bdsmion

ХI. Штамм “Эрфурт”

Высшая степень секретности. Special Compartmentalized Information

Кому: Руководителю группы «Омега» кардиналу Роберту Эшу

От кого: Медицинский институт изучения инфекционных заболеваний армии США (USAMRIID).

Тема: штамм «Эрфурт»

Дата: 25 мая 201о года

Форт-Детрик, штат Мэрилэнд, США

Ваше Преосвященство!

Сообщаю Вам, что в результате исследования образцов крови, переданных нам группой «Омега», в крови объекта №4 обнаружен штамм «Эрфурт». Поскольку исчерпывающая картина передачи и распространения штамма до сих пор не ясна, рекомендую немедленное задержание и надёжную изоляцию объекта. Ещё раз подтверждаю, что сотрудники USAMRIID готовы оказать любую помощь в работе с объектом – как в институте, так и за его пределами – в любой точке земного шара. Как обычно, мы готовы предоставить соответствующие помещения и оборудование USAMRIID для размещения объекта и проведения всех необходимых исследований.

С уважением,

Доктор Эрин П. Эдгар

Полковник армии США

Директор USAMRIID

------------------------------------------

28 мая 2010 года

Москва, Россия

«Любопытно» - думала госпожа Галина, аккуратно собирая дивайсы. «Сказал бы мне кто-нибудь такое с месяц назад - точно только пальцем у виска покрутила бы. Хотя… в нынешней России чего только не бывает»

Пару недель назад её позвонила её подруга Лиза – в Теме госпожа Элла – и предложила… в общем, она чуть со стула не упала. Оказывается, Лиза вот уже год подрабатывала… и не где-нибудь, а в элитнейшем из элитных лицеев – имени Андрея Первозванного в качестве… штатной экзекуторши. Порщицы.

Оказывается, дирекция этого лицея решила… непонятно, что у них там в головах щелкнуло, только решили они ввести телесные наказания учащихся. Обоего пола. С пятнадцати лет. С полного одобрения родителей и по благословлению штатного духовника лицея отца Афанасия.

Не то, чтобы ТН в школах такое уж удивительное дело. Аж два десятка американских штатов (в основном, на юге, конечно – в библейском поясе) до сих пор сие очень даже деятельно практикуют. И никакая эта их… политкорректность не мешает. И никто даже не возмущается – ни дети, ни родители. На Туманном Альбионе уже лет десять как ТН отменили… а потом оказалось, что поведение учащихся ухудшилось радикально. Так, что, наверное, есть в этом некий здравый смысл…

Впрочем, её дело маленькое. Выпорола, на гречке подержала, дивайсы обработала – и домой. Пороть уже исключительно в своё удовольствие. Уже вполне совершеннолетних мальчиков и девочек.

Скрипнула входная дверь. На пороге появился представительного (и весьма спортивного) вида мужчина. Лет сорока пяти или около того. Выправка явно военная. Что, впрочем в лицее было не редкостью – здесь учились дети многих высокопоставленных сотрудников российских спецслужб.

«Широкова Анна Владимировна?» - осведомился «спортсмен»

«Да» - настороженно ответила госпожа Галина. Неужели она во что-то вляпалась по неведению? Вот уж никак не хотелось бы… «А в чём собственно дело?»

«Вы только что пороли ученицу этого лицея Ольгу Крылову?»

«Я» - уже более спокойно ответила экзекуторша. И тут же заученно затараторила: «Всё законно – в полном соответствии с правилами, утверждёнными администрацией и родительским комитетом лицея. С письменного согласия ученицы и её родителей»

На «спортсмена» эта её тирада не произвела ни малейшего впечатления. Его явно интересовало нечто совсем другое. Её дивайсы.

«Этими дивайсами?» - он кивнул в сторону снейка, спанка, флоггера и ремня.

«Да. А что, собственно, происходит?»

«Отойдите в сторону, пожалуйста»

Она повиновалась. Со спецслужбами не поспоришь. Особенно в России.

«Спортсмен» достал из кармана куртки белые латексные перчатки. Натянул на руки. Из внутреннего кармана добыл чёрный пластиковый пакет. Развернул до весьма внушительных размеров. Подошёл к столу. Аккуратно собрал дивайсы и не менее аккуратно поместил их в пакет. Застегнул молнию на пакете. Затем что-то сказал в рукав.

Через мгновение дверь снова скрипнула. На пороге материализовался долговязый молодой человек. «Спортсмен» передал ему пакет.

«На анализ. Срочно. Бережёного Бог бережёт»

Долговязый кивнул и исчез.

«А Вас, Анна Владимировна» - спокойно и даже вежливо обратился к ней сотрудник спецслужб, «я попрошу забыть о том, что Вы только что видели. Прочно и навсегда. Этого просто не было. И меня Вы не видели тоже»

«Да, конечно…» - испуганно кивнула головой экзекуторша.

«И вот ещё что». Он сделал многозначительную паузу. «Настоятельно рекомендую Вам найти себе другую подработку. Более Вам в лицее появляться не стоит. А пока…»

Он вынул из кармана довольно толстенький конверт. Положил его на стол.

«Съездите куда-нибудь отдохнуть. Вы же давно не отдыхали. Да и сезон уже вроде. В Турцию там. Или на Мальдивы. Это» - он кивнул на конверт - «и отдых Вам обеспечит хороший, и временную утрату подработки компенсирует. Всего наилучшего».

Повернулся и исчез за порогом двери.

------------------------------------------

Ольга быстро шла по направлению к внешней парковке лицея. Ягодицы слегка побаливали, но в общем и целом было вполне терпимо. Сегодня у неё была так называемая «профилактическая порка»; дважды в семестр – в начале и конце полугодия каждого учащегося (и учащуюся) лицея пороли вне зависимости от его или её прегрешений.

Когда несколько нет назад администрация и родительский комитет бурно обсуждали возможные последствия введения телесных наказаний в лицее – и особенно профилактической порки, одним из аргументов «против» был страх, что после этого опыта все поголовно выпускники рванут в БДСМ. Тем более что субкультура эта уже вполне себе «вылезла из шкафа». Особенно в Сети.

Получилось скорее обратное. Во всяком случае, Ольге было неизвестно, чтобы кто-то из выпускников лицея (не говоря уже об учащихся), пришёл в Тему. Ибо в лицее всё было обставлено так, что… в общем, у наказаний была, по сути, лишь одна составляющая. Духовная. Особенно у «профилактической порки».

Их директриса – Алевтина Николаевна Феоктистова – настояла на том, что наказания будут введены только в результате полного консенсуса. Иными словами, каждый из родителей и каждый ученик, достигший 15-летнего возраста, должен был дать своё согласие. После лекции Валентины Дмитриевны – школьного психолога. Причём это была именно лекция (и для учащихся, и для их родителей), а ни какая не пропаганда телесных наказаний. Психологиня только излагала факты – а решения уже каждый принимал сам.

Стиль Валентины Дмитриевны был жёстким, прямым и откровенным. Впрочем, иначе ей с её аудиторией – сплошная «золотая молодёжь» и их не менее «золотые» родители – было никак не совладать. Собственно, она и начала с главной проблемы «золотой молодёжи». С немереной гордыни. И на конкретных примерах очень даже убедительно показала, к чему эта гордыня приводит.

Как известно, самый эффективный (на самом деле – единственный эффективный) инструмент борьбы с гордыней – смирение. А когда лежишь на скамье нагишом (для усиления эмоционального эффекта их пороли обнажёнными) и получаешь по ягодицам плетью… это весьма способствует смирению. В конечном итоге формируются психологические «якоря», которые потом – и во время учебы в лицее, и уже во взрослой жизни – будут автоматически срабатывать и не позволять выйти за рамки, за которыми… в общем, ничего хорошего там нет.

Плюс своего рода епитимья – получение воздаяния за грехи и грешки, совершённые между этими порками. Гораздо лучше, конечно, исповедь… но в администрации лицея обитали исключительно реалисты. Прекрасно понимавшие, что большинство учащихся ни до какой исповеди не дойдёт. Так что уж лучше так, чем никак. Телу страдание, а душе хоть какое-то очищение…

И, наконец, боль… да и вообще весь ритуал порки пусть и на короткое время выдёргивал из повседневной круговерти. Позволял подняться над всей этой суетой и подумать о более серьёзных, фундаментальных, экзистенциальных вопросах.

Лупили, надо отметить, сильно. Даже очень сильно. Особенно её – Ольгу – ибо на первоначальном тестировании выяснилось, что у ней и болевой барьер и другие реакции – на уровне вполне себе взрослой женщины. Впрочем, в наш век почти поголовной акселерации – не такая уж и редкость.

Некоторых ещё и ставили на гречку. Но это не в профилактических целях. Это было именно наказание. Которое Ольгу – хвала Создателю – минуло. Она только слышала истории об этом наказании. Малоприятные истории. Бр-р…

Впрочем, и эти истории, как говорится, прошли и ушли. И быстро забылись. Ибо других забот хватало. Более чем. 17-летней девушке всегда есть чем заняться и о чём подумать. По-настоящему её… даже не беспокоила, а несколько пугала совсем другая история.

Пару недель назад у всех девушек её выпускного класса неожиданно взяли на анализ кровь. Официальное объяснение – что женская половина их класса вляпалась в какую-то очень некрасивую историю с наркотиками. Но у Ольги от рождения имелся встроенный – и очень чувствительный - детектор вранья (именно поэтому она в ультимативной форме заявила родителям, что по окончании лицея уезжает из России – хоть автостопом без гроша в кармане).

И этот детектор говорил ей, что тут что-то нечисто. Что реальная причина, по которой у них брали кровь – никакие не наркотики. А нечто пострашнее. Существенно пострашнее.

Она вышла на парковку. И с удивлением обнаружила отсутствие маминого Порше-Кайенн. Нет, мама вполне себе присутствовала… только стояла она почему-то рядом с огромным чёрным «Мерседесом». Фургоном. С тонированными стеклами. Вполне себе ФСБ-шного вида. И мамино лицо… было каким-то безумно обеспокоенным. Да что там – просто до чёртиков перепуганным.

Рядом с мамой стояла женщина. Высокая, стройная, светловолосая. Лет сорок или около того. Выражение её лица было на удивление приветливым. И даже заботливым. Впрочем, на состояние Ольги это не повлияло никак. Её несравнимо больше беспокоило выражение лица мамы и чёрный фургон. Что-то тут было очень сильно не так.

Она подошла к маме.

«Здравствуйте, Ольга!» - улыбнулась ей незнакомая женщина «Я майор ФСБ Скворцова Ирина Николаевна». Она достала из сумочки и предъявила Ольге служебное удостоверение.

Странно, но удостоверение ФСБ Ольгу несколько успокоило. С этими иметь дело ещё можно. Не то что насквозь продажные менты…

«Вам придётся проехать с нами».

Дверь фургона распахнулась. За дверью несколько неожиданно обнаружился вполне приличный VIP-салон.

