и близко нет, очевидно. Иначе… в общем, я их достаточно хорошо знаю, чтобы поверить, что они не потребовали бы участия их представителя во всех разговорах. И со мной тоже. Особенно со мной»

Глубоко вздохнула, затем продолжила:

«И вообще… насколько я знаю всю пентагоновскую бюрократию – а уж поверьте мне, знаю я её очень хорошо – они никогда не стали бы браться за такую горячую картошку. Скинули бы всю информацию – кстати, очень занятно, почему у них она есть, а у русских её нет, хотя персонаж этот явно обитает в России, где возможности Пентагона сильно ограничены – коллегам из ФСБ и пусть разбираются. Тем более, что и по более мелким вопросам сотрудничать с проклятыми америкосами ФСБ не очень-то склонно. А уж по таким чувствительным… это вообще вряд ли»

«В общем» - подытожила она – «легенда ваша провалилась с треском. Поэтому давайте рассказывайте всю правду. Только правду и ничего кроме правды. Если хотите, чтобы я Вам помогла, конечно. А Вы этого очень хотите»

«Почему?» - не очень искренне удивился Шольц. Точнее, изобразил удивление

«А потому» - Джоан неожиданно приблизилась к нему и перешла на почти шепот, «что Линза Люцифера есть классический пси-оп. Поэтому ловить этого вашего UNSUB– как их называют коллеги из ФБР – должен и специалист соответствующий в том числе. То есть я. Спросите кого угодно – лучше меня просто нет. Нигде. Да, и развалить эту его операцию – если до того дойдет – только профи и сможет. То есть, опять-таки я»

В этом она была права на сто процентов. Как бы Шольцу ни было неприятно это признавать…

«Хорошо» - вынужденно согласился Шольц. «Хотите всю правду – пожалуйста. Только есть одна маленькая деталь»

«Какая же?»

«Вам придется перейти на работу в мою организацию. Причем работать не совсем по профилю. Возможно, даже совсем не по профилю»

«С превеликим удовольствием»

Такого ответа Шольц не ожидал. Совсем

«О как! Это еще почему? Сделайте милость, поясните, пожалуйста»

«Поясняю» - спокойно ответила майор Лайтнинг. «Мне тут просто элементарно надоело. Мы наработали такие инструменты и технологии, что… Линзу Люцифера мы, конечно, не устроим, но… в общем, мы можем очень многое. Но эти идиоты гражданские политики и политиканы в генеральской форме нам вообще ничего не дают делать. А когда у них ничего не выходит – а у них таки ничего и не выходит – они сваливают всю вину на нас. Не обязательно на 4-ю группу, конечно, но… в общем, Вы меня поняли»

Сделала многозначительную паузу, затем продолжила:

«А эта Ваша… организация, судя по всему, занимается проектами именно такого масштаба, которые меня интересуют. Так что действительно с превеликим удовольствием. И жду с нетерпением хотя бы минимальной информации о моём будущем работодателе…»

«Ну что ж» - улыбнулся Шольц. «Дождались, значит. Бойтесь своих желаний – они иногда сбываются…»

«Я очень рада. Что сбываются» - неожиданно прервала его Джоан. «Так что за организация-то? И как Ваше настоящее имя?»

«Эш» - несколько поколебавшись, признался Шольц. «Кардинал Роберт Малкольм Эш»

«Ого!» - удивилась майор Лайтнинг. «Кардинал… Однако»

«Организация, которой я руковожу, не имеет официального названия. Мы называем её Команда. Иногда – группа Омега»

«В смысле последняя и высшая инстанция?»

Шольц кивнул.

«Тогда понятно, почему именно вы занялись этим делом…» - протянула Джоан.

Кардинал снова кивнул.

«Мы – экстерриториальная организация. Штаб-квартира расположена в Ватикане…»

Она кивнула. «Где ж ещё…»

«Нашими партнерами являются практически все ключевые спецслужбы и силовые структуры. В случае кризиса – мы называем это код Альфа – наши распоряжения обязательны для партнеров. В том числе, и для вашей 4-й группы…»

Она снова кивнула «Теперь понятно, почему Брюс так забегал… Ему вообще-то несвойственно перед бригадными генералами прогибаться. У него же фактически генеральская должность. А значимость – вполне себе на уровне двух звезд…»

Она вздохнула, затем спросила:

«Я так понимаю, мы летим в Ватикан?»

«Правильно понимаете. Я сейчас позвоню Брюсу и Вам официально оформят бессрочный отпуск. Никаких официальных следов Вашего выезда за пределы США не останется. В Ватикане Вы получите новые документы. Много разных документов, на самом деле…»

«Кто бы сомневался…»

Шольц пропустил мимо ушей эту язвительную ремарку.

«А потом мы поедем – правильно, в Москву»

«И тоже без официальных следов?» - усмехнулась Джоан

«Как Вы догадались… Этот Гольфстрим за глаза зовут Летучим Голландцем. Нигде ни в каких документах его вылет/прилет не фиксируется. Тех, кто летит регулярными рейсами, обычно встречают и проводят минуя какой-либо контроль…»

«Целая команда Джеймсов Бондов?»

«Почти»

«Я польщена. Собраться позволите?»

«У Вас есть ровно час»

Через час он заехал за ней в её небольшой, но уютный дом на окраине Файетевилля – еще одного города, входившего в бескрайнюю систему Форт-Брэгга.

К его великому удивлению, она сидела в шикарном глубоком кресле, одетая вовсе ни в какой не дорожный костюм. А в очень даже домашний элегантный бордовый халат. На изящном маленьком столике – открытая бутылка шампанского. Дорогого. Очень дорогого. И два бокала, уже наполненные золотистым пенящимся напитком.

«А это что, собственно, значит?» - изумленно спросил Шольц. «Вы вообще в своем уме?»

«Абсолютно» - успокоила его Джоан. И неожиданно перешла на русский.

«Ты ведь хочешь меня. И еще как хочешь. И, пожалуйста, не неси тут всякую чушь про целибат, кардинала и все такое. Уж кому-кому, а мне по работе известно, что там у вас творится. В Ватикане, то есть. С точки зрения морально-нравственных качеств…»

Шольц молчал. Ибо ему все это тоже было прекрасно известно. По его работе.

«Да, и насчет того, что работа и секс плохо сочетаются, это тоже ерунда. Наоборот, если ты со мной сейчас не переспишь, тебя твои неудовлетворенные желания будут мучить. А поскольку я обычно вызываю желания весьма сильные… то для работы это будет совсем плохо. А учитывая важность конкретного дела… это просто недопустимо»

«А как же любовь?» - промямлил Шольц.

«Любовь?» - усмехнулась майор Лайтнинг. «Не в нашей с тобой работе. Это там» - она махнула рукой куда-то в сторону «в миру существует любовь. У нас существует целесообразность. И не более»

Она поднялась из кресла. Халат соскользнул к ее стройным, идеально ровным ногам. Обнажив изумительной красоты тело. Соблазнительно нагнулась, взяла бокал шампанского, протянула Шольцу.

«За нашу победу» - неожиданно серьёзно и как-то даже пафосно произнесла она. «За то, чтобы мы успели. А он - нет»

Они оба осушили бокалы чуть ли не залпом. Шольц к алкоголю был практически невосприимчив. Еще на Восточном фронте мог водку хлестать чуть ли не ковшами. Вообще не пьянея. Судя по всему, майор Лайтнинг была той же породы. Только намного более позднего года выпуска.

В постели она была… очень умелой. Как, наверное, и полагается специалисту по пси-операциям. К тому же лучшему из лучших. Умела доставить удовольствие и себе любимой, и партнеру. Очень хорошо умела.

Уже под утро – они не спали всю ночь, что их нисколько не утомило – она неожиданно попросила его:

«Расскажи мне о себе. Пожалуйста. Я… я не знаю почему, но я очень хочу понять тебя. И… ты ведь понимаешь, что ты – не очередной объект исследования…»

Шольц кивнул

«Тебе это нужно даже больше, чем мне…»

И в этом она была права. Да, он регулярно исповедовался – личному духовнику Его Святейшества, одному из очень немногих в Ватикане посвященных в тайну группы Омега. Но это… это все-таки было не то. Он только сейчас понял, как многие годы… да что там годы – десятилетия – ему не хватало просто слушателя. С которым можно было поделиться своей человеческой составляющей. Своей совершенно необычной жизнью. Своим крестом. Рыцарским крестом.

Он рассказал ей все. От начала и до конца. Про госпожу Эллен и вербовку в Ми-6. Про пехотную офицерскую школу и учебку абвера. Про голодомор, световую броню, ликвидацию Кирова, заговор маршалов, покушение на Сталина, похищение планов сталинского удара по Германии. Про Испанию и Хосемарию Эскриву. Про загадочный артефакт. Про Гейдриха. Про воздушную войну на Восточном фронте и в небе Берлина. Про Татцельвурм и Ораниенбург. Про шурф Иных. Про ядерный взрыв в Ордруфе. Про Лени Рифеншталь, Маргит Шлеммер и Сару Бернштейн. Про Аббу Ковнера. Все.

Джоан слушала очень внимательно. Как… наверное, не только очень опытный психолог, но и просто очень заботливая женщина. Заботливая и обеспокоенная. Очень заботливая и очень обеспокоенная. Такого слушателя у него не было... наверное, со времен Сары Бернштейн.

С 1955 года. Пятьдесят семь лет. Как один день…

Когда он закончил, он почувствовал облегчение, которого не испытывал… да, наверное, никогда в жизни. Как будто гора с плеч свалилась. Впрочем, скорее, тяжеленный крест.

«М-да…» - протянула майор Лайтнинг. «ничего себе биография…»

«Ты мне не веришь?» - обеспокоенно спросил Шольц. Что было бы вовсе неудивительно.

«Почему же...» - вздохнула Джоан. «Верю. Очень даже верю. В том-то и дело, что верю… Нас первым делом учили распознавать вранье. Без этого в пси-оп никуда. А ты не врешь. Ты говоришь правду – какой бы невероятной она ни была»

Она осторожно провела кончиками пальцев по его телу. От подбородка до лобка.

«Любопытно…»

«Что именно?»

«Ты говоришь, что тебе сейчас биологически… шестьдесят пять?»

«Около того»

«Странно»

«Что странно?»

«Твое лицо… да, похоже на то. Хотя тебе можно дать и лет на десять меньше. А вот твое тело… тебе не кажется, что процесс… идет в обратную сторону?»

«То есть?» - изумленно спросил он

«Я… не то, чтобы врач, но кое-какая медицинская подготовка у меня есть. Я параллельно получала дипломы психолога и медсестры в UCLA. Поэтому кое-что о человеческом теле знаю»

«И?»

«Есть очень любопытная теория…» - загадочно улыбнулась она «…разумеется, не признанная официальной медициной. Которая никогда не признает того, что хоть мало-мальски угрожает её материальному благополучию»

«?»

«Согласно этой теории, любой процесс в человеческом теле обратим. Причем без какой-либо химии. Чисто на психосоматическом уровне»

«Перепрограммированием подсознания?»

«Да» - снова улыбнулась майор Лайтнинг. «Я вижу, мы друг друга понимаем»

«Вполне»

«Ну так вот, вроде бы, даже были соответствующие эксперименты. Причем успешные. Даже очень успешные. В канадских домах престарелых. Которые потом быстренько прикрыли. Ибо они вполне могли похоронить всю официальную медицину…»

Кто бы сомневался. Шольц не понаслышке был знаком с «официальной медициной». Та еще ОПГ… Причем глобального масштаба.

«А при чем тут мое тело?»

«У тебя тело… в общем, больше пятидесяти тебе не дашь. Я думаю, что эта твоя странная мутация… кстати, я не уверена, что она связана с ядерным взрывом…»

«А с чем тогда?». Шольц тоже не был в этом уверен. Совсем.

«Не знаю» - пожала плечами Джоан. «Но очень хотела бы узнать. Очень. Ты, я думаю, тоже»

«Совместный исследовательский проект?»

«А почему бы и нет? Не все же мир спасать… Тем более, есть у меня подозрение, что делать это приходится все-таки не каждый вечер»

«Не каждый» - согласился Шольц

«Я могу называть тебя Юрген? Когда мы будем наедине»

«А мы часто будем оставаться наедине?»

«Я вообще-то жить с тобой буду» - улыбнулась майор Лайтнинг. «И ты это прекрасно знаешь»

«С кардиналом?» - изумился Шольц. «Ты это серьёзно?»

«Вполне» - она снова обворожительно улыбнулась. «Ты кардинал… по необходимости, а не по сути. Поэтому тебе нужна женщина рядом. Не периодические бурные романы – которых у тебя до сих пор не счесть – а… по сути, жена. Хоть и не по форме. Тем более, что в твоей организации форму любую как хотят крутят. Как и мораль, и нравственность. В ваших – теперь уже и наших – делах – есть место только целесообразности. Которая диктует именно такие отношения. Цель и определяет, и оправдывает средства. Любые. Слишком велика цена неудачи. Точнее, недопустимо велика…»

Она глубоко вздохнула, затем продолжила:

«Я тоже католичка. По крещению. Хотя и не особо практикующая. С моей работой… как-то не очень тянет ни в храм, ни на мессу. Тем более, на исповедь. Но одно я знаю точно. И тебя, и меня судить… да нет, оценивать, наверное, лучшее слово… на частном суде будут вовсе не по тому, как мы соблюдали – или не соблюдали – заповеди Божьи. А по тому, как мы поступали в ситуациях, когда от наших решений зависят жизни многих и многих тысяч людей. А то и миллионов…»

Через полтора часа Гольфстрим 550 пробежал по взлетной полосе военного аэродрома Форт-Брэгг, серебристой ласточкой взмыл в безукоризненно чистое, безоблачное весеннее небо и взял курс на небольшой аэропорт Урбе, расположенный в семи километрах к северу от государства Ватикан.

Глава XХII. Вестники

27 апреля 2012 года

Иерусалим, государство Израиль

Кардинал Святой Римско-католической Церкви Роберт Малкольм Эш появился на пороге Церкви Бичевания ровно через пять часов после звонка Лизы. Полтора часа ушло на то, чтобы добраться до небольшого частного аэропорта в Риме и уладить все формальности, связанные с вылетом Гольфстрима 550, принадлежавшего группе Омега. Два с половиной – чтобы на крейсерской скорости покрыть 2304 километра, разделявшие Рим и Иерусалим. И еще час – на посадку, рулежку и дорогу от столь же небольшого и столь же частного аэропорта – но теперь уже в окрестностях Иерусалима до Церкви Бичевания.

Официальная биография кардинала была доступна всем желающим в соответствующем разделе официального сайта Святого Престола. И отличалась занятной особенностью – в ней не было ни слова правды.

Согласно этой биографии, он родился 28 июля 1953 года в Лондоне. Родители отказались от него при рождении, поэтому новорожденного передали в католический приют. В котором они и воспитывался до совершеннолетия. Приют, разумеется, закрылся в конце 70-х годов, а все его архивы были безвозвратно утеряны.

После окончания школы при приюте в 1973 году, юный Роберт поступил в католическую семинарию, которую закончил в 1979-м. Семинария тоже закрылась – в начале 80-х; архивы тоже были безвозвратно утеряны. В 1980-м он был рукоположен в католические священники, после чего немедленно поступил на службу в качестве сотрудника по особым поручениям в Бюро Информации – внешнюю разведку Ватикана.

В 1990-м году он был рукоположен в епископы (лично Папой Иоанном Павлом II), а в 2000-м – стал кардиналом (решением того же папы). С 1990 года он являлся помощником Его Святейшества по особым поручениям.

Ничто из этого не соответствовало действительности. В том числе, и имя кардинала. И даже его национальность.

Кардинал Роберт Эш получил при рождении совсем другое имя. Карл Юрген Шольц. Он родился 30 июля 1905 года в Мюнхене, в семье кадрового дипломата Манфреда Шольца и его жены Эльзы. Школьное образование получил в школах при германских посольствах в Японии, России, Великобритании, США и Швейцарии. В общем, везде, куда приказы германского МИД забрасывали его отца. Высшее образование получил в Кембридже.

В 1929 году он стал секретным агентом Его Величества. То есть, внешней разведки Великобритании. Именно по заданию этой спецслужбы он и вернулся в Германию. Его всегда влекла военная карьера; а МИ-6 были необходимы агенты в военной разведке Германии, поэтому их интересы совпали.

В 1932 году Карл получил вожделенные лейтенантские погоны и после трёх месяцев специальной подготовки поступил на работу в Группу Iотдела «Заграница» абвера – военной разведки Веймарской республики. Специализируясь на СССР.

Дальнейшая его биография была просто блестящей. Выполнял особо важные задания на территории СССР в 1933, 1934 и 1935 годах; за что был награждён Железным крестом второго и первого класса и получил – досрочно – звание обер-лейтенанта рейхсвера. В 1935 году он успешно выполнил первую свою операцию, непосредственно связанную с мистикой. Уничтожил всех советских специалистов, работавших над проблемой «световой брони» для оптически невидимого самолета конструктора Козлова. И всю документацию по этому проекту заодно.

В 1936 году воевал в Испании, за что был награждён Испанским крестом в золоте, а от каудильо Франко получил именное оружие (Кольт М1911). В 1937 и 1938 годах – снова СССР. Блестящий успех в 37-м и не менее оглушительный провал в 38-м. Покушение на Сталина не удалось.

Весь 1939 год Шольц провёл на аналитической работе в штаб-квартире абвера. В 1940-м – новое задание в СССР. Снова блестяще выполненное. Был награждён только что учреждённым Рыцарским крестом и произведён в гауптманы (капитаны). Теперь уже вермахта. В том же году – непосредственно перед заданием – он был тайно рукоположен в католические священники. Лично папским нунцием в Берлине Его Высокопреосвященством архиепископом Чезаре Орсениго. Тогда же он получил и новый псевдоним – Легат. Известный в Третьем рейхе только двоим – Канарису и Гейдриху.

Летом 1941 года по личному поручению его фактического шефа – начальника РСХА Рейнгарда Гейдриха (руководитель абвера адмирал Канарис был шефом номинальным) успешно выполнил вторую операцию, непосредственно связанную с мистикой. Уничтожил хранившийся в здании НКВД города Н-ска артефакт Иных.

И – как это с ним бывало неоднократно – дважды подряд за два дня спас от расстрела несколько десятков человек. Сначала - приговоренных сталинскими тройками к «убытию по первой категории», затем – уже литовскими националистами – к ликвидации в соответствии с «окончательным решением еврейского вопроса».

По представлению Канариса (с подачи Гейдриха. разумеется) Шольцу за ликвидацию артефакта было досрочно присвоено звание майора. А затем – одним из первых – был награжден Германским крестом в золоте.

Иные и их земные приспешники не простили этого ни Шольцу, ни Гейдриху. Первый пережил два покушения (закончившиеся весьма печально для покушавшихся, надо отметить); второй был смертельно ранен 27 мая 1942 года в результате покушения, инспирированного подручными Иных в управлении специальных операций Вооруженных Сил Его Величества короля Великобритании Георга VI.

Заслуги Шольца в операции «Артефакт» были оценены столь высоко, что ему – несмотря на то, что операция «Барбаросса» была в полном разгаре – предоставили аж месячный (!) отпуск. Который он провел… в кабине истребителя Bf-109E. Знаменитого Эмиля. Сражаясь в том числе и бок о бок с Гейдрихом, тоже сменившим просторный кабинет на Принцальбрехтштрассе, 8 на тесную кабину идентичного Эмиля. Bf-109E-7. С руной «зиг» на фюзеляже. Руной победы…

Он не учился летать. Совсем. С первого своего полета на учебном Юнгмайстере Bu-133, он просто знал, как летать. И не просто летать. Воевать. Просто знал – и все. Поэтому с каждой воздушной охоты возвращался минимум с тремя победами. Одна из которых спасла жизнь его начальнику, соратнику, ведущему и… да, другу. Рейнгарду Гейдриху.

Когда его личный счет перевалил за тридцать побед, его вызвали в Каринхалле. Он явился туда в той же майорской форме, что носил на работу в абвер. Только люфтваффе. После того, как сбив пятый самолет красных, он стал асом, ему разрешили носить и форму люфтваффе. Специальным приказом заместителя Геринга генерал-фельдмаршала Эрхарда Мильха. Это именно о нем были сказаны прогремевшие на весь рейх слова «Кто здесь еврей, а кто нет – решаю я!».

И получил вполне заслуженные дубовые листья к рыцарскому кресту. Вручая награду, Геринг дружески осведомился: «Вы уверены, майор, что сделали правильный выбор профессии?»

Он был уверен. Ох, если бы Геринг знал о том, какую профессию выбрал Шольц на самом деле… 18 сентября 1941 года на пустынном шоссе близ Варшавы он хладнокровно расстрелял членов зондеркоманды СС, захватившей Ядвигу Радванску. Знаменитую Пражскую Фурию. С которой Шольц провел затем ночь любви… нет, не любви. Любви. Запредельной, иномирной. За-человеческой. Над-человеческой.

Вернувшись в Берлин, он честно рассказал об этой ночи своей любимой (умолчав, разумеется, об обстоятельствах спасения). Лени Рифеншталь. Она внимательно выслушала его. Поняла. И простила. И ни на йоту не поменяла отношение к нему после того. Ибо любила его. Просто любила. Безусловно. Просто так.

Октябрь 1941 года. Снова Иные. По личному приказу Гейдриха Шольц отправился в блокадный Ленинград, чтобы остановить загадочного Странника, намеревавшегося взорвать заряды, заложенные в городе по плану «Д». Остановил. Но у Иных терпение лопнуло окончательно. И подготовка к покушению на Гейдриха пошла полным ходом…

В ноябре сорок первого только прямое вмешательство Всевышнего (в лице убийственно нелетной погоды) не позволило Шольцу и его зондеркоманде одним ударом завершить войну на Восточном фронте, открыв путь к Кремлю танкам фон Бока. И хорошо, что не позволило…

А уже в марте сорок второго – новая встреча с Иными. В Красношахтинске. Операция «Шурф». Шурф Иных. Которые они с штурмбанфюрером Хорстом Людвигом Энке – офицером по особым поручениям при шефе гестапо Генрихе Мюллере и православным священником отцом Дмитрием – стерли с лица земли. Точнее, подземелья. С помощью двадцати килограмм гексогена. Потом Энке станет его близким другом, соратником и верным замом в группе Омега…

А потом… а потом он разгадал-таки тайну гибели своих родителей в авиакатастрофе 16 августа 1932 года. А заодно и тайну чудесного спасения российской императорской семьи. И только гибель Гейдриха от рук чешских террористов помешала Шольцу изменить ход войны. И ход истории.

Ах, если бы он не застрял в высокогорном монастыре в Баварии, пытаясь уговорить 73-летнего императора вернуться в политику и спасти Европу от ужасов и большевизма, и нацизма… Если бы он был тогда с Гейдрихом рядом. В Праге. На том злосчастном повороте в пражском пригороде Либень…

Умом он понимал, что Гейдрих получил по заслугам. За свою роль главного архитектора Холокоста шеф РСХА и рейхспротектор Богемии и Моравии заслуживал куда более страшной смерти. Но в данном случае его холодное рацио лучшего аналитика абвера не действовало. Действовало совсем другое. Долг боевого братства.

Для него Рейнгард Тристан Ойген Гейдрих был не противником и не врагом. А другом и соратником, с которым они вместе – крыло к крылу – дрались на своих Эмилях. Дрались с врагом, которого Шольц считал гораздо более страшным и опасным для всего, что ему было бесконечно дорого. С большевизмом.

Поэтому если бы он тогда оказался в Праге… он закрыл бы Гейдриха собой. Не как телохранитель. Не как сотрудник абвера. Не как офицер СС (удостоверение штурмбанфюрера, выданное ему Гейдрихом и подписанное Гиммлером было самым что ни на есть настоящим). А как друг и соратник. Как ведомый в паре Эмилей…

При этом он вовсе не собирался умирать. Он считал чистым безумием желание умирать за свою страну. Так войну не выиграть. Войну можно выиграть только убивая за свою страну. И чем больше твоих врагов, тем лучше.

Он нисколько не сомневался, читая официальный меморандум о расследовании обстоятельств покушения 27 мая, что если бы он тогда был рядом с Гейдрихом в его открытом Мерседесе, у террористов не было бы ни единого шанса. Ибо таких олухов было еще поискать…

А потом настал сорок третий год. Год великого перелома, как его потом назовут в официальной историографии Второй мировой войны. И для него – Карла Юргена Шольца – тоже. Ибо начиная с середины этого года, он воевал практически исключительно с Иными.

В июне он, снова вместе со своей зондеркомандой и при поддержке руководителя Пражской Фурии в Варшаве взорвал шестьдесят тонн аммонала под замком Татцельвурм, в прямом смысле похоронив надежды Вестников на открытие Двери в иной мир. Двери для Аластора. За что и получил – теперь уже от рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера – мечи к Рыцарскому кресту, чин обер-фюрера СС и… приказ найти и уничтожить еще одно гнездо Вестников.

Он нашел это гнездо. И уничтожил. Точнее, уничтожил-то сие гнездо его друг еще с Кембриджской студенческой скамьи. Пилот бомбардировщика Дорнье-217 Ханс Иоахим Фридель. Который выпустил по неприметному дому в берлинском пригороде Ораниенбург управляемую ракету Хеншель Hs-293, в мгновение ока превратив изящный особняк XVIIIстолетия в груду дымящихся развалин. И – тоже в буквальном смысле - похоронив еще одну надежду Вестников…

И получил еще один отпуск. Месячный. Впридачу к бриллиантам к Рыцарскому кресту и генеральским погонам бригадефюрера СС. Который провел… правильно, в кабине Bf-109. Только уже не Эмиля, а Густава. Защищая в составе ягдешвадера 55 – знаменитых Himmelwachters – небо Берлина. И стариков, женщин и детей на земле. Земле Германии. Его земле.

Он явился к командиру JG-55 в повседневной форме генерал-майора ваффен-СС. И с бензозаправщиком. Доверху заполненным дефицитнейшим высокооктановым Bleibenzin С3. Так сказать, явился с богатым подношением.

И с летной книжкой, в которой с немецкой аккуратностью были зафиксированы тридцать семь побед. Майора Вильгельма Грейфе это впечатлило. Но еще больше его впечатлило предложение Шольца. Ибо предложение было… впечатляющее.

Шольц попросил выбрать из JG 55 самого умелого воздушного бойца. И дать два полета на Густаве. Чтобы познакомиться с новой машиной. А потом… устроить воздушный бой с этим пилотом. Если Шольц зайдет ему в хвост и выиграет бой, он становится одним из них. Стражем небес. На весь месяц. Бензин ягдешвадер получит в любом случае.

Он зашел в хвост Вальтеру Коссовски. Самому Вальтеру Коссовски. Более того, всадил в его фюзеляж пять 13-мм крупнокалиберных пуль. Ювелирно так всадил. Так, чтобы ничего не повредить. Но оставил недвусмысленную запись. Свой автограф, так сказать.

Впечатленный Грейфе предложил Шольцу любой из только что пригнанных с завода в Аугсбурге Густавов. Он выбрал модификацию U4 – c 30-миллиметровой MotorkanoneMK-108, стрелявшей через вал винта Густава. И ушел в небо Берлина. Воевать. Служить и защищать. Возвращаясь из каждого боя с двумя – а то и тремя – записями в летной книжке. За сбитые «крепости» В-17. Или «либерейторы» В-24.

К своим тридцати семи победам лета сорок первого он добавил еще тридцать восемь. Не получив ни одной царапины. А когда был уже готов снова идти в бой – за очередным триумфом – его вызвали на командный пункт. К телефону. Звонил рейхсфюрер. Лично. Каким-то образом, хотя в люфтваффе – да еще в JG 55 – осведомителей гестапо обычно не водилось, Гиммлер узнал про то, как его офицер по особым поручениям проводил свой отпуск.

После обязательного обмена «Хайль Гитлер!» Гиммлер просто… запретил ему летать. «Я не позволю Вам искушать судьбу, Шольц» - пояснил рейхсфюрер. «Хватит нам одного Гейдриха. Вы мне нужны на земле. Целым и невредимым». А чтобы окончательно отбить у Шольца охоту к подобного рода эскападам, отправил его в посольство Германии в Берне начальником резидентуры VIуправления РСХА. Политической разведки СС, то есть. Так сказать, в почетную ссылку. Точнее, в бессрочный отпуск. Дал «место у окна», как говорят японцы.

Отдыхал Шольц до апреля сорок четвертого. Наслаждаясь покоем, которого он не знал… да, наверное, никогда и не знал. А в апреле…

В апреле он снова спас человеческую жизнь. И снова женщины. Попутно отправив на гильотину Клауса Ланга – одного из самых страшных серийных убийц Европы.

Звали эту женщину Маргит. Маргит Шлеммер. Через месяц они обвенчались в Риме. В одной из одиннадцати часовен собора Святого Петра. Обвенчал их лично папа римский Пий XII. Причем обвенчал, как бы это помягче сказать… несколько в нарушение кодекса канонического права. Теоретически позволительно для понтифика, обладающего абсолютной властью в Церкви. Хотя и неслыханно.

Ибо к тому времени Карл Юрген Шольц был уже не просто католическим священником. А кардиналом – пусть и тайным. Князем Церкви. Так Его Святейшество отметил заслуги бригадефюрера СС в борьбе с Иными и их приспешниками. Демонами. Антихристом.

Впрочем, у Пия XIIбыли все основания нарушить этот кодекс. Причем очень личные основания. Ибо Шольц и Маргит (совместно с начальником личной охраны понтифика Леоном Циглером и начальником СС и полиции в оккупированной Италии обергруппенфюрером Карлом Вольфом) за два дня до этого спасли понтифику жизнь. Закрыв его от пуль террористов, оказавшихся пешками в сложной игре начальника партийной канцелярии НСДАП Мартина Бормана.

Венчался Шольц в парадной черной форме генерал-майора СС, спешно пошитой для него по личному приказу генерала Вольфа. Который и был единственным свидетелем на его свадьбе (пребывание Шольца в Риме решили не афишировать). Его отношения с Лени к тому времени развалились окончательно, поэтому никаких эмоциональных препятствий не было.

Впрочем, это не помогло. Через своих людей в аппарате Вольфа о том, что Шольц находится в Риме узнал знаменитый Лис Пустыни. Генерал-фельдмаршал Эрвин Роммель.

И немедленно – прямо в одной из многочисленных часовен собора Святого Петра – предложил ему… принять участие в заговоре. С целью – понятное дело – устранения фюрера, захвата власти и заключения перемирия как минимум на Западном фронте.

Услышав это предложение, Шольц… от души расхохотался. Ибо хотя Лис Пустыни был блестящим военачальником – с большим отрывом лучшим в Третьем рейхе – политиком он был никаким. Шольц тут же объяснил ему, что ни Сталин, ни Черчилль, ни Рузвельт не пойдут ни на какие мирные переговоры ни с каким правительством Германии. Будь оно хоть трижды антинацистским. Только безоговорочная капитуляция – ничто иное их не устроит. А на это никто из заговорщиков идти не собирался. Совсем. Им была нужна власть, а в лагерь военнопленных не торопился никто.

Это было во-первых. А во-вторых, Шольц – подумав не более пяти минут - назвал Роммелю имя руководителя заговора. Точнее, технического директора – формальные руководители его волновали мало. Руководителя всей технической части переворота, то есть. Начальника штаба Резервной армии, полковника графа Клауса Шенка фон Штауффенберга.

А затем объяснил потрясенному фельдмаршалу, как он это вычислил. И добавил, что если он вычислил это за пять минут, то Мюллер, Кальтенбруннер и, тем более, Гиммлер, вычислят за полчаса. Как только получат первые намеки на существованием заговора. А в том, что такие намеки в изобилии циркулировали по РСХА, он нисколько не сомневался. Генералы и публичные политики – отвратные конспираторы, поэтому в их теплой компании вне всякого сомнения текло изо всех щелей.