Ольга и её мама без возражений забрались в салон. Удобно – насколько это было возможно в этих обстоятельствах – устроились в мягких кожаных креслах. Ирина последовала за ними.

«На Лубянку?» - язвительно осведомилась Ольга, к которой постепенно стало возвращаться самообладание. И нормальная тинейджерская вредность. «Или сразу в Лефортово?»

Мама осуждающе посмотрела на дочь. Майора Скворцову, как ни странно, это только улыбнуло.

«Несколько дальше»

«Сразу на Колыму? Что, новый 37-й наступил? Я как-то проспала, наверное, публикацию указа о введении чрезвычайного положения…»

«Указа действительно не было» - спокойно отреагировала Скворцова. «А чрезвычайное положение есть. Во всяком случае, у тебя точно»

«О Боже» - с ужасом подумала Ольга. «Во что же это я вляпалась…»

«Поэтому» - спокойно, но очень решительно продолжала майор ФСБ – «мы с вами – то есть, с тобой и с твоей мамой – сейчас летим в США. В город Форт-Детрик. Это в штате Мэриленд; на Восточном побережье»

И добавила. «Чартером. На Гольфстриме - V»

Хоть какое-то удовольствие.

«А пока» - майор протянула Ольге блокнот и ручку. «Мне нужен список всех твоих сексуальных партнёров. За все три года. Обоего пола»

Ольга с нескрываемым ужасом посмотрела на маму.

«Мама тебя уже простила» - успокоила её Паола Виалли. «И всё забыла Поверь, у тебя гораздо более серьёзные проблемы, чем твоя сексуальная ориентация. И твои секс-эскапады».

Она пристально посмотрела в глаза Ольге. И добавила:

«Это очень важно. Очень. Просто жизненно важно».

-------------------------

Высшая степень секретности. Только лично. Отпечатано в единственном экземпляре

Рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру

Тема: Анненербе – Эрфурт

Дата: 09 марта 1945 года

Рейхсфюрер!

Сообщаю Вам, что усилиями сотрудников IV управления РСХА (гестапо) и лично его руководителя группенфюрера СС Генриха Мюллера удалось выявить местонахождение тайной евгенической лаборатории Анненербе (руководитель – гауптштурмфюрер СС доктор Герхард Кренц) в пригороде города Эрфурт. Силами выделенной мне роты 11-го горно-егерского полка СС «Рейнгард Гейдрих» лаборатория была взята под контроль.

Подтвердилось, что сотрудники лаборатории – по личной инициативе и в нарушение Вашего прямого приказа – занималась выведением иного – хотя и родственного Homo Sapiens – биологического вида, получившего кодовое название Нефилим. Представители этого вида должны отличаться особой чувствительностью и особой близостью к демонической составляющей тонкого мира.

После сбора и анализа документации по проводившимся в лаборатории исследованиям весь персонал лаборатории, включая доктора Кренца – был ликвидирован. В том числе, и все 15 подопытных объектов вида Homo Sapiens. Затем документация была сожжена; оборудование уничтожено, а лаборатория взорвана. Остатки лаборатории были взорваны, после чего территория была обильно полита водой, освящённой настоятелем францисканского монастыря аббатом Андреасом Циллером.

К сожалению, в условиях наступившего в Германии хаоса нет возможности дать стопроцентной гарантии того, что никому из ключевых сотрудников лаборатории и/или подопытным объектам не удалось скрыться. Поэтому – насколько это вообще возможно – необходимо продолжить усилия по выявлению и окончательной ликвидации всех участников проекта «Нефилим».

Ваш помощник по особо важным поручениям,

Бригадефюрер СС

Карл Юрген Шольц


Тем же вечером копии этого донесения были переданы по радио в Лондон, Ватикан и Москву. Директору МИ-6 сэру Стюарту Мензису, начальнику Бюро Информации Ватикана кардиналу Джузеппе Монтини и народному комиссару внутренних дел Лаврентию Павловичу Берия.

Х. Блог Нелли Авериной. Пост IV.

26 апреля 2012 года
Москва, Россия

Нет-нет, я обязательно выполню обещание и расскажу, как я пришла в мейл-дом. В мужское доминирование, то есть. Просто уж очень хочется рассказать об одной своей сессии. На которой исполнилась моя давняя, давняя мечта. Меня выпороли кнутом!

Выпороли.. да, наверное, всё-таки выпороли, а не просто постегали. Хотя я бы с удовольствием приняла ещё столько же. Как минимум. Но… не знаю, по-моему, мой палач (если его вообще так можно назвать) сам просто до полусмерти перепугался. Потому и недопорол. Причём принципиально недопорол.

Он, вообще-то не совсем садист. То есть, не совсем верхний. В общем, он шоумен, на самом деле. Выступал по разным клубам (не только тематическим, надо отметить). Даже на большую сцену иногда выбирался. И вообще он из Питера – хотя в Москве бывал часто.

Ну так вот, пишет он мне на пиплах… и прямо так, сразу, без вводных… В общем, как-то странно он мне написал. Ну, понятно, что любой нижней девушке на этом сайте – да и на других тоже – чего только читать не приходится. НКСС-ники там всякие. И вообще полные неадекваты… Приказы, просьбы, требования…

А тут… в его сообщении я прочитала мольбу. Да-да, именно мольбу. Хотя впрямую «умоляю Вас» он, конечно, не написал. Иначе я бы его в мгновение ока в игнор отправила. Написал он… в общем, представился, рассказал о себе, о своей программе, дал ссылку на видео… А затем сказал, что будет через пару дней в Москве и попросил меня позволить ему выпороть меня кнутом. Именно так – позволить ему меня выпороть.

Ему зачем-то это было очень, очень, очень нужно. Зачем – я выяснять не стала. Я же не психотерапевт, в конце концов. Хотя нет, конечно же, психотерапевт. Только лечу я не словом, а действием. Жертвой. Служением своему верхнему. Пусть даже и сессионному. Это моё предназначение. Моя Миссия. Моё послушание.

Я согласилась. Тем более, что давно хотела, чтобы меня выпороли кнутом. Основательно так выпороли. До полуобморочного состояния. Или до обморока. Последнее даже лучше. Только хотела я, чтобы пороли меня голой, привязанной к потолку за поднятые вверх руки. Стоящей на цыпочках. Чтобы я танцевала под кнутом (благо танцами занималась – и не один год).

Я знала – даже видела в его клипе – что он так порет. Правда, партнёрша у него была… погабаритнее меня. Существенно погабаритнее. И стегал он её больше для эстетики, чем для боли. На публику работал. Красиво работал, надо отметить.

Он снял студию. Хорошая такая студия, комфортная. Не знаю, из чего её там переоборудовали, но просторная очень. Есть где размахнуться. Даже трёхметровым кнутом. В соседней комнате – вполне приличный гостиничный номер. Двуспальная кровать; кресло комфортное, стол, стул… всё как полагается. Туалет, душевая кабинка…

Кстати, о душевой кабинке. До того я никогда не принимала душ перед сессией. Как-то это было… неправильно. А здесь… не знаю, мне показалось… что омовение перед служением всё-таки нужно. Разделась я догола спиной к нему (ну никак не могу привыкнуть я раздеваться лицом к верхнему). Не то, чтобы мне стыдно… просто не могу.

Впрочем, не я одна такая. Камилла Клодель тоже перед Роденом не раздевалась. Требовала, чтобы он отвернулся. Хотя потом голой позировала совершенно спокойно. Вот такие мы вот странные создания – женщины.

Приняла душ (хотя я всё-таки больше ванну люблю – «какая война – у меня ванная!»), согрелась, расслабилась. В общем, поплескалась вдоволь. Сережа терпеливо ждал (ну есть, есть у меня такая фишка – управление снизу…)

Вытерлась тщательно, высушила волосы. Убрала их, чтобы не мешали по плечам попадать… И пошла на крест. Андреевский крест. Как мне сказал один из моих предыдущих садистов: «Ты на порку идёшь, как в постель к возлюбленному». Это, правда, не его слова, а Эдварда Радзинского. И сказаны были они совсем о другой женщине (до которой мне как до Луны пешком – честно признаюсь). О Шарлотте Корде. И не о порке. А о гильотине.

Но это чистая правда, конечно. На порку я иду именно так. И на прищепки. И на гречку, горох, рис и всё такое прочее. И на испанскую деву пойду. И на деревянную кобылу. И на битое стекло. И вообще на любые мучения и истязания.

Почему он меня отправил на крест, а не привязал за руки (хотя кольцо под потолком было, да и верёвки тоже) – не знаю. Видимо, ему нужен был не мой танец, а моя боль. Только мои боль, страдания и мучения. Почему именно мои – до сих пор не понимаю. Наверное, ему действительно было нужно… вот такое вот послушание. Даже не служение нижней, а именно почти монашеское послушание.

Сергей распял меня на кресте (спиной к нему), тщательно зафиксировал, и начал меня пороть. Боже, как же это было больно! Нет, конечно, мне досталось не так, как Христу (трёхметровый кнут – это всё же не римский флагрум с вшитыми в хвосты овечьими косточками)… но честно скажу, после этого опыта я Евангелие воспринимаю как-то уже совсем по другому (хотя, признаюсь, читаю крайне редко – только когда накатывает). Но было очень, очень, очень больно.

И тем не менее… я был полна решимости выдержать всё. Все удары. Чтобы только он получил… да нет, наверное, даже не удовольствие. Катарсис. Ему нужен был катарсис. Очищение. Через мою боль и страдания. И я была счастлива, просто счастлива, что могла ему это дать.

Он засек меня почти до обморока (как дед Горького в «Детстве»). Потом отвязал меня, помог добрести до кровати. Отлеживалась и приходила я в себя, наверное, с полчаса. Потом направилась было к кресту, чтобы получить вторую порцию – спереди по бёдрам. Но он… в общем, я посмотрела ему в глаза (на чистые СМ-сессии правило опущенных глаз, понятно, не распространялось)… и увидела…

Страх. Какой-то совершенно запредельный, я бы даже сказала – апокалиптический страх. Как будто во время порки он увидел, почувствовал нечто запредельное. Иномирное. Страшное. Поэтому ни о какой «второй порции» не могло быть и речи.

Он заботливо обработал мои синяки каким-то своим секретным снадобьем, от которого у меня следы от кнута исчезли дней через пять всего. Отвёз домой. А потом исчез. То есть, совсем исчез. Из Темы; с российских тематических сайтов; и вообще из России. По слухам, распродал все свои кнуты и прочие дивайсы; уехал в Германию (он наполовину немец) и занялся шоу-бизнесом какого-то местного пошиба.

Вот такая вот история. Теперь, как я и обещала, расскажу о своём переходе в мейл-дом. Мой первый… да нет, не верхний, конечно, просто порщик, был преподавателем математики. В каком-то ВУЗе, которых сейчас как грязи расплодилось.

Я не выбирала целенаправленно преподавателя, просто так получилось. Просто идеально получилось. Мой грех праздной и комфортной жизни нужно было снимать наказанием. Не просто страданием, а именно наказанием. Наказанием за праздную жизнь. А наказывать, понятное дело, можно либо в семье, либо в храме, либо в учебном заведении.

В реальной жизни ни то, ни другое, ни третье, понятное дело, было невозможно. Поэтому нужна была тематическая ролевая игра. Настя в наших «постегашках» очень даже успешно играла роль строгой квази-мамы (за что я ей была бесконечно благодарна). Но Насти уже не было; а что касается квази-отца… то я пока была не готова к этой модели. Боль от потери ещё ощущалась. Ну,а на храм у меня аллергия. Думаю, уже навечно.

Поэтому оставалось только учебное заведение. Тем более, что тогда в моём окружении ходили упорные слухи, что в какой-то закрытой элитной московской гимназии имеют место быть телесные наказания учащихся. Порка, гречка и всё такое. И даже профилактическая порка – в начале и конце каждого полугодия. Я не сомневаюсь, что это просто очередная городская байка, но меня впечатлила необычайно.

Поэтому на сессию с порщиком я пришла в классической английской школьной форме. Белая блузка, клетчатая юбка, белые чулочки. Чёрные туфли почти без каблуков. Волосы собраны в целомудренный пучок. В общем, полный age-play. Тем более, что выглядела я совсем даже не на свои тогдашние восемнадцать. А года так на два моложе.

Фантазией мой первый порщин не отличался. Порол ремнём; шлепал спанком; сек розгами. Только девочек, понятное дело (правда, всех возрастов – от 18 до 50). Иногда голышом, но чаще женщина просто спускала трусики, поднимала юбку выше талии и ложилась на диван. Или грудью на стол, держась руками за край столешницы. Или вставала в коленно-локтевую – на кровать или на пол.

Но я шла к нему не только за болью, но и за стыдом. Жгучим стыдом. Поэтому мы несколько видоизменили стандартный «школьный» сценарий. После того, как я пересекала порог его просторной гостиной (в которой, собственно, он и порол), я спускала трусики (обязательно белые и ни в коем случае не стринги и даже не кружевные) до колен и поднимала к талии юбку, придерживая её руками.

Затем поворачивалась лицом к нему и раздвигала ноги, насколько позволяли спущенные трусики. Чтобы он видел меня всю. Ну, не совсем всю, конечно (об обнажении груди и речи быть не могло), но всю от талии до колен. И в таком положении рассказывала ему обо всех своих прегрешениях. Опустив глаза, конечно (хотя он не ДС-ник, поэтому ничего такого от меня не требовал). Потом он читал мне длинные «преподавательские» нотации. Ох и стыдно же мне было… Я просто умирала от стыда. Чего, собственно, я всегда и хотела.

Затем – в соответствии с разработанной им «наказательной таблицей» (математик всё-таки!) – он определял меру наказания. Количество ударов, то есть. Сначала ремнём, а потом мы постепенно перешли на розги. И больнее гораздо, и как-то… фетишнее. Для меня, по крайней мере.

Сначала я ложилась к нему на колено. В мою любимую ОТК. И получала… шлепков с полсотни, наверное. Хороших таких шлепков. Увесистых. Потом была первая порция ремня – до полусотни ударов. Потом я спускала трусики до щиколоток и семенила в угол, где вставала на колени. Держал он там меня довольно долго – часами. Не на гречке – просто на коленях. С поднятой юбкой, разумеется.

Потом была вторая серия. Потом снова в угол. Потом ещё одна серия. В общей сложности я получала где-то ударов 100-15о ремнём. Или 60-80 розгами. Исключительно по ягодицам (хотя по бёдрам ну просто ооочень хотелось). И так почти каждую неделю на протяжении… да почти трех месяцев.

А потом я уехала в Лондон.

Славная миниатюра. Искренняя такая. Реалистичная. Одна просьба - пустые строки между абзацами вставлять. А то читать тяжело.

IХ. ДКНЖ

Совершенно секретно. Файл #012782374623876. Группа «Омега»

Тип: Сообщение электронной почты

Отправитель: Макс Брунн (maxbrunn@mail.ru). Реутов Андрей Алексеевич

Получатель: Госпожа Екатерина (mistresskate@mail.ru). Севастьянова Мария Аркадьевна

Тема сообщения: Наша первая встреча в реале

Дата: 02 февраля 2012 года
Москва, Россия

Уважаемая Госпожа Екатерина!

Разрешите выразить Вам глубочайшую и искреннюю благодарность за вчерашний сеанс психотерапии, который Вы провели со мной по телефону.

Результатом Вашего сеанса стал существенно более глубокий катарсис, чем я предполагал даже вчера. Столь быстрое достижение катарсиса даже для очень опытного и умелого психотерапевта – почти что чудо. Так, что, как говорится, «снимаю шляпу» и восхищаюсь Вами. Вы более чем заслуживаете, чтобы Вам целовали ноги. И чтобы Вам подчинялись.

Нет, «каналы приёма любви» ещё не открылись (и вряд ли откроются до тематического сеанса с Вами, причём весьма жёсткого). Но позитивные сдвиги уже есть. И немалые. Мне уже гораздо легче принимать любовь других людей. По крайней мере, нет такого отторжения, как раньше.

Помимо чисто эмоциональных ощущений, о которых я уже Вам говорил в моём предыдущем коротком письме, в результате катарсиса произошли ещё два «квантовых скачка» - радикальных изменения в моём состоянии. Одно… наверное, всё-таки профессиональное. Разработанные мной технологии, инструменты и программный продукт вполне способны изменить мир.

Я это понимал давно (собственно, я с самого начала своего изобретательского процесса ставил себе задачу именно изменить мир – иначе мне просто неинтересно). Ибо я согласен с известным изречением о том, что человек рождён для того, чтобы в чём-то стать и первым, и лучшим. Да и первое образование – теоретическая ядерная физика – весьма этому способствовало. Ибо физики-теоретики-ядерщики имеют дело с самыми фундаментальными естественно-научными вопросами мироздания (есть ещё вопросы богословские).

Но я это понимал исключительно разумом. Хоть я и Лев – огненный знак – но у меня очень сильный перекос в сторону «рацио». Который тоже нужно будет убирать, развивая мою эмоциональную и чувственную сторону с помощью боли, наказаний и унижений. А мне были нужны чувства. Чувство драйва, непреодолимого желания и потребности постоянно, ежедневно и ежечасно изменять этот мир.

Причём, что очень важно, и потребности, и возможности… Возможности изменить мир. Уверенности, что этот мир изменится. И уже меняется. В результате моих слов и действий. А для этого мне очень была нужна Вера. Которой не было. Точнее… не то, чтобы совсем уж не было (какая-то вера у человека верующего, тем более, католика, всё равно присутствует), но она была слишком слабой для обеспечения необходимого драйва.

И вот теперь эта вера появилась. Я не просто верю, я знаю, что практически каждое моё действие – и в моём проекте, и в моих многочисленных хобби – действительно пусть и немного, но всё-таки меняет этот мир к лучшему. Делает его чище, добрее, человечнее, светлее, комфортнее, богаче (со всех точек зрения).

Конечно, появление этой веры и этого знания – результат многих факторов, но без Вашего сеанса и вообще Вашего влияния это было бы невозможно. Вообще общение с Вами… это какой-то совершенно уникальный опыт. Которого у меня ещё не было.

Ибо для появления этих веры и знания мне нужно было в достаточной степени раскрыться, убрать соответствующие барьеры… Самому мне это уже давно не под силу и никому извне это тоже не удавалось. Это удалось только Вам. И появилась вера. Хотя знание было уже давно. Знание, что Бог существует (он для меня столь же реален, как и Вы). Возможно, даже более реален.

Но, несмотря на это знание, у меня были (и, в общем-то, остаются) немалые проблемы со Всевышним и Его «небесной канцелярией». Ибо «каналы любви» у меня заблокированы, наглухо закрыты не только «вбок» (к людям), но и «вверх» (ко Всевышнему). Здесь ровно та же история, о которой я упоминал выше, когда говорил о своей цели изменить мир.

Я достаточно хорошо знаком и со Священным Писанием, и со Священным Преданием, и вообще с католическим богословием, которое я изучаю лет так десять по крайней мере. И поэтому знаю, что Всевышний любит меня. Знаю, но не чувствую (к сожалению, есть у меня на то очень серьёзные основания). А раз не чувствую, то и не доверяю Ему. Вот такая странная ситуация. Есть Вера (и даже Знание), но нет доверия. Причём эта ситуация длится уже много лет и до Вашего появления в моей жизни оставалась совершенно статичной и бесперспективной.

Опять же несмотря на очень большую разницу в Вашей и моей религиозности, «каналы вверх» начали потихоньку открываться; барьеры – понемногу ослабевать; а доверие – понемногу укрепляться. Хотя для того, чтобы я смог (или научился) достаточно доверять Всевышнему, мне совершенно необходимо оказаться полностью в Вашей власти. Связанным и обездвиженным. Но это, к сожалению (или к счастью), для меня не так просто.

Когда я говорил о том, что я не доверяю Вам в достаточной степени, чтобы признать Вас своей Госпожой и чтобы полностью доверить Вам себя (и душу, и тело) не только для наказания, но и для сеанса и отношений вообще (ибо они гораздо больше, чем просто наказание, пусть и сколь угодно изощрённое и суровое), я, скажем так, не совсем правильно выражал свою мысль.

Поясню. Для верующего христианина вопрос о доверии людям обычно не стоИт. Стоит вопрос о доверии Всевышнему. И о правильности понимания Его Воли и Его «руководящих указаний». Или просто указаний. Ибо Всевышний всемогущ. Он никогда не позволит Вам сделать что-то, что противоречит Его Воле в отношении меня. Никогда. У Вас «это» просто не получится. Как бы Вы не старались. Это просто невозможно.

Когда я говорю о том, что я являюсь весьма ревностным и благочестивым католиком, я вовсе не имею в виду строгое соблюдение тех или иных обрядов. Эта сторона моей религии меня волнует очень мало. Ибо это чисто внешнее. Меня интересует внутреннее. А внутреннее для меня состоит в том, что я постоянно сверяю все свои слова, действия и даже мысли с католическим вероучением. Они не всегда совпадают; но если не совпадают, я очень хорошо знаю, почему. И готов ответить. Всевышнему.

Для того, чтобы я смог признать Вас своей Госпожой (чего, надо отметить, чисто эмоционально и чувственно мне очень хочется, да и вообще меня очень сильно тянет к Вам), необходимо выполнение двух условий. Во-первых, я должен быть абсолютно уверен в том, что и такие сеансы, и такие отношения (и вообще, и в предложенном Вами варианте) мне действительно нужны. И, во-вторых, я должен знать, быть абсолютно уверенным в том, что мне нужны именно Вы.