Поэтому – объяснил Шольц изумленному Лису Пустыни – вокруг этого заговора завязывается куда более серьёзная игра. Которую ведет как минимуму Гиммлер. А как максимум… Поэтому он дает свое согласие на то, чтобы досконально выяснить, кто что затевает и как выжать из этого максимум пользы. Или минимум вреда – это уж как получится.

Осталась маленькая проблема – как выбраться из Берна в Берлин. Ибо Гиммлер категорически запретил своему офицеру по особым поручениям покидать страну часов и сыров. Помог обергруппенфюрер Вольф. Красочно расписав ключевую роль Шольца в предотвращении гибели викария Христа. Которая могла стать для Гиммлера просто оглушительной головной болью, ибо концы покушения вели прямиком в Берлин. И в РСХА.

Поэтому прошение Вольфа о назначении Шольца его замом в Риме было немедленно удовлетворено. Рейхсфюрер даже – постфактум – одобрил кандидатуру Маргит Шлеммер в качестве жены Шольца. Что, вообще говоря, по строгим расовым правилам СС предполагалось делать до, а не после венчания и регистрации брака. При этом не заморачиваясь всякими там расовыми экспертизами (тоже строго говоря, обязательными).

К ужасу Роммеля, Шольц посвятил Вольфа во все детали заговора. Опустив, разумеется, имя Лиса Пустыни. Бывшего начальника личного штаба рейхсфюрера СС это нисколько не удивило. А поскольку нынешние отношения Вольфа и рейхсфюрера были, мягко говоря, не очень (если не очень не), он согласился с доводами Шольца. О том, что ставить Гиммлера в известность не следует. А то мало ли что…

И Шольц отправился в Берлин. Изменив до неузнаваемости свою внешность и понизив себя в чине до неприметного штандартенфюрера. А также убрав совершенно лишние для этой операции дубовые листья, мечи и бриллианты. И откопал такое… что просто вынужден был защищать жизнь Гитлера. Не от бомбы Штауффенберга – в том, что этот дилетант провалится с треском, у него не было ни малейшего сомнения. А от куда более серьёзного основного варианта.

Даже сейчас – спустя почти семьдесят лет – он просыпался в холодном поту, вспоминая как он и взвод отборных Fallshirmjager – десантников люфтваффе, которых под его командование передал лично Геринг - полтора часа сдерживали атаку не менее отборных двух рот СС, накачанных пси-технологиями Иных. Как с неба пала четверка «Густавов» Стражей небес, в последний момент решив исход боя. И судьбу мира, не позволив открыться Двери. Уже в который раз. Жарче было только в тридцать восьмом. В еще более жестоком бою у дачи Сталина…

А потом был Ордруф. Как Шольц и подозревал, Гиммлер вел двойную игру с Иными. Не понимая, что демонами не управляют. Их не используют. Им только служат. Не в человеческих силах подчинить себе демонов.

После взрыва в Ораниенбурге уцелел только один Вестник. Который опоздал. А потом, понимая, что его все равно найдут, сам пришел к Гиммлеру. И предложил свои услуги в проекте V-5. Создания идеального оружия возмездия. Атомной бомбы. Нацистской атомной бомбы. С помощью магических технологий Иных.

К марту 1945 года были готовы четыре бомбы. Две урановые – ствольного типа; и две плутониевые – имплозионного. Точно такие же бомбы – только уже американские - будут через полгода сброшены соответственно на Хиросиму и Нагасаки. Одна – для испытания на полигоне в Ордруфе; три другие – для Вашингтона, Лондона и Москвы. Были готовы и носители – специальные варианты сверхдальнего бомбардировщика Ме-264, которые специалисты по двигателям сделали еще и сверхвысотными. Недосягаемыми ни для орудий, ни для самолетов ПВО. Полностью идеальное оружие возмездия.

К счастью и для Германии, и для всего мира, у Карла Вольфа еще с времен руководства личным штабом Гиммлера в аппарате рейхсфюрера осталось достаточно своих людей. А поскольку он уже вдоволь нахлебался общения с Иными, спасая Пия XII, ни малейшего желания дать им реализовать еще один проект подобной же разрушительной силы у него не было. Поэтому он немедленно и сдал этот проект своему официальному заму.

Который благополучно навел на выруливавший на взлетную полосу аэродрома в Ордруфе все того же Ханса Иоахима Фриделя. Со все той же управляемой ракетой Hs-293. Только подвешенной теперь не к устаревшему «Дорнье», а к новейшему реактивному Арадо-234. Взрыв 330 килограмм аммонала вызвал детонацию заряда атомной бомбы. 15-килотонный взрыв полностью уничтожил и бомбы, и их носителей, и подземный завод по производству ядерного оружия.

А потом… потом закончилась война. Вторая мировая война, то есть. Его же война продолжалась. Хотя в сентябре 1945 года ему таки удалось выследить и уничтожить загадочного Епископа, руководившего Церкви Вестников Второго пришествия Господня, структура эта пустила настолько глубокие метастазы, что пришлось создавать специальное подразделение в Ми-6. Которое возглавил, естественно, Шольц. Под именем полковника британской армии Митча Феррета.

И тут же этому отделу пришлось снова вступить в схватку с Иными. От этого «дела Ковнера» у него до сих пор мороз по коже. Холокост-2. Отравление шести миллионов ни в чем не повинных людей в Германии. Которое ему и его коллегам с огромным трудом удалось предотвратить.

Потом… а потом это подразделение постепенно разрослось и мигрировало в Ватикан. А полковник Митчелл Феррет превратился в кардинала Роберта Малкольма Эша. Который впервые в жизни столкнулся с ситуацией, которой управлял не он.

Строго говоря, это было не так. Угроза разглашения информации о существовании группы Омега теоретически давала ему право на код Альфа. По которому спецгруппа Шин Бет – службы внутренней безопасности государства Израиль - в любой момент могла войти в церковь Бичевания. После чего и Елизавета Ивановна Лебедева, и её загадочный спутник бесследно исчезли бы в подвале одной из бесчисленных конспиративных квартир Шин Бет. Тайных тюрем, по сути. Ватикан, понятное дело, возражать бы не стал.

Человек, который дал Лизе информацию о группе Омега и телефон приемной кардинала Эша, несомненно, все это знал. Знал – и все равно дал. Почему? И на кого он работает? На тех, кто стоит за Охотником? Есть менее драматические способы вступить в контакт с… соратниками, наверное. Вестники? Так это просто злейшие и принципиальнейшие противники. Или кто-то из них решил выйти из игры? По взаимной любви? Которая, что бы там ни говорили, а все равно – самая могущественная сила во Вселенной…

Именно этот – третий – вариант и представлялся Эшу наиболее реальным. И именно поэтому он и не стал вызывать группу захвата. Это всегда успеется. Вероятность покушения на его совсем даже не скромную персону он не рассматривал. Какими бы противниками ни были Вестники, убивать Князя Церкви, к которой они по-прежнему считали себя принадлежащими, было немыслимо. Кураторы Охотника были вообще союзниками. Поэтому титановую майку он надевать не стал. Как и другие – не менее экзотические - средства личной защиты.

Он решительно распахнул дверь и не менее решительно вошел внутрь храма. И сразу их увидел. Они сидели в третьем ряду от входа и внимательно смотрели на него. Очень красивая, стройная блондинка лет двадцати и среднего роста джентльмен неопределенного возраста, одетый в совершенно неприметную одежду. Действительно очень похоже на Вестника, решившего выйти из игры. Рядом с ними стоял высокий худой францисканец лет семидесяти. Отец Умберто. Вживую выглядевший заметно старше, чем на фотографии. Гарант безопасности?

Шольц подошел к ним почти вплотную. Оба инстинктивно встали, хотя кардинал был в обычной одежде священника – францисканца, а не в кардинальском облачении. Чтобы не привлекать к себе внимания. На самом деле, Эш, конечно, не принадлежал ни к какому ордену и пользовался соответствующей сутаной по мере необходимости. Церковь Бичевания принадлежала ордену францисканцев. Поэтому сегодня он был францисканцем. Что ему совершенно не помешает на следующий день стать иезуитом. Или салезианцем. Или кармелитом. Или просто епархиальным священником. Или кардиналом.

«Доброе утро» - обратился он к священнику. «Я – кардинал Эш. Вы, я так понимаю, отец Умберто»

Францисканец согласно кивнул.

«Вы» - он обратился к девушке – «Елизавета Ивановна Лебедева». Русский Шольца был безукоризненным

Девушка кивнула. «Можно просто Лиза». И вопросительно посмотрела на Сапегу.

«Это он» - подтвердил Бронислав Казимирович. «Это действительно кардинал Эш»

«Врага надо знать в лицо?» - иронично осведомился кардинал. «С кем имею честь?»

«Сапега. Бронислав Казимирович. Это мое настоящее имя»

Менее чем через полчаса сотрудники группы Омеги будут знать о нем всё. Об этом позаботятся скрытый микрофон, не менее скрытый передатчик, фургон Шин Бет через дорогу, и сверхмощная поисковая система АНБ, на данный момент находящаяся в полном распоряжении группы Омега.

И, глубоко вздохнув, добавил: «Я – один из Вестников»

«Который решил выйти из игры? Совсем?»

«Да» - немного поколебавшись, ответил Сапега.

Ну что ж, интуиция его не подвела. Третий вариант. Самый лучший. Значит, все будет хорошо. В смысле, вмешательство Шин Бет не потребуется.

Лиза непонимающе уставилась на кардинала. Потом на священника. Потом на своего возлюбленного. Потом снова на кардинала.

«Я ничего не понимаю»

«Скоро поймете» - спокойно произнес Шольц. И повернулся к священнику.

«Мы можем поговорить где-нибудь приватно?»

«Да, конечно». Русский отца Умберто был не идеальным, но вполне приемлемым.

Францисканец проводил их в удивительно уютный – хотя и скромный – кабинет. Стол, стул, книжные полки. Удобный кожаный диван. Два кресла.

«Оставьте нас, отец Умберто. И забудьте о нашей встрече. Её никогда не было»

Священник кивнул и молча удалился, плотно прикрыв за собой дверь. По-хорошему, надо было бы просканировать кабинет на предмет прослушки, но прослушивание христианского храма в Святой Земле было чем-то из ненаучной фантастики.

Лиза и Сапега устроились на диване. Шольц выбрал одно из кресел.

Первой заговорила, как ни странно, Лиза.

«Прежде чем мы ответим на Ваши вопросы, нам нужны гарантии нашей личной безопасности» - выпалила она фразу, которую явно стократно повторяла про себя.

«Какие именно?» - спокойно осведомился Шольц.

«Ваше честное слово» - столь же неожиданно вставил Сапега. «Его будет достаточно»

«Я даю вам мое слово» - спокойно и даже как-то торжественно произнес Шольц. «И надеюсь, что вы мне дадите свое»

Они оба изумленно посмотрели на кардинала.

«Ваше честное слово, что все произнесенное здесь останется в этой комнате»

«Слово» - спокойно произнес Сапега.

«Слово» - эхом повторила Лиза.

Шольц удовлетворенно вздохнул

«Отлично. Тогда давайте поступим следующим образом. Я сначала введу Лизу в курс дела. В смысле расскажу краткую историю вашей церкви, Бронислав Казимирович…»

«Можно просто Слава»

«Тогда просто отец Роберт. Я не очень люблю, когда ко мне обращаются как к кардиналу»

Сапега и Лиза согласно кивнули.

«Слава принадлежит… скажем так, к двум церквям одновременно»

«Это как?» - изумилась Лиза.

«А вот как» - улыбнулся Шольц. «С одной стороны, он является верным сыном Святой Римско-католической Церкви. С другой… в этой церкви существует… не будем называть её сектой, чтобы не обижать Славу…»

«Можете называть» - пожал плечами Слава. «Я не обижусь»

«Хорошо» - улыбнулся Шольц. «Тогда не обижайтесь»

«Итак, данная секта была основана летом 1912 года католическим священником отцом Брюсом Латимером, который очень удобно числится среди погибших во время катастрофы Титаника 14 апреля 1912 года…»

«????»

«Отец Брюс – как потом выяснилось – обладал определенным даром ясновидения. А также и другими мистическими способностями. Поэтому предвидел катастрофу. Как и то, что кричать, бегать и пытаться кого-то предупредить, совершенно бесполезно. Ему удалось убедить отказаться от поездки только одного – но зато очень богатого – британского предпринимателя. Когда Титаник затонул, в благодарность за спасение предприниматель отвалил отцу Брюсу изрядную сумму на создание новой церкви. И потом продолжал поддерживать его проект. Я пока правильно излагаю?»

Сапега кивнул.

«Получив в свои руки столь существенные финансовые средства, отец Брюс немедленно приступил к вербовке сторонников. Благо идея его, вообще говоря, была исключительно благородной. По крайней мере, с точки зрения Вечности…»

Кардинал сделала многозначительную паузу, затем продолжил:

«Отец Брюс дал своей новообразованной церкви название, отражающее это благородную идею. Церковь Вестников Второго пришествия Господня. Правда, отражающее не совсем точно…»

«То есть?» - удивленно спросила Лиза.

«Вестники» - улыбнулся Шольц, «просто сообщают о чем-то. В данном случае, о Втором пришествии Господнем. Церковь отца Брюса правильнее было бы все-таки назвать Работниками Второго пришествия…»

«Почему работниками?» - удивилась Лиза

«А потому» - загадочно улыбнулся Шольц, «что отец Брюс… как бы так помягче сказать… решил несколько приблизить Второе пришествие Господа нашего Иисуса Христа. С помощью знакомых ему магических технологий. А также некоторых сущностей, которых мы на внутреннем жаргоне известной Вам группы называем Иными… Демонов, проще говоря»

«Это как?» - снова удивилась Лиза.

«Благородство идеи отца Брюса» - снова улыбнулся Шольц – «состояло в том, что он решил одним махом покончить со всем Злом в мире. Вынудив Христа принять бой с силами Ада. Которые отец Брюс намеревался впустить в наш мир, открыв Дверь. Для Аластора и прочих прелестных сущностей»

«Это возможно?» – с ужасом спросила Лиза

«Возможно» - спокойно ответил Шольц. «Правда» - он заговорщически посмотрел на Сапегу – «для этого отцу Брюсу пришлось вступить в союз со злейшими врагами Церкви. Пособниками Иных. Мы их называем Нефилимами. Или Нефами. Мы, как и американцы, вообще любим все сокращать…»

Кардинал сделал многозначительную паузу, затем продолжил:

«Нефилимы существуют с незапамятных времён. Как и силы, которые им противодействуют. Строго говоря, к нефилимам относятся лишь нефилимы от рождения. Носители определённой мутации. Которая получила название штамма Эрфурт. По названию… в общем, это долгая история. Вам потом Слава расскажет…»

Сапега согласно кивнул.

«Кроме нефилимов от рождения, есть еще нефилимы приобретенные. У которых подсознание соответствующим образом запрограммировано. Точнее, перепрограммировано. Впрочем, это не так уж и важно. С точки зрения стереотипов поведения, восприятия и мышления – говоря языком психологов – нефилимы приобретенные не отличаются от нефилимов врожденных ничем. Поэтому мы их и не различаем»

Лиза кивнула. «Понятно»

«Теперь о группе Омега. Она более или менее официально существует с сентября 1945 года. Хотя первые столкновения с нефилимами – и Вестниками, о которых мне известно, начались в середине 30-х годов»

О том, каким образом ему это стало известно, Шольц благоразумно умолчал. Ибо не поймут-с…

«У нас с Вестниками прямо противоположные убеждения. Мы считаем, что негоже людям лезть в дела божественные. Потому и стремимся не допустить открытия Двери. Пока вроде получается»

«Получается» - подтвердил Сапега.

«А теперь» - плотоядно улыбнулся Шольц (Лев всё-таки), «я бы хотел услышать ответы на мои вопросы. Их задавать – или сами догадаетесь, что мне нужно знать?»

«Думаю, догадаемся» - спокойно ответил Сапега. «Сразу хочу сказать, что смерть Виталия Короткова не имеет никакого отношения к нашим с Вами… делам. Я убил его потому что…»

«Влюбились в Лизу» - спокойно закончил за него Шольц. «Боялись, что он ее сломает и все такое. Понятно все. Проехали. Дальше»

«Вас, конечно, интересует Дверь…»

«Разумеется»

Сапега вздохнул.

«Вы, конечно, знаете, про наши управляемые медитации…»

«Знаю»

«Мне их передал… в общем, вашими стараниями его уже нет в живых…»

«Збигнев Блащаковски?»

«Точно. По географии вычислили?»

«Не только. Продолжайте»

«Ну так вот, в этой медитации мне передали задание…»

«От Иных?»

«Да» - немного поколебавшись, ответил Сапега

«И?»

«Да Вы, наверное, уже все это и так знаете…»

«И все-таки? Независимое подтверждение никогда не помешает…»

«Есть некий человек, который владеет некоторыми технологиями и идеями, которые могут открыть Дверь. Пока он в нормальном состоянии, этого не произойдет. Хотя линза Люцифера им уже почти собрана. Осталось его только толкнуть в черный квадрат…»

«Куда?» - испуганно спросила Лиза.

«Он тебе потом объяснит» - махнул рукой Шольц, неожиданно перейдя на «ты». Что Лизу только обрадовало.

«… куда его толкнуть может только нижняя женщина. Совершив жертвоприношение себя – в той или иной форме – на БДСМ-сессии. При этом она будет считать, что, наоборот, его спасает»

«Ваша задача?»

«Найти их. Свести их вместе. Не позволить расстаться. Спровоцировать сеанс, если потребуется»

«Вы не один такой, я так понимаю?»

«Не думаю. Но вы же знаете – мы теперь действуем в одиночку. Чтобы вам было сложнее нас вычислить. Так что мне о других неизвестно ровным счетом ничего»

Шольц кивнул.

«Как вы собираетесь найти объект с ключом к двери?»

«Через девочку»

«А девочку?»

«Прямым перебором, к сожалению. Сайты, тусовки и все прочее. И интуицией»

«Лиза была похожа?»

«Очень»

«Но это не она?»

«Нет, конечно. Да Вы и сами это прекрасно знаете»

Шольц кивнул.

«Сможете нам помочь их найти?»

Сапега покачал головой. «Вы же знаете. Я влюбился. Точнее, полюбил даже… наверное. А это намертво отключает интуицию. И все прочие мои способности»

Шольц вздохнул. «Знаю. К сожалению…»

«Ладно» - подытожил он. «Идите в мире Христовом. Живите себе в мире и согласии. И в счастье, разумеется. И в радости. Мы вас больше не побеспокоим. Все что мне нужно знать, я уже знаю»

Поднялся и… перекрестил влюбленных. «Во имя Отца, Сына и Духа Святого»

Они автоматически перекрестились. И ответили в унисон: «Аминь»

«Можно Вас попросить?» - тихо произнесла Лиза

«Слушаю тебя»

«Обвенчайте нас» - почти шепотом попросила девушка.

«Прямо сейчас?» - изумился Шольц

«Да» - совсем уж еле слышно.

«Вы не против?» - все столь же изумленно обратился кардинал к Сапеге.

«Нет, конечно» - улыбнулся тот. «Венчание Князем Церкви… это огромная честь для нас…»

Шольц вздохнул. «Ну что с вами поделаешь… Пойду готовить церемонию…»

И покинул помещение, почти беззвучно закрыв за собой дверь.

Глава XХI. Перехват

26 апреля 2012 года

Москва, Россия

«Адом?» - перепугано спросила Лиза.

«Именно Адом» - спокойно и бесстрастно ответил незнакомец. «Где очень больно – в тысячу раз больнее, чем на самой жесткой сессии, очень страшно, очень одиноко, и никто никого не любит. И длится это Вечность»

«Но я…» - испуганно забормотала девушка. «что я такого сделала… чтобы меня в Ад… навечно…»

«Покажи грудь» - неожиданно резко, жестко и хлестко приказал незнакомец. «Здесь. Сейчас»

Её будто молнией ударило. Машинально, «на автопилоте» она расстегнула пуговку на блузке. Вторую. Третью.

Он остановил её, осторожно, но по-прежнему властно взяв за руку. Прикосновение его было удивительно мягким, теплым, нежным и ласковым. Даже каким-то… любящим.

«Вот видишь. Мы с тобой знакомы…» - он посмотрел на часы - «ровно сорок две минуты. А ты уже беспрекословно выполняешь мои приказы. Причем готова даже обнажить грудь в публичном месте»

«Я…» - Лиза смущенно застегнула пуговицы. «я сама не знаю, как это вышло…»

Незнакомец усмехнулся.

«Как вышло… да очень просто и вышло. Ты сабмиссивна и виктимна. Поэтому совершенно беззащитна перед умелым внешним доминированием. Первый же умелый доминант, которого ты будешь иметь несчастье встретить, подчинит тебя одной левой. Без напряга. Будешь делать все, что прикажет. Вообще все. Причем с удовольствием будешь. И еще с каким удовольствием будешь…»

Лиза молчала. Уж слишком убедительной оказалась демонстрация…

«Поэтому твоя дальнейшая судьба – если не принять своевременные меры – будет зависеть исключительно от того, кто тебя первым подчинит. После Виталия, разумеется. Твоя судьба с ним… как ты уже, надеюсь, поняла, была бы зело незавидная»

Девушка кивнула. Это она уже очень хорошо поняла. Но выдавить из себя не могла даже одно слово. Не говоря уже о вопросе. Который ей очень хотелось задать.

Незнакомец ей помог.

«Тебя, наверное, интересует, при чем тут Ад? И каким образом ты туда попадёшь?»

Лиза снова кивнула. Язык её по-прежнему не слушался. Более того, её начала бить мелкая дрожь. Она чувствовала, что вот-вот развалится. Окончательно и бесповоротно развалится.

Невероятным усилием воли ей удалось совладать со своим языком.

«Простите, господин Мартин…» - запинаясь, пробормотала девушка. «Я… я понимаю, что мне очень нужно услышать все, что Вы мне говорите… И ответить на все Ваши вопросы… »

Она глубоко вздохнула. Раз, другой, третий. Отдышавшись, продолжила, все так же запинаясь.

«...но я… я сейчас просто развалюсь… Я… выполню все, что Вы сказали… но… я боюсь, что до Святой Земли я просто не долечу. Мне… я даже не знаю, как Вас об этом попросить…»

Его это нисколько не удивило. С психикой у нее и так было… не очень, а тут еще столько свалилось. Причем единовременно. Уровень энергии рухнул опять же. В общем, придется ее привести в чувство. В относительно нормально состояние, то есть. Насколько это вообще возможно.

«Можешь не просить. Я и так понимаю, что тебе нужно. Чтобы я привел тебя в нормальное состояние»

Лиза кивнула. Тяжко вздохнула. А потом выдала такое…

Ему – в силу очень специфической биографии и рода занятий – доводилось лицезреть радикальные преображения. И мужчин, и женщин. И не один раз. Ибо, помимо всего прочего, он был еще и высокопрофессиональным экзорсистом. И психотерапевтом, каких поискать. И исповедником от Бога. Но такого даже ему не приходилось наблюдать.

Девушка преобразилась. Изменилось все – и выражение лица, и тембр голоса, и осанка, и движения, и дыхание. Вместо растерянной, почти сломленной сабмиссивной и виктимной девочки перед ним вдруг в мгновение ока материализовалась красивая, умная, элегантная, энергичная молодая женщина.

И тут же он почувствовал, как рухнул уже его собственный уровень энергии. Сразу. Мгновенно. Как это было описано в Евангелии от Луки. Глава восьмая, стих сорок шестой (он знал Священное Писание наизусть – и не на одном языке).

Он, конечно, не считал себя равным Христу. Хотя и был очень сильным энергетически донором. Точнее, проводником. От рождения – такие способности развить в себе невозможно. Это дар Божий – он либо есть, либо его нет.

Он был не просто донором. А очень успешным и опытным энерготерапевтом. Вытаскивал не только из депрессии, но и вообще с того света. Вылечивал неизлечимое. Но обычно это требовало нескольких сессий. Иногда – многих сессий. Не очень долгих – больше 15 минут энергию перекачивать нельзя. Сгоришь изнутри нафиг. Но все равно очень утомительных. Пациенты энергию принимали – кто быстрее, кто медленнее – но чтобы вот так... За одно мгновение…

Такого у него еще не было. Похоже, он Лизу недооценил. Непростая это девочка. Очень непростая.

«Вы ошибаетесь»

Он просто своим ушам не поверил. Ничего себе заявочки… И от кого?

«И в чем же?»

«В двух принципиальных вещах». Такое ощущение, что это говорила не она. А кто-то, в мгновение ока овладевший ее телом, разумом и душой. Или это ее «высшее я» проснулось? Такое случалось – но он об этом только в книжках и статьях читал.

«Я могу взять Вашу руку?»

Снова нижняя. Ну и качели…

Он протянул руку. И тут же почувствовал, что перехват управления состоялся. Он уже больше не контролировал ситуацию. Их «танго» вела она.

«Дар» - подумал он. «У неё тоже дар. Этому научиться нельзя. Это от рождения. Или есть, или нет»

Девушка накрыла его ладонь своей. Мягкой, нежной, ласковой. И очень женственной и чувственной.

«И в каких же?»

«Вы считаете, что Вы мне нужны больше, чем я Вам. Для Вас я – объект помощи. Милосердия. Благотворительности. Спасения. И чувств у Вас ко мне никаких нет. Кроме чувства религиозного долга. Перед Богом – не передо мной. Или перед своей совестью. Что для Вас одно и то же»

«А это не так?» Читала она его как открытую книгу.

«Уже нет. Я нужна Вам больше, чем Вы мне. Намного больше. Несравнимо больше»

«Почему?» - искренне удивился он

«Не знаю. Мне всего двадцать два. Мне позволительно не знать. Я просто чувствую. Я же женщина. Это вы – мужчины – знаете. А мы чувствуем»

Он неожиданно почувствовал, что попал. Влип. Как там поется… «я увяз как пчела в сиропе и не выбраться мне уже?». Только вот без шрама на попе и рваной раны в душе обойтись как-то очень хочется. Учитывая… эээ… специфику лайфстайла Елизаветы Ивановны…

«А второе?»

«Догадайтесь сами»

Это уже была просто неслыханная наглость. Да что она вообще о себе возомнила…

«Пойдемте» - она неожиданно поднялась. «Мне сидеть надоело. Хочу пройтись»

Он оторопело подчинился.

Лиза взяла его под руку. И уверенно направилась к ближайшей станции московского метрополитена. Что характерно – до сих пор имени В.И. Ленина…

«Я могу узнать, куда мы направляемся?»

«Можете» - спокойно ответила девушка. «В аэропорт мы и направляемся. Точнее, сначала на вокзал. Кстати, откуда Трансаэро в Тель-Авив-то летит?»

«Из Внуково» - машинально ответил он.

«Значит, на Киевский вокзал. А по дороге билеты купим. Кстати,» - она махнула рукой в сторону дома на противоположной стороне бульвара – «вот и турагентство. Насколько я помню, они как раз Израилем и занимаются. Помимо всего прочего»

Он попытался запротестовать, ибо для его Миссии так засветиться – взяв билет в одном турагентстве с разыскиваемой группой Омега девушкой было чистым самоубийством. Полным провалом. Но он… он просто не мог сопротивляться. Впервые в жизни не мог. От нее исходила такая чудовищная сила Женственности; такая энергия, против которой он – со всей его богословской подготовкой и огромной практикой - был просто бессилен.

Они подошли к турагентству.

«Да, и как Ваше настоящее имя-то?» - как-то даже насмешливо осведомилась Лиза. «Ну не Мартин же… Я же все равно узнаю, когда билеты покупать будем…»

"Сапега" - ответил незнакомец. "Бронислав Казимирович Сапега"

"Сапега?" - удивилась девушка. "Украинец?"

"Близко" - улыбнулся незнакомец. "Но не совсем. Сапега - древний шляхетский род Речи Посполитой. Это польская фамилия теперь. Хотя изначально Сапеги - выходцы из Литвы"

"Кстати" - самообладание постепенно к нему возвращалось. "А почему ты решила, что ты узнаешь мою фамилию в турагентстве?"

"Потому, что Вы летите со мной. И жить там будете со мной. Сначала в отеле - самом лучшем - а потом квартиру снимем"

Он ошалело смотрел на нее. Ничего себе свитченула...

"Да, и вот еще что" - пухлые, чувственные, влажные губы девушки оказались так близко к его уху, что он почувствовал завораживающее, колдовское тепло ее прерывистого, возбужденного дыхания. "Передайте этой вашей... организации безымянной, что я на нее плевать хотела. С высокой колокольни. Пусть утрутся "

Он этого делать, разумеется, не собирался. Ибо сам себе подписывать смертный приговор - исполняемый мгновенно и обжалованию не подлежащий - вовсе не собирался.

Лиза решительно пересекла дорогу, распахнула дверь не приемного дома, поднялась на второй этаж. Все это время не отпуская его руки.

"Сжимая в ладони счастье размером с Вашу ладонь
Стала любящей женщиной девочка с глазами 'не тронь'

Это написала совсем другая девочка. И совсем другому мужчине. Ей было 19, ему 46. Лизе 22. Ему сорок пять. А что - похоже. Через год та девочка и тот мужчина обвенчались в католическом храме святой Марии Горетти в Далласе. В Техасе. И, несмотря на все препятствия и давление извне, были до сих пор вместе. И бесконечно, безумно счастливы. Дежа вю?

Об этом ему не хотелось и думать. Хотя интуиция подсказывала ему, что все к тому идет. Неужели он в чем-то ошибся? Причем ТАК ошибся...

Лиза решительно подошла к столику турагента. Миловидной брюнетки лет тридцати. И не менее решительно спросила:

"На сегодня в Тель-Авив билеты есть?"

Агентша вздохнула, поклацала клавишами... подумала... и изрекла

"Есть. Трансаэро. Рейс UN301. Вылетает из Внуково в 22:35.

"Отлично!" - обрадовалась Лиза. "Два билета бизнес-класса"

И немедленно пресекла возмущение Сапеги. Даже еще не высказанное.

"Бизнес. И не спорьте со мной. Для Вас это даже не сдача. А у меня сегодня, может быть, второй день рождения. Судя по тому, что Вы там про моего покойного верхнего наговорили..."

И добавила. "И пятизвездочный отель в Старом городе, пожалуйста. Самый лучший. На неделю. Плюс трансфер в Иерусалим. Ну, сами знаете"

Теперь в ступоре находился уже Бронислав Казимирович. Причем в ступоре полном...

Лиза повернулась к Сапеге. "Паспорт давайте"

Через десять минут все было оформлено. Немалая сумма наличных евро перекочевала в сейф турагента. Они принимали любую резервную валюту. Без разницы.

Еще через пять минут девушка и Бронислав Казимирович стояли у станции метро. Первая - в состоянии абсолютного счастья; второй - в полном ступоре.

Лиза посмотрела на часы. Изящные такие часики Сейко. "Сейчас 11:35. Вылет в 22:35. В аэропорту нужно быть за два часа... Значит, в 20:35. Аэроэкспресс отходит в 20:00 - там они каждый час идут. Следовательно, на Киевском вокзале нужно быть в 19:50 где-то. Ехать туда... допустим, час. Хотя меньше, на самом деле. 18:50. Отсюда туда... минут сорок. 12:15. Шесть с половиной часов. Хватит с запасом. С хорошим таким запасом"

"Это ты о чем, собственно?" Сапега решительно ничего не понимал.

"О нас с Вами"- улыбнулась Лиза. "У нас с Вами будет шесть с половиной часов, чтобы приятно и с пользой провести время"



"Провести время... где?" - удивленно спросил Бронислав Казимирович.

"В Moscow Hotel" - по-прежнему улыбаясь, ответила девушка. "Пять минут ходьбы от метро Сухаревская. Там комнаты сдаются с почасовой оплатой. И, что самое важное, никакой регистрации не требуется"

И добавила.