По обоим вопросам у меня есть чисто рациональные аргументы и «за», и «против». «За» Вы уже слышали (и ещё услышите); что же касается «против»… Эти аргументы я приводить не буду, потому, что придётся слишком долго объяснять. Да я и не уверен, что смогу. И особого смысла не вижу, честно говоря, ибо эти аргументы – не между мной и Вами, а между мной и Всевышним. И ещё потому, что для того, чтобы аргументы исчезли, мне нужно не логическое переубеждение, а Знак. Точнее, два Знака. Знака Свыше. Я очень хорошо знаю, как эти знаки можно получить… но об этом я Вам расскажу несколько ниже.

Одной из причин столь длинной богословской диатрибы является желание донести до Вас, что для меня определяющей и доминирующей составляющей тематических сеансов и отношений является духовная составляющая. Даже религиозная. Конечно, важны и другие – чувственная, эмоциональная, эстетическая… но доминирующей является - и всегда будет являться именно составляющая духовная. Даже католическая.

Ибо, как я уже говорил (и как хорошо видно из целого ряда моих тематических рассказов), я смотрю на Тему и ощущаю Тему прежде всего (зачастую, и исключительно) через призму католического вероучения и католической традиции. Что на самом деле очень даже правильно, если учесть, что у БДСМ именно что христианские корни. Совсем христианские.

Именно поэтому мне так нравятся Ваши представления и о сеансе, и об отношениях. Именно поэтому мне так и хочется (иногда почти нестерпимо хочется) признать Вас своей Госпожой. Ибо то, что Вы предлагаете, практически полностью соответствует моим представлениям, ощущениям, желаниям. Вы очень хорошо «читаете» меня (или же мы просто очень хорошо «тематически совместимы»), и упоминаете – совершенно неожиданно для меня – именно те инструменты и практики, о которых я даже не думал, но которые вызывают у меня сильнейшее возбуждение и «эмоциональный резонанс». Те же розги, например. Или пощёчины.

Я никогда не думал, что мне так сильно захочется, чтобы Вы основательно отхлестали меня по щекам. Сразу. Чтобы показать, «кто есть кто». И чтобы повторяли это так часто, как сочтёте нужным. Хотя подсознательно это вполне объяснимо. Ибо в Святом Евангелии сказано: «… ударят по щеке, подставь другую». Да и вообще, Нагорная Проповедь Господа Нашего Иисуса Христа – едва ли не самое идеальное руководство для нижнего.

Кстати, вот Вам ещё один аргумент для меня в пользу тематических сеансов и отношений. Не секрет, что в современном реальном мире жить по Нагорной Проповеди (и вообще по Святому Евангелию) практически невозможно. Поэтому моя повседневная жизнь, мягко говоря, не сильно соответствует этим основополагающим требованиям католического вероучения. Как я уже говорил, я вовсе не фанатик (по религиозным убеждениям я, скорее всего, умеренный католический модернист); но я не могу не признать полезность хотя бы один раз в жизни в течение некоторого времени жить и действовать в строгом соответствии с Нагорной Проповедью. А в нашем реальном мире предлагаемые Вами сеансы и отношения – едва ли не единственный способ безопасной и эффективной реализации этой идеи.

Вообще мне всё очень нравится в Ваших предложениях. И полное подчинение (абсолютное доверие Всевышнему через Вас); и идея рабства, красной нитью проходящая через весь Новый Завет. Рабства перед Всевышним, по сути (хотя по форме, конечно, перед Вами). И идея обездвиживания (вериги, которые по сути, есть тот же бондаж – одна из широко распространённых в «века веры» духовных практик). Как и столпничество – длительное стояние на одном месте, зачастую в неудобной позе.

И «минимальная сексуальность» сеанса. Для меня, честно говоря, чем асексуальнее сеанс, тем лучше. Меньше проблем с соответствующей Заповедью Господней. И с соответствующим «смертным грехом». Хотя решать, конечно, Вам…

И, конечно, боль, страдания, мучения… Длительная, тупая, ноющая, постоянная боль и боль резкая, жёсткая, до ослепительных вспышек в голове. Долгая, жёсткая, безжалостная, жестокая… даже, наверное, обязательно жестокая порка – со сменой частоты, ритма, силы, чтобы не привыкало тело и не стихала боль. На грани истязания (возможно, за гранью). Жестокие, безжалостные, унизительные наказания…

Ибо всё это полностью соответствует одной из важнейших христианских идей. Идеи духовного роста, духовного развития, духовного очищения, духовного «квантового скачка» через боль, страдания и унижения (для Вашего удобства, я буду пользоваться этим намного более общепринятым термином, чем умаление). Идея мученичества… точнее, исповедничества (исповедник, в отличие от мученика, остаётся в живых, хотя зачастую проходит через просто неимоверные боль, страдания и унижение).

Опять же, я не фанатик, но и отрицать важность и полезность такого духовного опыта, имеющего двухтысячелетнюю историю, было бы нелепо. И, конечно, очень важны именно розги. Стандартное орудие и церковных телесных наказаний, и истязания христианских мучеников и исповедников. Очень сильный фетиш.

Теперь поговорим о Знаке. Знаке, который мне необходим для того, чтобы получить ответы на два важнейших для меня вопроса: (а) нужны ли мне тематические отношения «снизу» и (б) нужны ли они мне с Вами.

Вернёмся к Знаку. Я достаточно хорошо умею слушать и слышать Всевышнего (всё ж таки уже лет так десять практикуюсь), поэтому информация о Знаке у меня надёжная и, как говорится, «из первых рук». И поэтому не обсуждается.

А касается эта информация места нашей первой встречи. Ибо это место уже определено. «Небесной канцелярией». И обсуждению не подлежит. Вы либо его принимаете и мы идём дальше в наших отношениях, или нет. Если «нет» (что, разумеется, Ваше право, к которому я отношусь с пониманием и уважением), то, значит, Вы не моя Госпожа.

Мы с Вами впервые встретимся (если вообще встретимся) в реале на Святой Мессе в кафедральном католическом соборе Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии по адресу ул. Малая Грузинская д. 27/13. Это между станциями метро «Баррикадная» и «Улица 1905 года». В любой удобный для Вас день. Расписание богослужений Вы можете найти на сайте собора: http://catedra.ru/.

Поскольку, как я уже говорил, я воспринимаю Тему почти исключительно через католическую «призму», мне совершенно необходимо побыть с Вами именно в католическом храме. Посмотреть на Вашу реакцию, на Ваши слова, поведения, ощущения, почувствовать Вас в Присутствии Господнем (храм, как известно, наполнен Духом Святым – Благодатью Божией). И потом на основании этого опыта и ощущений принять решение. Например, мне очень интересно, пойдёте ли Вы к Святому Причастию. И если нет, то почему.

Собственно, я уверен, что если Вы согласитесь на это совершенно необходимое моё условие, Всевышний даст мне чёткий, ясный и недвусмысленный Знак. Так что мне размышлять и анализировать особо не придётся. И так будет всё понятно. В ту или иную сторону. «Одобрено Всевышним» или «Отвергнуто Всевышним». Третьего дано не будет.

Потом… потом, думаю, достаточно будет прогуляться к ближайшей станции метро и по дороге я точно и окончательно Вам скажу, согласен ли я принять Вас в качестве своей Госпожи и полностью и абсолютно Вам доверять. В крайнем случае, я возьму тайм-аут на день-два… но это маловероятно. Крайне маловероятно.

Если ответ будет положительным… мы выберем оптимальный для Вас вариант подготовки розог для нашей первой сессии и моего первого наказания. И вообще, я уверен, что Вы знаете, что нужно будет потом делать.

Если же ответ будет отрицательным, Вам придётся забыть о моём существовании (как и в случае, если Вас не устроит место нашей первой встречи). Любые попытки убедить, заставить и т.д. меня изменить моё решение (которое будет окончательным и не подлежащим обжалованию), будут мной очень жёстко пресечены. Я человек обычно мягкий, покладистый и гуманный, но в определённых обстоятельствах могу быть просто невероятно жёстким и даже жестоким. Жизнь научила. Поэтому знакомиться с этой моей стороной категорически не советую. Сто раз потом пожалеете, что об этом даже подумали…

Пока я понятия не имею, каким будет мой окончательное решение (да и было бы странно, если бы я такое понятие имел). Да и Ваше тоже. Пока я ощущаю вероятность как 50/50. Практически равную.

Жду Вашего ответа на моё предложение.

--------------------------------------

Если бы это письмо было своевременно прочитано сотрудниками «восьмерки», это спасло бы не одну человеческую жизнь. И позволило бы избежать очень и очень многих неприятностей. И уж точно не позволило бы миру подойти к самому краю Бездны. Но, к сожалению, одна очень простая мысль в то время так и не пришла в голову ни оперативникам «восьмерки», ни сотрудникам «Омеги» и они полностью переключились с поиска человека на поиск идеи. Поэтому письмо так и осталось непрочитанным… а потом это уже не имело никакого значения.

--------------------------------------
03 февраля 2012 года, 19:20
Москва, Россия

С одной стороны, это было наглостью. Причём наглостью беспредельной. Неслыханной наглостью. Это было грубым нарушением всего, чему его столь старательно учили в Высшей школе КГБ СССР (для него это было в позапрошлом тысячелетии), но он и не подумал убраться как можно дальше от места убийства как можно быстрее.

Несмотря на то, что прекрасно знал, что обнаружение трупа в столь людном месте, как Большой Тишинский переулок в столь ещё раннее время – вопрос не более часа. А то и вообще нескольких минут. Поэтому шансы нарваться на проверку документов были велики. Очень велики.

Не то, чтобы он боялся этой проверки. Удостоверение подполковника ФСБ – липовое, конечно, но, как говорится, «лучше настоящего» заставило бы любого мента автоматически взять под козырёк. Ибо личико у каждого из них… не в пуху даже, а в длиннейшей шерсти. И ссориться с ФСБ-шником ну совсем не с руки. И всё равно, шанс «засветиться» оставался. А когда выяснится, что ксива липовая… в общем, осложнить его работу это могло очень и очень серьёзно.

И всё же он на Святую Мессу пошёл. На ту самую, на которую не дошла Госпожа Екатерина. Которую он убил двумя выстрелами в спину. Точно так же, как и этого лондонского верхнего. Это тоже был риск. И риск огромный. Что люди из «Омеги» свяжут эти два убийства. И начнут копать. Технические возможности у них для этого есть. И мозги тоже. И это тоже – если он захотят побеседовать с ним «по душам» (а они давно хотят) – способно тоже резко осложнить ему жизнь.

Но он пошёл и на этот риск. Вполне сознательно пошёл. Нет, конечно, он мог использовать и нож, и гарроту (и то, и другое у него имелось в наличии). И даже просто кулак. Его основательно обучили и первому, и второму, и третьему. И ещё десяткам других способов убийства. Вплоть до свёрнутой газеты.