"Меня там пару раз пороли. Ну, и не только пороли. В приватной компании"

Всю дорогу до гостиницы - или дома свиданий? - Сапега молчал как партизан. Лиза же мило болтала о разных глупостях. С его точки зрения глупостях, разумеется. Как она и обещала, документов никто не спрашивал. Евро приняли с благодарностью. По курсу покупки ближайшего обманного пункта.

Им достался номер шесть. Просторный, комфортный, с гигантским сексодромом, огромным мягким креслом и джакузи.

Сапега уселся в кресло. Что поделать, комфорт он любил. Лиза сняла обувь и удобно устроилась на кровати.

"Ну как, все еще не догадались?" - неожиданно спросила девушка. "Насчет второй Вашей ошибки?"

Сапега молчал. Он действительно понятия не имел, о чем речь

"Вы обманываете себя, меня и Бога" - безапелляционно заявила Лиза. "Последнее - самая большая Ваша ошибка"

"Ну, знаете ли..." - не сдержался Бронислав Казимирович

"Знаю" - парировала девушка. "Скорее чувствами, чем разумом. Но все равно знаю"

"И что же ты знаешь, позволь спросить? Только поподробнее, пожалуйста"

"Могу и поподробнее. Вы помогаете мне вовсе не потому, что это Вам диктует Ваш религиозный долг. Кстати, Вы, я так понимаю, католик?"

"Да"

Это была неправда. Но сказать ей правду означало подписать смертный приговор. Причем, скорее всего, им обоим.

"Тем более. А исключительно потому, что я Вам нравлюсь. Вы меня хотите - и еще как хотите..."

Она неожиданно спрыгнула с кровати, подошла к нему, наклонилась и до невозможности чувственно и соблазнительно зашептала на ухо.

"... но считаете, что у Вас нет никаких шансов. Вот и сублимируете. Только не врите, что это не так. Я женщина все-таки и уже с очень приличным сексуальным опытом. Так что я очень хорошо знаю, кто и как меня хочет. А кто нет. Молчите лучше. Но не врите, плиз"

Сапега молчал. На самом деле, он вообще не задумывался, почему он помогают ей. Просто помогал - и все. Но это было его рацио. Что де касается подсознания, то... возможно, она была права. Кто знает, что за звери в этом омуте водятся...

"А знаете, что?" - девушка неожиданно повеселела. "Я сейчас перед Вами догола разденусь. Только врать не надо, что Вы этого не хотите. Еще как хотите! Глазами меня уже давно раздели. И не один раз"



А вот тут она попала в точку. Спорить было бессмысленно.

Лиза раздевалась спокойно, неторопливо и... не то, чтобы соблазнительно. Просто стремилась доставить максимум удовольствия зрителю. И эстетического, и эротического.

Полностью обнажившись, она подошла к оторопевшему Сапеге. И абсолютно спокойно – как будто так и надо – уселась к нему на колени. Обняла за шею, прижалась к нему – он инстинктивно тоже обнял её – и прошептала на ухо:

«А теперь мы с тобой будем целоваться. Долго-долго…»

И они целовались. Взасос целовались. Он думал, что забыл, как это делается. Как выяснилось, не забыл. Это как на велосипеде кататься. Или плавать. Раз научился – больше не забудешь.

Она оторвалась от него. Отстранилась. Погладила по голове. Ласково посмотрела в глаза.

«Ты, наверное, удивлен как это я так быстро изменилась. И так радикально»

«Еще бы»

Она вздохнула.

«Знаешь» - она уже очень уверенно была с ним на «ты» - «в тот момент… когда ты спросил… о приведении меня в нормальное состояние… у меня внутри как щелкнуло что-то. Как пелена спала. Только не с глаз. А с души. И с сердца»

«И?» Ему стало даже интересно. Достойная девочка… В высшей степени достойная.

«И я поняла» - она ласково погладила его по голове, «что я хочу… на самом деле, только одного. Любить и быть любимой. И не позволить этому серому, грязному, поганому, мерзкому и отвратительному миру эту любовь разрушить. Уничтожить. Задушить»

Она сделала паузу. Вздохнула. Затем продолжила:

«А Тема, ДС, ЛС… это просто способ защитить эту любовь. Создать свой мир, свою уникальную цивилизацию из двух людей. В которую никто не мог бы войти и нагадить. Разрушить. Испохабить. Истоптать. Тема – она как кокон. Как незримая, но непреодолимая граница. Стена. Между нами и ими. Нашим миром и их»

Снова неожиданно тяжкий вздох.

«И еще я поняла… хотя и не сразу… после того, как ты мне рассказал… о жертвах Виталия… что… в общем, не было там любви. Тем более, с большой буквы. Ни с моей стороны, ни с его»

«Хочешь узнать, что было?»

«Хочу. Только сначала…»

Они целовались еще минут пять. Не меньше.

«Вот это уже лучше» - довольно отметила она. «Гораздо лучше»

«Тоталитарная секта из двух человек. Точнее, культ верхнего. Кстати, если почитаешь литературу по сектоведению – хоть отечественную, хоть зарубежную, сразу увидишь просто убойное сходство»

«Почитаю. Обязательно почитаю»

Кто бы сомневался. Любопытная, однако.

«А Ад тут при чём?». Действительно любопытная…

«А Ад тут при том» - незнакомец сделал многозначительную паузу, «что все члены секты полностью изолируют себя от Бога. А поскольку природа не терпит пустоты… пустоту эту заполняют демоны. Которые после смерти не позволяют душе подняться вверх. К Богу. И утаскивают её в Ад»

«А вот у тебя ко мне» - лукаво заявила Лиза, полностью проигнорировав сию религиозную сентенцию – «любовь как раз-таки есть. Поэтому я и буду жить с тобой. И даже замуж за тебя выйду»

«Что???»

«Почему я решила, что ты меня любишь?» - все столь же лукавая улыбка. «Ну, давай посчитаем. Во-первых, ты не дракона, ты человека убил. И исключительно ради меня. Ну не Пол Керси ты. Не vigilante. Не мститель за поломанные игрушки и за потерянные жизни. Ради меня ты его убил. Исключительно ради меня»

«С чего ты решила…»

«Да ладно…» - она махнула рукой. «Ну какова вероятность того, что ты видеосигнал ловил… небось еще и переписку нашу читал, разговоры слушал… с тебя станется, в общем… а потом кто-то другой пришел и моего верхнего грохнул? Я, конечно, блондинка изначально, но все же не совсем глупая курица…»

«Во-вторых… дело даже не в двадцати кусках евро. Может, для тебя это действительно сдача…»

«А в чём?»

«В ком. В отце Умберто. В моей психологической коррекции. В моей адаптации к социуму. В многомесячной программе, которую ты будешь отслеживать – куда ж ты денешься. Такое для женщины может делать только тот, кто её любит. По-настоящему любит. Из чувства долга такое не делается. И ты сам это прекрасно знаешь»

Он молчал. Ну и пепсик… И откуда они такие берутся… Он действительно любил её. Что было странно, глупо и совершенно недопустимо для его Миссии. Но это с одной стороны. С другой… ему и его… соратникам, наверное, категорически запрещалось перешагивать через любовь. На это время – пока сохранялось чувство – им «предоставляли отпуск».

К сожалению, этот отпуск для него мог вполне оказаться длиною в жизнь. Что его напрягало не по-детски.

Она снова зашептала ему на ухо.

«И я тебя люблю»

«Ты же меня совсем не знаешь…»

«Глупости говоришь»

«Это еще почему?»

«Потому что еще не родилась на свете женщина» - наставительно ответила Лиза, «которая не полюбила бы рыцаря, который спас ей жизнь и спасает душу. Который к тому же её любит. И не родится»

Что было чистейшей правдой. Это даже он прекрасно понимал.

«Так что» - она сделала паузу – «я узнаю о тебе всё. И стану для тебя самой лучшей. Женой, любовницей, кухаркой, домработницей, сестрой, матерью, дочерью, вещью, собственностью, игрушкой. Всем»

«А я для тебя?»

«И ты для меня станешь лучшим»

«Почему ты в этом так уверена?»

«Потому что ты меня любишь. И уже сделал для меня столько, что стать самым лучшим во всем этом – уже проще простого»

Он вообще перестал что-либо понимать. Десять лет назад он узнал о своей Миссии, о своём великом Предназначении (выше и быть-то не может – по крайней мере, в этом земном мире). И все эти десять лет отдавал всего себя для их исполнения. Отдавал Делу. Миссии. Предназначению. Богу. Который… зачем-то прислал ему вот это. Елизавету Ивановну Лебедеву. Зачем? Неужели все они, вся его церковь, все те, что вот уже два тысячелетия пытались исполнить Миссию ошибались? Или просто он оказался недостойным этого великого Призвания?

Вопросы, вопросы… С ответами только вот туго. Все это время – с момента чудесного преображения девушки, он беспрестанно молился, пытаясь понять, что же, блин, тут происходит. В чем смысл всего происходящего – ибо ничего в этом мире не происходит без согласия на то Бога Всемогущего. И что он – Бронислав Казимирович Сапега – должен делать. Или не делать.

Но Бог молчал. А на коленях Бронислава Казимировича сидела абсолютно голая и ну очень соблазнительная девушка. Которую он к тому же действительно любил. Хотя и очень долго не мог признаться в этом даже себе. А теперь… когда она чуть ли не клещами это из него вытащила, ему стало гораздо легче.

Хотя одна проблема оставалась. И очень серьёзная. Он понятия не имел, что с ней делать. Напрочь все забыл. Нет, с эрекцией у него было все в порядке. Просто… ну бывает так. Как будто у зеленого юнца. Хотя в своей «прошлой жизни» он, говорят, в постели был очень даже неплох. Пусть и бесконечно далек от Темы. Его коньком была ласка, а не боль. Нежность, а не грубость. Партнерство, а не доминирование. И думал он о том, в первую очередь, как женщину удовлетворить, а не себя.

Наверное, именно поэтому он и не знал, что с ней делать. Он достаточно разбирался в психологии, чтобы знать, что тематиками не рождаются, а становятся. Более того, он прекрасно знал, как именно Лиза пришла в Тему. Точнее, как её привели. Знал он, и как тематика можно перепрограммировать в ваниль. И где. В том же Иерусалиме была прекрасная частная клиника, в которой это поставили на поток. Отец Умберто в этой клинике был капелланом – очень много пациентов были иностранцами и католиками. Поэтому в конечном итоге Лиза оказалась бы именно там – на полном пансионе.

Только вот окажется ли? Теперь это уже был очень большой вопрос.

«А хочешь, я тебе расскажу, с чего всё началось? Как ты меня полюбил?»

Очень интересно. Она что – ясновидящая? Телепат? Мысли читает? Только этого не хватало. И так многовато чудес за единицу времени…

Она снова прильнула к нему близко-близко. Закрыла глаза, и до невозможности соблазнительно зашептала на ухо:

«Ты ведь тематик… И еще какой… Такие романтики как ты… никогда не поверю, чтобы тебе не хотелось – причем сильно так хотелось – применить эти навыки на практике…»

Он вздрогнул. Как же он забыл… Твою дивизию…

Хотя, как забыл, понятно. Потому что очень хотел забыть. Не самая славная страница в его биографии. Которую даже нервный срыв не оправдывает.

«Я применил» - глухо сказал он. «Однажды»

«И как?» - удивленно спросила Лиза. «Понравилось?»

«Да»

Он начал постепенно погружаться в… да, то самое альтернативное внутреннее состояние. О котором он много читал, но испытал всего один раз. Два года назад. Когда на один вечер и ночь превратился в своего антипода. В Хищника.

«Расскажешь?»

«Расскажу». Все равно же вытащит из него…

«Тебя возбуждают такие разговоры? О Теме, насилии, боли? Подчинении, изнасиловании женщины? Принуждении?»

«Да». Ох каким же сладким было это погружение…

«Тебе рассказать, как я стала женщиной?»

«Да». Он читал этот ее небольшой рассказ десятки раз. Но очень хотел от неё услышать вживую. Хотя на самом деле, в тот день она всего лишь потеряла девственность. Женщиной она стала много позже.

«Мне было шестнадцать. Ему двадцать семь. Он был владельцем молодежного клуба. Запал на меня сразу. Мне он тоже понравился. Пригласил в офис. А там…»

Сапега очень хорошо знал, что произошло там. Именно поэтому… впрочем, Лизе об этом было знать совершенно не нужно. Точнее, даже категорически противопоказано.

«Он взял меня за волосы. Намотал их на руку. Швырнул к своим ногам. И коротко, хлестко и властно спросил: Ты сама разденешься или тебе помочь? Меня словно молнией ударило. Тогда я поняла, что всегда буду делать то, что он скажет»

«И разделась…»

«Да, встала с пола и сказала, что сама. Постаралась раздеться так, чтобы доставить ему максимум удовольствия. Хотя, конечно, стеснялась. За что и получила пару пощечин. Потом уже раздевалась гораздо увереннее. По его первому знаку»

Она вздохнула.

«Потом он скотчем связал мне руки за спиной – мне, как ни странно, это очень понравилось. Намотал мои волосы на руку – они у меня тогда длинные такие были. Опустил на колени. И трахнул в рот. А когда ему что-то не нравилось – как я сосу или как его член ртом держу – бил меня по лицу»

«Потом…» - она снова вздохнула - «Я танцевала для него. Голая. А он меня корректировал. Словом. Потом… потом он уложил меня на диван… ну, я почти сама легла… раздвинул ноги… и трахнул. Просто трахнул. Потом… поставил меня в коленно-локтевую. Я неопытная была… первый раз все-таки… не сразу понимала, что он хочет… А он лупил меня ладонью по бедрам. Добиваясь от меня, чтобы я делала именно так, как он хочет. Я быстро научилась»

«Потом… не знаю.. все эти несколько месяцев как во сне. Он мне слал грязные СМС-ки, от которых я мокла мгновенно. Там… И бежала к нему сломя голову. Раздевалась по первому знаку. Вставала в любые позы. Отдавалась. Позволяла ему все. Лишь бы ему было хорошо. Любила я его…»

Любила насильника. Творила из тьмы свет. Почти христианское исповедничество…

«А он меня не любил. Просто использовал. Но мне было все равно. Мне это даже нравилось. Быть его вещью. Служанкой. Наложницей. Дрессированной зверушкой. Даже когда он меня наказывал, мне нравилось. Он изобретательным был. Ремнем порол. Летом розгами. В угол на гречку ставил. На аппликатор Кузнецова – ох и больно же. Но это не Тема была. Просто ТН»

Она снова тяжело вздохнула.

«А потом он меня бросил. Наигрался – и бросил. Я чуть с ума не сошла. Хотела с собой покончить. Чуть на наркотики не села. Меня мой двоюродный брат спас. Нет, он тоже не был тематиком. Просто поклонник домостроя. Он меня как свою дочь воспитывал. Так зажал в тиски… в общем, я чуть-чуть до золотой медали не дотянула. Порол, кстати, нагайкой казацкой. Я просто выла»

«А потом… потом я настолько на все это подсела, что уже не представляла себе отношений без боли, насилия и принуждения. Я подсознательно искала таких же отношений, какие у меня были с моим первым… но никак не могла найти. А с Виталием было даже лучше…»

«Ты не пробовала с ним связаться?»

«С моим первым?» - удивилась она. «Зачем? Я с самого начала знала, что он меня бросит и обо мне забудет. У него таких как я… полный клуб»

«Разумное решение» - подумал он. «Особенно если учесть, что звонить на два метра под землю на Люблинское кладбище довольно затруднительно. Да и Интернет туда пока не провели»

Его первого он убрал сразу, как только прочитал её рассказ о том, как она стала женщиной. Она достаточно много рассказала о нем, чтобы он его вычислил за пару дней. Потом залез в его сетевые аккаунты и убедился, что он – тот, кто ему нужен. Дальнейшее было делом техники. Подчинил он её, конечно, классно – спору нет. И профессионально вполне – хотя сомнительно, что этому учился. Но несовершеннолетнюю насиловать… ай-ай… нехорошо как. И зачем? После 18 – десятки в его клубе… Так что добро пожаловать в Ад…

«А теперь скажи мне честно» - снова этот соблазнительный шепот. «Ты хочешь меня так… как он… только с любовью. Только честно…»

Fuck. Впрочем, к этому все и шло. Ах если бы не этот чертов срыв два года назад…

Что ж. Как его там учил отец Маркус? Не знаешь, что сказать – говори правду.

«Да» - выдохнул он.

Она поднялась с его колен, встала, расставила ноги, чтобы он видел её всю.

«Тогда делай»

Он на автопилоте поднялся из кресла… и влепил ей оглушительную пощечину.

И понеслось.



26 апреля 2012 года

Иерусалим, Израиль

Полет прошел без приключений. И вообще без каких либо неприятностей… если не считать, что у нее довольно ощутимо болело все тело. Сладко болело. Так основательно её даже Виталий не обрабатывал. А какой с ним был восхитительный секс… ммм… Нет, правильно все-таки говорят – без Любви нет и Темы. А только жалкая имитация. Фейк. Обманка.

Когда они шли от аэропорта к автобусу в Иерусалим, она неожиданно спросила:

«Ты Иерусалим хорошо знаешь?»

«Хорошо. А что?»

«Где можно купить левый сотовый с международным доступом?»

«Зачем это тебе?» - оторопело спросил он.

«В эту твою организацию позвонить» - невозмутимо ответила Лиза.

«Ты спятила?». Это было совершенно искренне

«Отнюдь» - все столь же невозмутимо парировала она. «Если эта организация действительно настолько могущественная, то рано или поздно они нас найдут. Поэтому лучше с ними разобраться прямо сейчас»

Логика в её объяснении, конечно была. Тем более, что он, вполне возможно, уйдёт не в отпуск, а в самую что ни на есть отставку. После такой-то феерии…

«Кстати, хоть какое-то название у этой… конторы есть?»

Момент истины. Решать придётся сейчас. Если он сообщит название, его Миссия окончена. Здесь и сейчас. Если же нет… все может вообще выйти из-под контроля.

Он принял решение.

«Группа Омега. Специальное подразделение Святого престола»

«Мне в Ватикан звонить?»

«Да» - кивнул Сапега. «Только не сейчас. Завтра ближе к вечеру. У них уйдёт где-то сутки на то, чтобы запустить общий запрос. Тут же выяснится, что ты здесь. После чего автоматом дело передадут в Ватикан. В штаб-квартиру Омеги»

«Отлично!» - просияла Лиза. «Значит, у нас…есть еще часов двадцать. Или около того»

Отец Умберто отправил их к своим друзьям. Которых семейное положение Лизы и Бронислава не интересовало вовсе. Поэтому… в общем, из постели они все эти двадцать часов вылезали только для того, чтобы принять душ. Или поесть местной арабской еды, которую им доставляли прямо до двери спальни.

Затем они вернулись в церковь Бичевания. Лиза набралась смелости и набрала продиктованный ей Брониславом номер.

«Личный помощник Кардинала Роберта Эша слушает»

«Вы говорите по-русски?»

«Да. И еще примерно на семнадцати языках». С чувством юмора у Вольфганга Бека было все в порядке.

«Тогда передайте, пожалуйста, его высокопреосвященству, что с ним хочет поговорить Елизавета Ивановна Лебедева. И это срочно»

Молчание длилось целых пять минут. Затем в трубке раздался странный несколько глуховатый голос.

«Кардинал Эш слушает. Где Вы находитесь?»

«Слушайте меня внимательно, Ваше высокопреосвященство. Человек, который совершил убийство Виталия Короткова, находится здесь. Рядом со мной. В храме Бичевания в Иерусалиме. Мы готовы ответить на все Ваши вопросы. Но Вы должны приехать один. Мы будем говорить только с Вами. У Вас есть на это шесть часов. Через шесть часов – или в случае любой подлянки с Вашей стороны – ключевая информация о группе Омега будет на первых страницах всех сетевых изданий»

Сделала глубокий вдох и добавила:

«Имейте в виду – я люблю этого человека. Больше жизни, души и так далее. И я легко умру или убью ради него. Не говоря уже о том, чтобы устроить крупные неприятности Вашей организации»

И нажала кнопку отмены вызова.

XX. Спонсор

26 апреля 2012 года

Москва, Россия

Она летела домой как на крыльях. Крыльях Любви. Пусть и Иной (как она прочитала в книге Глории Брейм DifferentLoving), но все же любви. Именно Любви. Не влюбленности, коих у неё было не счесть, а именно Любви. С большой буквы. Теперь она была в этом уверена полностью, ибо это чувство к её теперь уже почти полноправному Хозяину (осталось лишь пройти торжественную церемонию надевания ошейника) было настолько сильным, глубоким, светлым, теплым и всеобъемлющим, что… это не могло быть ничем другим.

Она искала это чувство… даже не с совершеннолетия, а с того памятного дня, когда стала женщиной. При обстоятельствах, которые… в общем, после этого для неё не было и не могло быть никакой любви (тем более, Любви), крое Иной.

Она взглянула на часы. Ещё совсем немного – чуть больше часа – и она обретет свое счастье. Огромное такое счастье. Счастье рабыни, нашедшей, наконец своего Хозяина. Любящего и любимого Хозяина…

И на полном ходу налетела на какого-то случайного прохожего.

Инстинктивно подняла голову (Хозяин еще не до конца приучил её опускать глаза везде и всюду). И увидела…

Незнакомец был выше её (что неудивительно – при её-то 160 сантиметрах без каблуков). Крепкий, плечистый, светловолосый. Явно очень сильный физически. Совершенно неопределённого возраста – ему легко можно было дать и тридцать, и сорок, и пятьдесят. Его лицо… наверное, такими должны быть шпионы. Или филеры. Абсолютно ничем не запоминающееся лицо. А вот глаза…

Голубые. Небесные. Очень подходящего цвета. Для их беспредельной глубины. И столь же беспредельной тоски. Нет, скорее грусти. Как будто он нес на своих плечах огромный груз. Нет, не просто груз. Крест. Да, точно крест. И. вместе с тем, огромной любви. Наверное, такие глаза должны быть у святого. Или священника. Или врача. Психиатр? Только этого ей сейчас не хватало…

«Извините» - пробормотала она. «Я не хотела…»

«Знаю, Елизавета Ивановна» - улыбнулся незнакомец. Доброй, мягкой, любящей и заботливой улыбкой. Улыбкой священника. Очень хорошего священника. Или очень хорошего врача. И откуда он взялся на её мелированную голову… И откуда, черт побери, он знает, как её зовут? Ох, не к добру все это… Ох, не к добру… «Знаю»

«Откуда Вы…» - девушка запнулась.

«Знаю Выше имя? Я многое знаю, Елизавета Ивановна. Очень многое. Давайте присядем. И немного поговорим»

Он махнул рукой в сторону свободной лавочки.

«Я не могу»

«Торопитесь на церемонию надевания ошейника?»

Она похолодела. Откуда он…

«Не торопитесь» - с той же обворожительной улыбкой, но неожиданно жестко продолжил… нет, приказал он. «Церемонии не будет»

У неё подкосились ноги. Она заподозрила, что это случится с первой секунды после того, как врезалась в незнакомца. Или он ей подставился? С него станется. Но зачем…

Она была вынуждена опереться на его руку. Иначе просто рухнула бы на асфальт парковой дорожки. Не каждая может выдержать такое крушение. Любви, счастья, будущего…

Она таки рухнула. Но на лавочку. Точнее, не совсем рухнула. Или совсем не рухнула. Опустилась. Точнее, её опустили заботливые – и очень сильные – руки незнакомца. Бережно, осторожно и аккуратно. Как дорогую и очень ценную хрустальную вазу. Или фарфоровую. Или нефритовую.

Он дал ей прийти в себя. Нашатырь, правда, не предлагал. Коньяк тоже. Просто спокойно и терпеливо ждал. Затем достал из небольшой сумки через плечо планшет. Обычный iPad. С весьма необычным содержимым.

Незнакомец включил игрушку, кликнут по нескольким иконкам… На экране появилась квартира Виталия. Её будущий дом…

«Что это?» - с ужасом спросила она, глядя на 9.5-дюймовый экран планшета. «Что там происходит? Кто все эти люди?»

«Полиция» - спокойно ответил незнакомец. «Оперативная группа»

«Зачем они там? Что происходит???» Она смотрела на незнакомца глазами полными животного, запредельного ужаса. Прекрасно уже понимая, каким будет его ответ. И все-таки упорно надеясь, hopingagainstallhope, что все это лишь кошмарный сон.

Она набралась смелости и спросила. Ибо привыкла смотреть правде в глаза. А ужасу – в лицо. Прятать голову в песок – не её стиль.

«Он мертв?»

«Да» - спокойно и бесстрастно ответил незнакомец.

Девушка рухнула ему на плечо. Просто рухнула. Он едва успел поймать её и осторожно опустил на плечо. Обнял. Прижал к себе. Она разрыдалась.

«Мне незачем больше жить» - всхлипывала Лиза. «Я не буду жить. Я убью себя… Все теперь бессмысленно…»

Он и не пытался ей возразить. Просто нежно и ласково – и очень осторожно и целомудренно - гладил. По голове, плечам, спине…

Наконец рыдания стихли. Девушка вытерла слезы. Достала из сумочки зеркальце. Неизвестно откуда появившейся ваткой убрала потеки туши с лица. Привела себя в относительно презентабельный вид. И неожиданно даже для самой себя успокоилась.

Хотя… наверное, не столь уж и неожиданно. От незнакомца исходила… какая-то странная, необычная… даже, наверное, неотмирная, но очень добрая, теплая и любящая сила. Нет, Сила. С большой буквы «С».

Совсем не такая, как у Виталия. Той силе хотелось полностью отдаться. Подчиниться. Раствориться в ней. Слиться в эротическом экстазе. Перестать существовать как Личность. Та сила невероятно возбуждала сексуально. Просто уносила в бесконечную даль. В иное измерение. В Нирвану. В чувственный Рай.

Сила незнакомца была совсем другой. Это была сила не пылкого, страстного и властного любовника – и даже не строгого мужа, а сила доброго, любящего и заботливого отца. Ей тоже хотелось подчиняться – и ещё как – но уже не как покорной наложнице. А как послушной дочери.

Она и подчинилась. И успокоилась.

«Я могу узнать, как это случилось?» - неожиданно спокойно спросила она.

«Его убили» - все столь же спокойно и бесстрастно ответил незнакомец

«Кто??? За что???»

«Кто – не знаю» - ответ был по-прежнему спокойным и бесстрастным. «А вот за что…»

Он кликнул еще по одной иконке. На экране планшета появилась фотография девушки. Внешне очень похожей на Лизу. Только чуть постарше.

«Ксения Ларионова. 25 лет. Покончила жизнь самоубийством»

Лиза в ужасе закрыла рот рукой.

Клик. Новое фото.

«Анна Аракелова. 24 года. Сидит на наркотиках. Прочно и безвозвратно»

Клик. Фото.

«Виолетта Трушина. 19 лет. Пациентка Кащенко. Там аж целых два блока забиты сломанными игрушками. Нижними девочками, то есть. Без шансов на выздоровление. FUBARR. Fuckedforlife».

Клик. Фото.

«Пожалуйста» - всхлипнула Лиза. «Не надо больше»

Незнакомец выключил планшет. Убрал в сумку.

«Ты должна была стать седьмой его жертвой» - он неожиданно перешёл на «ты». Она и не подумала возмущаться. «Так что сходи в храм сорокоуст закажи. За здравие того, кто… в общем, ты поняла»

«Виталий это специально делал?». Почему-то она сразу поверила незнакомцу. «Он маньяк?»

«Нет» - неожиданно грустно ответил незнакомец. «В том-то и дело, что нет. Он совершенно искренне хотел сделать этих девочек счастливыми. И себя тоже, разумеется. И тебя»

«Тогда я вообще ничего не понимаю…»

«Поймете» - он неожиданно снова перешёл на «вы». «Очень скоро поймете».

«У нас мало времени» - в голосе незнакомца появились нотки беспокойства. «Поэтому давайте договоримся. Говорить буду в основном я. А Вы будете меня либо поправлять – если я где-то ошибусь – либо отвечать на мои вопросы…»

«Я могу спросить?» - робко произнесла Лиза

«Конечно»

«А почему Вы говорите, что у нас мало времени?»

Незнакомец загадочно улыбнулся.

«Как Вы думаете, откуда у меня доступ к видео из его квартиры?»

«Не знаю» - пожала плечами Лиза. «Камеры поставили, наверное… Хотя не очень понимаю, как. Дверь никто не вскрывал вроде. А замки у него… затейливые»

«А никак» - неожиданно весело ответил незнакомец. «Не мои это камеры. Я только сигнал перехватывал. Благо шифровать они не догадались пока»

«А чьи?» - удивленно спросила девушка

«Телефон из сумки достаньте» - неожиданно резко и даже хлестко потребовал незнакомец.

Лиза повиновалась.

«Выключите»

Девушка послушно отключила телефон. На автомате. Даже и не попытавшись спросить, зачем.

Незнакомец удовлетворенно вздохнул.

«Я попросил Вас выключить телефон, чтобы Вас… как это сейчас говорят… не пропасли»

«???»

«Те, кто установил видеокамеры… и другое оборудование в квартире Виталия» - спокойно объяснил незнакомец, «работают на очень серьёзную организацию. Очень.»

«ФСБ?» - брякнула Лиза.

Незнакомец от души расхохотался. Веселым, задорным и очень доброжелательным смехом.

«Бедная ФСБ… И в чем её только не обвиняют…»

Закончил смеяться, удовлетворенно вздохнул и продолжил.

«Да нет. Не ФСБ, конечно. ФСБ у этой организации… на побегушках»

«А разве такое бывает?» - удивлению Лизы не было предела.

«Бывает» - спокойным, негромким и уже совершенно серьезным голосом ответил незнакомец. «Еще как бывает…»

Сделал многозначительную паузу, затем продолжил.

«Это международная организация, которая существует… уже довольно давно»

Он хотел добавить, сколько именно столетий, но сдержался. И так у бедной девочки скоро наступит «переполнение стека». Впрочем, сама виновата. Думать надо было, во что вляпаться можно со всеми этими ДС/ЛС… Тем более, что умные люди её предупреждали.

«У неё нет официального названия… впрочем, вообще никакого названия. Фактически же она является самой могущественной спецслужбой мира, ибо может отдавать приказания любой национальной и даже интернациональной спецслужбе. Той же ФСБ, МВД, Минобороны, ЦРУ, ФБР, БНД, DGSE, Моссад, Интерполу и многим другим аббревиатурам, которые Вам, к счастью, неизвестны…»

«Я могу Вас попросить…» - тихо и робко произнесла девушка.

«Можете» - улыбнулся незнакомец. «И если Вам так удобно, можете называть меня господин Мартин»

Это имя он придумал только что. Надо же было как-то этому дитю представиться. Чтобы вконец не перепугать. Никакого отношения к его настоящему имени оно, разумеется, не имело.

«Хорошо, господин Мартин. Можно Вы будете обращаться ко мне на «ты». Мне очень неудобно…»

«… когда мужчина, которому ты подчиняешься, обращается к тебе на Вы?» - мягко перебил её незнакомец.

Лиза кивнула.

«Не вопрос. Ну так вот, эта спецслужба стоит над законом. То есть, законы – что национальные, что международные – они соблюдают лишь постольку, поскольку они не мешают ей решать поставленные перед ней задачи…»

«Задачи?» - обеспокоенно спросила Лиза. Из всего сказанного «господином Мартином» она не поняла почти ничего. Кроме того, что каким-то образом умудрилась вляпаться во что-то очень серьёзное.

«Об этих задачах тебе лучше не знать». Что было истинной правдой. А то крыша поедет совсем. Гарантировано.

«Единственное, что тебе нужно знать – что попадать на радар этой организации категорически не следует»

Ей очень хотелось спросить почему, но она сочла за благо этого не делать. Все равно ведь объяснит. Прямо сейчас.

Он и объяснил. Что её только ещё больше напугало.

«Твой эээ… в общем, Виталий… каким-то образом попал на радар этой организации»

Он, конечно, прекрасно знал, каким именно. А вот Лизе это было знать категорически противопоказано. Со всех точек зрения.

«А поскольку ты покинула его скромную обитель за несколько минут до…»

Лиза кивнула. «Я поняла»

«… то у сотрудников этой организации к тебе неизбежно имеется ряд вопросов…»

«Каких вопросов?» - обеспокоенно спросила девушка.

«Серьезных» - спокойно, но жестко ответил незнакомец. «Гораздо более серьезных, чем те, которые задают сотрудники убойного отдела полиции. А поскольку даже само существование этой организации является государственной тайной высшей степени секретности…»

Он сделал многозначительную паузу.

«…то ты… скажем так, приобщишься к этой самой государственной тайне. Со всеми вытекающими отсюда последствиями»

Еще одна пауза. Не менее многозначительная. Незнакомец вообще говорил редко, но метко.

«А последствия будут вот какие. После… эээ… беседы с сотрудниками этой организации на твою жизнь будут наложены очень серьёзные ограничения. Не тюрьма, конечно, и даже не домашний арест, но… в общем, тебе это вряд ли понравится»

«И что же мне делать?» - растерянно спросила уже совершенно сбитая с толку девушка.

«Исчезнуть на время» - спокойно ответил незнакомец. «На несколько месяцев. Пока они не успокоятся»

«Исчезнуть?» - испуганно переспросила Лиза. «Но как? И куда? Мне же…»

«Некуда идти?» - улыбнулся незнакомец

Девушка кивнула.

«На самом деле, есть куда» - ободряюще улыбнулся «господин Мартин». «У тебя гораздо больше друзей, чем ты думаешь»

«????» - изумлению Лизы не было предела.

«А вот это» - он достал из сумки пухлый конверт – «поможет тебе до них добраться»

«Что это?» – еще более изумленно спросила девушка. Хотя куда уж больше…

«Двадцать тысяч евро купюрами разного достоинства. Плюс кое-какие документы. Это тебе поможет… адаптироваться к новой жизни»

«Я… я не знаю… за что мне… почему…» - растерянно забормотала Лиза.

«Просто так» - спокойно ответил незнакомец. «У нас есть возможность тебе помочь – мы и помогаем»

«Мы?»

«Ты зайдешь в любое турагентство» - спокойным, но не терпящим возражения голосом приказал незнакомец. «Возьмешь билеты в Тель-Авив. И закажешь любой отель в Старом городе. Какой именно - неважно. У тебя ведь загранпаспорт с собой?»

Она кивнула. Пару лет назад ее родители, которым очень не хотелось, чтобы она поехала к потенциальному верхнему в Киев, отобрали у нее оба паспорта. И общегражданский, и заграничный. С тех пор она документы из рук не выпускала. Хотя уже год жила отдельно от родителей – на съемной квартире.

«Туда – на сегодня. Обратно – через две недели. Официально ты едешь в паломничество в Святую землю. Все документы – в конверте»

«А на самом деле?» - Лиза постепенно приходила в себя. Странно, но, несмотря на всю фантастичность происходившего, она почему-то верила незнакомцу.

«А на самом деле» - «господин Мартин» загадочно улыбнулся, «ты поедешь в Иерусалим. Там найдешь… очень подходящий для твоей ситуации католический храм. Церковь Бичевания»

«Это что – она так и называется»

«Да» - улыбнулся незнакомец. «На самом деле, это просто случайное совпадение. Хотя… может, и не случайное. История этой церкви вполне обычная для Иерусалима. Построили её ещё во времена крестоносцев – то есть, веке так в 12-м. На том месте, где, по легенде, происходило бичевание Христа. 39 ударов флагрумом. Совсем не БРД… »

Лизу аж передернуло. В свое время она основательно изучала дивайсы для телесных наказаний. И очень хорошо знала, что такое римский флагрум. Это было орудие вовсе даже не наказания. А мучительной казни.

Незнакомец продолжал:

«После завоевания Святой земли мусульманами, церковь эту долго не трогали. Кстати, принадлежала она ордену францисканцев. Но в начале XVIIвека на новоиспеченного султана Османа IIчто-то нашло – припадок острого исламского фанатизма, не иначе – и он повелел храм этот у францисканцев отобрать. Как водилось в таких случаях, храм сначала превратили в конюшню, а потом – в ткацкую фабрику. Ничего не напоминает, кстати?»

Девушка кивнула. Что мусульмане, что коммунисты – хрен редьки не слаще. Что те гонители христиан, что эти...

«В 1838 году дела у Османской империи уже были… не очень, если не очень не, поэтому тогдашний правитель Ибрагим-паша решил восстановить с христианами нормальные отношения. И в рамках реализации этой весьма правильной идеи вернул храм францисканцам. Точнее, то, что от этого храма к тому времени осталось. А осталось, к сожалению, немного. Совсем»

Лиза с удовольствием слушала «господина Мартина». После всех потрясений сегодняшнего дня это было, как говорится, то, что доктор прописал. Тем более, что рассказывал незнакомец отменно. Спокойно, уверенно, живо… Причем было видно, что все это лишь верхушка айсберга. А знает он гораздо больше.

«Понятно, что на восстановление храма в столь знаменательном для христиан месте деньги нашлись быстро. Даже очень быстро. Предоставил необходимые средства герцог Баварский Максимилиан Йозеф. По прозвищу Макс Баварский, что характерно. Никакого отношения к организационной преступности никогда не имел, а вот путешественником был заядлым. Эдакий принц Флоризель. Только вполне реальный и предпочитал не Туманный Альбион, а Ближний Восток. Там и познакомился с историей Церкви Бичевания»

Небольшая пауза. Надо же передохнуть…

«Восстановили храм быстро, а спустя почти сто лет кто-то очень богатый решил, что сей новострой не есть гут. И перестроил храм. Благо в 1927 году церковь сильно пострадала от довольно редкого в тех местах землетрясения. Сделав – по проекту выдающегося итальянского архитектора Антонио Барлуцци - почти точную копию изначального храма XIIстолетия. Которую ты очень скоро и увидишь. Кстати, сейчас это очень важная туристическая достопримечательность. Вторая остановка на Крестном пути Спасителя. На знаменитой Виа Долороса. Церковь совсем небольшая. Почти часовня»

«Да, вот еще что любопытно. По желанию, паломник может взять крест – тут их выдают бесплатно – и попытаться пронести его по всему крестному пути. С исторической точки зрения чушь полная, конечно…»

«Почему полная?» - удивилась Лиза.

«Потому, что Христос нес вовсе никакой не крест. Во времена Пилата – который, кстати, был никаким не прокуратором, а префектом Иудеи – распинали не на кресте, а на сооружении, имевшем форму буквы Т. Поэтому осужденный нес не весь крест, который одному человеку просто не поднять, особенно после жестокого бичевания, а поперечную балку, которую затем водружали на деревянный столб»

«Вы историк?»

«Любитель. Меня всегда интересовала история Церкви»

Это было, мягко говоря, не совсем так. Но девушке это знать было не просто необязательно, а категорически противопоказано. И так непонятно, на чем крыша держалась…

«В этом храме» - незнакомец закончил исторический экскурс и вернулся к делам насущным – «ты найдешь отца Умберто Калифано. Он свободно говорит и по-английски, и по-французски и даже по-русски. И еще где-то на 32-х или 33-х языках. Полиглот от Бога. Он найдет, где тебя спрятать, чтобы эта… организация… до тебя не дотянулась»

«А потом?» - обеспокоенно спросила девушка. «Что со мной будет потом?»

«А потом» - незнакомец глубоко вздохнул. «Потом тебя нужно будет, как это говорят на профессиональном жаргоне психотерапевтов, адаптировать к социуму. Только уже не в России. Сюда тебе лучше не возвращаться»

«А где именно мне предстоит жить?». Не то, чтобы она очень держалась за Россию. Наоборот, в узком кругу, да и сама с собой иначе как чертовой страной она Россию не называла. И Виталий обещал её в Испанию увезти… И все же ей было несколько боязно.

Незнакомец пожал плечами.

«Takeyourpick. Отец Умберто предложит тебе несколько вариантов. Ты свободно владеешь английским и французским, поэтому США, Канада, Австралия, Ирландия, Франция. Великобритания, разумеется. У него очень хорошие связи. Но…»

Она и не сомневалась, что будет это «но…»

«Сначала мне нужно узнать о тебе немного больше. Чтобы помочь отцу Умберто помочь тебе. Ибо положение у тебя, мягко говоря, аховое».

Он сделал совсем уже многозначительную паузу и очень серьёзно произнес.

«На сегодняшний день мы – я и отец Умберто – единственные, кто стоит между тобой и Адом. И в этой жизни, и после неё»

Про Ад в Новом Завете на каждом шагу. Во всех Евангелиях. Просто почитайте внимательнее. Лично Христос говорил, кстати. А что касается ауры, то сие учение никак христианству не противоречит. Поэтому вменяемые священники (коих в РПЦ, увы, очень мало) очень спокойно к этому относятся.

XIX. Блог Нелли Авериной. Пост VI

28 апреля 2012 года

Москва, Россия

Как я уже говорила раньше, с мальчиками я всегда разделяла секс и Тему. И моральные принципы тоже. В сексе…эммм… я была… кажется, это полиандрией называется? Одна девочка – несколько мальчиков? А вот в Теме я, наоборот, была строго моногамна. То ли воспринимала верхнего (да хоть верхнюю) как квази-отца (соответственно, маму), то ли как духовного наставника… в общем, исключительно onetopatatime. И никак иначе.

Поэтому от такого предложения я, мягко говоря, несколько ошалела. Даже восприняла его как… в общем, решила, что Виктор решил меня бросить. Ну, или, по крайней мере, отдалить от себя. Что возмутило меня просто до крайности. Для меня это было… почти предательство. Даже, наверное, не почти. Тем более, что это было даже не предложение (разве что по форме). По сути, это был приказ. Хотя я даже не была его нижней. Всего лишь сессионным партнёром. И даже не СМ. А чисто ТН.

Заявил это мне Виктор сразу после сессии, когда я стояла перед ним, как обычно, с поднятой юбкой и спущенными уже до щиколоток трусиками. Ну и, само собой, с опущенными глазами. Но меня так это его… предложение… так взбесило, просто из себя вывело, что я немедленно подняла глаза.

За что немедленно получила сильнейший удар плетью по бедру. Он брал ремень только когда порол меня. И то не всегда. Иногда мне и плетью доставалось. А когда я стояла перед ним (сидеть мне вообще не разрешалось, даже пила и ела я стоя, с опущенными глазами), у него всегда в руках была плеть. При этом он меня так трогательно поил и кормил с ложечки…

Я дернулась, прокусила губу и быстро опустила глаза. И больше их уже не поднимала.

«Ты никогда не должна поднимать глаза без моего приказа. Ни-ко-гда». Меня всегда удивлял резкий контраст между сильными, болезненными ударами и его мягким, спокойным, завораживающим, колдовским голосом.

«Ты ведь сама этого хотела, так ведь? И сама меня об этом просила?»

Я кивнула. Самое странное, что это было действительно так. Мне действительно хотелось быть… наверное, кающейся грешницей. Исполняющей епитимью. Искупающей болью и страданиями свои грехи. И не смеющей поднять глаза на того, кто эту епитимью проводит. Это было… правильно. И праведно.

«Простите, Мастер» - пробормотала я. «Этого больше не повторится». Совершенно искренне.

Уййййй…. Виктор влепил мне плетью по другому бедру так, что у меня в глазах потемнело.

«Теперь точно не повторится»

«Спасибо, Мастер» - И это тоже совершенно искренне. Мое негативное отношение к его предложению сразу куда-то улетучилось.

«Всегда пожалуйста»

Сделал многозначительную паузу, затем продолжил:

«Теперь о моем предложении. Ты не моя нижняя –я тебе только сессионный партнёр…»

Yeah, right. Свежо предание. Тот еще ДС-ник, на самом деле. Не нижняя я ему, видите ли… Ищи дурочку в другом ауле. Тем более, что такими темпами мусульманской иммиграции Лондон уже при моей жизни станет просто большим аулом. Даже книга такая есть уже – Лондонистан…

«…поэтому приказывать я тебе не могу…»

Ну и враль… Сам же знает, что может. И пользуется этим по полной программе. Знает ведь, подлец, что если правильно прикажет – а он точно знает, как правильно приказывать каждой своей девушке – хоть нижней, хоть сессионному партнеру – я прямо сейчас догола разденусь перед ним. И отдамся ему. И сексуально, и тематически. Знает, негодяй, какие кнопки нажать…

Почему не нажимает? Потому, что уже сам себе всё доказал. Что любую минимально сабмиссивную или виктимную девочку он хоть в постель, хоть на лавку, хоть за руки к потолку.., хоть как угодно. Одной левой. Ему это уже больше неинтересно – приказывать. Ему нужно, чтобы девочка сама к нему пришла. Сама разделась. Сама – без приказа – встала на колени. Сама легла – или встала под плеть. Сама попросилась под ошейник.

Не дождётся. Это моя жизнь. И моя Тема. Я тут главная. Я буду решать – что, где и когда. И как.

«… а могу только предложить…»

Он глубоко вздохнул.

«Почему я считаю, что тебе нужна сессия с моей нижней?»

А она мне нужна? Я вот так не считаю. Совсем.

«Во-первых, ты би…»

Ну би и би. И что с того? И вообще, я тут читала мнение очень известных психологов и психиатров, что никакой такой би-ориентации в природе вообще не существует. Есть гетеро, которых иногда заносит в гомо и есть гомо, которых иногда заносит в гетеро. Вообще, похоже на то. Меня к девочкам потянуло после крайне неудачного первого сексуального опыта с мальчиком. А сейчас это… да блажь это. Что ж ещё…

«…поэтому для разнообразия тебе будет приятна сессия с женщиной. Тем более, что L – свитч. Которую в последнее время сильно тянет вверх. Насчет её умения не волнуйся – я её очень хорошо научил. И она уже успела попрактиковаться. Не раз и не два попрактиковаться…»

Кто бы сомневался. Но что это за имя странное такое?

«L?»

«Эль. Аля. Алевтина. Здесь, как ты уже успела заметить, любят сокращать. Все и вся»

Приятна? Нет, конечно, он заботится, чтобы я получила что хотела. Чтобы мои потребности были удовлетворены. Но что-то тут не так… Ладно, дождемся «во-вторых…»

«Во-вторых, придет день, кода тебе захочется полностью отдаться мне. И сексуально, и тематически…»

Ах ты, сволочь… Я непроизвольно дернулась.

Уййййй. Еще один сильный удар безжалостной плетью. Теперь уже поперек ягодиц. Мое тело аж выгнулось.

«На колени! Юбку держать!» Голос спокойный, негромкий, но сильный и властный. Как удар кнута. Я мгновенно, как на автомате, опустилась на колени. Разумеется, придерживая юбку у пояса.

«В колено-локтевую! Ноги раздвинуть! Чтобы я видел твое лоно…»

Я повиновалась. Но немного замешкалась с разведением ног. За что снова получила вполне заслуженный удар плетью. По правой ягодице.

Прошла минута. Другая. Третья. Несмотря на мою – с обывательской точки зрения совершенно непристойную - позу и оголенную вульву, я чувствовала себя абсолютно комфортно. Даже в чем-то естественно. И готова была стоять в этой позе… да сколько он скажет. Более того, захоти он сейчас трахнуть меня… даже не пошевелюсь. Спокойно приму внутрь. И даже получу удовольствие. Может, даже и кончу.

«Тебе ведь нравится?» - голос снова мягкий, спокойный, ласковый, завораживающий…

«Нравится» - выдохнула я.

«Выполнять мои приказы? Беспрекословно подчиняться?»

«Да» - я безнадежно покраснела. Щеки аж пламенем вспыхнули. Не от моей непристойной позы. И даже не от его вопросов. А от моих ответов…

«Я знаю, что могу взять тебя прямо сейчас. И ты беспрекословно мне отдашься. Прикажу – разденешься…»

«Разденусь»

Уййййй… Плетью по спине. Хоть и через кофту, но все равно больноооо… Как же больно-то…

«Тебе никто не разрешал говорить»

«Простите, Мастер»

«Прощаю. Но все равно накажу»

«Как скажете, Мастер». Ох, как же приятно мне это было говорить. Точно заколдовал… Мне даже захотелось наказания. Очень. Хотя у меня было уже три порки. Две ремнем и одна розгами. Болезненные такие порки…

«Но я не хочу приказывать тебе делать этот решающий шаг в твоей тематической жизни. И не только тематической…»

Благодетель, блин… Манипулятор ты бессовестный, вот ты кто…

«…поэтому мне – да и тебе - очень важно, чтобы ты сама ко мне пришла. Сама разделась. Сама встала на колени. Сама попросила об ошейнике…»

Ох как сладко… Как же сладко… Я была готова сделать это хоть сейчас. В тот же самый момент. Но прекрасно понимал, что не сделаю этого. Да и он не позволит.

Виктор, между тем, продолжал:

«Я знаю, что я предлагаю тебе не совсем обычный вариант. Но мне представляется, что тебе проще, легче и комфортнее прийти ко мне через некий промежуточный этап. Через мою нижнюю…»

Мне очень хотелось попросить его уточнить… но боль от удара плетью была еще слишком свежа в памяти. Поэтому я сочла за благо промолчать.

«…которая, по сути, является продолжением меня. Настолько мы близки…»

Я почему-то нисколько в этом не сомневалась. Уж кто-кто, а дрессировщик он был классный.

«Эля подготовит тебя к тому, чтобы стать моей нижней. У тебя же нет никаких проблем ни раздеться перед женщиной, ни позволить ей… работать и с твоими грудями, и с твоей вульвой?»

«Никаких. Мастер» - глухо ответила я. Хотя, строго говоря, никакой он мне пока еще не Мастер…

«Ну, вот и отлично» - голос Виктора заметно повеселел. «Мазь у меня хорошая, синяки сойдут максимум через неделю. Телефон Эли я тебе пришлю смс-кой. Позвонишь и договоришься»

«Слушаюсь, Мастер» Да что со мной такое…

«А теперь» - плотоядным голосом продолжил Виктор, «я тебя накажу. Как и обещал»

«Слушаюсь, Мастер». Нет, сегодня я точно безнадежна…

Наказание оказалось… жестким. Сначала он меня выпорол плетью. Предварительно связав руки впереди, чтобы не закрывалась. 25 ударов мне хватило, чтобы разрыдаться так, как я не рыдала никогда в жизни. Сильные были удары. Увесистые. Наказательные, в общем.

Потом… потом он меня поставил на аппликатор Кузнецова (специально из России привез). Босиком. По-божески – всего-то на десять минут. Которых мне вполне хватило. Для слез.

Потом была гречка. Полчаса. В общем, домой я еле доползла.

А потом была сессия с L. Как я потом узнала, Виктор её так называл не только потому, что это было удобным сокращением от её настоящего имени – Алевтина. А еще потому, что она была внешне очень похожа – просто точная копия – на его любимую американскую актрису Лолу Глаудини. А внутренне – на её героиню Elle Greenaway. SupervisorySpecialAgent. Спецагента ФБР. Которую ее коллеги как раз и называли «L».

Высокая, стройная, элегантная, очень физически сильная… Мне сразу стало с ней очень комфортно. Особенно после того, как она усадила меня на диван и очень спокойно рассказала, что будет дальше.

«Я буду тебя готовить к тому, чтобы ты стала нижней Виктора. Причем надолго. Остаться в Великобритании мы тебе поможем.»

В это я была вполне готова поверить. Ибо уже навела кое-какие справки, из которых следовало, что Виктор и его Lблестяще освоили нелегкую науку – и искусство – перевозить на ПМЖ на Туманный Альбион девушек с постсоветского пространства.

«Мы с Виктором вместе уже более пяти лет. Я по профессии психолог, а сейчас работаю в службе персонала одной… скажем так, немаленькой компании. Не говоря уже о том, что Тема очень сближает. Гораздо ближе, чем ваниль. Поэтому изучила Мастера вдоль и поперёк. И смогу тебя очень хорошо подготовить тебя. Очень»

Я в этом почему-то нисколько не сомневалась. Lсделала паузу, затем продолжила:

«Тебе нужно просто расслабиться. Полностью довериться мне. Поверь, я очень хорошо знаю, что нужно делать. И что не нужно. Ибо сама была на твоем месте. Пять лет назад. А потом ты точно так же расслабишься и доверишься ему»

Я и расслабилась. И доверилась. Она приказала – таким же мягким, спокойным, ласковым, но очень властным голосом – мне подняться. Я подчинилась. С удовольствием подчинилась.

Lосторожно, медленно и ласково раздела меня. Предупредив, что так будет не всегда. Что Виктор может быть очень ласковым… а может – и очень жестким. Даже жестоким. Когда я буду к этому готова, он иногда будет меня насиловать. Когда ему захочется. Не только психологически принуждать к сексу, но просто реально физически насиловать.

Меня эта перспектива… скорее возбудила, чем напугала. Ибо я отношусь к тем… не помню какой там процент женщин, которых возбуждают фантазии об изнасиловании. Помню только, что эти фантазии устойчиво входят в десятку самых распространенных женских секс-фантазий.

Потом довольно долго меня обрабатывала. По полной программе. Воск, бондаж (очень неплохо вязала, кстати). Порка по всему телу – ягодица, спина, бедра со всех сторон, Голени, Бастинадо. Груди, естественно (довольно хлесткой плеткой - многохвосткой). Половые органы. С ними она вообще отдельно занималась. И серьёзно. Зажимы на губы и клитор; вагинальные расширители. Прищепки – по всему телу (да еще и ходить со всем этим заставляла!). Зажимы на соски.

И самый разнообразный секс. Правда, в основном страпон. К мужчине готовила же… Что меня поразило, так это настолько умелое сочетание ласки и боли… что несколько часов сессии пролетели как один миг. Ну, или почти как один миг. Я бы еще выдержала как минимум столько же, но Lсказала, что для первого раза достаточно. И отпустила домой.

Я шла по Западному Смитфилду (если кто не знает, это улица в одноименном районе в знаменитом Сити) в каком-то необычном для меня и очень приятном состоянии. После порки – что у моего первого верхнего, что у Виктора – меня обычно охватывала эйфория. Нормальная такая эйфория. То ли эндорфины, то ли что ещё… В общем, эйфория. Которая вполне предсказуемо через несколько дней сменялась депресняком. Снова порка, снова эйфория, снова депресняк… И так далее. Чертовы качели, в общем.

После сессии с L… состояние было совсем другим. Мягким, теплым, комфортным. Добрым, светлым, ласковым… И одновременно почему-то тревожным. Нет, не потому, что «это слишком хорошо, чтобы быть правдой». А потому, что…

Вот ведь привязалось-то… Обычно ко мне музыка привязывается. А тут фильм. Точнее, сцена из фильма. Из «Адвоката Дьявола». Киношедевра совсем неизвестно режиссера Тейлора Хэкфорда 1997 года. Идея просто великолепная - если Сатана когда-нибудь явится на Землю в человеческом облике, то это будет облик американского triallawyer. В смысле, адвоката.

Где милейшие, добрейшие люди вдруг превращаются в ужасных чудовищ. В мгновение ока. А потом обратно. Мне никак не давало покоя одно странное чувство. Странное и страшное. Хотя мне было очень, очень, очень хорошо – как никогда в жизни хорошо – где-то в глубинах моей души гнездился страх. Страх перейти некую грань… из-за которой не будет возврата. Грань во что-то неотмирно-страшное.

А поскольку инстинкт самосохранения у меня уже тогда был развит очень даже неплохо, то я отправилась… правильно, в англиканский храм. Почему в храм? Ну а куда еще? К психотерапевту? Так он меня к психиатру отправит. А тот в больничку агитировать будет. Или в специальный пансионат… с навязчивым сервисом. Нет, спасибо, такой хоккей нам не нужен. Совсем.

Священник – совсем другое дело. Тут они и за самих себя, и за психиатров, и за психотерапевтов, и за психологов. Не все, конечно, но рассказывали мне однокурсницы про храм святого Варфоломея. Здесь же, в Западном Смитфилде.

Потрясающий храм, надо отметить. Еще XII(!) века. Средневековый Лондонский Сити имел на своем счету много монастырей, но единственный, чья церковь сохранилась и, более того, большая часть сооружений – это Норманнский монастырь. Святого Варфоломея. Тяжелая торжественность Норманнского стиля в сочетании с темным интерьером создает монументальную и старомодную атмосферу, так непохожую на атмосферу любой другой церкви Сити.

Атмосферу.. присутствия Божьего. Сильнее это чувство у меня было только в соборе Святого Павла (тоже лондонского). И в Святой земле. Вообще во всей Святой земле, а не только в Иерусалиме. Только там все-таки все очень публично, а храм святого Варфоломея – камерный. Маленький. Идеальный для меня.

Священник сидел сразу за порогом храма. За небольшим столиком, уставленным различными религиозными предметами. Библии, жития святых, другая духовная англиканская литература. Почему я пошла именно в англиканский храм? А не в католический или православный? Ну, я же в Англии, всё-таки… Значит, нужно идти в храм Церкви Англии. Куда ж ещё-то? В России – в храм православный; в Финляндии – в лютеранский; в Польше, Италии или Франции – в католический. А в Соединенном королевстве – только в англиканский. Кроме католического Ольстера, конечно.

Пожилой такой священник. Работа святого отца ныне совсем не престижна, поэтому молодежь в семинарии не идет. Разве что выходцы из колоний – от безысходности. Да и церкви полупустые. Я даже читала где-то, что если считать не по числу крещеных, а по числу реально воцерковленных, Великобритания вот уже несколько лет назад стала католической страной. За счет наплыва иммигрантов из Польши, Литвы, Венгрии и католических колоний.

Но какой-то… благодатный, что ли. Да, именно благодатный. Такую благодать, исходящую от священника, я чувствовала только однажды. В православном храме Рождества Пресвятой Богородицы на Крылатских холмах. Настоятель храма отец Георгий Бреев… его благодатью пол-Москвы заполнить было можно. От англиканца благодать была поскромнее, но на храм хватало. С большим запасом.

Я собралась с силами (и с мыслями тоже)…

«Здравствуйте, святой отец»

«Здравствуйте, милая леди» - с мягкой и безмерно доброжелательной улыбкой ответил священник. «Я отец Симмонс. Чем могу быть полезен?»

«Мне нужно с Вами поговорить» - выпалила я. «Очень нужно. Приватно»

«Хорошо, милая леди» - без какого-либо удивления ответил отец Симмонс. «Пойдемте»

Мы пришли в небольшой кабинет. Отец Симмонс махнул рукой в сторону кожаного кресла. Не старого даже. А древнего. Сам устроился на еще более древнем стуле.

«Я слушаю Вас»

Я набрала в легкие побольше воздуха, мысленно перекрестилась…

И выдала ему все о моих… эммм… отношениях с Виктором и L. Вообще все.

Отец Симмонс слушал не перебивая. И не задавая вопросов. Ему было явно уже за семьдесят, так что верой и правдой служил он Церкви Англии с полвека. А за это время наверняка наслушался такого, что… куда там мои мелкие грешки…

Затем снял очки. Потер лоб. Потеребил ухо. Видимо, сформулировать ответ ему было не так-то просто. Значит, все-таки не столь уж и мелкие мои грешки. Что меня, конечно же, не радовало.

«Ну что Вам сказать, милая леди…Пока что почти ничего предосудительного с точки зрения Церкви Англии Вы не совершили. Даже обнажение половых органов… ну есть же нудистские пляжи, в конце концов. Разве что секс с женщиной… но, как Вы знаете, по нынешним временам не все даже в Церкви считают это грехом. Не говоря уже о тех, кто вне Церкви»

Он тяжело вздохнул и продолжил:

«Вы вроде как в что-то типа рабства собрались к этому господину…»

Я кивнула.

«Ну так Священное Писание рабство не запрещает. Ни Ветхий, ни даже Новый Завет. Правда, там установлены определенные требования, которые должны выполнять рабы и хозяева… но Ваш будущий Хозяин вполне может их и выполнить. Вы же всегда можете это вписать в Ваш… как это у Вас называется?»

«Контракт»

Я просто не верила своим ушам. Нет, я конечно, знала, что Церковь Англии на редкость раздолбайская организация. Но чтобы настолько…

«А это моё чувство?» - осторожно спросила я. «Грань, иной мир… и все такое»

Священник пожал плечами

«Это может быть все, что угодно. Вплоть до просто Вашей мнительности»

«И что же мне делать?» - растерянно спросила я. «Как мне быть?»

Отец Симмонс вздохнул.

«Справа от алтаря есть часовня. Пойдите туда и помолитесь. И попросите Господа… дать Вам знак. Стоит ли Вам идти в эти отношения… или все-таки нет»

«И Он даст мне этот знак?» - недоверчиво спросила я.

«Даст» - спокойно и очень уверенно ответил священник. «Всенепременно даст»

Как то уж слишком уверенно. Или все-таки не столь уж и раздолбайская это Церковь…

Я и пошла. И встала на колени. И помолилась. Причем часовня эта оказалась настолько уютной и благодатной, что мне очень долго не хотелось вставать с колен. Пятьдесят шесть минут простояла. Надо же. И это после гречки…

Молилась, понятное дело, только об одном. Чтобы Он дал мне знак.

Выйдя из храма, я включила сотовый телефон. Он зазвонил ровно через тридцать три минуты.

«Нелли, это я» - голос мамы спокойный, ровный. Нотки тревоги еле заметны.

«Тебе, возможно, придется на какое-то время вернуться в Москву…»

У меня упало сердце. «Мамочка, что случилось?»

«На меня напали». Все тот же ровный, спокойный голос видавшей виды адвокатессы. «Скорее всего, сломана нога. Меня везут на скорой в Боткинскую…»

ХVIII. Третья Сила

Совершенно секретно. Особая папка. Файл #01278237449878. Группа «Омега»

Тип: перехват телефонного разговора

Исходящий звонок: Лебедева Елизавета Ивановна

Входящий звонок: Коротков Виталий Игоревич

Дата: 26 апреля 2012 года

Л: Доброе утро, Мастер

К: Доброе утро, малыш

Л: Я подумала

К: И?

Л: Можно я отвечу лично? Для меня это очень важно

К: (ласковым голосом) Можно, конечно. Когда ты сможешь приехать?

Л: Я могу прямо сейчас?

К: Конечно, малыш

Л: Я буду через сорок пять минут

К: Жду тебя

Конец связи

-----------------------------------------------------------------------------------------

Совершенно секретно. Особая папка. Файл #01278237449880. Группа «Омега»

Тип: просмотр/прослушивание в реальном времени

Место: штаб-квартира российского отделения группы «Омега»

Присутствуют: Паола Виалли (начальник смены); Руслан Лахиялов; Сергей Малышев

Звонок в дверь. Виталий подходит к двери. Открывает дверь. На пороге появляется Елизавета.

Л: Здравствуйте, Мастер

К: Здравствуй, малыш.

Л: Я могу войти?

К: Да, да, конечно.

Отходит в сторону, придерживает дверь, пропуская Лизу в прихожую.

К: Проходи в гостиную

Виталий и Лиза проходят в гостиную.

Л: Я могу раздеться? И встать на колени?

К: Да, конечно. Если тебе так будет удобно.

Л: (опуская глаза) Просто так будет правильно

Лиза начинает раздеваться. Расстегивает и снимает белоснежную шерстяную кофту, белый кружевной лифчик, обнажая изящные небольшие груди с возбужденными розовыми сосками. Расстегивает короткую черную юбку, спускает до лодыжек, переступает через юбку

Лахиялов: Тут что-то не так. Тут не так что-то. У меня нехорошее предчувствие…

Виалли: И что ты предлагаешь?

Лахиялов: Опергруппу отправить

Виалли: На каком основании? Я не могу объявлять Код 3 исходя только из твоего предчувствия…

Лахиялов: Ты ему не доверяешь?