Но всё это было ещё более рискованным. Ибо гораздо мене надёжным. Это только в плохих фильмах и ещё худших детективах убивать руками легко. Всегда есть риск промахнуться; что объект вывернется, закричит… Пуля гораздо надёжнее.

И потом… если уж наводить ментов – и «Омегу», конечно - на ложный след, то пистолет – самое оно. Ибо отвергнутый офицер с PTSD кулаками махать не будет. И ножом тоже. Гаррота же – вообще не из его жизни. Нет, он ствол возьмет. И глушитель добудет – благо фигню эту в любой мастерской сварганить можно – без особого напряга. И грохнет.

Храм же… нет, он вовсе не собирался замаливать нарушение Шестой Заповеди Господней. Не убий, то есть. Ибо чего тут замаливать-то? Убивал-то он во имя Господа. Именем Его. Так сказать, при исполнении служебных обязанностей.

Просто… просто ему очень хотелось встречи с Христом. Принять в себя Христа. Святого Духа. Благодати. Которой в окружающем мире было просто исчезающе мало. Что в России, что в Европе, что в Северной Америке. Хоть и по разным причинам. Нормальное желание католика. Пусть и ненормального. На всю голову ненормального.

Он улыбнулся. Надо же было такое прозвище ей приклеить. ДКНЖ. Домина-которую-не-жалко. Причём называл он её так – да и ещё в разговоре со своей знакомой верхней (никаких отношений, просто знакомой) – чуть ли не минутами после того, как отправил ей это письмо. И предыдущие письма аналогичного содержания.

Нет, это не было лицемерием, ибо в каждый из этих моментов времени он, как ни странно был самим собой. Точнее, соответствующей половинкой своего многогранного «Я». Ибо отношение его к госпоже Екатерине было типичным love/hate. Люблю/ненавижу, то есть. То люблю, то ненавижу. Чертовы качели, одни словом. Впрочем, обычное дело в миллионах отношений. По всему миру.

Её отношение – то есть, истинное отношение к нему, а не то, которое она декларировала в намного более коротких ответах на его длиннющие послания – было существенно иным. Отношение это она доверяла только своему личному дневнику, который вела на нетбуке, надёжно изолированном от Интернета. Чтобы никто не подсматривал. Но поскольку девочка одна была насквозь гуманитарная, она не знала, что все её сокровенные мысли можно очень легко читать из машины через дорогу. С помощью совсем даже несложного оборудования. Которым Охотник, разумеется, обладал.

Хоть и love/hate, а в романтическом смысле он, конечно, её не любил. Ни капли. И она это прекрасно чувствовала. Да, ему хотелось полностью отдаться ей, покорно служить, выполнять любые её приказы… но для него она была лишь инструментом. Инструментом… даже, наверное, не служения, а общения с Богом. Его Богом.

Она же его просто любила. Как женщина мужчину. Искренне восхищалась его достижениями, его письмами; искренне жалела его душу, израненную почти двумя десятилетиями ежедневной, ежечасной борьбы со Смертью. И десятками других ударов, которыми в избытке награждала его жизнь.

Потому и выпрыгнула из своей овечьей шкурки (она родилась под знаком Овна). Чтобы вытащить его из очередного приступа депрессухи. Четыре часа на телефоне висела. Он дважды бросал трубку; она дважды добивалась возобновления разговора. И даже – неслыханное для него событие – поставила его-таки на колени. На которых он простоял полчаса. Не на крупу – с его больными коленями это было не БРД – просто на коленях. И вытащила-таки. Подарив ему такое облегчение, которое он не испытывал никогда. Хотя с ним в свое время работали очень даже квалифицированные психотерапевты. С мировыми именами.

Более того, она хотела за него замуж. Очень хотела. Да, она не видела его живьём – только фото (и то не идеального качества). Она только слышала его голос и читала его сообщения и письма. Но ей – опытному психологу – этого было достаточно. И чтобы влюбиться по самые розовые ушки, и чтобы понять, что он – настоящий. Разница в возрасте – 11 лет – вполне нормальная. Её бабушка была моложе своего мужа на 13 лет. И ничего – золотую свадьбу сыграли…

Именно с таким мужчиной она хотела провести всю свою жизнь; именно от такого мужа она и хотела ребёнка. А лучше двух. В отличие от подавляющего большинства российских женщин, размер его дохода её не волновал. Совсем. Она и сама зарабатывала неплохо (даже очень), и прекрасно знала, что с её поддержкой и мотивацией при его талантах он горы свернёт. Хоть здесь, хоть в Европе, хоть в Америке.

Но это была только одна сторона её отношения к нему. Светлая сторона. Но была и тёмная. Беспредельно жестокая сторона. Её контингент в реабилитационном центре был таким, что… в общем, в способах причинения боли человеческому телу она разбиралась почище специалистов Ежова и Берии вместе взятых. И даже если добавить к ним бравых янки и томми, которые… в общем нужные им показания для Нюрнбергского трибунала давали даже видавшие виды офицеры СС…

Как и «Макс Брунн», она существовала в двух состояниях. Любви и… наверное, одной из ипостасей Антэроса. Тоже тот ещё демон… В этой ипостаси она была просто беспредельно жестока. И абсолютно безжалостна. В её фантазиях – которые она полностью доверяла своему дневнику – она творила такое, что… хоть теоретически и не выходила за рамки БРД (голову она всё-таки не теряла даже в столь сокровенных фантазиях), но всенепременно толкнули бы его за Грань…

За которой находился Ключ. Ключ к Двери. Двери для Аластора. Двери, которая не должна открыться ни при каких обстоятельствах. Именно поэтому, когда Охотник прочитал последнее письмо и прослушал переговоры «Брунна» и госпожи Екатерины, участь последней была решена. В том своём состоянии объект точно не смог бы ей сопротивляться (не справиться ему с такой); сессия стала бы неизбежной… со всеми вытекающими последствиями. Пришлось использовать «последний довод королей». Точнее, два. По 9х19мм.

Была ещё одна причина, по которой он так быстро принял решение о ликвидации. Пробивая объект по всем и всяческим базам, Охотник с удивлением обнаружил разрешение на владение и даже скрытое ношение оружия. И наличие зарегистрированного «ствола».

Очень приличного ствола, надо отметить. Он сам очень даже уважал этот ствол – и не раз его пользовал при ликвидациях. Бэби Глок. Компактный Глок 26. Изящное творение оружейных мастеров Австрийской республики. 12 патронов 9х19 парабеллум. Впрочем, для ДКНЖ хватило бы и одного.

Узнав об этом стволе, Охотник не на шутку испугался. Объект и без того эмоциональной устойчивостью не отличался, а тут… Возьмет с собой ствол – благо легальный – психологиня ляпнет что-нибудь по незнанию (да хоть по самоуверенности)… перепугает его (бросал же он трубку) и получит девять миллиметров в лоб. Объекту это с рук сойдёт, конечно (Аластор и не таких покрывал), но стрессор будет вполне достаточный, чтобы в иной мир провалиться. А там Ключ… Нет уж, лучше уж принять превентивные меры. Оно как-то надёжнее будет…

А вообще, надо этого «Брунна» как-то… определить, что ли. Пора объекту свитчевать-то завязывать… Не может же Охотник без конца верхних гасить. Так можно и на радар убойного отдела МУРа попасть. Группы расследования серийных убийств. Оно ему надо? Нет, надо объект вверх уводить. Впрочем, может, он и сам уйдёт. Исчезновение верхней – это тот ещё шок.

Особенно если его усилить чем-нибудь зело креативным…

Уже пишу

Глава VIII. Облом

25 апреля 2012 года
Москва, Россия

«Хакер всея Руси» Серёга Малышев принес в клювике информацию по убитому лондонскому верхнему в рекордно короткие сроки. Кузнецов Виктор Сергеевич, 38 лет, уроженец города Санкт-Петербурга. Антиквар – причём потомственный; объездил всю Европу, где и познакомился со своей будущей женой – англичанкой. Десять лет назад сочетался законным браком. Получил вид на жительство, затем гражданство Великобритании. После чего благополучно развёлся и зажил в своё удовольствие. Благо детьми обзавестись не успел. В общем, обычная история, каких тысячи.

Необычной была тематичность Виктора. Судя по его активности на тематических сайтах, темачить он начал ещё в России, за несколько лет до встречи с будущей женой - англичанкой. Тоже, кстати, тематической девушкой. И довольно симпатичной для англичанки. Собственно, Тема их и свела.

Сначала Виктор немного свитчевал (тоже вполне обычное дело), а потом прочно и пожизненно ушёл вверх. Был он верхом жестким, компетентным… и полигамным. Тайм-менеджмент у него был поставлен просто великолепно, так что в каждый конкретный момент у него под ошейником были минимум две нижние. Плюс сессионные партнёрши, менявшиеся с калейдоскопической быстротой. В общем, жил товарищ Виктор яркой, насыщенной и разнообразной тематической жизнью.

После вступления в законный брак мало что изменилось. Ибо его супруга была, как бы это помягче сказать, весьма свободных нравов. Очень свободных даже по меркам нынешнего супертолерантного британского общества. Брак их был, по сути, открытым – и в ванильном, и в тематическом смысле. Секс втроём был обычным явлением; не чурались они и групповухи. Да и золотое членство аж в трёх клубах свингеров о чём-то говорило.

Женушка его, судя по описаниям сессий – и текстов, и фото, и даже видео, которые они выкладывали в Сеть – тоже была та ещё любительница жесткача. Что в этом персонаже нашла на удивление целомудренная в Теме Нелли – загадка полная. Она даже грудь категорически отказалась обнажать (не говоря уже о сексе). Только от пояса до колен – для порки. И всё. Квази-отец? Разве что только это что-то объясняет. Ибо в эмоциональном плане он относился к своим нижним очень мягко, заботливо и даже нежно. Что вовсе не мешало доводить их болью до полуобморочного состояния. Впрочем, среди садистов не такая уж и большая редкость.

Труп Виктора Кузнецова нашла парочка, искавшая уединённое место для любовных утех. Документов при нём не оказалось, что не помешало лондонской полиции опознать его практически мгновенно. В прошлом году на одном из приёмов произошло преступление – крупная кража – и пальчики всех присутствовавших попали в полицейскую базу данных. В том числе, и мистера Виктора Смита (получив гражданство, он немедленно сменил и фамилию).

Насчёт наркоманов Охотник ошибался. Нарко-версию никто даже не рассматривал. Русский антиквар; две пули в спину; мягкие безоболочечные пули; никто ничего не слышал… версия была только одна. Русская мафия. Однозначно. Поэтому дело уже на следующий день передали в Скотланд-Ярд. В русскую секцию отдела организованной преступности. Впрочем, как Охотник и предполагал, расследование очень скоро уткнулось в глухую стену. В Cold Cases его ещё не перевели, но дело шло именно к этому. В сторону Темы, естественно, никто даже и не взглянул.