Виалли: Доверяю. Но у меня связаны руки. Это не наша опергруппа. Да у нас их и нет. Это полиция. Я могу объявить Код 3 только для силовых действий. А какие у нас основания для них? И против кого?

Лахиялов: (грустным голосом). Ничем хорошим это не кончится. Вот увидите…

Виалли: Мы ничего не можем сделать. Я согласна, что правила дурацкие, но я не могу в этой ситуации действовать вне рамок соглашения с МВД. У меня просто нет полномочий соответствующих.

Лахиялов: Позвони Павлу

Виалли: И что? Да, он может Альфу вызвать. И прочие буквы. Но опять же, на каком основании? И для чего?

Лахиялов: Так что же – сидеть и ждать?

Виалли: Да. И надеяться на лучшее. Максимум, что мы можем сделать – молиться. Чтобы ты ошибся.

Лахиялов: (длинная серия витиеватых арабских ругательств)

Лиза спускает колготки до лодыжек, снимает их и аккуратно кладет на диван. Затем проделывает то же самое с черными трусиками. Оставшись нагой.

Она опускается на колени, заводит руки за голову. Смотрит в пол.

Л: Я согласна, Мастер. Я согласна на ЛС 24/7

К: Меня это очень радует. Но я обязан спросить, почему ты приняла это решение.

Л: Я хочу, чтобы Вы сделали из меня покорную, абсолютно послушную Вам рабыню. Вашу вещь. Вашу куклу. Вашу собственность. Я хочу полностью принадлежать Вам. Не сметь сказать ни слова и не сделать ни шага без Вашего разрешения. Я хочу исчезнуть. Как личность. Полностью раствориться в Вас. Забыть о себе. Навсегда. Жить только и исключительно ради Вашего удовольствия. Вашей радости. Вашего счастья.

К: (искренне) Но почему? Почему ты хочешь уйти из этого мира и стать моей вещью?

Л: Мне очень плохо в этом мире. Я просто задыхаюсь в нем. Я не могу ни учиться, ни работать, ни жить. Я чувствую, что умираю. Этот мир меня постепенно душит. Я чувствую, как удавка на моей шее затягивается все туже и туже. Ещё немного – несколько месяцев – и я задохнусь совсем. И однажды просто не проснусь. Я это чувствую. Я это вижу. Я это вижу. Я это знаю.

К: А со мной?

Л: А с Вами я дышу полной грудью. Чистым, свежим горным воздухом. Пью чистейшую, вкуснейшую воду из горного родника. Но только если я полностью принадлежу Вам. Если я – Ваша вещь. Ваша рабыня. Ваша собственность.

К: Хорошо, Лиза. Я принимаю тебя своей нижней. В ЛС 24/7. Своей рабыней. Ты хочешь пройти процедуру посвящения прямо сейчас?

Л: Если можно, я хотела бы вернуться домой за вещами. Они уже собраны. Это не займет больше полутора часов.

К: Согласен. А я пока подготовлю церемонию.

Л: Благодарю Вас, Мастер, за столь высокую честь - быть Вашей рабыней.

К: Тебе спасибо. Для меня очень большая честь, что ты согласилась. Я тебя жду.

Лиза встает с колен, наскоро одевается. Виталий провожает её до двери. Открывает дверь. Девушка быстро покидает квартиру и спускается по лестнице, не дожидаясь лифта. Виталий закрывает дверь. Возвращается в гостиную.

Шаги за дверью. Звонок в дверь.

Изображение исчезает.

Малышев: Что за чертовщина…

Начинает судорожно тестировать видео. Изображение упорно отказывается появляться.

Лахиялов: А я предупреждал…

К: Забыла, что ли, что-то… Ох уже эти женщины… Вечно что-нибудь да забудут… Ох и накажу я её…

Звук шагов по коридору и в прихожей. Щелкает замок. Открывается дверь.

Глухой звук удара. Еще одного. Звук падающего тела…

Лахиялов: Черт, черт, черт… (обращается к Виалли). Сделай же что-нибудь!!!

Виалли: (в микрофон). Майор ФСБ Скворцова. Всем опергруппам в районе улицы академика Паршина. Код 3. Повторяю – код 3. Адрес: дом 12, квартира 77. Этаж шестой. Код подъезда 134529. Убийство.

Тяжелое дыхание. Хрипы. Звук захлопывающейся двери. Удаляющиеся шаги.

-------------------------------------------------------------------------

Совершенно секретно. Особая папка. Файл #01278237449897. Группа «Омега»

Тип: протокол внеочередного совещания

Место: штаб-квартира российского отделения группы «Омега»

Присутствуют: Павел Флеров, Паола Виалли, Руслан Лахиялов; Сергей Малышев, Василий Ухов

Дата: 27 апреля 2012 года

Флеров: Ну и что мы имеем от гуся? То есть, от трупа?

Ухов: Убиенный - Коротков Виталий Игоревич, 32 года, директор по маркетингу небольшой компании. В Теме верхний; в основном ДС, хотя порет, говорят, тоже очень неплохо.

Флеров: Говорят?

Ухов: На тематических сайтах. В группах вКонтакте и в фейсбуке. Стараниями нашего штатного хакера…

Флеров: Понятно. Продолжай

Ухов: В Теме подвизался под ником Мастер Готтфрид. Девушка, которая у него была за несколько минут до убийства - Лебедева Елизавета Ивановна, 22 года, студентка факультета менеджмента и маркетинга Московской академии предпринимательства. Точнее, де-факто бывшая студентка, уже два месяца не посещает занятия. После того, как у неё начались отношения с Мастером Готтфридом.

Флеров: С ней поговорили?

Ухов: Нет

Флеров: Почему?

Ухов: Дома не появлялась; у подруг тоже. Телефон не отвечает. Выключен. В МАП – уже два месяца как.

Флеров: Паола, поищи её. По полной программе. Аэропорты, вокзалы, гостиницы. Youknowthedrill.

Виалли: Сделаю.

Флеров: Способ убийства?

Ухов: Overkill

Флеров: (удивленно) То есть?

Ухов: Первый удар был по сути смертельным. Прямой шоку-цки в область сердца… судя по следам на коже. Виталий парень крепкий – 185/87, так что назад не рухнул, а упал вперед - на колени. Уже мертвым по сути. Получил сверху по шее. Кулаком. Удар сломал шейные позвонки. Как молотом. А потом – для верности – его задушили. Телефонным проводом.

Флеров: Выводы?

Ухов: (неопределённо). Безусловно – не профи. Просто хорошо владеет боевыми искусствами. Удары… на уровне черного пояса дана так второго-третьего.

Флеров: А почему не профи?

Ухов: Потому что не уверен, что убьет ударом. Профи уверены. А тут два смертельных… да ещё и провод. Дилетант это. Ди-ле-тант.

Флеров: Мотивы?

Ухов: (задумчиво). Если бы не две небольшие детали, я бы голосовал за ревность. Банальную ревность. Ибо уж очень складно получается. Выследил, проскользнул в подъезд, дождался пока выйдет из квартиры, позвонил… дальше понятно.

Флеров: Какие детали?

Ухов: Это к нашему хакеру

Флеров: Сергей?

Малышев: (нехотя). Деталей действительно две. Одна другой краше…

Флеров: Резину не тяни. По существу давай.

Малышев: Во-первых, откуда он знал, что Лиза очень быстро выйдет из квартиры? Он ведь сильно рисковал, заходя в подъезд. Его же могли увидеть, вступить в контакт… Полицию вызвать, наконец. В этом микрорайоне публика… чувствительная к вопросам безопасности.

Флеров: А вторая?

Малышев: Изображение с наших камер. Оно пропало ровно в тот момент, когда убийца звонил в дверь.

Флеров: Твое мнение?

Малышев: Генератор помех. Не самый лучший, но вполне эффективный.

Флеров: Это точно?

Малышев: Точнее не бывает.

Флеров: А первое?

Малышев: (уверенно). Слушал он её, конечно. И его, думаю, тоже. И переписку их электронную почитывал, вне всякого сомнения. Не очень аккуратно, надо отметить. Наследил слегка.

Флеров: Отпечатки? Следы?

Ухов: Чисто. Скорее всего, перчатки и бахилы.

Флеров: Руслан, картину предварительную нарисуй, плиз

Лахиялов: Очень осторожный UNSUB, владеющий боевыми искусствами на уровне низших данов черного пояса и обладающий достаточными техническими навыками и инструментами для чтения электронной переписки, прослушивания сотовых телефонов и блокировки видеоизображений с камер нашего наблюдения (и детекторами видеотрансляции до кучи), убивает – с трехкратным запасом - некоего 32-летнего верхнего в Теме через несколько минут после того, как его квартиру покидает 22-летняя особа, принявшая решение о переходе к нему в рабство. Сиречь в ЛС 24/7. После чего сия особа исчезает бесследно… Не знаю, как вы, а я решительно ничего не понимаю. На данный момент у меня нет не то, чтобы версий, а даже идей.

Флеров: Василий?

Ухов: Аналогично

Виалли: Не столь уж бесследно.

Флеров: Что???

Виалли: Я её нашла. Двенадцать часов назад Елизавета Ивановна Лебедева, 1990 года рождения прошла паспортный контроль в аэропорту Бен-Гуриона в Тель-Авиве…

Аластор. Глава XVII. Дневник А. Реутова. Запись V


18 сентября 2011 года

Москва, Россия



Я несколько даже опешил. «То есть?»

Кристина мой вопрос проигнорировала. Вместо этого обратилась к дочери:

«Ты опусти юбку-то. И устраивайся поудобнее на стуле. Ибо разговор у нас, судя по всему, продолжительный будет. И весьма»

«Ничего, постою пока. Могу на апликатор встать…»

Да что с ней такое творится… Хотя понятно, что. Энергиями перекачалась. А выплеснуть только через секс – безудержный или боль – сильную.

«Не торопись» - оборвал её я. «Настоишься ещё. И на апликаторе тоже. Всё у тебя будет»

«Звучит заманчиво»

«А тебе, мой дорогой Андрюша» - хищно улыбнулась психологиня, «я скажу вот что…»

Она вдруг задумалась. «Хотя нет, пока ещё не скажу. Хотя интуитивно я думаю, всё верно себе представляю, бережёного бог бережёт. Поэтому, Андрюша, придётся мне тебе несколько очень личных вопросов задать…»

«Да не вопрос». Она же врач, в конце концов. А её дочь… пока её медсестра. Она же действительно у неё в клинике подрабатывает. Пока учится… ох и зол же я на неё был… Потому, что выяснилось, что сначала она мне наврала. На самом деле, она училась на третьем курсе МГУ. На кафедре клинической психиатрии факультета психологии. С отличием училась, надо отметить.

«Я тебя внимательно слушаю»

Однако Кристина не торопилась меня допрашивать. Вместо этого она снова обратилась к дочери:

«Рита, у меня к тебе просьба. Очень большая просьба»

«Да, мама». Невероятно любящим и покорным голосом. Да, отстроила она своё дитя по полной программе…

«Я думаю, будет лучше, если ты сядешь к нему на колени»

«С удовольствием, мама»

«А то уж слишком на допрос похоже. Да и тебе комфортнее будет. Юбку можешь не опускать, если хочешь…»

«Хочу»

Она подошла ко мне, придерживая юбку руками. Аккуратно (даже деловито) опустилась ко мне на колени. Обняла меня за шею. Прижалась ко мне. Потом совершенно неожиданно взяла мою ладонь и плотно прижала её к своему бедру. После чего накрыла мою ладонь своей. По-хозяйски так накрыла. Дескать, и не думай сопротивляться. Ты мой теперь. Мой – и всё. Никому не отдам.

На мгновение мне пришла в голову совсем уж крамольная мысль. Что вся эта клоунада - всего лишь очень хитрый способ меня… как там говорила моя мама? А, захомутать – вот как. В ЗАГС затащить. А что – очень креативный способ. Сближает в рекордно короткие сроки. Да так, что не отцепишь. Чувствуется рука опытного психолога. Только вот вопросик небольшой имеется? С кем в ЗАГС пойду-то? С дочкой али с мамой? Пока это было решительно непонятно. Как и то, кто мне больше нравился. Пока что они обе друг друга стоили. Вполне.

Объятия Риты были мягкими, теплыми и комфортными. Пожалуй, впервые в жизни я почувствовал, что меня действительно любят. Мне хотелось раствориться в ней, в её любви, нежности, ласке... В её TLC – нежной любящей заботе. Улететь – далеко-далеко.

Я закрыл глаза. И улетел. Как говорится, бойтесь своих желаний… То есть, настоящих желаний. Не тех, которые на поверхности сознания. А тех, кто, подобно огромным страшным рыбам, обитают в темных глубинах человеческой души. Сокровенного, потайного бессознательного.

Я открыл глаза. И с удивлением, нет, со странной смесью ужаса, восхищения и какой-то неземной радости увидел…

Я стоял на бетонке. На бетонной взлетно-посадочной полосе берлинского аэродрома Темпельхоф. Удобная домашняя одежда, к которой я так привык, куда-то исчезла. Вместо этого на мне…

Черные кожаные шнурованные ботинки. Небесно-голубого цвета галифе. Такого же цвета китель с витыми погонами майора люфтваффе и нарукавным знаком ягдгешвадера 55. Знаменитых стражей небес. Белая рубашка с черным галстуком. Слева – у сердца – кобура с 13-зарядным 9-мм «Браунингом Hi-Power». Пять лишних патронов по сравнению со стандартными Люгером или Р38 – не число, а зачастую разница между жизнью и смертью…

Передо мной – метрах в десяти, не более –знаменитый Bf-109. Основная «рабочая лошадка» люфтваффе. Самый массовый истребитель Второй мировой. Из винта торчит круглое широкое дуло. Мк-108. 30-миллиметровая авиационная пушка – гроза «Мустангов» и «летающих крепостей». И «Либерейторов» тоже. И Спитфайров. И Тайфунов. И Темпестов. И Москито.

Значит, передо мной не просто Bf-109, И даже не просто «Густав» - Bf-109G6. А серия U4 – убийц бомбардировщиков. Полудюжины – а то и меньше – фугасных снарядов Minengeschoss вполне хватало, чтобы завалить В-17 или В-24 в крутое пике, из которого нет возврата.

Нормальная картина для апреля года так сорок третьего. Или сорок четвертого. Только вот я-то что там делаю? Я же семидесятого года рождения. И живу вроде как уже в двадцать первом веке…

«Реализуешь свою мечту. Ты же всегда хотел именно этого…»

Я оборачиваюсь на голос. Высокий, крепкий весельчак. В повседневной форме майора люфтваффе. На шее – Рыцарский крест с дубовыми листьями, мечами и бриллиантами. Высшая военная награда Третьего рейха.

Вальтер Новотны. Легендарный «Нови». Командир ягдешвадера 101 – «Коммандо Новотны».

«Ваш мир…» - продолжает Новотны – «всем хорош. Комфорт, спокойствие, процветание. Войн никаких опять же. Сытость, достаток… Любое желание удовлетворить можно… ну, или почти любое. Были бы деньги. Которые в вашем мире куда как легче заработать – или сделать – чем в нашем»

Тут он прав на все сто. Только вот… сейчас точно будет какое-нибудь «но».

«Ты же в нём просто задыхаешься, так ведь?»

Вопрос риторический, поэтому я молчу.

«Задыхаешься от бессмысленности сытой жизни. Потребительского рая. Ты ведь запросто можешь зарабатывать миллионы. Долларов или как там это ваша новая валюта называется?»

«Евро»

«Ну да. Евро. Придумали же… Жить где хочешь. Дом себе построить… Нет, особняк. Да что там – дворец целый. Яхту купить. Машин целый гараж. Женщин менять как перчатки. Одна другой краше…»

Нови делает многозначительную паузу.

«Но это тебе не нужно, так ведь? Ты ведь этого даже не хочешь. Для тебя это… как мельничный жернов на шею. Пластиковый пакет на голову. Именно поэтому ты совершенно сознательно отказался и от первого, и от второго, и от третьего. И от четвёртого»

Я молча киваю. Ибо это есть чистейшая правда.

«Именно поэтому ты и… как это у вас в России говорят? Пускаешься во все тяжкие?»

«Примерно». Я, наконец, выдавливаю из себя хоть что-то.

«Жизни спасаешь. Души. Помогаешь всем, кому можешь. Пишешь… что-то там нравоучительное. В Тему эту свою нелепую полез. Но это все не то. Кислорода все равно мало. Ты все равно задыхаешься. Как на Эвересте без кислородного баллона..»

Я снова молча киваю.

«Признайся – только честно» - Новотны смотрит мне прямо в глаза. Я смотрю в беспредельную синеву его австрийских глаз и вижу Вечность. «Ведь самый яркий момент твоей жизни; тот, который принес тебе… ты даже не знаешь, как назвать это чувство… был вовсе не когда ты венчался с любимой женщиной. Не когда ты с ней занимался любовью. Не когда твоя книжка вышла из печати. Не когда ты поставил последнюю точку в своем продукте. Не когда тебя признавали лучшим из лучших. А когда…»

«Когда я выстрелил в голову насильнику» - спокойно и уверенно заканчиваю за него я. «Когда я уничтожил зло и спас человеческую жизнь».

«Правильно» - улыбается Нови. «Именно поэтому, как ни стараются эти две замечательные, талантливые и очень любящие тебя женщины, ты все равно хочешь идти и восстанавливать справедливость. Спасать жизни. Уничтожать Зло. Ибо только тогда ты сможешь дышать полной грудью…»

«Верно. Но я боюсь…»

«Что пострадают невиновные? Что ты возьмешь ни в чем не повинную жизнь?»

Я снова молча киваю. Гипнотизирует он меня, что ли? Впрочем, это неудивительно…

«Правильно боишься» - лицо майора вдруг становится неожиданно строгим. «Именно поэтому ты всегда хотел быть одним из нас. Стражем небес. Здесь, в Берлине сорок четвертого. Где все понятно. Где каждый день, каждый час твоей жизни наполнен великим смыслом. Где ты всегда – и на земле, и в небе – будешь дышать полной грудью…»

Он делает паузу. Затем продолжает.

«Есть враги – и есть твои боевые товарищи. Есть старики, женщины, дети там, внизу, на берлинских улицах. И есть крепости и либерейторы, набитые фугасками как бочки сельдью. И есть ты – единственное, что стоит между твоими родителями, сестрами, детьми – и Смертью. Ужасной смертью»

«Но я же…»

Новотны улыбается. «Не умеешь пилотировать Густава? Вести воздушный бой? Умеешь. Это в твоей…»

«Прошлой жизни?»

«Примерно. Не совсем так, но в общем и целом смысл ты уловил. Как только ты сядешь в кабину…»

Он делает широкий жест изящной аристократической рукой в сторону «Густава»

«… все к тебе вернётся»

Я ему верю. Не знаю, почему, но верю.

«И ты обретешь Счастье. Счастье, которое ты искал всю свою жизнь. К которому ты всегда стремился. Оно здесь, перед тобой. До него ровно…»

Цепким взглядом опытного летчика оценивает расстояние…

«…двенадцать с половиной метров»

Новотны прав. Я действительно всегда к этому стремился. Всегда этого хотел. Вопреки всем законам физики, истории и мироздания. Сейчас мне кажется, что я всю жизнь жил исключительно ради этого мгновения.

«Но как я…»

«Как ты попал сюда?»

Нови снова улыбается. Удивительно мягкой, теплой, доброй и дружественной улыбкой. Почти детской. Он действительно похож на большого ребёнка. Только игрушка у него… очень уж смертоносная.

«Просто ты очень этого хотел»

«?????»

«Ваша наука сделала огромный шаг вперёд по сравнению с нашей» - поясняет Новотны. «Но все равно во Вселенной есть вещи, которые находятся за пределами её понимания»

«Например?»

«Двери в иные измерения» - голос летчика по-прежнему ровный, спокойный и уверенный. «Тоннели. Проходы. А ты… ты медиум. Мистик. Поэтому…»

«Я могу пройти через эти Двери?»

«Да. Через какие-то пройти, какие-то открыть…»

Все исчезает. Я хочу только одного. В кабину. Закрыть фонарь. Запустить DB-605. Обслуга уберет тормозные колодки. Затем рулежка. Взлёт. И – ввысь. Навстречу крепостям и мустангам. Встать между Смертью и теми, кто внизу. Жить в небе. И в небе же умереть. Достойно завершить свою… да уже не очень-то и короткую жизнь.

Вальтер Новотны не дожил месяц до своего двадцать четвертого дня рождения. Он погиб в воздушном бою 8 ноября 1944 года неподалеку от города Брамше в Нижней Саксонии, где базировался его ягдгешвадер. Первый и единственный, который полностью перевооружили на новейшие реактивные Ме-262. «Ласточки».

Я уже – к своим сорока трем годам – прожил… да вполне себе достойную жизнь. Но ни секунды не раздумывая, обменял бы свои сорок три на двадцать четыре Вальтера «Нови» Новотны…

Я беру у подбежавшего механика парашют (куда же без него) и иду к «Густаву»…

Что за наваждение… Откуда она тут взялась? Она что, тоже…

«Да. Я тоже медиум. Как и ты.»

Голос Кристины спокойный, ровный, уверенный.

«Что ты здесь делаешь?»

«Я пришла за тобой. Чтобы вернуть тебя в наш мир»

«Я не хочу возвращаться»

«Ты умрешь. Погибнешь»

«Я знаю»

«Зачем?»

«По крайней мере, умру со смыслом»

«Ты считаешь, что твоя жизнь здесь не имеет смысла?»

«Да»

«Почему?»

Я киваю на Новотны. «Спроси у него»

«Ты же понимаешь, что это Антэрос?». Кристина майора просто в упор не видит. И явно не хочет видеть.

«Да»

«Что ты никогда не попадешь в Царствие Небесное»

«Это не совсем так» - вклинивается Новотны. «Вальгалла – не часть Ада»

«Часть шеола» - пожимает плечами Кристина. «Страна вечных сумерек. Цвета фельдграу. Тоже удовольствие небольшое. Особенно по сравнению со светом Царствия Небесного».

«Зато боевое братство» - возражает Новотны. «Этого в Царствии Небесном он не найдет. Даже близко»

Я инстинктивно касаюсь шеи. Нет, этого не может быть…

Рыцарский крест. С дубовыми листьями. И мечами. Всего на одну ступень ниже, чем у Нови.

«За что?? Я же этого не заслужил…»

«Заслужил» - спокойно возражает Нови. «У тебя другое время. И другие войны. Но то, что ты сделал… вполне тянет на эти награды. И ты прекрасно это знаешь»

И добавляет:

«Так что двери Вальгаллы для тебя всегда открыты…»

Я делаю еще один шаг к сто девятому. Кристина преграждает мне путь. Опускается на колени. Протягивает ко мне руки.

«Дай мне шанс. Пожалуйста. Позволь мне отогреть тебя. Нам. Мне и Рите»

«Зачем это вам?» Я начинаю терять терпение. Крепости приближаются. Нужно остановить хотя бы несколько…

«Потому что я люблю тебя…»

«Так быстро? Не верю»

«Я докажу»

Это уже крик отчаяния.

«Ну хоть самому то себе не лги…». Она почти кричит.

Я пожимаю плечами

«Я не лгу. Меня с вашим миром действительно ничего не связывает. А с этим миром – все. Или ты считаешь, что это не так?»

«Так»

«Тогда какого лешего?»

Кристина поднимается с колен. Подходит ко мне. Кладет свои длинные тонкие руки мне на плечи. Я пытаюсь отстраниться, но она обнимает меня за шею. Крепко так обнимает. И не отпускает.

«Ты принимаешь решения на основе неполной информации. А еще считаешь себя специалистом по управлению знаниями. Сапожник без сапог…»

«То есть?»

«Ты же не знаешь, что такое быть любимым…»

«Не знаю»

«Поэтому это не выбор. Это иллюзия выбора. Выбор будет, когда ты узнаешь, что такое быть любимым. И уже тогда будешь выбирать. Между нашим миром и этим. Между Царствием Небесным и Вальгаллой»

«И ты уверена, что я выберу твой мир?»

«Я уверена, что это будет честный выбор» - Кристина смотрит мне прямо в глаза. Своим колдовским, завораживающим, бездонным взглядом.

Я с трудом отрываюсь от его взгляда. Поворачиваюсь к Новотны.

Он пожимает плечами. «Она права»

«То есть, Вы считаете…»

«Ты. Мы здесь все на ты. Да, я считаю, что ты должен дать ей шанс. Им, если быть более точным. Это будет честно»

И добавляет, глядя на мое изумленное лицо.

«Вальгалла – не часть Ада. А мы – не слуги Дьявола. Мы вообще ничьи. Сами по себе. Иногда что-то делаем для Господа. Но никогда – для противоположной инстанции. Поэтому мы не препятствуем, если кто-то хочет отправить душу не к нам, а в Царствие Небесное. Вальгалла – дело исключительно добровольное… Мы – Призраки. А не демоны»

Кристина берёт меня за руку. Крепко так берёт. В смысле «не отпущу». И «никому не отдам».

«Пойдём»

Я очнулся. Рита по-прежнему сидела у меня на коленях. Гладила меня по голове. Нежно так гладила. И целовала. Едва заметно прикасаясь теплыми, мягкими, влажными губами к моей щеке.

«Что это было?»

«Путешествие в иное измерение» - спокойно ответила Кристина.

«??»

«Апрель 1944 года. Аэродром Темпельхоф. Вальтер Новотны. Ягдгешвадер 101»

«Ты тоже там была?»

Она пожала плечами

«Я тебя забрала оттуда, вообще-то»

«Но я могу вернуться туда?»

«В любой момент. Но ты обещал…»

«Дать тебе шанс?»

«Нам. Надеюсь, ты сдержишь свое обещание? А то Призраки не поймут…»

«Да»

«Тогда…»

Она обратилась к Рите.

«Отправляйся в другую комнату. Закрой дверь. Твое время придет»

Девушка обиделась. Но повиновалась.

«А мы с тобой…». Психологиня сделала паузу. «… освободимся от одежды. Потом в душ. А потом сразу в постель. Сначала я тебя отогревать буду. Долго. Потом мы займемся твоей… Темой. Без этого, увы, ты никак не обойдешься. По крайней мере, пока»

«Почему ты так считаешь?»

«Потому, дурачок ты мой» - неожиданно безмерно ласковым голосом произнесла она, «что твоя сексуальность сейчас намертво на энергии смерти завязана. Всякие там ягдешвадеры, Густавы, Мк-108, крепости и все такое прочее. И переключить её на ласку и нежность можно только через промежуточную стадию»

«Боль?»

«Да. А когда я с тобой закончу – или ты со мной – тобой займется Рита. Или ты ею»

«Это обязательно?». Во мне теплилась надежда обойтись без этого экстрима.

«Да» - спокойно, твердо и уверенно ответила Кристина. «Одной моей любви и моих энергий недостаточно. Слишком уж все далеко зашло. Ты ведь в другом измерении побывал. Через Дверь прошёл»

Затем добавила «Как в воду глядела..»

И стала раздеваться…

Спасибо. Но продолжение будет не скоро. Надо же когда-то и деньги зарабатывать...

Ко мне обратились с просьбой высказать мое мнение с точки зрения религии, психологии и мистики на треугольник верхний – нижняя – муж. То есть, на ситуацию, когда у нижней есть и муж, и верхний (точнее, даже ДС-Хозяин). И это разные мужчины (которые иногда даже обитают в разных городах).

А поскольку вопрос был сугубо теоретическим (ничего личного), я подумал, что и другим форумчанам это может быть интересно. Потому и решил опубликовать свои размышления и выводы. Которые могут оказаться для некоторых тематиков весьма неприятными. Увы, «Платон мне друг, но Истина дороже».

Итак, начнём с важнейшей цитаты. Евангелие от Матфея, глава 19, стих 5. «Поэтому оставит человек отца и мать и привяжется к жене, и станут двое одной плотью». Слова Иисуса Христа, надо отметить. Господа и Спасителя нашего. Сына Божьего. Для христиан – любых - высшего авторитета из всех возможных.

Что сие значит? Ну, понятно, не то, что муж и жена превратятся вдруг в сиамских близнецов. Под плотью в данном контексте подразумевается плоть духовная. Иными словами, муж и жена представляют единую душу, единую ауру. Есть разные модели ауры; мне ближе та, которая состоит из шести тел.

Впрочем, важно не количество тел, а то, что ауры любящих друг друга мужчины и женщины формируют единое и гармоничное целое. То есть, счастливое целое. Кстати, именно поэтому Церковь категорически против гомосексуальных отношений (тем более, браков). Две мужские ауры (как и две женские) просто не могут сформировать единое гармоничное целое. Поэтому гомосексуальные отношения принципиально ущербны по сравнению с гетеросексуальными. При прочих равных условиях, разумеется.

Вторжение любого третьего автоматически нарушает гармонию, вызывая возмущение и хаос в этой единой ауре. Именно поэтому измена всенепременно выходит боком и мужу, и жене. Третий всегда лишний. Всегда. Поэтому Церковь и осуждает любые формы адюльтера, включая секс втроем, свингерство, проституцию, эротический массаж и т.д.

Теперь о Теме. Увы и ах, ДС-пара верхний и нижний тоже образует устойчивую единую ауру. Которая в случае если верх и низ одновременно являются мужем и женой, усиливает «ванильную» ауру, делая отношения более эмоционально насыщенными и счастливыми. Если же нижняя – чья-то жена, то… мы имеем «дисгармонию третьего лишнего». Единые ауры конфликтовать начинают. По сути, это тот же адюльтер, только сексуальность сублимируеся в Тему. Именно поэтому Глория Брейм – ведущий авторитет в мире БДСМ – и утверждает, что полноценная Тема возможна лишь в моногамных супружеских отношениях.

Поэтому христианская Церковь – любая – однозначно скажет следующее. Если у нижней есть муж и Хозяин, которые являются разными мужчинами, она совершаете грех прелюбодеяния. Более мягкий, конечно, чем если с ванильным любовником. Но все равно грех.

«Ну и что?» - скажете вы. «Тоже мне грех…». Ан нет, на самом грех прелюбодеяния намного страшнее, чем кажется. Ибо подсаживает в человеческие души зело злобных и страшных демонов. Ту же Кицунэ, например. Жуткий японский демон – покруче европейских и отечественных чертей вместе взятых. А демоны эти в конечном итоге запросто могут вашу душу в Ад затащить. А там очень одиноко, очень больно и очень страшно. И никто никого не любит. И длится все это Вечность.

Так что лучше всё-таки не грешить. Может, оно немного и скучно (хотя и не факт), но зато надёжно.

Сильно.

XVI. Дневник А. Реутова. Запись IV

18 сентября 2011 года
Москва, Россия

«Я могу остаться?» - неожиданно спросила Рита.

Только этого не хватало…

Я посмотрел на Кристину. Она пожала плечами. «Я не против. Пусть смотрит. Я думаю – даже уверена – что будет на что посмотреть…»

«А я против» - решительно заявил я. «Так что брысь»

Ну не люблю я публичности в таких делах, ну что поделать. Не то, что совсем уж табу, но некомфортно всё-таки. Мне и с Кристиной одной… непонятки сплошные, а если ещё и дочь… В общем, третий здесь совершенно точно лишний.

«Ладно» - недовольно пробурчала девушка. «Нет так нет. Пойду Event Horizon досматривать»

И исчезла, не забыв плотно закрыть за собой дверь. Мы с Кристиной остались наедине.

И тут я впал в ступор. В конкретный ступор. Нет, в голове-то у меня уже сложилось очень чёткое представление о том, что я хочу сделать с Кристиной. Но я и высказать-то этого не мог, не то, что приступить к реализации… Язык меня не слушался; руки-ноги просто не двигались. В общем, полный паралич всего и вся…

Мне помогла Кристина. Встала с кровати, подошла ко мне. Наклонилась и заботливо так спросила:

«Ну что с тобой? Что случилось? Ты же сейчас… даже не коконе. В бункере. Захлопнулся, минные поля у тебя везде. Колючая проволока. Ощетинился… что у тебя сейчас любимое? »

«Бофорс. 40-мм зенитный автомат. Шведский. Спаренные установки. А для ближнего боя – 20-мм Эрликон. Тоже спарка. И тоже автомат»

«Давай, уходи от всего этого. Нездоровое это всё. Лучше меня пороть. Гораздо лучше. Ты знаешь, что ты хочешь со мной сделать?»

«Да» - еле выдавил из себя я.

«Ты хочешь, чтобы я сначала что-нибудь для тебя сделала?»

«Да» - каждый звук давался мне с преогромным трудом.

«Что именно?»

«Я… я не могу этого сказать?»

«Почему?» - совершенно искренне удивилась психологиня. «Это не БРД? Так я многое и не-БРД вынесу…»

«Да нет» - ко мне постепенно стал возвращаться дар речи. «Вполне себе БРД»

«Тогда в чём дело?»

«Просто…»
Я глубоко вздохнул. Ступор исчез. Я снова полностью контролировал и свою речь, и своё тело. Колдовство какое-то…

“TLC…”

«Что?» - удивлённо спросила она.
«TLC. Tender Loving Care. Нежная любящая забота. Ты её излучаешь. Ты светишься ею. Я в ней просто купаюсь. Наслаждаюсь ею…»

«Я рада» - улыбнулась Кристина. «Только не забудь, пожалуйста, насладиться ещё и моей болью и мучениями. На одной TLC ты далеко не уедешь. И айсберг твой одна TLC не растопит. Тебе боль нужна. Боль, страдания и… в некотором роде унижение. Моё и Риты. Наш стыд, если быть более точной»

«Айсберг?»

«А ты разве не чувствуешь?» Она наклонилась совсем близко ко мне – я явственно слышал её учащённое дыхание. Я автоматически поднялся и мы оказались совсем рядом друг с другом. Пьянящий, завораживающий, колдовской аромат её духов вскружил мне голову – и я потерял остатки самообладания.

Я сгрёб Кристину в охапку, нашёл её губы. Раскрыл их своими, нашёл её язык…

Я не знаю, сколько длился наш поцелуй. Пять минут? Десять? Полчаса? Час? Время остановилось. Это было… неописуемо. Какое-то совершенно удивительное слияние… всего. Наших душ, тел, сердец… Мы словно провалились в какое-то иное измерение. Иную цивилизацию. Нашу цивилизацию. Только нашу. Цивилизацию из двух людей. Мою и Кристины. Как же там было хорошо! Просто невыразимо хорошо…

Она оторвалась от меня. С трудом, но оторвалась от моих губ. Отстранилась.

«Ты так меня с ума сведёшь…». Попыталась поправить причёску… и тут же бросила это безнадёжное занятие. «Совсем сведёшь»

«Это плохо?»

«Для меня нет, конечно. Для меня очень даже хорошо. А для тебя – наоборот. Очень даже плохо»

«Почему плохо-то?» Моё удивление было совершенно искренним.

Она нежно погладила меня по голове.

«Айсберг… На твоей душе и сердце груз лежит тяжеленный. И груз этот – айсберг огромный. И эта его тяжесть нечеловеческая…»

«Толкает меня на убийства и разрушения?»

«Да» - прошептала она мне на ухо. «И если этот айсберг не растопить… тебе будет очень плохо. Очень. Впрочем, тебе и сейчас… не очень. Не в данный конкретный момент, конечно… а вообще»

В этом она была, пожалуй, права. Очень даже права.

Кристина вздохнула. И ещё тише прошептала, едва касаясь моего лица её мягкими, пухлыми, чувственными и бесконечно ласковыми губами.

«Я хочу тебя. Я безумно, безумно хочу тебя. Я хочу… даже не отдаться тебе – это понятно – а просто раствориться в тебе. Всем своим естеством – без остатка. Забыть обо всём, всех, вся… и просто наслаждаться твоими ласками, твоими руками, твоей аурой. Я безумно хочу кончить… даже не от тебя во мне – хотя я очень, очень, очень хочу, чтобы ты вошёл в меня – а от твоих рук. Твоих волшебных, иномирных, бесконечно ласковых, нежных, заботливых и любящих рук…»

Она слегка отстранилась, поправила непослушный локон… Затем снова прильнула ко мне, как-то по-детски доверчиво уткнувшись в моё плечо.

«Знаешь» - шептала она - «вот ты спрашиваешь, почему я так хочу – безумно хочу - увидеть, как ты и Рита занимаетесь любовью…»

Странно, но мне эта перспектива уже не казалась такой ужасной, аморальной и отвратительной. Ибо сейчас… сейчас мы вместе создавали, со-творили нечто… священное, наверное. Святое. Божественное и человеческое одновременно. Бесконечно светлое, доброе, любящее и человечное. Которое… даже не оправдывало, а освящало всё, что мы делали. И собирались делать.

И секс втроём – даже с мамой и дочкой, и Тему… и те истязания, через которые им обеим предстояло пройти… Мы – словно трио скульпторов – творили гармонию; удивительную, божественную, неотмирную гармонию. Цивилизацию – из трёх человек? Пусть и очень и очень временную… но зато какую прекрасную…

Мы творили Любовь. Именно так. С большой буквы. Иную Любовь. Иную, но Любовь… Причём именно милосердную Любовь. Ту самую, которая в моём девизе. Deus Caritas Est. Бог есть милосердная Любовь.

Причём, вот что странно – милосердная ко мне. Для меня милосердие по отношению ко мне было столь же… неестественным, наверное, как моё милосердие - абсолютно естественным по отношению к другим. Этакая «социопатия наоборот»…

Я даже не помню, откуда это убеждение взялось-то. Умом я понимал, что это глупость; что я ничем не хуже и не лучше других; поэтому заслуживаю милосердия – Божьего и человеческого - ровно в той же степени, что и любой другой грешник.

Но это умом. А сердцем… сердце моё, увы, покоилось в самом центре гигантского айсберга, наглухо закрытое от Любви и милосердия ледяными стенами невероятной толщины. Стенами, которые Кристина и её дочь были полны решимости растопить. Или хотя бы немного уменьшить.

Своей Любовью – да-да, именно Любовью. С большой буквы. И высшим проявлением Любви – добровольным принятием нечеловеческих, запредельных боли и страданий ради… да нет, даже не удовольствия и, тем более, не наслаждения любимого человека. Ради спасения его души. Моей души.

«… а хочу я этого потому, что… у тебя с ней будет не так, как со мной…»

«Лучше или хуже?»

«Не так и не так. Просто по-другому. У нас с тобой… я достаточно сильная – и энергетически, и психологически… да и профессия у меня соответствующая… в общем, когда ты закончишь истязать меня, у нас будет… именно это слияние. Слияние всего. Душ, тел, сердец. И наши ауры – тонкие тела, то есть - сольются тоже. В единое целое. Я если и слабее тебя, то совсем немного, тебе меня не подавить – даже твоей чудовищно сильной энергетикой и твоим… пси-манипулируванием…»

Я попытался возмутиться. «Я не…»

Кристина немедленно закрыла мне рот ладонью. Той самой, по которой я… Странно, но мне вдруг безумно захотелось повторения этого действа.

«Молчи. Потом наговоришься. Ты даже не манипулируешь Ты в минуту подавляешь. А то и быстрее. Мгновенно превращаешь любую женщину в покорный приёмник. Приёмник твоих энергий. Ласки, нежности, любви, заботы… Твоего тепла…»

«Почему это плохо?»

Она мягко и нежно поцеловала меня в губы. Потом ответила:

«А потому, дурачок ты мой, что ты ничего не получаешь. А дурачок – да нет, хуже, олух ты распоследний потому, что ты…»

Я уже перестал удивляться резким переменам в её состоянии.

Она вдруг снова расхохоталась. И хохотала опять несколько минут. Громким, звонким, добрым, светлым и даже странно-нежным смехом.

Разумеется, немедленно состоялось «второе пришествие Риты». Как и в прошлый раз, послышались шаги, дверь… теперь уже распахнулась. И материализовалась дочь.

«У вас всё нормально?» - почему-то обеспокоенным голосом осведомилась девушка.

«Странная ты, доча» - снова рассмеялась Кристина. «Если бы я тут орала на все Кузьминки от боли, то ты считала бы, что всё нормально. А если я смеюсь…»

Рита пропустила это замечание мимо ушей.

«Впрочем» - улыбнулась мама – «ты очень вовремя, на самом деле. Ибо речь пойдёт как раз о тебе…»

«Очень интересно» - язвительно произнесла девушка. А потом вдруг подошла ко мне очень близко, и…

«Ударь меня». Это была даже не просьба. И тем более, не приказ. Это была мольба. «По лицу. Пожалуйста…»

Я на мгновение остолбенел. А потом… потом очень быстро понял, откуда сии ноги растут. И очень быстро успокоился. Тем более, что она сама всё объяснила:

«Вы… ну, и я, наверное, тоже… таких тут энергий нагнали, что… в общем, меня сейчас просто разорвёт. Если ты меня по щекам не отхлещешь. Я просто взорвусь изнутри. Извини, мама, но я просто больше не могу…»

«Извиняю» - улыбнулась Кристина. И вопросительно посмотрела на меня.

А у меня просто отнялись руки. Ну не мог я – хоть тресни, хоть режь меня – хлестать по щекам дочь в присутствии мамы. Хотя умом понимал, что всё это и правильно, и праведно… и вообще Иная Любовь. Но всё равно не мог. Просто не мог – и всё.

Пауза затягивалась.

«Понятно» - укоризненно констатировала психологиня. «Несмотря на все мои объяснения и увещевания, ударить по лицу дочь в присутствии матери мы не можем. Хотя в данной ситуации это вообще никакого отношения ко всему не имеет. Банальный акт психотерапии…»

Внутри меня что-то щелкнуло. Шлёп. Я отвесил дочери сильнейшую пощёчину. Она дёрнулась. Шлёп. Вторая пощёчина. Шлёп. Третья. Я остановился на пятой.

Рита подошла ко мне, опустила глаза и тихо прошептала: «Спасибо! Мне уже гораздо лучше»

Нет, так просто она не отвертится. Надо же её как-то наказать… Со своим состоянием не справилась, ввалилась без стука… и вообще…

«Подними юбку и спусти колготки до колен. Оголи бёдра»

«У меня чулки» - улыбнулась девушка.

«У меня тоже» - вставила Кристина.

Рита покорно подняла юбку до пояса, оголив бедра и явив моему взгляду скромные белые трусики. Белые же чулки заканчивались чуть выше колена, так что опускать их не было необходимости.

Я взял снейк. Коротко размахнулся и хлестнул девушку по левому бедру. Не очень сильно, но весьма болезненно. От неожиданности Рита вскрикнула. Неудивительно – это же первая в её жизни порка… На бедре немедленно и предательски вспыхнула алая полоса…

Не давая ей передохнуть, я выдал ей ещё пять ударов. То есть, всего она получила шесть. Три по каждой поверхности бедра. По внешней, разумеется. Внутреннюю я решил сохранить для более утончённых истязаний.

«Можешь опустить юбку» - милостиво разрешил я.

«Значит, могу и не опускать?» - с нескрываемой надеждой в голосе осведомилась Рита.

Блин. Надо было приказать опустить юбку. Точнее в формулировках надо быть впредь. Мигом поймает, если будет за что ухватиться…

«Можешь»

«Отлично!»

Она так и осталась стоять, подняв юбку. Только отошла в угол комнаты. Ноги у неё были… просто изумительной красоты. И трусики очень красивые тоже. Хотя и весьма скромные. Чулки – аналогично. В общем, со вкусом в белье у её было столь же всё хорошо, как и со вкусом в верхней одежде.

Кристина абсолютно невозмутимо взирала на всё происходившее. Мне эта её… эмоциональная отстранённость начинала несколько надоедать. С этим безобразием нужно было срочно что-то делать.

Я повернулся к ней. «Твои впечатления?»

«Ну, во-первых, у меня тоже очень красивые ноги. В этом Рита в меня…»

Это был, мягко говоря, неожиданный пассаж. Однако, фехтовальщик она первостатейный. Эдакий Рейнгард Гейдрих в юбке (кстати, сейчас действительно в юбке). Только пси. Впрочем, в пси-играх шеф РСХА и рейхспротектор Богемии и Моравии показал себя столь же непревзойдённым мастером, как и с рапирой в руке.

«… и бельё и чулки тоже. Впрочем, это ты очень скоро сам увидишь»

Я вздохнул. Увижу, куда же я денусь… С подводной-то лодки.

Она сделала небольшую паузу, затем продолжила:

«Что же касается этого небольшого экзерсиса…то пощечины вполне себе достойно получились. С профессиональной точки зрения. Есть проблема – есть решение. Быстро, чётко и успешно. Снейком по бёдрам… тоже неплохо. Это, кстати, было как – в наказание или в твоё удовольствие?»

«И то, и другое» - честно признался я.

«Тем лучше. И что ей юбку позволил оставить поднятой, тоже хорошо. Это ей энергопоток нормализует…»

«Ага» - подала голос дочь. «Только возбудит до невозможности»

И, посмотрев в мою сторону:

«Ты можешь меня до обморока засечь…»

«И засеку» - плотоядно подумал я, предвкушая удовольствие.

«… но я всё равно к вам приду. Не выдержу я там одна. Точно не выдержу»

Я пожал плечами. Придёт так придёт. Засеку потом всё равно.

Тут я вспомнил. О чём это мы болтали, когда нам столь бесцеремонно помешала Рита.

«Так что ты смеялась-то? Да ещё так…»

«Задорно? Так было над чем»

«Поясни, плиз»

На этот раз Кристина только улыбнулась. Заботливо так улыбнулась.

«Ты просто вор»

«Что ты сказала?» - я просто взорвался. «Повтори!»

«И повторю» - спокойно ответила психологиня. «Вор ты. Вор. Который обкрадывает – причём глупо так обкрадывает – и себя, и свою партнёршу. Лишая обоих вас ценнейших, светлых, добрых, чистых и жизненно важных для вас обоих чувств, эмоций и энергий…»

Про себя – ладно. Тут она права, конечно. Обкрадываю. А партнёршу-то каким образом?

Кристина между тем продолжала.

«Как себя обкрадываешь, думаю, ты понимаешь сам. Даже уверена. Но, на всякий случай, всё равно озвучу»

«Сделай одолжение»

«Сделаю» - улыбнулась психологиня.

«Все твои проблемы – в твоём отношении к сексу…»

XV. Дневник А. Реутова. Запись III

18 сентября 2011 года
Москва, Россия

“Знаете, что?” – неожиданно предложила Кристина – «Давайте переместимся к Вам в спальню. Там Вы будете… заниматься мной столько, сколько Вам захочется. Потом… либо Рита присоединится к нам – в спальне или в гостиной…»

У меня всё это, честно говоря, просто в голове не укладывалось. Бред какой-то. Причём страшный бред. Но самым страшным было то, что в предложении Кристины была железобетонная, просто убийственная логика. И не менее железобетонная, непоколебимая решимость. И убеждённость в собственной правоте. Даже одной такой женщине сопротивляться было крайне сложно. А тут их две. Плюс синергия матери и дочери… в общем, без шансов.

«… либо я вас покину и Вы продолжите с Ритой… Согласны?»

Я кивнул. А что мне еще оставалось делать?

«Вот и отлично!» - улыбнулась психологиня. «Тогда идём?»

Она поднялась и, изящно покачивая бёдрами, направилась в спальню. Пропустила меня вперёд, потом плотно закрыла дверь. Впрочем, дверь почти немедленно снова распахнулось. В проеме материализовалась рыжая голова Риты.

«Пока вы тут не начали… у тебя есть что-нибудь посмотреть на компе? Благо экранчик очень даже ничего»

23-дюймовый монитор «Самсунг». Действительно неплохая игрушка.

«Ты какой жанр больше любишь?»

«Ужастики. По нескольку раз пересматриваю»

«Тогда Exorcist. Event Horizon. Из последних – Sinister. Conjuring. Неплох Alien vs. Predator. Drag Me to Hell очень даже ничего. Очень христианский фильм, надо отметить. The Others. Там в корневой папке каталог – Видео. Ярлык на рабочем столе есть»

«Найду. Думаю, мне хватит. Будет скучно – к вам приду. Адью!»

И захлопнула дверь. Мы остались одни. Самое ужасное, что я понятия не имел, что с Кристиной, собственно, делать. Такой сессии у меня ещё не было…

Спальня была маленькая. В ней едва помещались кровать (правда, тот ещё сексодром…), платяной шкаф и единственный стул – в самом углу.

Кристина элегантно опустилась на кровать. Я устроился на стуле. По идее, мне нужно было взять процесс в свои руки. Отдавать приказы – и всё такое. Но я не мог. Просто не мог. Полный ступор, в общем.

Из ступора меня вывела Кристина. Как говорится, noblesse oblige…

«У тебя дивайсы здесь?»

Я кивнул.

«Я могу их посмотреть?»

Я пожал плечами. Почему бы и нет? Всё равно доставать… Поднялся, подошёл к шкафу. Открыл створку.

Ударные дивайсы. Флоггер. Обычный, ничего особенного. Короткая, легкая и мягкая. Идеальна для грудей и половых органов. Снейк. Паддл. Кошка-многохвостка. Стек. Пластиковые розги. Подарок «немецких товарищей» - стальной прут, залитый в резину. Серьёзная такая штука… Банальная скакалка. Ротанговая трость – куда ж без неё…

А дальше пошла самодеятельности. Плети – самоделки. Из самых разнообразных проводов. Телефонного, от лампы, силовых – от компа, монитора, от зарядных устройств… В общем, с полдюжины – или около того. Металлическая полуметровая линейка. Внушительных размеров щетка для волос. Розги из разобранного на составляющие бамбукового веника для бани.

Обрезанная бамбуковая лыжная палка (ещё моего отца!). Вторая палка, разрезанная пополам (очень хороша для бастинадо). Резиновый эспандер. Небольшая разделочная доска на неожиданно длинной ручке (шикарный деревянный спанк!). Аналогично – ракетка для настольного тенниса. Длинный металлический язычок для обуви. Бамбуковые и пластиковые наконечники для удочек. Ну, и не только наконечники – вообще сегменты удочек. Старая мухобойка – с такой солидной резиновой рабочей частью. Более новая – с пластиковой.

Прищепки. Зажимы для сосков. На цепочке и типа «палочек для суши». Ну, и канцелярские, конечно. Электрические клеммы-«крокодильчики». Наручники (металлические и кожаные). Поножи (аналогично). Коврик, вышитый канцелярскими кнопками (творение одной моей бывшей нижней). Сессионный ошейник. Ещё один суровый дивайс – смирительный собачий кожаный ошейник – шипами внутрь. Верёвки для связывания и привязывания, ессно.

Крупа – чтобы лишний раз на кухню не бегать. Горох, гречка, рис, чечевица. Соль. Имбирь и лимон – пятую точку после порки обрабатывать. Такие шикарные звуковые эффекты получаются…

В общем, богатую я собрал коллекцию. И всего-то… года за три.

Кристину это впечатлило.

«Занятно» - задумчиво произнесла она. «И всё это для истязания женского тела…»

Я пожал плечами. «Не только женского. Ещё и фемдом есть»

«Я знаю»

«Почему ты считаешь…»

«Что тебе очень сложно захотеть?»

«Да»

«Я отвечу» - игриво произнесла Кристина. «Но при одном условии»

«?»

«Сначала ты меня ударишь»

«Зачем тебе это?»

«Ты сейчас как гибрид моллюска и ежа…»

Интересная картина. Хорошо хоть не ежа и ужа. Впрочем, ещё не вечер. Точнее, ночь ещё молода.

«…спрятался в свой панцирь и не вылезаешь. А пока ты не вылезешь…»

«Ты мне не сможешь помочь?»

«Именно»

Дело она своё знало. Провокация была рассчитана идеально. Прямо в подсознание. Чтобы я среагировал на автомате.

Шлёп. Я влепил ей увесистую оплеуху. Шлёп. – ещё одну. Шлёп. Шлёп. Я остановился на шестой. Потом… ох и завела она меня. Я знал, что это быстро пройдёт… даже очень быстро… но пока… Я схватил её за волосы – благо грива позволяла вполне. Рванул вниз.

«Ещё…» - тихо прошептала она. «Я хочу ещё..»

Я остолбенел. К счастью, желание ещё оставалось (хотя и рекордно быстро уменьшалось), поэтому я сильно дернул её за волосы ещё дважды. Её тело дёрнулось, от макушки до пят пробежали судороги… Потом она глубоко вздохнула, видимо расслабилась… И открыла глаза.

Я отпустил её волосы. Глаза её… словно заволокла какая-то пелена. Пелена желания…

«Только этого не хватало» - обеспокоенно подумал я. Хотя… мне она тоже нравилась как женщина. Очень. Во мне возникло и с каждой секундой становилось всё крепче и крепче ощущение, что вот-вот весь этот идиотский сеанс психотерапии закончится… и мы банально займемся любовью с мамой. Отправив дочку домой.

К сожалению, у Кристины на этот счёт было иное мнение. То есть, прямо противоположное. Но сначала…

«С тобой осторожной надо быть» - проворчала она, одергивая юбку. «Даже очень. Руки у тебя… волшебные. А аура… какая-то сногсшибательная»

И, глядя мне прямо в глаза, добавила:

«Я хочу тебя. Очень. Это чтобы ты знал. Причём захотела только сейчас. Когда ты меня…»

«Бил?»

«Нет. За волосы…». Она вздохнула.

«Хочешь ещё?»

«Нет. Точнее, хочу – очень хочу… но не дам»

«Почему?»

«А потому» - заявила она мне, глядя прямо в глаза, «что ты опять сейчас в кокон уйдёшь. Хуже – в какой-то свой мир. Откуда будешь меня удовлетворять. Хорошо удовлетворять, не спорю. Качественно. Оставаясь при этом пустым, холодным и бесчувственным. А это как раз то, что я хочу искоренить. Должна искоренить»

Сделала глубокий вдох и продолжила:

«У тебя желание ещё не ушло»

«Бить тебя?»

«Да»

Ещё один подсознательный приказ. Да… домина она, каких поискать. Ну, и кто тут кого доминячит? И ещё как доминячит…

«Руки вперёд. Ладонями вверх»

Она повиновалась. Закрыла глаза.

«Смотри на меня» Есть, конечно, риск – и немалый, что руки будет убирать. Но я безумно хотел видеть её глаза в момент, когда безжалостный дивайс впивается в её ладонь

Открыла. Я взял линейку, коротко размахнулся… и довольно сильно врезал ей по левой ладони.

От неожиданности она дёрнулась и вскрикнула.

«Извини» - торопливо проговорила Кристина. «Впредь я буду молчать»

Я пожал плечами. «Да нет. Кричи сколько хочешь. Только не как Маша Шарапова, плиз. Та, говорят, реактивный самолёт перекрикивает…»

Она улыбнулась. «Так не буду»

Пока желание не пропало, я успел влепить Кристине десять ударов. Пять по каждой ладони. А потом…

Потом мне радикально снесло крышу. Совсем снесло. Хотя, может, и не снесло…

Я распахнул дверь

«Рита!»

Девушка материализовалась мгновенно.

«Вытяни руки ладонями вверх»

Рита повиновалась. Я – как в тумане - влепил ей уже двадцать ударов. Она чуть до крови губу не искусала, но не произнесла ни звука.

«Свободна»

Девушка исчезла.

Я захлопнул дверь и обернулся. И остолбенел. Ибо на губах психологини играла лукавая усмешка.

«Браво, Андрей Алексеевич. Просто браво». Она даже слегка похлопала в ладоши, слегка морщась от боли в отхлестанных кистях рук. «Когда мы тебя вылечим, я тебя на семинар свой приглашу. По пси-поединкам. Ты там у нас звездой будешь».

Я недоумённо смотрел на неё. Не понимая просто ничего.

«Ну как же…» - улыбка её была, как ни странно, спокойной и доброжелательной. Несмотря на то, что я только что отхлестал по ладоням её дочь. «Идея просто великолепная. Отхлестать по рукам при мне мою дочь, чтобы я взбесилась, устроила скандал и ушла, хлопнув дверью так, что услышали бы и в Кремле. А за мной и её спровадил бы…»

Я несколько оторопел. Не то, чтобы такая мысль у меня не мелькала совсем, но где-то очень глубоко в подсознании.

«Странно только, что ты её не по щекам хлестал» - продолжала Кристина. «Внутренние тормоза сработали, не иначе…»

В этом она была, пожалуй, права.

«Дурак ты» - она неожиданно подошла совсем близко ко мне. Потрепала по голове. Затем столь же неожиданно обняла за шею и мягко, но властно поцеловала в губы.

Теперь я точно вообще перестал что-либо понимать. Совсем.

Кристина отстранилась. «Ну вот зачем… Зачем ты опять в свой кокон… Тебя же любят, чудо же ты морское… Для тебя же всё делают… Или ты мне не веришь?»

«Верю»

«Тогда зачем? Ты же сплошное рацио ходячее… Неужели не понимаешь, что это глупо? Просто глупо?»

«Разумом понимаю. А вот сердцем…»

«Над сердцем будем работать» - пообещала мне психологиня. «Да, и чтобы пресечь все эти твои будущие… выхлесты… сразу скажу тебе, что при мне ты можешь делать с Ритой всё что угодно. Заниматься сексом, пороть, мучить… вообще что угодно. Вреда ты ей не причинишь никакого – ни физического, ни психологического, ибо слишком глубоко у тебя БРД вбито. Да и Бог за тобой приглядывает, судя по всему. Чтобы ты никого не поломал. А всё остальное принцип пропорциональности покрывает. И потом…»

Она сделала многозначительную паузу.

«… про тебя ходят упорные слухи, что ты эстет. Что ты всё делаешь красиво – хоть Тему, хоть ваниль. А я тоже эстет. Родилась под знаком Льва, как и ты. Так что полюбуюсь с удовольствием»

В этом я почему-то нисколько не сомневался.

«На самом деле» - её тон неожиданно стал совсем серьёзным и профессиональным – «дело, конечно, твоё… но я бы очень хотела присутствовать при всём, что ты делаешь с Ритой…»

Нет, у неё точно крыша поехала. Всерьёз и надолго.

«Даже когда я буду заниматься с ней сексом?»

«Любовью» - поправила меня она. «Ты просто сексом заниматься не можешь категорически. Ты – даже если ляжешь в постель с женщиной через час после знакомства…»

Такого у меня не было. Целоваться взасос через сорок пять минут случалось. А в постель… даже в тот же день чтобы, не помню.

«…ты всё равно будешь её любить. Да так, что ни до, ни после она ничего подобного не испытает»

«Ты в этом уверена?» Я так совсем не был в этом уверен. Напротив, свои «постельные таланты» я оценивал в высшей степени критически. И скептически.

«Уверена» - спокойно ответила Кристина. Она уже снова сидела на кровати и пристально смотрела на меня. Гипнотизирует, что ли? Так со мной это не пройдёт. Не поддаюсь я гипнозу. Нервная система слишком возбудимая.

И пояснила. «Во-первых, твои руки…»

Это да. Моя бывшая от моих рук так улетала – причём через пять минут после начала действа, что напрочь забывала о моём существовании. Приходилось её возвращать… с небес на землю. Да и с другими такое происходило нередко.

«Во-вторых, твоя аура. Просто находиться в ней…» - она порывисто поднялась, подошла ко мне почти вплотную… Закрыла глаза, словно купаясь в моих энергиях… Отстранилась, вернулась на кровать.

«…невыразимое наслаждение»

Я на это не отреагировал никак. Не то, чтобы я в это не верил… просто никогда об этом не думал.

«В-третьих…» - психологиня снова сделала многозначительную паузу – «а вот в этом «в-третьих» и заключается твоя главная проблема…»

«А поподробнее можно?»

«Нужно» - улыбнулась Кристина. «Ты музыкант…»

Это она загнула. И сильно. Ибо я отродясь играть не умел. Ни на каких инструментах.

Психологиня тем временем продолжала:

«…только инструмент твой – женское тело. Обнажённое женское тело. Желательно, красивое женское тело. Желательно – очень красивое женское тело…»

Это было уже гораздо ближе к истине. Собственно, это и было истиной.

«… на котором ты играешь самые разнообразные мелодии. Звуков, картин… а завершается твой концерт, понятно, заключительным аккордом. Для тебя же высшее наслаждение в сексе – не самому, извини, кончить, а увидеть и услышать… да и почувствовать тоже… оргазм твоей партнёрши»

Это было чистой правдой. Я только одного не мог понять - что в этом плохого.

«Ты спросишь сейчас, что в этом плохого…»

Она что, мысли мои читает? Только этого мне не хватало…

«… а плохого в этом много. Очень много. Во-первых, половой акт не зря называют соитием. Слиянием. Не только тел, но и душ. А у тебя… души никак не сливаются. Ты даже совокупляясь с женщиной, из своего кокона не вылезаешь…»

Туше. Точно в десятку.

«… и тем самым лишаешь и её, и себя высшего наслаждения – этого самого слияния. Да какое там вообще слияние…» - она снисходительно махнула рукой - «когда между тобой и партнёршей просто стена глухая. Из-за которой высовывается лишь то, что непосредственно играет на инструменте…»

Грустная картина. Мне почему-то стало очень стыдно.

«Далее» - победоносно продолжала Кристина. «у тебя просто гипертрофированное чувство долга. Думаю, посильнее будет, чем даже у вашего Папы Римского…».

Это она, конечно, сильно переборщила. Но, в общем и целом, мысль была верная. Неприятно верная.

Психологиня вдруг расхохоталась. Громко так, заливисто. И по-юношески задорно.

За дверью послышались быстрые, уверенные шаги. Дверь слегка приоткрылась. В образовавшейся щели появилось симпатичное личико Риты.

«Что тут у вас происходит?». Слышимость здесь была… впечатляющей.

Её мама, не переставая смеяться, объяснила.

«Да так, болтаем пока. На сексуальные темы. Ты, кстати, послушай. Очень много полезного узнаешь. Тебе же с ним сегодня любовью заниматься. Так что очень даже полезно узнать заранее, что тебя ждёт. К чему готовиться»

«К чему-то ужасному?» - игриво осведомилась девушка.

«Для тебя – ровно наоборот» - Кристина, наконец, просмеялась. «А вот для него…»

«Ты меня считаешь настолько некомпетентной в постели?» - оскорбилась Рита.

«Упаси Боже» - улыбнулась её мама - «В твоих постельных талантах у меня нет никаких сомнений»

«У меня была хорошая наставница. Очень хорошая. Просто уникальная»

«Спасибо, доча» - психологиня вздохнула. «Он сам себе весь этот ужас привезёт. Без какого-либо твоего участия»

«Занятно» - девушка распахнула дверь полностью и проникла в комнату. «Тогда послушаю, конечно. Если ты не против, конечно»

Она выжидающе посмотрела на меня.

«Нисколько». Происходящее превратилось в такой фарс (ИМХО, конечно), что стало даже забавным.

Рита устроилась на стуле. Мне пришлось опуститься на другой край кровати. Оказавшись точно между мамой и дочкой.

«Я что смеялась-то» - Кристина с большим трудом сдерживалась, чтобы снова не рассмеяться. «Я вдруг поняла… нет, не могу просто… прости…»

Не знаю почему, но я на неё нисколько не обижался. И не сердился. Может, потому, что категорически отказывался воспринимать происходящее хоть сколько-нибудь серьёзно.

Как очень скоро выяснилось, очень даже зря.

Она хохотала… минут пять, наверное. Потом лицо её вдруг стало серьёзным. Впрочем, я всё равно отказывался воспринимать всё это всерьёз.

«Я вдруг поняла, с чем можно сравнить твой… перформанс в постели. Ты… нет, это решительно смешно. Комично даже…»

Я терпеливо ждал. Рита тоже.

«Ты же ведь в постель идешь как свою финансовую модель творить…»

Неожиданное сравнение.