Скотланд-Ярд любит висяки не больше, чем МУР. Поэтому бравые детективы несказанно обрадовались, когда отдел D британской контрразведки МИ-5 (структура, аналогичная российской «восьмерки») забрал у них это дело. Когда леди сходит с автомобиля, он увеличивает скорость… Баба с возу – кобыле легче. Good riddance, иными словами.

В «восьмёрке» не сомневались, что Охотник обладал достаточными техническими возможностями для технического контроля за общением между Виктором и Нелли. На дворе XXI век; Лондон есть Лондон; поэтому соответствующее оборудование доступно любому, обладающему достаточными деньгами и целеустремлённостью. Финансирование у Охотника было отменное (кто бы сомневался); целеустремлённость – каких ещё поискать; в общем, ничего удивительного.

Что побудило Охотника принять столь радикальные меры? Проштудировав переписку между Нелли и её верхними (благодаря которой вся её тематическая жизнь была у «восьмерки» как на ладони), Павел постепенно начинал понимать его логику. Нормальная такая логика. Здравая даже.

Верхним Нелли (впрочем, их было не так уж и много) ничего не угрожало, пока их отношения с девушкой ограничивались рамками ТН или чистого СМ. Телесных наказаний и чистого садомазохизма (Павла аж передёргивало, когда он видел этот термин; он категорически предпочитал не разговорный, а научный термин алголагния – любовь к боли). Без каких-либо элементов доминирования и подчинения.

Виктор стал первым, кто пересёк эту тонкую грань и начал постепенно «дрессировать» и «воспитывать» Нелли. Начав со стандартной практики – тренировки опускания глаз. Охотник явно знал больше, чем «восьмерка» (вот ведь сволочь – ну почему бы не поделиться инфой-то, одно ведь дело делаем); в частности, о том, к каким последствиям приведёт погружение Нелли в подчинение. В рабство. Кому именно рабство в конечном итоге, озвучивать было не нужно. Аластору.

Поэтому переступившие эту грань верхние Нелли автоматически подписывали себе смертный приговор. А поскольку – несмотря на свою специфику – «восьмерка» (да и «группа Омега») были вполне себе земными и человеческими спецслужбами, лишние трупы им были совершенно ни к чему. Поэтому Павел распорядился немедленно поставить под контроль все коммуникации Нелли – телефон, Интернет и т.д. и установить за ней наблюдение и прослушку 24/7. В данный момент постоянного верхнего у неё не было (она не стремилась к моногамным отношениям), но были сессионные отношения, которые у Павла вызвали определённые опасения. Ибо двигались они в «направлении Виктор» - с соответствующими печальными перспективами для верхнего.

Размышления Павла прервала рыжая голова «его хакерского величества», появившаяся в дверном проеме его кабинета. Павел организовал офис «восьмерки» по модели ФБР. Стеклянные стены, постоянно открытая дверь. Генерал-лейтенант (впрочем, к своему званию он относился столь же скептически-иронично, как и ко всему остальному) был человеком старой закалки и электронные средства коммуникации особо не жаловал. Предпочитая традиционное общение – лицом к лицу.

«У нас проблемы, босс»

Значит, что-то пошло не так. Очень любопытно, что именно. И где.

«Не нашли женщину?» - обеспокоенно спросил Павел.

«Нашли, но…»

Понятно. Опять это малышевское «но...». Если его сейчас не ввести в рабочие рамки, он лекцию на полтора часа устроит. Легко.

«Никаких но. Сделаешь презентацию по полной форме. Время – место – факты. Труби общий сбор. Через пять в центральной». При жестком внешнем контроле презентации «его хакерского величества» были на удивление эффективными.

«Наилучшим образом заданным нами критериям соответствует один-единственный неопознанный труп. Впрочем, уже опознанный» - уверенно начал Малышев.

Это радовало.

«Севастьянова Мария Аркадьевна. 34 лет от роду; в Теме подвизалась под псевдонимом госпожа Екатерина»

«Как опознал?»

«Стандартно» - пожал плечами хакер. «Сделал поиск по трем основным российским сайтам – впрочем, и одного хватило бы – на предмет пропавших без вести верхних дам. В смысле неожиданно прекративших появляться на сайте – без объяснения причин. По айпи нашёл квартиру; по квартире нашёл владелицу. Из паспортной базы скачал фото, сравнил с трупом. Всё просто».

Павел кивнул. «Продолжай»

«А продолжать, к сожалению, особо нечего. В том-то и проблема…»

«То есть?» недовольно спросил Павел. У него засосало под ложечкой. Неужели такая шикарная версия рассыплется в прах?

«Во-первых, сия дева Катя строго гетеро. Никаких девочек. Только мальчики. От 35 и старше»

Это был действительно удар. Впрочем, из любых правил бывают исключения…

«Во-вторых, никаких контактов между Марией и Нелли зафиксировать не удалось. Что означает, что их и не было»

А вот это уже была катастрофа. Самая настоящая катастрофа. И всё же… Павла не покидало ощущение, что они на верном пути. Как там говорила покойная Барбара Шимкус? Любая проблема имеет решение. Причём решение заключено в самой проблеме. Надо только посмотреть на эту проблему под правильным углом…

«Что мы ещё знаем об этой особе? И об обстоятельствах её смерти?»

«Обстоятельства до мелочей совпадаю с лондонскими» - на удивление энергично продолжил Сергей. «Последний раз дева Катя появилась в Сети третьего февраля. В тот же вечер… в 19:15, если быть более точным, её труп был обнаружен во дворе дома 12 по Большому Тишинскому переулку»

«Большой Тишинский? А где она жила?»

«Метро Сокол»

Значит, она куда-то шла от Белорусской радиальной. Но куда? И к кому?

«Звонки с сотового?»

«А вот тут полный облом» - виноватым голосом произнёс хакер.

«То есть?»

«Её сотовый пропал. Вместе с документами, деньгами и всем прочим. С её официального сотового последний звонок зафиксирован в 15:20. В салон красоты»

«Твоё мнение?»

«Я думаю, что она всё-таки шла на встречу с нижним. Сессионным нижним. Под ошейником у неё на тот момент никого не было. Но пользовались они оба левыми сотовыми и левыми симками. Так что, к сожалению, без вариантов. Тупик»

«Способ убийства?»

«Две пули в спину. Точно в сердце. Смерть наступила мгновенно»

«Что мы знаем о пулях? Кстати, гильзы нашли?»

«Нашли. Стандартные гильзы от ПМ. Пистолета Макарова, то есть. Патрон 9х18. Номера пробили, но толку мало. Концы идут куда-то в Белоруссию»

Понятно. Очередной тупик. Хакер между тем продолжал.

«Пули мягкие. Безоболочечные. Деформированы так, что…»

«Пистолет идентифицировать невозможно» - подытожил Павел

Малышев кивнул.

«Ну, а о ней-то самой-то что удалось выяснить?». Павел категорически не хотел признавать поражение.

«Тут у нас ещё одна проблема» - голос Сергея по-прежнему звучал несколько виновато. Хотя на этот раз никакой его вины быть просто не могло.

«Ну, не тяни» - одернул его Павел. «Давай выкладывай»

«Коренная москвичка. Родители умерли рано и оставили ей в наследство двушку на Соколе. Но это мелочь. Важно, что она закончила отделение клинической психиатрии факультета психологии МГУ»

«Почему важно?»

«Потому что до того, как уйти на вольные хлеба фрилансера – преподавателя, консультанта, коуча и психотерапевта – она работала в реабилитационном центре для участников войн. Всех войн. Афган, Чечня и всё такое прочее. Снимала посттравматический синдром. Говорят, довольно успешно. Там и научилась доминировать»

«И ты думаешь?»

«Я ничего не думаю» - развёл руками хакер. «Просто мы должны; просто обязаны рассмотреть и альтернативную версию»

«То есть?»

Малышев пожал плечами.

«Что в неё влюбился какой-то ветеран. Например, спецназа. Она его отвергла. Он затаил обиду. Потом, спустя годы, они где-то как-то пересеклись… и вот пожалуйста. Труп»

Павел посмотрел на опера Ухова. Тот тоже пожал плечами.

«Вполне возможно»

«У тебя есть какие-нибудь идеи? Или мы в тупике окончательно и бесповоротно?»

«Ну почему же сразу в тупике… А идеи.. идеи всегда есть»

«Например?»

«Я предлагаю попробовать зайти с другой стороны»

«То есть?»

«Мы пытались пойти от человека к ключу. Ключу для двери в Иное»

«А ты предлагаешь…»

Опер согласно кивнул. «Я предлагаю пойти от ключа к человеку»

В переговорной воцарилась напряженная тишина.

«Всё это время…» - как обычно, неторопливо начал Василий Ухов, «мне не давала покоя одна мысль. Про нашего загадочного второго. Точнее, даже не мысль. У меня в голове почему-то вспыхнуло и всё время крутится одно имя»

«Поделись»

«Абба Ковнер»

О Боже! Иисус, Мария и святой Иосиф! Только Аббы Ковнера нам и не хватало… Хотя… это действительно был единственный случай в истории группы Омега, когда один-единственный человек вполне мог открыть двери в Иное. Ну, строго говоря, не совсем единственный… но его сотоварищи играли лишь вспомогательную роль. Он и без них вполне мог обойтись.

Шел 1946 год. Ужасный, невыносимо тяжелый первый послевоенный год. Год, когда потрясенному миру открылся весь ужас Холокоста. Хладнокровного, промышленного массового убийства шести миллионов евреев. За которое взялся отомстить один-единственный человек. Причем строго по ветхозаветному принципу «око за око». Звали этого человека Абба Ковнер.

Абба Ковнер родился в 1918 году в Севастополе, в семье еврея-аптекаря. В 1926 году Ковнеры переехали в Польшу, где Абба окончил виленскую гимназию (с преподаванием на иврите, ессно). Война застала его в Вильнюсе, из которого он не успел эвакуироваться. Слишком стремительно наступал вермахт и слишком стремительным же было повальное бегство Красной Армии. Так Абба Ковнер оказался в вильнюсском еврейском гетто, в которое 6-го сентября 1941 года было загнано около 40 тысяч евреев; во время многочисленных акций нацисты и литовские коллаборационисты уничтожили около двух третей из них.

Надо отдать им должное – евреи вовсе не собирались покорно идти на убой. В январе 1942 года в вильнюсском гетто была создана «Объединённая партизанская организация» которую возглавили Ицик Виттенберг, Иосиф Глазман и Абба Ковнер. Её целями были организация массовой самообороны гетто, саботаж, а затем – восстание и присоединение к партизанам и Красной армии. После того как 15 июля 1943 года Ицик Виттенберг был вынужден сдаться немцам под угрозой уничтожения всего гетто, Абба Ковнер стал руководителем подполья.

В сентябре 1943 года при ликвидации гетто Ковнер с несколькими бойцами ушёл в Рудникские леса, где создал под своим командованием еврейский партизанский отряд, в который входили бойцы из вильнюсского гетто и бригада «Некама» («Месть»). В отряде Ковнер познакомился со своей будущей женой — Виткой Кемпнер.