«У тебя.. кажется, в менеджменте это целевой подход называется…»

«Что именно?» Клоунада какая-то…

«Ты идёшь в постель с одной-единственной целью. Полностью удовлетворить женщину. У тебя это даже не цель, это… одержимость какая-то. На уровне прямо-таки христианского долга…»

«Это плохо?»
«Это ужасно. Это просто ужасно. Это катастрофа, на самом деле»

«Почему?»

«Господи, ну и олух… Ну почему гении в одном – а ты гений в своих ИТ, спору нет – просто обязательно полные идиоты в чём-то другом?»

Психологиня с нескрываемой жалостью посмотрела на меня.

«Потому, что постель – не кабинет гендиректора компании. Ну нет там KPI. Нет и быть не может никаких показателей эффективности. Постель… это со-творчество двоих. Танец. Импровизация. Эмоции там царят. Чувства. Интуиция. А не твой, извини, визжащий мозг…»

Ну вот. И она туда же.

«И что же мне делать?». Это не я сказал. Оно как-то само собой… произнеслось.

«Ничего не надо делать» - с холодной решимостью заявила Рита. «Я его вылечу. Сегодня же и начну. И вылечу. В лепешку расшибусь, но вылечу»

«Ты и замуж за него выйдешь» - без какой-либо иронии констатировала мама.

«И выйду» - столь же спокойно и решительно – и даже с вызовом - подтвердила дочь. «Если позовёт»

«О как!» - подумал я. «Уже замуж» Хотя нельзя сказать, что эта перспектива для меня совсем уж неприемлема была. Юная, красивая, умная, решительная. Мой психотип.

Рита посмотрела на меня. Прямо в глаза посмотрела. Глаза её были сплошь карие. Любящие.

«Потому что я люблю тебя» Она это произнесла… как торжественную присягу приносила. Так же решительно и убеждённо. «Как женщина любит мужчину»

Странно, но я ей поверил.

«Поэтому…» - голос Кристины был уже совсем другим. Материнским. «ну что такого ужасного – даже просто неприятного - я могу увидеть в твоих занятиях любовью на моих глазах с моей дочерью? Кстати, о моём присутствии ты очень быстро забудешь…»

«Я об этом позабочусь» - убеждённо вставила Рита.

«Не сомневаюсь» - спокойно отреагировала мама. «Что неприятного-то? Что ты на неё будешь смотреть бесконечно любящими и заботливыми глазами? Что ты пойдёшь с ней в постель с одной единственной целью – дать ей максимум любви, нежности, ласки и наслаждения, радости и счастья? Что всё, что ты будешь делать в постели, будет ради моей дочери? Что она улетит от твоих рук за пять минут?»

«Гораздо быстрее» - поправила её дочь. «Я за минуту улетала. И это спина через одежду. А не обнажённая грудь. Не говоря уже о других – более интимных - местах»

«Тем более. Что я услышу стоны её наслаждения? Увижу её бесконечно счастливые глаза во время и после? Её оргазм?»

«И услышишь» - пообещала Рита. «Я это… громко кончаю. Мне даже рот приходилось закрывать. Там где слышимость… получше здешней»

«Мне раздеваться?» - с нескрываемой надеждой в голосе осведомилась Рита. И потянулась к верхней пуговке на блузке.

«Не торопись» - остановила её мама. «Мы с Андрюшей ещё не закончили. Даже ещё и начинали»

XIV. Дневник А. Реутова. Запись II

18 сентября 2011 года
Москва, Россия

Воспроизвожу по памяти. Ибо аудиозапись – по понятным причинам – не вёл

Рита торжественно (или это мне показалось?) вручила мне вискарь и конфеты и, ничтоже сумняшеся, махнула изящной ладошкой в сторону моей маленькой кухни:

«На кухню отнеси, плиз»

На такое «доминирование в мелочах» я особого внимания не обращаю. Точнее, не обращаю вовсе никакого внимания. Меня интересуют исключительно принципиальные вещи. И тут уж я никому не позволю их контролировать. Кроме себя любимого, разумеется.

Когда я вернулся в прихожую, она уже сняла рыжий плащ. И я остолбенел. Ибо одета она была… в просто идеальную форму для school-play. Один из моих самых любимых фетишей. Ещё с бесконечно далёких времён «Крутого Мена».

Рита, разумеется, тут же поймала мой ошарашенный взгляд. И немедленно отреагировала:

«Ну что ты так удивляешься? Это моя старая школьная форма. Выпускного класса гимназии. Специально для тебя старалась…»

«????»

Девушка лукаво улыбнулась. Как же ей шла её завораживающая, колдовская улыбка…

«Я тут поболтала с твоими бывшими нижними…»

Сказать, что я лишился дара речи, было совсем ничего не сказать. Даже если бы на Землю вдруг высадились инопланетяне, я был бы не так удивлён…

«Ну что ты стоишь как аршин проглотил?» - укоризненно покачала головой Рита. «Пойдём на кухню»

Девушка явно стремилась полностью забрать в свои руки все рычаги управления ситуацией. А учитывая, что она знакома с Темой… у меня появилось нехорошее подозрение, что нарвался я на молодую да раннюю домину. Да ещё и суперталантливую при этом.

Слухи о таких особах давно ходили по тематическому Рунету… только вот вживую сиих особ никто никогда не видел. Неужели и правда существуют? И неужели меня угораздило нарваться на одну из этих дамочек? Ох как не хотелось бы. Я хоть и верхний, но… для них, говорят, верхнего на колени поставить – высший пилотаж.

Рита удобно устроилась на неудобной табуретке (и как это у женщин получается?) и объяснила:

«Всё очень просто, на самом деле…»

«Да неужели?» - подумал я. Но счел за благо промолчать.

«… ещё когда мы с тобой бродили по Москве… вечером того дня, когда ты меня спас…»

«Да уж» - подумал я. «Денёк был тот ещё. И вечер тоже». Но снова промолчал.

«…твоё лицо показалось мне странно знакомым. Вообще-то у меня почти фотографическая память… но из-за стресса я долго не могла вспомнить, где я тебя видела. То ли вживую – что вряд ли, такое я вспоминаю легко и в любом состоянии. То ли – что намного вероятнее – на фото»

«И?»

«Моя подруга Вика – большая любительница порки – как-то пыталась меня затащить на посиделки в Крутом Мене. Форум их показывала – с фотками с мероприятий. Там я твоё фото и видела»

«Тысяча чертей!» - со злостью подумал я. «Засветился-таки, идиот старый. Говорил же сам себе – осторожней надо быть. Ну что мне стоило эту фотку попросить убрать? Сам виноват, в общем»

«Тогда на меня это впечатления не произвело. Ровным счетом никакого. А когда вспомнила – залезла на сей форум, по комментам к фото определила твой ник… ты ведь на всех ресурсах Макс Брунн?»

Я кивнул.

«Кстати, можно поинтересоваться, откуда ник-то?» - с любопытством осведомилась Рита.

«Из «Экспансии» Юлиана Семёнова. Роман так себе, но имя запомнил»

«…после чего» - победоносно продолжала девушка, «всё остальное было дело техники. Твои статьи, дневники, все твои бывшие нижние…»

Я молчал. Ибо к такому фундаментальному сбору разведданных, честно говоря, не привык. Зачем ей это надо? Больше никаких развлечений не осталось? В Москве? Ни за что не поверю…

«Тебя это удивляет?» - неожиданно спросила Рита. Совсем неожиданно. И как-то… обеспокоенно, что ли. «Что я так тобой интересуюсь?»

Я пожал плечами и честно ответил: «Ну да».

«Со всеми твоими достижениями? С твоими рыцарскими принципами? Кроме того, ты ведь мне жизнь спас. Забыл? И ты считаешь, что после всего этого ты мне не интересен?»

«Жизнь?» - удивился я. «По-моему, я тебя только от изнасилования спас…»

«Извини» - Рита неожиданно поднялась и направилась в прихожую. «Самое главное-то я и забыла…»

Через пару минут вернулась с iPad Mini – идеальным планшетом для дамской сумочки – и наушниками. Вставила наушники в разъём планшета и протянула игрушку мне.

«Держи»

Я повиновался. Пока что совершенно ничего не понимая.

Девушка холёным пальчиком нажала на иконку клипа. На экране появилась заставка программы «Чрезвычайное происшествие». Затем стандартно-взъерошенный диктор стандартно-торопливым голосом забарабанил:

«Вчера вечером в парке Кузьминки был обнаружен труп мужчины с огнестрельным ранением головы. К немалому удивлению правоохранительных органов, убитым оказался некто Степан Заславский, который подозревался в серии изнасилований и убийств в Санкт-Петербурге, Новгороде, Пскове и Республики Карелия. Анализ ДНК убитого подтвердил его причастность как минимум к трём убийствам.

Маньяк сначала насиловал свои жертвы, по всей видимости, угрожая ножом, обнаруженным на месте его убийства, а затем душил их. Судя по всему, в последнем случае маньяк нарвался на случайного прохожего, вооружённого 9-мм пистолетом, скорее всего, иностранного производства. Что сэкономило российским налогоплательщикам немалые средства»

«Иными словами, искать убийцу – тебя, то есть – никто не будет. Разве что благодарность объявить…»

Я кивнул. Обычное дело в России. Нормальная уличная справедливость. Везде бы так…

«Так что» - довольно потерла лапами Маргарита Васильевна Ушакова – «сегодня мы – хотя и несколько запоздало – празднуем мой второй день рождения. 11 сентября. День-то какой… Нарочно не придумаешь».

Желание отпраздновать второй день рождения было понятно. А вот её, как это сейчас говорят, тематический прикид никакому рациональному объяснению решительно не поддавался. Совсем. Тем более, что судя по её реакции на форум Крутого Мена, Тема её вообще не интересовала.

«Что же это такое она задумала?» - обеспокоенно подумал я. «А ведь точно что-то задумала. Неужели опять доброе дело не останется безнаказанным…»

Рита между тем уверенно хозяйничала на моей кухне. Причём все мои попытки ей помочь пресекла немедленно и безжалостно.

«Кухня – женская территория» - безапелляционно заявила она. «Так что сиди»

В дополнение к виски и конфетам, на кухонном столе постепенно материализовались фрукты (бананы, мандарины, яблоки, сливы), белорусский кроличий рулет (вкусняшка!), поджаренный в тостере солодовый хлеб из местной французской булочной и «хит сезона» - подаренная мамой изумительного вкуса овощная смесь. Плюс клюквенный морс и чайник чая с бергамотом. А что - очень даже неплохой ужин…

По старой доброй ирландской традиции мы сначала плотно поужинали – и только потом приступили к распитию драгоценного напитка. В классическом ирландском пабе, как известно, еды не подают вообще. Только и исключительно виски. Предполагается, что посетители ужинают где-то в другом месте, а в паб приходят исключительно чтобы насладиться крепкой янтарной жидкостью.

Пила Рита… конечно не так, как известная актриса Кэтрин Зета-Джонс, которая, говорят, могла перепить любую съемочную группу (на спор с ней давно уже никто не пил – ибо без шансов). Но меня перепила точно. Я еле-еле прикончил полстакана, а в бутылке уже убыло ощутимо. Заметно так убыло. Причём была Маргарита Васильевна… ни в одном глазу. Обмен веществ, однако…

Рита быстро помыла посуду и мы плавно переместились в гостиную. Я ожидал, что Рита устроится либо в кресле, либо на диване… но она подошла ко мне, положила руки на мои плечи и тихо-тихо прошептала на ухо:

«Эту ночь я проведу с тобой. И да – мы будем заниматься любовью. Не сексом, а именно любовью, А до этого – и во время этого – и после этого, пока я не уйду, я буду делать всё, что ты захочешь. Всё, что ты меня попросишь сделать. И позволю тебе сделать со мной всё, что ты захочешь»

Я в ужасе отстранился. Девушка смотрела на меня широко распахнутыми глазами. Карими-карими. Почти ещё детскими. И очень взрослыми одновременно.

«Ты вообще соображаешь, что несёшь? Ты думаешь, что я тебя спас, чтобы…». Я чуть не задохнулся от негодования. Дура, Господи, ну какая же она дура…

Как очень быстро выяснилось, в этом своём предположении я был очень сильно неправ.

«Моё спасение» - всё так же тихо возразила Рита - «тут совсем ни при чём. Не в спасении дело. Я знаю, что от меня за моё спасение ты награды не примешь. Никакой. Как и подобает рыцарю…»

«А в чём?»

«В твоих глазах»

«В чём?» - моему изумлению не было предела. «В чём?»

Девушка неожиданно снова прижалась ко мне, нежно обняла за шею… От дурманящего запаха её духов я чуть не отключился. Это не духи, это боевое отравляющее вещество какое-то. Нервно-паралитического действия… Точнее, рацио-паралитического…

И снова тихо-тихо зашептала мне на ухо.

«Когда ты поднял мне голову… сразу после… ну, ты понял… первое, что я увидела были твои глаза. И знаешь, что я в них увидела?»

Я знал, что она в них увидела. Поэтому промолчал. «Я увидела в них Смерть. Ты был… уже не рыцарь. А Ангел Мщения. Слуга Аластора»

«Подкованная девочка» - подумал я. «В демонологии петрит. Уважаю».

«И сейчас» - она вдруг отстранилась «я вижу в твоих глазах то же самое. Смерть. И я не позволю тебе взять твой… что у тебя там?»

«Глок 26» - механически ответил я. «Бэби Глок»

«Ну да. Глок. Взять и пойти убивать»

«Но в тот раз… я же спас тебя…»

«В тот раз всё было по-другому. Ты шёл гулять, а не убивать. Что случилось – на то была воля Божья. Ты же верующий? Христианин?»

«Католик латинского обряда» - столь же механически ответил я.

«Ну вот. А сейчас ты – если я тебя не остановлю – целенаправленно пойдёшь убивать. А я тебе этого не позволю. Ибо, во-первых, это грех большой – ибо права убивать тебе никто сверху не давал; а во-вторых…»

Она сделала паузу

«Во-вторых, ты в этой своей одержимости таких дров наломаешь, что локти потом до конца жизни кусать будешь. Да только поздно будет»

Крыть было нечем. Девочка была права. Причём по всем статьям права.

«Умна ты не по годам, Маргарита Васильевна, вот что я тебе скажу… И где же тебя этому всему научили? Такой проницательности»

«Дома. Мама»

«????»

«Она у меня психотерапевт известный. Одна из очень немногих в России с мировым именем. Лекции в Германии читает. И во Франции. И в Швейцарии. Ну, и в Москве, конечно».

«А отец?»

«Генерал-майор. Армейский. Только он с нами давно не живёт»

Грустно вздохнула и добавила: «Он Афган прошёл. И Чечню. Обе чеченские, то есть. В общем… жить с ним совершенно невозможно»

И вдруг, как говорится, «взорвала бомбу»:

«Я не хочу, чтобы ты стал таким, как он. Понимаешь? Не-хо-чу!»

«Я же не воевал» - удивился я. «Я даже в армии – кроме месячных сборов в МИФИ – не служил»

«Воевал» - неожиданно резко отпарировала Рита. «Почти двадцать лет воевал. Со Смертью и безумием. И победил»

О Боже… ну как же так, свет ты наш Марина Филипповна… Ну зачем же ты… Я все понимаю, женские посиделки и всё такое… но конфиденциальную информацию-то зачем выдавать. Это же типа врачебная тайна…

«Мы тогда с твоей мачехой до самого утра сидели. Она, как ты знаешь, страдает бессонницей, я же – что неудивительно – уснуть не могла совсем. И говорили мы только и исключительно о тебе. Поэтому о твоей болезни я знаю всё. Ну, или почти всё. За исключением несущественного»

«Ты… ты настолько на моего отца похож, что мне даже страшно становится. Страшно и плохо. За тебя страшно»

Снова потянулась ко мне и нежно так, почти по-детски поцеловала в губы. Даже не поцеловала, а только прикоснулась губами к моим губам. Губы у неё были влажные и прохладные. И очень мягкие. Девичьи губы.

«Тебя отогревать надо. Долго-долго. А для этого очень сильно любить. Таким, какой ты есть. Ты же не льдышка. Айсберг. Ты же ничего не чувствуешь, ни на что не реагируешь. Совсем. Только на отдачу и работаешь. Канал приема заблокирован наглухо»

«Это тебе тоже мачеха нащебетала?» - недовольно спросил я.

«Нет» - тихо ответила Рита, не поднимая глаз. «Твои нижние. Причём в один голос»

И продолжила: «Ты очень странный верхний. Обычно они наслаждаются болью, страданиями, покорностью нижней девочки. А ты… ты словно канал в их души открываешь. И давай их своими энергиями накачивать…»

«Не своими. Энергии идут сверху. Я проводник просто»

«И твои тоже. Так что после сессии ты как выжатый лимон. Они, понятное дело, летают. И вообще на седьмом небе от счастья. А ты… О тебе-то кто позаботится?»

«Ты в Теме?»

«Нет. До встречи с тобой вообще не интересовалась. Не моё это. Совсем»

«Тогда…»

«Важно, что в Теме ты. А я.. я всё, что угодно вынесу. Любую боль, любое унижение… лишь бы ты не пошёл убивать. Лишь бы – хоть немного – растопить твою льдышку. Хотя бы верхушку айсберга…»

Похвальное стремление. Впрочем, не она первая. Пока что никому не удавалось…

«Я не хочу тебя мучить. Мне не нужна твоя боль. И уж, тем более, твой жертвоприношение…»

«А что ты хочешь? Убивать? Это что – лучше, чем, извини, трахнуть красивую 20-летнюю девушку? Знаешь, что – вот этот твой Глок 25…»

«26»

«Неважно. Это и есть самое настоящее извращение. Не фетиши, не порка, не зажимы на сосках. И даже не испанская дева с битым стеклом и деревянной кобылой»

«Ты считаешь меня извращенцем?»

«А ты сам как думаешь?»

Я промолчал. И так всё было ясно.

«Тебе бы свитченуть» - с неожиданной злостью в голосе заявила Рита. «Найти себе верхнюю, которая силой бы заставила тебя любовь принимать…»

«Ты же знаешь, что это невозможно» - как можно мягче ответил я.

«Знаю» - девушка всё более и более распалялась. «Ты же у нас известный control freak. Помешанный над контролем над собственной жизнью. Ни йоты контроля не уступишь. А если кто покусится на твою свободу драгоценную – сразу за Глок свой хватаешься. Так?»

«Ты же знаешь, что моя болезнь…»

«Да хватит-то на болезнь-то пенять…» - неожиданно грубо оборвала меня «Ты сколько лет уже назад от неё избавился? Пять?»

«Шесть»

«Тем более. Поэтому забудь. Просто забудь. Нет у тебя болезни. Нету. И никогда не было. И не будет. И брось ты эту паранойю. Сам же говоришь, что страх – один из семи смертных грехов…»

«Какую именно?» - с усмешкой спросил я.

«Про Голгофу. Никто тебя на Голгофу не отправляет. И отправлять не собирается. Ни люди, ни, тем более, Всевышний. Веры тебе не хватает, вот что я тебе скажу. Просто веры. Доверия, точнее. Доверия Богу»

Я молчал. Ибо была Рита абсолютно права. Поэтому крыть было столь же абсолютно нечем.

«Да, и лицемер ты, однако, каких поискать» - с усмешкой добавила она.

«Это ты с чего взяла?». Я даже опешил.

«Ну как же. Во всех своих статусах пишешь Deus Caritas Est. Бог есть милосердная Любовь. А сам не веришь ни в Его милосердие, ни в Его любовь. Ни в то, что он твой любящий Отец Небесный. А веришь… да-да, именно веришь, что он тиран безжалостный. И бесчеловечный»

«Верю»

«Ты же сам учишь на своих семинарах, что восприятие реальности есть единственная реальность. Так?»

«Так»

«И что чтобы изменить реальность, сначала нужно изменить её восприятие. Так?»

Я согласно кивнул. «Так»

«Ну так и измени своё восприятие. Просто поверь. Что Бог желает тебе исключительно добра, любви и счастья и вовсе не собирается надевать на тебя мученический венец. Да хоть исповеднический. Что вокруг тебя есть люди, которые тебя любят. Да-да, именно любят. Причём любят безусловно – просто так. Здесь и сейчас. А не твои перспективы – какими бы они ни были; твою будущую славу. Твои миллионы будущие, наконец. Которые у тебя обязательно будут»

Она неожиданно остановилась и задумалась. Видимо, ей в голову пришла какая-то очень важная мысль. По крайней мере, в её представлении важная.

«Я сейчас вернусь»

Телепортировалась на кухню, после чего немедленно телепортировалась обратно. С iPad Mini в изящных девичьих лапках.

«Так, где это у нас тут… А вот, нашла»

В её теперь уже зелёных – и стопроцентно колдовских – глазах заиграли лукавые чертики.

«Это ведь твой рассказ?» - она указала на одну из страниц на проза.ру.

«Мой, конечно». Мой же псевдоним…

«Так, посмотрим, что тут у нас автор пишет. А пишет он вот что…»

Девушка победоносно продекламировала:

«Этот двигатель, этот драйв, эти энергии, без которых моя жизнь бесполезна и бессмысленна и обречена на пустоту и мучения – какими бы сногсшибательными ни были бы мои достижения – Любовь. Но Любовь не абстрактная, Любовь не к себе, не к деньгам, не к успеху, не к стране и даже не ко Всевышнему, а любовь к конкретной, земной Женщине.

Без этой Любви вся моя жизнь, все мои достижения, все мои успехи, все мои награды бесполезны, бессмысленны, пусты и даже саморазрушительны. И я могу быть счастлив только осознавая, что все, чего я достиг, осуществлено во имя этой Любви…»

«Ну, и где тут у нас эта Любовь? Ась? Где любимая и любящая женщина? Нету? А что есть? А есть извращение. Твой Глок 26 есть».

Она перевела дух, затем столь же победоносно продолжила:

«Поэтому поверь и позволь себя любить. Прекрати контролировать всё, всех и вся. Это всё равно невозможно. А то ты уже самого Бога вознамерился контролировать. Это же просто смешно. Да, и очень важно – прекрати ты всё постоянно анализировать. Отключи ты этот свой визжащий мозг хотя бы ненадолго. Поживи хоть немного чувствами. Эмоциями. А не твоим оголтелым рацио. И отдай ты, ради Бога, Ему свой пульт управления. Ты же стократно убедился, что Он лучше тебя знает, что тебе нужно. Если бы Он тебя постоянно не останавливал, сколько бы ты дров наломал? Ты без Его «палок в колёса» вообще добился чего-нибудь?»

«Вряд ли»

«Да не добился бы ты ничего. Вообще ничего»

«Не спорю. И что же ты предлагаешь?»

«Возьми меня»

«То есть?»

«Я хочу, чтобы ты считал меня своей вещью. Собственностью. Игрушкой. Сексуальной, тематической… да какой угодно»

«Ты в своём уме?»

«А убивать лучше?»

«Как будто нет другого варианта…»

«Сам знаешь, что нет. Ваниль уже всё – проехали. Ты просто ничего не почувствуешь. Тебе даже уже не просто Тема нужна, а экстрим-Тема»

«И как я твоей маме в глаза смотреть буду?»

Рита на мгновение исчезла, затем вернулась с сотовым телефоном.

«Позвони и сам спроси. Она в курсе. Хочешь – приедет и присоединится»

У меня просто глаза на лоб полезли.

«В качестве кого?»

«Кого хочешь. Хоть в постели, хоть под плетью»

«Ты серьёзно?»

«Вполне»

«Вы что там, обе, с дуба рухнули?» - вырвалось у меня. «Больные на всю голову?»

«Отнюдь» - спокойно парировала Рита. И ей двадцать лет? «Никакой болезни. Сплошной здравый смысл»

«Не понял»

«На одной чаше весов секс… втроём с участием дочки и мамы. На другой – жизни невинных людей. Что тут непонятного?» - пояснила девушка.

Я просто потерял дар речи.

«А вообще-то от католика мне странно слышать такие… диатрибы»

«Это ещё почему?» - совершенно искренне удивился я.

«У вас же – в отличие, например, от православных – есть принцип пропорциональности…»

«Грех, который совершён ради избежания ещё большего греха, исповедовать не нужно?»

«Именно»

Тут она, как говорится, меня поймала. И ведь возразить нечего. Правда, есть одна возможность…

«Ну так что?» - немного недовольным образом спросила Рита. «Звонить маме?»

«Звони»

«Как скажешь»

Она выбрала номер из меню. Нажала кнопку вызова.

«Мама, привет! Похоже, мы тут без тебя не обойдёмся. Андрей Алексеевич желает тебя лицезреть. В каком виде? Ну, это уж как договоритесь…»

Меня просто передёрнуло. Ну и юмор у неё…

«Ага… Поняла». И нажала кнопку «Отбой»

«Мама будет минут через сорок» - сообщила девушка. «А ты пока можешь в Сети её поискать. Чтобы не думалось, что я тебе фейк подсунула»

«Я тебе верю»

«И правильно делаешь»

Мама – Кристина Альбертовна – появилась на пороге моей квартиры через тридцать восемь минут. Собственно, я вовсе не собирался пользовать маму и дочку. Двух нижних одновременно на сеансе – да ещё и полных новичков – у меня никогда не было; секс втроём же я пробовал всего пару раз. И оба раза мне категорически не понравилось. А уж мама с дочкой – это вообще запредел какой-то.

Поэтому я вовсе не собирался ни трахать их, ни темачить. Моя идея состояла в том, чтобы их успокоить, уговорить отказаться от их безумной затеи… а затем потихоньку выпроводить вон. Но не тут-то было…

Мама оказалась в реале в точности такой же, как на фото швейцарского института, где она читала лекции. Высокая, крупная – но стройная – холеная шатенка лет 45 или около того. На сайте института возраст её указан не был.

«Здравствуйте, Андрей Алексеевич» - приветствовала меня психологиня. «Очень рада видеть Вас вживую…»

«Взаимно» - буркнул я. Не знаю, как там у психологини, а моя «радость» была насквозь фальшивой. «Можно просто Андрей. Даже нужно».

«Тогда просто Кристина»

«Проходите, присаживайтесь» - я махнул рукой в сторону гостиной. «Чай будете? Или что покрепче?»

«Нет, спасибо» - отклонила моё предложение психологиня. «Давайте сразу к делу»

Я пожал плечами. К делу так к делу. Главное, чтобы не к телу. По крайней мере, пока.

Кристина удобно устроилась в кресле. Рита – на диване. Мне оставалось только рабочее кресло у компьютерного стола.

«Вас, конечно, интересует, почему мы с Ритой готовы на столь радикальные шаги. Кстати, это наше независимое решение – Рита совершеннолетняя и я не имею никакого права ей что-то диктовать. Или, наоборот, от чего-то отговаривать…»

«Современная мамаша» - подумал я. Не знаю только вот, радоваться этому или огорчаться…

«И почему же, позвольте Вас спросить?» - язвительно осведомился я.

«Мы с Ритой очень внимательно изучили всё Ваше – и о Вас, что нашли в Сети…»

Я вопросительно посмотрел на девушку.

«Моя мама – моя самая лучшая и близкая подруга» - отрезала Рита. «Поэтому я всегда и во всём с ней советуюсь. Всем с ней делюсь и полностью ей доверяю»

Психологиня кивнула. И добавила.

«Мне, надо отметить, было – и остается – изучать Вас с чисто профессиональной точки зрения. Не пугайтесь, я не психиатр. Я психотерапевт»

Да меня и психиатр бы не испугал. Чего их пугаться-то? Принудительно в дурку не засадят – не по зубам я им с моей ментовской крышей – а на всё остальное плевать я хотел.

«Я так понимаю, Рита вкратце обрисовала Вам Ваши проблемы»

«В самых общих чертах» - кивнул я.

«К сожалению» - Кристина сделала многозначительную паузу – «навязчивое стремление убивать – только одна из Ваших проблем. И не самая серьёзная»

А вот от этого меня уже прошиб холодный пот. Конечно, я не шибко доверял диагнозам психотерапевтов (были на то основания), но всё же… слишком уж уверенно держалась психологиня. И слишком уж серьёзными были её регалии…

«Поясните, пожалуйста»

«С удовольствием. Да, навязчивое желание убивать – проблема серьёзная. Но, в принципе, Рите достаточно было бы Вас соблазнить – на секс или Тему – или (что более вероятно) и на то, и на другое. И проблема на какое-то время ушла бы. Потом мы бы начали с Вами серьёзно работать – и сочетание классической психотерапии – я так понимаю, медикаменты для вас категорически неприемлемы…»

Я кивнул. «Абсолютно неприемлемы»

«… и заботы Риты – да не пугайтесь Вы так – девочка влюблена в Вас по самые розовые ушки и вс ё что угодно для Вас сделает просто потому, что любит…»

Рита густо покраснела. Для меня же сие было открытием. И открытием неприятным. Только вот влюблённой дитяти мне и не хватало…

«…довольно быстро Вас от этой проблемы избавило бы. К сожалению…»

«К сожалению, что?»

«К сожалению, у Вас есть гораздо более серьёзная проблема. Стремление к разрушению всего и вся»

«Комплекс Герострата?»

«Хуже. Тамерлана». И пояснила. «Герострат поджёг храм ради славы. Чтобы обессмертить своё имя. Тамерлан разрушал ради разрушения. Точнее, ради получения соответствующего удовольствия. Вам тоже слава не нужна»

«А что мне нужно?»

«Некая подсознательная месть. Вы же всего добились – да ещё ого-го сколько – исключительно своими усилиями. Никто ничего Вам никогда не дарил. Ну, или почти никогда. Поэтому… поэтому когда Вы, наконец, получите свои вожделенный миллионы… а, возможно, и раньше, если сработает некий стрессор…»

«Как у серийных или массовых убийц?»

«Да. Ну так вот, поскольку Вас в течение Вашей жизни очень сильно недолюбили, Ваше сердце пусто. Там ничего нет. А поскольку душа – как и природа – не терпит пустоты…»

«Там всенепременно окажутся демоны»

«В Вашем случае демон» - уточнила Кристина. «Демон мщения и наказания. Аластор. Великий палач преисподней»

Посмотрела на моё удивлённое лицо и пояснила.

«Я практикую самый эффективный вариант психотерапии. Христианский. Мы обе – православные христианки. Без кликушества и позерства…»

То есть, не православнутые. И то хлеб.

«…поэтому в демонологии кое-что понимаю»

Кристина продолжила.

«Поэтому Вам в душу нужно очень быстро впрыснуть Любовь. Высокой чистоты, количества и объёма. А поскольку высшие проявления Любви есть беспрекословное повиновение и добровольное принятие боли – и чем сильнее, тем лучше – ради любимого человека.. то вот Вам и БДСМ»

Со всем этим Андрей с удовольствием бы поспорил. Но чисто теоретически. И в другой обстановке. А здесь, с ним и сейчас психологиня была права. Абсолютно права.

«Вам нужно воочию убедиться, что из любви к Вам – вы же прекрасно понимаете, что ни я, ни Рита не желаем Вам ни стать убийцей, ни пуститься в разрушения. Тем более, в нашем информационном обществе с Вашими информационными технологиями…»

«Технологиями управления знаниями» - поправил я её.

«Тем более. В общем, вы такого можете наворотить…»

«Что лучше мне позволить…»

«Делать с нами всё, что Вы захотите» - закончила за меня психологиня. «Проблема в том, как побудить Вас захотеть…»

Боль физическая не есть бесконечное счастье. Ибо человек может терпеть её недолго. И не очень сильной. Если Вас на костер отправить, как еретиков жгли - живьём - вряд ли Вы будете от этого счастливы. А пси-боль - это вообще несчастье полное. А в Аду так оно и есть.

Эээ... нет. Рай - бесконечное счатье; Ад - бесконечные боль и страдания. Бог - бесконечная любовь; Дьявол - отсутствие какой-либо любви вообще. Это вполне реальные - и прямо противоположные сущности. От Вас зависит только то, кто к Вам явится. Ну, или к кому явитесь вы...

Демоны - падшие ангелы. Обладающие Свободой Воли. У людей тоже есть Свобода Воли. Свобода отдаться демону - или от демона защититься. С соответствующими последствиями... А Бог ничего такого не вкладывал. Просто дал Свободу Воли. Свободу творить Добро - или Зло. Идти в Рай - или в Ад.

XIII. Блог Нелли Авериной. Пост V

27 апреля 2012 года
Москва, Россия

Совсем забыла. Ещё до того, как меня регулярно пороть начали, я успешно закончила школу. С золотой медалью (блин, как же жаль последующие поколения, что их отменили). И поступила… конечно, в Высшую школу экономики. Лучший российский экономический ВУЗ - по версии «Эксперт РА». На факультет менеджмента, само собой.

Впрочем, это не я поступала. Меня поступила мама. Не в том смысле, что кому-то там взятку дала (хотя и подозреваю, что без этого не обошлось). А в том, что ВУЗ для меня она выбирала. Я только экзамены сдавала. ЕГЭ этот дурацкий. И всё такое прочее. И документы подписывала. Мне же, по большому счёту, было вообще безразлично, где учиться. И чему учиться. Ибо для той Миссии, которую я для себя… нет, даже не выбрала, а открыла, мне высшее образование без надобности. Совсем.

Но маму расстраивать не хотелось. Совсем. Потому я и не брыкалась. А потом… потом мама выхлопотала мне участие в программе обмена. И не с кем-нибудь, а с лондонским Королевским колледжем. King’s College, то есть. Входит в первую двадцатку университетов мира. Если верить их рекламе, конечно.

Приехала я в Лондон в самом конце августа. Первые пару недель бродила по городу как ошалелая. В таком оглушительном восторге, что забыла про всё. И про Россию, и про Тему, и про секс... Вообще про всё. А как я улетала вверх под куполом собора Святого Павла… Ни с каким православным храмом не сравнить.

Я уже всерьёз думала в англиканство перейти. Благо англиканский храм в Москве есть. Святого Андрея. В Вознесенском переулке, of all places… Но началась учёба… и мне вдруг стало скучно. Безумно скучно. Просто тоска смертная накатила. И так и осталась в душе.

Странные они какие-то, эти англичане. Каждый из них словно живёт в своем собственном коконе. Настолько их запугали судебными исками и мозги промыли этой их политкорректностью, что они лишнего слова боятся сказать. Я хоть и тихоня – и вообще мизантроп – но я на их фоне просто пламенным трибуном смотрелась. Мне даже кликуху приклеили. Гарибальди. Нет, понятно, что они всё равно на порядок лучше наших отечественных «поцриотов»… но всё равно тоска.

В общем, очень выяснилось, что я и они – как вода и масло. Ну никак не смешиваемся. Хоть и внимания у меня было выше крыши – что от мальчиков, что от девочек (причём не обязательно в сексуальном смысле), но они были настолько невыразимо скучны, что и общаться-то с ними мне категорически не хотелось. Не то, что с ними спать. Я просто задыхалась. В эмоциональном, энергетическом смысле, естественно.

Потому и рванула обратно в Тему при первой же возможности. Обгоняя звуки собственного визга. В мейл-дом, конечно (там для меня энергетика не чета фемдому – в смысле ФФ). Возможность эту звали Виктор. Нашла я его… да на пиплах же и нашла. Где ж ещё…

Я к тому времени уже очень даже инициативной была девочкой. В смысле если я чего хочу, то ждать пришествия этого самого «чего» не буду. А пойду добиваться. Сама напишу, сама позвоню, сама на встречу напрошусь. И на сессию тоже.

Ну так вот. Посмотрела я на его фотки (Виктор этот лицо своё скрывать и не думал). И почувствовала такую мощную энергетику… такую харизму… что сразу поняла. Моё. Я его хочу. Не в смысле секса (тогда для меня секс с мужчиной и Тема однозначно существовали в разных Вселенных). А в смысле тематическом. Который тогда для меня однозначно ограничивался ТН. И только.

Я так прямо и честно написала ему. Что меня в Теме интересует то-то и то-то. И почему интересует. Что почувствовала его мощнейшую энергетику. И поэтому хочу. Хочу спустить трусики до колен перед ним; поднять юбку до пояса. Раздвинуть ноги, чтобы он видел весь мой «нижний этаж» (любят же мужчины созерцать это дело). Лечь к нему на колено – в ОТК.

Потом – порку ремнём. Его руками. Розгами. И – чего мне никогда раньше не хотелось – руки ему целовать. Перед поркой – руки, которые меня будут стегать. И после – руки, которые меня только что выпороли. Стоять перед ним в углу – с задранной юбкой и спущенными до щиколоток трусами. И ещё – опять же впервые – мне дико захотелось пощечин. Чтобы он меня даже не бил, а лупил, хлестал по лицу. И чем больше и чаще, тем лучше.

Его голос по телефону был мягким, комфортным… и каким-то завораживающим. Колдовским. Мне захотелось сразу бросить всё – и рвануть к нему. И сразу на сессию.

Конечно, ни на какую сессию сразу я не попала. Сначала была просто встреча в реале. В каком-то кафе на Пикадилли. Он держал меня за руку – и мне это было приятно. До невозможности приятно. Не настолько, конечно, чтобы сразу прыгнуть к нему в постель (хотя заметно было, что он просто ну оочень этого хотел). Но вполне достаточно для того, чтобы полностью подчиниться… нет, отдаться ему на сессии.

Он заметил, что я то опускаю глаза, то поднимаю. Но даже если и поднимаю, то всё равно смотрю куда-то вбок. Не на него, а вбок. Он спросил, хочу ли я, чтобы он приучил меня держать глаза всегда опущенными. Я сказала, что да, конечно. Что я очень этого хочу и считаю это правильным.

Тогда он сказал, что за поднятие глаз будет наказывать пощечиной. Я сказала, что не стоит, ибо меня по лицу и так нужно бить. И как можно чаще. Тогда он предложил за каждый такой косяк бить меня очень сильно ремнём по бедру. Один косяк – один удар. Я сказала, что да, это будет оптимально.

На сессию к нему я пришла на следующий день. Всё было почти так же, как и с моим математиком, только сразу после того, как я спускала трусы и поднимала юбку, Виктор долго хлестал меня по лицу. И после каждой порки тоже. И перед самым уходом. Чтобы помнила.

И ещё – теперь у меня розги были каждый раз. Сначала ремень – два раза по примерно 50 ударов (со всякими там таблицами прегрешений он не заморачивался). В перерывах – стояние в углу (юбка задрана, трусы – у щиколоток). Потом – 25 розог. Пять последних – с оттягом. Ох, как же это было больно…

И так – каждую неделю. По субботам, понятное дело. Если синяки не успевали заживать, порол по синякам. То ещё ощущение…

Однажды я опоздала. Хотя он предупреждал, что за опоздание наказание будет жёстким. Очень. Я стояла опустив глаза (с задранной юбкой и опущенными глазами, понятное дело) и с испепеляющим стыдом слушала его нотации.

Нотации длились не менее получаса. Потом он объявил мне моё наказание. Сначала я буду стоять лицом к нему, опираясь руками за спиной на стул. А он меня будет хлестать тонким таким ремешком по бёдрам. Бессчётно. Пока не сочтёт, что пробрало. Но это - только первая часть. Которая меня скорее обрадовала, ибо я уже давно хотела получить по бёдрам.

Вторая часть была пострашнее. Мне предстояло раздеться до белья (хорошо хоть лифчик догадалась полностью закрытый надеть, да ещё и чёрный впридачу). Встать со связанными за спиной руками (так сложнее удерживать равновесие) на гречку… и простоять двадцать минут.

Я была просто в шоке. Двадцать минут на гречке? Да я умру просто. Виктор моё возмущение выслушал… и добавил третье наказание. Уже за непослушание. Стоять на цыпочках 15 минут. Он меня будет придерживать за волосы, понятное дело. Опущу ступню на пол – получу ремнём по бёдрам. Так же, как и за поднятые глаза.

А потом добавил: «Через полгода 45 минут спокойно выстаивать будешь. А вообще раньше даже детей часами держали. Причём на горохе. И ничего, выдерживали. Раньше вообще такой домострой был, что мужья жен за провинности часами истязали. И жены это воспринимали совершенно нормально и естественно».

Я тут же вспомнила «Детство» Горького. Рассказ его бабушки. Сколько там времени её муж вожжами порол? Полдня? Что-то вроде того. Понятно, что с перерывами. Но всё равно впечатляет.

Ничего не поделаешь, пришлось покорно принять назначенное мне наказание. Бёдра, закалённые наказаниями за поднятые глаза (первые две сессии я всё время порывалась их поднять), перенесли порку спокойно. Получила я… ударов 50, наверное. Или даже 60. В общем, я не считала. Охала, стонала, под конец вскрикивала после каждого удара. А по щекам предательски текли слёзы. Которые, судя по всему, Виктора удовлетворили полностью.

Он вытер мои слёзы, дал мне немного отдохнуть, а потом выжидающее посмотрел на меня. Дескать, раздеваться пора. Я попыталась отвернуться, но он не позволил. Жёстко взял за плечи, развернул к себе. И чётко и ясно скомандовал:

«Глаза вверх»

Я повиновалась.

Глядя мне прямо в глаза, Виктор чётко, ясно и размеренно, металлическим голосом произнёс:

«Раздеваться будешь всегда лицом ко мне. Даже догола. Когда придёт время. Понятно? Иначе очень сильно накажу. Очень».

Я и сама понимала, что это время придёт. Обязательно придёт. Но торопить события не считала нужным. Пусть придёт естественным образом. Как, впрочем, и секс (в том, что я буду заниматься сексом, я была уверена на 100%).

Ох, как же я ошибалась…

Но тогда только кивнула.

«Понятно».

И получила с десяток сильнейших пощёчин. Так что в ушах зазвенело. Но я не возмутилась. Ибо наказана была за дело. Очень даже за дело.

Я покорно сняла трусики совсем и отбросила их на диван. Какая, в конце концов разница… Лобок всё одно оголять. Виктор, понятное дело, не возражал.

Расстегнула молнию на юбке, позволила её кольцом упасть к моим ступням. Переступила через упавшую юбку, подняла её и отправила вслед за трусиками. Потом медленно – специально для него – расстегнула белоснежную блузку, сняла её и аккуратно повесила на стул.

«Сходи на кухню» - приказал Виктор. «Гречка в пакете на окне. Принесешь, рассыплешь тонким слоем. Разравняешь. Потом я свяжу тебе руки и помогу на эту гречку встать»

Я повиновалась. И пошли двадцать длиннейших минут моей жизни. Под конец я просто умирала на гречке. Слёзы не текли и даже не струились – это был просто Ниагарский водопад какой-то. Но я честно выстояла. Хотя под конец просто выла от боли.

Когда я отбыла своё второе наказание, Виктор поднял меня с гречки, отряхнул колени от зёрен и дал немного отдохнуть, Совсем немного. Причём даже не сидя. А стоя. А потом… потом я стояла на цыпочках. Выстояла… минут восемь, наверное. Тяжело было после гречки. Потом стала сваливаться на пятки. И получать ремнём по бедру. Раз… десять получила наверное.

А потом была порка. Сессию-то никто не отменял. Только в угол Виктор подложил подушку под мои исстрадавшиеся колени…

Больше я, понятное дело, не опаздывала. Хотя и ремешком по бёдрам, и гречку, мне в моих фантазиях повторить хотелось. Но пересекать пропасть между фантазиями и реальностью я была пока не готова. Совсем.

Мне с Виктором было очень комфортно. Поэтому, когда мы после сессии (самой первой) пили у него на кухне чай (я – с задранной юбкой и трусами у щиколоток) и он предложил мне просто подумать о том, чтобы когда-нибудь надеть его ошейник и стать его рабыней, вещью, собственностью, это предложение у меня не вызвало отторжения.

К тому же он обещал мне помочь остаться в Англии, получить образование и т.д. И знаете, я ему поверила. Я, естественно, навела о нём справки в местных тематических тусовках – и в онлайне, и в оффлайне – и мне все в один голос говорили, что ему доверять можно. Если пообещал что – выполнит всенепременно.

Что меня останавливало? Во-первых, я была не готова пока переходить от ТН даже к чистому СМ. не говоря уже о ДС. И, тем более, ЛС. Даже грудь пока не была готова ему просто показать. Не то, что позволить ему что-то там с моей четверкой делать. Я понимала, что стоять на гречке в одном закрытом лифчике – без трусиков – глупость несусветная, но поделать с собой ничего не могла.

Во-вторых… было у меня ощущение, что отдавшись ему полностью, без остатка, как и положено рабыне, я провалюсь – да-да, именно провалюсь – в некий иной мир. И меня этот мир… не знаю, почему, но очень сильно меня пугал. Очень.

В-третьих… это уже вообще паранойя какая-то была. Хотя, судя по последующим трагическим событиям, и не совсем паранойя. Или даже совсем не паранойя. В общем, с самой первой сессии... и даже, наверное, ещё до неё появилось у меня – и никуда не хотело уходить – стойкое и совершенно чёткое ощущение, что за нами следят.

Что каждое наше слово – что произнесённое, что написанное – слышит и читает некая Сила. Не Бог – Он, понятно, по определению всё слышит и всё видит. Нет, это была именно Сила, причём не совсем человеческая. Или даже совсем не человеческая…

И сила эта иногда представлялась мне… это вообще ужас какой-то… в общем, есть в моём любимом фильме «Ронин» сцена, где свет от проплывающего по Сене катера с туристами на мгновение освещает человека под мостом, одетого во всё чёрное.

Снайпера.

Именно таким снайпером и представлялась мне эта Сила. Снайпером, вооружённым… смешно, конечно, но самой заурядной советской трёхлинейкой. Хотя и с оптическим прицелом, конечно. И через этот прицел Сила эта смотрит то на меня, то на Виктора. Словно никак не может решиться, в кого именно выстрелить.

----------------------

«Проницательная девочка» - подумал Охотник, читая эти строки. «Хорошо тонкие миры чувствует… Надо быть поосторожнее. И повнимательнее»

----------------------

А потом… а потом Виктор сделал мне такое предложение… в общем мне захотелось его просто пристрелить. Здесь же, сразу, на месте. Да нет, даже не застрелить. Просто прибить чугунной сковородкой. Благо гостиничный номер был по сути студия – и сковородки там водились.

Он предложил отдать меня на сессию своей постоянной нижней….

ХII. Дневник Андрея Реутова. Запись I.

12 сентября 2012 года
Москва, Россия

Вчера я переступил грань. Грань, который отделяет один мир от другого. Нет, даже не мир. Вселенную. Вчера я стал другим человеком. Две минуты (да что там минуты – секунд тридцать, наверное) изменили меня до неузнаваемости. Теперь я воспринимаю мир совершенно по-другому (не удивлюсь, если и мир меня совсем по-другому воспринимает). Ты смотришь в бездну, а бездна смотрит на тебя. А поскольку мир наш – та ещё бездна…

Впрочем, неважно всё это. А важно, что вчера я нарушил заповедь Господню. Не убий. Точнее, конечно, «не совершай преднамеренного убийства»… но не в формулировке дело. А в сути.

Вчера я впервые в жизни убил… да нет, наверное, человеком это назвать было нельзя. Хоть я и верхний тематик и на сессиях обхожусь со своими нижними довольно жёстко… но есть вещи, которые делать нельзя. Просто нельзя. Насиловать женщин нельзя. Точка. В моём мире, насильник не имеет право на жизнь. Поэтому…

Но начну я немного издалека. С орудия убийства. Точнее, с того, как это орудие у меня появилось. Изящное, надо отметить, орудие. Элегантное. Глок 26. Бэби Глок. Компактный 12-зарядный пистолет австрийского производства под патрон 9х19 парабеллум.

По профессии я консультант. По стратегическому управлению бизнесом. В основном работаю с предприятиями среднего бизнеса. С оборотом где-то от 20 до 200 миллионов долларов. Понятное дело, каждый такой «генератор денежных потоков» кто-нибудь да крышует. Братва уже по большей части в прошлом; сейчас всё больше силовики бизнесменов пасут.

И, понятное дело, когда перетряхиваешь компанию сверху донизу, без общения с крышей не обойтись. Кстати, крыша иногда сама консалтинг и заказывает – когда видит, что менеджмент недорабатывает. Экономически грамотная нынче крыша пошла.

Ну так вот, поехали мы как-то в самом конце мая с крышей этой самой (генерал-майор МВД, не кто-нибудь!) на природу пообщаться. Почему на природу? Да потому, что на природе прослушку организовать сложнее. И ещё у него была одна фишка – водилу он с собой брать не любил. Говорил, что за рулём лучше думается.

Ну так вот, приехали мы на берег озерца небольшого… и тут его прихватило. Сердце. И никакие лекарства не помогают. Совсем. Я сразу скорую вызвал по сотовому – но в такой дали… в общем, шансов у него не было выкарабкаться. Никаких.

Если бы не мои руки. Руки целителя. До того я, правда, всё больше головные боли снимал. Спину, правда, одной особе вылечил полностью. Когда мы на Кипре вместе отдыхали. А тут напрячься пришлось. В общем, своей правой – рабочей – ладонью я держал его на этом свете, пока скорая не приехала. Вкололи ему там что-то сильнодействующее… в общем уже на следующий день он на работу вышел.

А через неделю приехал ко мне домой. С бутылкой вискаря. 25-летнего. Ирландского. Powers. Как будто сердечного приступа и не было И привёз презент. Этот самый Глок 26. С кобурой для скрытого ношения. И всеми необходимыми бумагами для законного владения и ношения. И руководством пользователя. И визитной карточкой стрелкового клуба. И коробкой пуль. Мягких, безоболочечных.

Выпили мы хорошо – по случаю его чудесного спасения. От души выпили. Он расслабился и спокойно так, без обиняков выдал мне следующее:

«Вот что я тебе скажу, Андрюша. Я, конечно, сволочь, коррупционер и вообще рэкетир последний. Но пожил достаточно и повидал многое. И не только не повидал. Знаешь, почему я тебе этот ствол презентовал?»

Вопрос был риторическим, поэтому я просто промолчал. Тем более, что, честно говоря, не имел ни малейшего представления.

«А подарил я его тебе потому, что увидел в тебе… эх, будь ты лет на двадцать помоложе – я бы из тебя такого спеца сделал – любо дорого. Но всё равно… понимаешь, ты из тех, кто способен взять чужую жизнь. Защищая себя, женщину, страну… в общем, ты понял. И есть у меня интуитивное ощущение… интуитивное, конечно, но мне эта интуиция знаешь, сколько раз жизнь спасала?»

«Догадываюсь»

«Не догадываешься. Впрочем, неважно это. А важно, что вижу я, что этот ствол этот ствол тебе очень даже пригодится. Причём не себя ты будешь защищать, а кого-то другого. Женщину, ребёнка – неважно. Но будешь. Всенепременно будешь»

Сделал паузу, как-то погрустнел и добавил.

«А знаешь, Андрюша, я ведь тебе завидую. Белой завистью, конечно, но всё равно завидую. И денег у меня столько, сколько тебе и не снилось, и положение в обществе твоему не чета. И власть, и женщин – хоть залейся. А вот есть у тебя то, чего у меня нет. И никогда не будет»

«Что же?» - с немалым удивлением осведомился я.
«Ты можешь позволить себе быть Рыцарем. Именно так – с большой буквы. А – чтобы там ни говорили – именно об этом мечтает каждый мужчина. Если он, конечно, мужчина. А не двуногая особь мужского пола. А рыцарю меч нужен. Андрюша. Без меча рыцарю никуда»…

Он сделал ещё одну паузу. Затем продолжил:

«Поэтому отправляйся в клуб – все контакты на визитке – и научись грамотно пользоваться этой игрушкой. Мечом твоим. Игрушка шикарная, кстати. Сам такую ношу. Так что знаю, что говорю».

Я, разумеется, последовал его совету. Хоть и врождённые способности к стрельбе у меня не ахти, да и возраст уже не юношеский, но научился стрелять я довольно неплохо. Хоть и с тридцати шагов в карту попаду вряд ли; но в реальной ситуации стрелять приходится в человека на дистанции редко более десяти метров. Так что уверен, что не промахнусь.

И не промахнулся-таки. Там, правда, и пяти метров-то не было. Впрочем, обо всём по порядку.

Я живу у метро Волжская. По сути, рядом с парком Кузьминки. Где ну очень много укромных уголков. Я… не то, чтобы совсем мизантроп, но гулять предпочитаю всё-таки в одиночестве. Людей мне и на работе хватает. А поскольку уличную преступность в Москве до сих пор не победили, а по парку кто только не шатается, без Глока я не выхожу. Как говорится, на Бога надейся, а сам всё-таки не плошай.

Ну так вот. Углубился я как-то в растительность, чтобы, извините, отлить… и увидел… До сих пор стоит закрыть глаза – и картина стоит перед глазами как вживую. И руки дрожать начинают. Но это сейчас. А тогда… никакой дрожи в руках и в помине не было. Не до того было.

Метрах… в тридцати, наверное, от меня стояли мужчина и женщина. Здоровый такой бугай – и… не то, чтобы совсем уж миниатюрная, но и невысокая девчушка. С насмерть перепуганным личиком. Перепугаться было с чего. Ибо перед собой бугай держал внушительных размеров нож. Даже не карманный. А что-то из кухонного арсенала.

Говорил он негромко, так что мне ничего не было слышно. Впрочем, и без слов всё было понятно. Девчушка покорно расстегнула и спустила джинсы вместе с трусиками, повернулась спиной к бугаю и опустилась в коленно-локтевую позу. Он аккуратно положил на землю нож, расстегнул ремень и брюки, спустил их вместе с трусами. Затем тоже опустился на колени, пристраиваясь к девушке…

Я довольно спокойно могу созерцать истязания женщины. Разумеется, если оно в рамках БРД. Да и сам могу такое на сессии организовать, что… в общем, неофитов может и кондратий хватить. Но когда я вижу даже попытку изнасилования… у меня реакция только одна. Мозги уроду вышибить. Чем придётся. Хоть сапогом, хоть дубиной. Хотя лучше Глока инструмента нет, конечно. Разве что Кольт 45-го калибра. Но там выше риск промахнуться.

Тридцать метров я преодолел… в общем, и Усэйн Болт бы оценил мою прыть. Странно, но бугай меня даже не заметил. Слишком уж был поглощён действом. Презерватив доставал и аккуратно натягивал, девушку гладил – по ягодицам и половым губам. Проникал пальцем во влагалище…

Собственно, на этом его удовольствие и закончилось. Как и его земная жизнь. Что с ним будет в ином мире, лично мне понятно очень. В Ад скотина пойдёт. И поделом. Ибо там такой мрази самое место.

В плохих – или даже не очень – фильмах – в такой ситуации герой орёт что-нибудь типа «Встать, мразь!». И начинает месить – а потом и мочить – козла. Мне же всё это позерство было совершенно без надобности. Москва – не Голливуд; мы – в Кузьминках, а не в фильме «Во имя справедливости»; да и я – далеко не Стивен Сигал. Поэтому я просто выхватил из кобуры Глок.

Передёргивать затвор необходимости не было – Глок 26 нового поколения можно спокойно носить на боевом взводе – с патроном в патроннике (что я всегда и делал). Предохранитель у него автоматический, расположен на спице спускового крючка. Блокирует ударник и спусковую тягу одновременно.

При нажатии на спусковой крючок выключаются внутренние блокировочные устройства, одновременно взводится и освобождается ударник для производства выстрела. Выстрел возможен только при правильном нажатии на спусковой крючок. Случайный спуск исключён.

Я и выстрелил. В последний момент стоявший на коленях бугай извлёк-таки палец из влагалища девушки и повернулся ко мне, по-прежнему стоя на коленях. Поэтому пуля попала ему в лоб, а не в висок. Впрочем, это ничего не изменило. Я, конечно, не патологоанатом, но никаких сомнений в том, что смерть наступила, и наступила мгновенно – у меня не было. Контрольный выстрел делать смысла не имело – и так пуля попала прямо в лоб.

У Глока бой негромкий; в парке было ветрено, поэтому звук выстрела, скорее всего, приняли за треск сломанной ветки (благо ломались они ежедневно – и в избытке). По-хорошему, мне следовало тут же уносить ноги (попади я ментам в лапы, мой покровитель в МВД меня, конечно, вытащил бы – но мне даже думать не хотелось о том, в какую сумму мне бы это обошлось). Но девушка была в таком ступоре, что и шелохнуться не могла. Тем более, что стояла по-прежнему в коленно-локтевой; головой уткнувшись в палую листву.

Надо её было её из этого ступора выводить. Пусть ноги уносит. И чем быстрее, чем лучше. Ей сейчас только не хватает на вопросы следака отвечать. Особенно если следак этот вдруг мужского пола окажется…

Я подошёл к девушке, присел на корточки рядом с ней. Осторожно взял за подбородок, приподнял голову. Глаза её были плотно закрыты. То ли она удара ожидала, то ли ещё что… в общем, глаза её были плотно зажмурены. Что бы это ни было, она явно не хотела это видеть.

«Всё кончено» - тих сказал я ей. «Опасность миновала. Тебя никто не тронет»

Она вдруг как-то очень резко открыла глаза. Даже не открыла. Распахнула. Глаза у неё были красивые такие. Огромные и хамелеонистые. Переливались от карих к зелёным и обратно. Причём в мгновение ока переливались.

Она посмотрела на меня. Потом на труп бугая. Потом снова на меня.

«Это Вы… его?»

«Я» Не Святой Дух же…

Она снова впала в ступор. Что было совершенно не удивительно. Пришлось взять ситуацию под плотный контроль.

«Я думаю, тебе стоит встать и одеться. А потом бежать отсюда. Обгоняя звуки собственного визга»

Она вскочила, судорожно натянула трусики (белый целомудренный хлопок, никакого кружева) и джинсы. Но убегать явно не стремилась.

«Я боюсь. Проводите меня?»

Ну что мне оставалось делать? Пошёл провожать, конечно. Хотя это многократно повышала риски малоприятного общения с органами внутренних дел. Причём в самом ближайшем будущем.

Звали девушку Маргарита. Рита, проще говоря. 20 лет, студентка, живёт у родителей. Родители на даче (была суббота), она дома одна. Поэтому домой идти категорически отказалась. Ибо страшно одной. Ко мне… понятно, об этом и речи быть не могло. В первую очередь, с моей стороны, конечно. Поэтому «провожание» затянулось аж до полуночи.

Где мы только не побывали (а уж вспоминать, в какую сумму мне обошлось наше путешествие по центру Москвы, мне не хочется совсем). Потом встал естественный вопрос – куда её припарковать на ночь. Ибо спать одной в квартире она просто боялась; меня с ней проводить ночь не тянуло совсем.

Не потому, что мы могли проснуться в одной постели (после пережитой попытки изнасилования такие эскапады – ненаучная фантастика), а потому, что всю ночь пришлось бы её успокаивать. А мне с утра работать. Когда идёт проект, воскресение – нормальный рабочий день. К маме? Нереально. Слишком много объяснять придётся.

Я позвонил мачехе. Второй жене моего отца, то есть (после моей мамы). Она же четвёртая, она же шестая. Вот такой у меня… необычный папаша.

Отец опять умотал в их дом в Переславле-Залесском, а она, неудачно приземлившись после попытки отбить очередной теннисный мяч (в пятницу вечером они, как обычно, играли в паре на кортах Московского Дома Учёных), сидела дома. В шикарной трёшке на Кутузовском проспекте. Приобретённой ещё в советские времена.

К мачехе я её и повёз. Сдал с рук на руки… и поехал домой отсыпаться. К сожалению, выспаться мне так и не удалось. И вовсе не потому, что я чувствовал на себе какой-то там грех. Никакого греха я не чувствовал. Наоборот, у меня было ощущение абсолютной правильности того, что я сделал.

Правильности и праведности. Одной нелюдью в этом мире меньше (в Аду, соответственно, больше). Я всегда был большим поклонником уличной справедливости. А теперь стал и её инструментом. По-моему, просто супер.

Беспокоило меня совсем другое. Что я – уже с первого раза – вошёл во вкус. Во вкус убивать.

Более всего на свете мне хотелось вовсе не спать. И даже не переспать с Маргаритой. Хотя чисто внешне девушка была вполне в моём вкусе. Да и подобные совместно пережитые кризисы… возбуждают. Больше всего мне хотелось добыть глушитель, надеть камуфляж (и то, и другое в Москве не вопрос)… и отправиться на охоту за аналогичными насильниками. Которых в Москве – как и в любом крупном городе – пруд пруди.

Причём именно охотиться. Отстреливать. Не отлавливать и передавать в руки правосудия, а вершить правосудие самому. То есть, стать судьей, присяжными и палачом в одном лице.

Страшное желание. Собственно, именно поэтому я и решил начать вести этот дневник. Не компьютерный блог (их сейчас кто только не ведёт). А именно дневник. Как в старые добрые времена (в чём-то, кстати, гораздо более добрые, чем нынешние). В толстой ученической тетради. Чтобы разобраться в себе. И понять, как можно это желание убить. Пока оно не убило кого-нибудь другого. Невиновного. А это неизбежно произойдёт. Ибо случается даже с компетентнейшими спецслужбами. А уж с дилетантами-одиночками и подавно.

4 сентября 1972 года в результате нападения палестинских террористов из организации «Черный Сентябрь» на израильских спортсменов во время Олимпийских игр в Мюнхене, погибли 11 израильтян. Времена были другие – жестокие были времена (око за око и всё такое). В общем, лично премьер Израиля Голда Меир утвердила операцию «Гнев Божий», целью которой было физическое уничтожение всех причастных к этому террористическому акту.

Как известно, израильский Моссад – самая эффективная спецслужба мира. Причём с большим отрывом. Неудивительно – она каждый день сражается за само существование Государства Израиль. Аж с самой Войны за Независимость 1948 года. Поэтому довольно быстро – и года не прошло – боевики Моссад отправили к праотцам почти всех оставшихся в живых террористов и их руководство.

К сожалению, закончилась операция бесславно и трагически. 21 июля 1973 года в норвежском Лиллехаммере агенты Моссад расстреляли на улице города совершенно невиновного человека. Выходца из Морокко, официанта Ахмеда Бучики. Приняв его за Али Хасана Саламеха - руководителя палестинского спецподразделения «отряд 17», которое, собственно и осуществило теракт в Мюнхене.

До Саламеха добрались шесть лет спустя – 22 января 1979 года он был убит в Бейруте - бомбой, спрятанной в припаркованном автомобиле. При этом опять погибли невиновные – четыре совсем посторонних человека. Так что от желания этого избавляться нужно. И как можно быстрее.

Кроме моего консалтинга, я постепенно разрабатываю программный продукт. Собственно, почти уже разработал. Сетевой, со встроенной поддержкой соцсетей… в общем, всё как полагается. Поэтому я точно знаю, что всё, что находится на подключённому к Сети компе, доступно кому угодно, кто владеет минимальными хакерскими навыками. А потом растекается по Интернету… как белка по древу. А пишу я мысли слишком личные для постороннего взгляда. Поэтому – только оффлайн. Бумага и ручка. И всё.

------------------------------------------

В дверь позвонили. Обычно я дверь не открываю вообще. Кому надо – пусть сначала позвонит домой или на сотовый и договорится о встрече. А тут… как на автомате.

Распахнул дверь. На пороге стояла Рита. С коробкой конфет под мышкой. И моим любимым Bushmills в руке. Десятилетней выдержки, надо отметить. И сразу ответила на незаданный вопрос.

«Привет. Номер твоего сотового я подсмотрела у твоей мачехи на смартфоне. У тебя этот номер ещё со времён Царя Гороха, так что покопалась в Сети…»

И нашла базу данных абонентов МТС. С именами и адресами. Хорошо хоть паспортные данные хранятся отдельно…

«Понятно»

«Я могу войти?»
Ну не гнать же мне её взашей, на самом деле (хотя честно скажу, хотелось очень). Тем более, десятилетний Bushmills...

«Что ж с тобой поделаешь… настырная ты моя. Заходи»