От ужасов, с которыми он столкнулся в гетто, Абба Ковнер слегка (или не слегка) повредился рассудком. И подсознательно вступил в контакт с Аластором. Самым что ни на есть подходящим к случаю демоном. Демоном мщения и наказания. Великим палачом преисподней.

Одержимый Аластором, Ковнер разработал план убийства шести миллионов немцев путём отравления сильным ядом водопроводной системы в четырёх немецких городах - Гамбурге, Нюрнберге, Франкфурте и Мюнхене. То, что при этом погибнут не только немцы, но и военнослужащие союзников, которые только что спасли евреев от поголовного уничтожения, а также немало евреев же, которые – пусть и в небольших количествах, но остались в этих городах, Ковнеру почему-то в голову не пришло.

Не пришло в голову ему и то, что несмотря на крушение Третьего рейха антисемитизм в Европе никуда не делся. Даже погромы продолжались. И убийства евреев – пусть и в несравнимо меньших масштабах. Поэтому как только станет ясно, что сие чудовищное злодеяние есть дело рук еврея… решения Ванзейской конференции будут реализованы в рекордно короткие сроки. Избранный народ будет уничтожен поголовно. По всему миру. Более того, произойдёт такой чудовищный взрыв ненависти, что преемникам Вестников останется только слегка подтолкнуть Дверь, чтобы она открылась.

Одержимый Аластором Ковнер этого не понимал.Зато это прекрасно понимал один из лидеров палестинских евреев Бен-Гурион, к которому Ковнер обратился скорее за благословением, чем за поддержкой (к тому времени для теракта было всё готово, включая необходимые запасы яда). Бен-Гурион благословения не дал; более того, немедленно сдал Ковнера английским властям в Палестине. Те тут же поставили в известность Ми-6, которая… в общем, Шольц не успел и «Ах» сказать, как уже летел в Палестину в кабине скоростного бомбардировщика «Москито».

Ковнера немедленно арестовали, после чего им вплотную занялся Шольц. Как он убедил Ковнера отказаться от своих намерений – история умалчивает; но через шесть часов несостоявшийся массовый убийца местонахождение яда сдал. К ужасу Шольца, в указанном месте яда не оказалось.

Ковнера накачали «сывороткой правды», от которой он едва не умер, но всё без толку. Он явно был не в курсе. Зато вспомнил, что идею мщения ему подкинул некий узник Освенцима, рассказавший Аббе о таких ужасах, что у бывшего обитателя гетто и партизана крыша поехала окончательно. Как потом узнал Шольц, хоть Освенцим и был крупнейшей в мире фабрикой смерти, но все эти ужасы оказались чистой воды вымыслом. Узника, естественно, не нашли.

Шольц сотоварищи перетряхнули всю Европу (не без помощи не только Ватикана, но и вездесущей внешней разведки СССР). Пришлось даже со Сталиным встретиться (жутковатая, надо отметить, оказалась встреча – Гитлер был как-то покомфортнее). Но яд нашли; террористов ликвидировали; Дверь удержали в закрытом состоянии.

И вот теперь… неужели кто-то всерьёз собрался воду отравить? Но как? Брел какой-то…

«Ты всерьёз думаешь…»

«Да нет, конечно» - улыбнулся опер. «Никто воду травить не собирается. И вирусы туда запускать тоже…»

Все дружно посмотрели на Сергея.

«Чушь» - отрезал хакер. «Поменьше читайте и смотрите технотриллеры. А лучше – вообще не читайте. И не смотрите. Я всех действительно крутых хакеров знаю лично. Никому и в голову такое не придёт. И вообще, у хакеров радикально иной менталитет. Мы взломщики, хулиганы и выпендрёжники. Позеры. В крайнем случае, воры и грабители. Убийц среди хакеров нет. Тем более, массовых. Точка. Ты либо убийца, либо хакер. Третьего не дано. Это абсолютно несовместимые понятия».

Теперь все дружно посмотрели уже на опера Ухова.

«Я имел в виду совсем другой вирус» - снова улыбнулся опер. «Я имел в виду идею. Которые, овладев массами, становятся материальной силой. В том числе, и разрушительной. Или стенобитным орудием…»

Он продемонстрировал присутствующим книгу Рассела Голдсмита «Вирусный маркетинг».

«Вот, купил по дороге… В Библио-Глобусе…»

И продолжил:

«Человек, которого мы ищем, способен запустить в Интернет… в блоги, социальные сети и всё такое прочее некую в высшей степени разрушительную идею. Российского, а, возможно, и планетарного масштаба. Идея станет вирусом… точнее, лавиной, которая погрузит страну – и, возможно, не только её – в кровавый хаос. Все мы прекрасно понимаем, как на самом деле уязвимо современное общество. Какая это хрустальная ваза… если не карточный домик…»

Павел согласно кивнул. Уж кому-кому, а группе Омега это было известно доподлинно.

«А хаос – как мы все прекрасно знаем – есть питательная и вообще любимая среда для демонов. И Аластора в том числе. Идеальный хаос есть идеальное Зло»

Присутствующие молчали, переваривая услышанное.

«Нам нужно найти эту идею. И её носителя. Пока она спит – он сам даже не подозревает о том вирусе, который внутри него. Но если мы не успеем и жертвоприношение произойдёт… вирус проснётся. И тогда мы будем уже бессильны защитить мир от Аластора»

Он вопросительно посмотрел на Павла.

«Да понял я, понял» - нехотя произнёс начальник «восьмёрки». «Уже звоню»

Он добыл из кармана служебный смартфон. Выбрал номер.

«Это я, Ваше Преосвященство. Срочно звоните в АНБ. У нас новый запрос».

Спасибо за уточнение, уважаемая Ellorial. Про итальянок исправлю. Смартфоны группы сделаны по спецзаказу, и потому от прослушки защищены. В реальной жизни ведь все спецслужбы пользуются смартфонами - и ничего.

Глава VII. Блог Нелли Авериной. Пост III

23 апреля 2012 года
Москва, Россия

Ну вот, теперь можно рассказать и том, как формировалась моя тематичность. Я слышала – и читала – что некоторые (не знаю, насколько многие) тематики пришли в Тему в результате… по-моему, это называется на научном языке «эротизация домашнего насилия». Кто – со стороны мужа (не знаю, было ли со стороны жены… хотя, наверное, жёны бывают разные). Кто – со стороны родителей.

Что-то вроде защитного механизма. Типа «стокгольмского синдрома», только не к насильнику (этих не слышала, чтобы тематики любили), а к насилию. Боли, насилию и унижению.

А вот я пришла в Тему по ровно противоположной причине. Потому, что у меня в семье не было никакого насилия вообще. Ни психологического, ни, тем более, физического. Я с самого рождения была любимой дочкой – у отца и мамы; а уж когда папа погиб и я осталась единственным светом в окошке у мамы (как она ни старалась, но больше иметь детей она уже не могла, да и с мужчинами отношения не складывались) – и подавно. Мне во всём потакали, баловали… в общем, я как сыр в масле каталась. Во всех смыслах.

Мама, несмотря на свою огромную занятость на работе, очень хотела родить ещё. Минимум одного, но лучше – двоих. Её вдохновляла подруга – директор небольшого туристического агентства. И преуспевающая бизнес-вумен, и счастливая мама троих очаровашек. Но… после моего появления на свет вердикт врачей был неутешителен – рожать она больше не сможет. Она и в Европу ездила, и даже в Штаты – безрезультатно. Никто даже не брался за лечение.

В общем, безнадёга полная. Ей оставалось только… в общем, понятно, что. Церковь ей оставалась. Русская православная церковь в версии Московской патриархии. Мама моя – типичный Овен. Эмоциональная, увлекающаяся… Огненный знак, что поделаешь Вот и двинула в православие со всей мочи. Ну, и меня с собой потянула. Куда ж без любимой дочи-то…

И понеслось. Окрестила она меня… лет в шесть, наверное. Или в семь? В общем, не помню точно. Потом стандартный букет. Богослужения, воскресная школа, молитвы, посты… Странно, но любой пост – даже самый строгий – я переносила очень легко. Видимо, чревоугодие – всё-таки не мой грех.

Молитвы… не знаю, я их читала как-то автоматически. Ничего не чувствуя. То есть, совсем ничего. И никого. Богослужение… сначала интересно было. И красиво. Православная литургия – всё-таки очень красивое действо. И со священником повезло. Был он… благодатный очень. В смысле, благодать Божия от него реально исходила.

Потом, правда, надоело. Всё одно и то же. И иконы эти везде… Ну что они на меня так пялятся? Неприятно даже. И потом – ну что за издевательство над народом? Ну зачем всё время стоять? Вот у католиков и протестантов всё цивилизованно. Современно. По-человечески. Скамейки хотя бы Хотя хотелось бы помягче скамейки, конечно. Как в том же Лондоне.

Но всё это… как-то мимо меня прошло. Тем более, что лет в девять… или в десять? Опять не помню. В общем, я взбунтовалась и заявила, что хоть режь меня, хоть ешь меня, а в храм православный я больше ни ногой. И в католический костел тоже. И в протестантский молитвенный дом. И в мечеть. И в синагогу, если уж на то пошло. Хотя, понятное дело, кроме храма православного мене не то, чтобы не тащили никуда, но и не пустили бы. При всей маминой любви и терпимости к моим выходкам.

Поэтому всё вышеперечисленное не оказало на меня ровно никакого влияния. Ни на мою духовность, ни на мораль/нравственность, ни тем более на возникновение у меня тематичности. А вот православная литература… это совсем другое дело.

Я очень рано начала читать – мне, по-моему, ещё и трёх лет не было. И – к величайшему маминому удивлению, сказки детские меня почему-то не заинтересовали совсем. А читала я… Бог мой, что я только не читала (кроме сказок конечно – они просто в меня не лезли). Хотя нет, сказки я всё-таки читала. До дыр зачитала «Азербайджанские народные сказки».

Изумительный такой том рубинового цвета. Пятьдесят лохматого года издания. С совершенно потрясающими иллюстрациями. И не менее потрясающим текстом. Как мама мне позволила ЭТО читать, до сих пор ума не приложу. Наверное, купилась на то, что это сказки. И не удосужилась почитать. В общем, основы своего сексуального образования я получила читая эти самые сказки. Лет так в восемь. Темы, правда, никакой там и в помине не было.

Итак, что же я там читала в три-четыре-пять лет? Даже самой интересно вспомнить… А. вспомнила. «Троянские сказания». Из серии «Литературные памятники» (мама где-то на барахолке по дешёвке всю серию приобрела). «Историю жизни на Земле» (ох, какие же там были картинки всяких там динозавров – «Парк юрского периода» нервно курит в сторонке). «Земноводные и пресмыкающиеся». «Плутонию» и «Землю Санникова» Обручева. Потом пошла уже вся библиотека приключений. Библиотека научной фантастики. И всё такое прочее.

Но всё это тоже никак не повлияло на мою тематичность. А более всего повлияло… сейчас уже и не помню, как называлась та православная книга. Помню только то, что поразило меня до глубины души. Необходимость страданий для спасения души.

Автор книги утверждал, что боль и страдания (и физические, эмоциональные) совершенно необходимы для спасения души и попадания в Царствие Небесное. Что туда попадают только или мученики (кто умер за веру христианскую), либо исповедники (кто страдал, но остался жить). А все, кто не страдал (или недостаточно страдал) в этой жизни, в Ад пойдут. И такую картину Ада нарисовал, что… в общем, мне туда очень сильно не захотелось. Потом всё детство кошмары снились. И значительную часть молодости тоже.

Может, он не совсем то говорил… или даже совсем не то.. но знаете же чувствительную детскую психику. Неважно, что он написал; важно, что я в ней прочитала. Прочитала… и тут же заметила, что мама моя, меня балуя и всё мне позволяя (распустила она меня, конечно, до чёртиков) ведёт меня прямиком в Ад. Куда мне очень, очень, очень не хотелось.

Лет до… двенадцати (или тринадцати?) я понятия не имела, что мне со всем этим делать. Ну где и как девочке допубертатного возраста получить боль и страдания? Дома это маме и в голову не придёт; школа у меня была такая, что распусти кто руки (или даже начни пси-террор), вылетит из школы обгоняя звуки собственного визга. При конкурсе десять человек на место в любом классе дирекция могла себе это позволить.

А потом всё изменилось. В одну из квартир в нашем подъезде переехала мама с дочкой на пару лет старше меня. А поскольку я всегда была старше и мудрее своего хронологического возраста (мне кажется, я так и родилась – сразу взрослой)… мы очень быстро с Лексашкой подружились. Мамы вот, правда, наши общего языка так и не нашли. Может, оно и к лучшему оказалось.

Ибо у Лексашки и ей мамы Надежды была Тайна. Ну, на самом деле, не очень-то и тайна… хотя, если бы органы опеки узнали, то у мамы могли бы быть неприятности. Серьёзные неприятности. Очень серьёзные неприятности.

Ибо мама Надежда свою дочку порола. Ремнём. Регулярно. Минимум раз в неделю. Летом ещё и розгами. И крапивой наказывала. И на горох ставила (или этот гречка была?). Впрочем, само по себе это не было чем-то из ряда вон выходящим. По статистике (эх, надо было ссылку сохранить) телесные наказания детей в той или иной форме практикуются примерно в каждой третьей российской семье. Да-да, именно так. В каждой ТРЕТЬЕЙ.

Необычными – и удивительными – были отношения мамы и дочки. Очень близкие, тёплые и доверительные. И потому счастливые. Наверное, потому, что эти наказания – пусть и внешне весьма жёсткие – мама… да нет, обе они обставляли так, что… в общем, это очень их сближало. Были просто не разлей вода. Мама – лучшая подруга дочки; дочка – лучшая подруга мамы. Какой там трудный возраст, нафиг… Ничего подобного и близко не было.

Даже решение о порке они приняли.. как-то спонтанно. Причём вместе. Они обе почувствовали… когда ей было лет двенадцать, что начали отдалятся друг от друга и что жизнь дочки становится… в общем, начала она сбиваться с того пути, который они обе для неё проложили. И которого оба очень хотели. И чтобы её на этот путь вернуть, они решили, что Лексашку нужно постоянно корректировать. Наказанием.

Каждую неделю они обе подводили итоги поведения дочки, составляли список её прегрешений, потом вместе определяли наказание. Справедливое наказание. Впрочем, даже, наверное, не наказание, а… наверное, правильно это было назвать именно корректировкой поведения.

Мама умело чередовала «статику» (гречку, то есть) и динамику (порку ремнём). Причём лупила сильно – чтобы это была не игра, а самое настоящее наказание. Благо в юности занималась волейболом вполне серьёзно (даже в сборные там какие-то входила). Да и на гречке Лексашка стояла… долго.

Я слушала Лексашку и думала, что я хочу именно таких вот отношений с мамой. К сожалению, это было совершенно невозможно. Поэтому мне оставалось только мечтать. И читать теперь уже совсем другие книги.

В отличие от, наверное, большинства тематиков, от «классики» - то есть, де Сада с Захер-Мазохом - я была не в восторге. Совсем. Даже до конца не дочитала. Бросила где-то на первой трети. Первый – просто грязь несусветная; второй же… Ну как можно одну и ту же мысль тупо повторять на ста пятидесяти страницах? «Историю розги» я бросила ещё раньше. Сборник исторических анекдотов – причём даже не смешных.

По-настоящему меня «зацепила» только «История О». В уже, конечно, более старшем возрасте. Мне было… уже шестнадцать, по-моему, когда я её прочитала. Поэтому воспринимала я её уже не как ребёнок, а уже как девушка. Хотя сексуального опыта к тому времени у меня ещё не было.

Я читала про О и чувствовала… нет, не сексуальное возбуждение. Ибо моя сексуальность… не знаю, как это объяснить, но она очень быстро начала сублимироваться во что-то тематическое. Наверное, потому, что ещё в детстве слишком много православных книг начиталась. Про смертный грех похоти и всё такое прочее. И про необходимость физических и психологических страданий, смирения и подчинения. В общем, наверное у меня тоже произошла эротизация (куда ж без неё). Только не насилия (которого не было), а страданий и унижений (которых мне хотелось с самого детства).

Я чувствовала… нет, была абсолютно, непоколебимо уверена, что живу какой-то очень грешной жизнью, и что если я не найду способ встать на путь страданий и… да, наверное, искупления болью и страданиями своей праздной жизни, то… шансов на спасение души и Царствие Небесное у меня не будет. Совсем. Только вот совсем не понимала, как же, блин на этот путь встать-то… Даже как и где его искать, путь этот, я себе представляла слабо. Точнее, совсем не представляла.

Мне очень, очень, очень сильно, просто до безумия хотелось жить, как О. Чтобы со мной обращались как с ней – жестко, жестоко и безжалостно. Чтобы меня унижали. Пользовали. Как вещь. Чтобы боль, страдания и унижения стали неотъемлемой частью моей жизни. Каждого моего дня. Только так я могла искупить свой грех.

Грех сытой, комфортной и спокойной жизни. А со временем… со временем тема греха (с маленькой буквы тема) как-то незаметно уплыла куда-то. И осталась только непоколебимая уверенность о необходимости ежедневной боли, страданий и унижений. Просто потому, что так надо. Необходимо. Потому, что это правильно. Именно правильно.

Видео. Тематическое видео, то есть. Благо в эпоху высокоскоростного Интернета качай не хочу и смотри не хочу. Понятное дело, я и качала, и смотрела. И до сих пор и качаю, и смотрю. Но смотрю как-то… без особого возбуждения. Я могу по пальцам пересчитать клипы, которые произвели на меня действительно сильнейшее впечатление. Причём отнюдь не сексуальное. А чисто эмоциональное. Зато какое!

Причём все без исключения – отрывки из художественных кинофильмов. БДСМ-порно я не воспринимаю. Совсем. Нет, воспринимаю – но исключительно как оскорбление моих эстетических чувств (в Думе, кстати, соответствующий закон воспринимать не собираются?). А жаль. Закон-то действительно очень полезный. Всяко лучше, чем разную хрень городить…

Итак, клипы. Все из малоизвестных кинофильмов. Первое место – венгерский фильм «Без надежлы». Чёрно-белый. Потрясающий фильм несравненного Миклоша Янчо. 1965 года, заметьте. Критики включили его в список ста лучших фильмов ХХ столетия. Было за что.

Там есть сцена, где голую девушку прогоняют сквозь строй за пособничество повстанцам (действие происходит в 1849 году – после подавления венгерского восстания). Я этот клип часами могла смотреть. Представляя себя на месте героини.

Боже, как же мне хотелось – и до сих пор хочется – вот так. Чтобы офицер (ну что тут поделать, фетиш у меня на военную форму) мне приказал раздеться догола. Раздеться – перед похотливыми взглядами солдат и – гордо и величественно идти голой к месту экзекуции.

Единственное отличие – я не хочу унижаться и бегать, как героиня фильма. А гордо и спокойно идти через строй. Чтобы меня секли – нет, били. Со всей мужской, солдатской силы били толстенными розгами. Или, наоборот, тонкими. Так больнее. Нет, лучше шпицрутенами. Это – если кто не знает – длинный такой гибкий прут из лозняка (ивового кустарника). Как раз для прогона сквозь строй его и использовали по всей Европе. Аж три столетия – с 17 по 19 век. И в России, тоже. Шведы изобрели, надо отметить.

Били по спине, ягодицам, бедрам, рукам, плечам. Ну, и по грудям, конечно. Особенно по соскам. У меня они большие (спасибо маме и природе), а ареолы крупные и яркие. Очень удобно сечь. Били до потери сознания, как минимум. Хотя я и умерла бы с удовольствием под шпицрутенами. Очень красивая смерть. ИМХО.

Эх, не реализовать это в современном политкорректном мире. А жаль…

Второй фильм. Этот вообще никто не знает. Dandelion Crown. «Венок из одуванчиков», то есть. Почти короткометражный (41 минута). Сделан сразу для видео (DVD, то есть), минуя «большой экран». Режиссёр – голландец Клаас Рустикус. Ох, какая же там божественная литургическая церковная музыка! Хотя фильм… более антихристианского фильма найти трудно. Но я люблю его не за это (хотя на церковь у меня аллергия давно и прочно).

Дело в том, что там есть сцена (даже две аналогичные сцены)… впрочем, я лучше расскажу, что я хочу. До безумия хочу.

Я хочу, чтобы меня силой (обязательно насильно) привели к столбу для порки. Заставили поднять вверх руки. Сняли платье (мне очень нравится, когда меня насильно раздевают – лучше вообще одежду срывают). Спустили и сняли трусики (лифчика на мне нет и не должно быть). Кстати, и в реальной жизни я без лифчика обхожусь довольно часто. У меня хоть и совершенно естественная четвёрка, но крепкая и упругая. Стегать ну просто очень удобно.


Я хочу, чтобы меня привязали к столбу – за запястья поднятых рук, талию и лодыжки – к столбу для порки. Только обязательно лицом к палачу, а не спиной. И долго – до потери сознания (у меня эта фантазия лет с шестнадцати) пороли длинным и тяжелым кнутом. В реальности меня кнутом таки пороли стоя (совсем недавно, кстати). Правда, покороче и полегче, чем в фильме. И не так долго. Но очень и очень больно.

И не у столба, а на андреевском кресте. И спиной к садисту. Но тоже почти до потери сознания. Правда, всего единожды. Верхний сам чуть сознание не потерял – так мне спину и ягодицы разукрасил. И бёдра тоже. Повторить просто струсил, хотя я была и не против. Тем более, что на мне заживает как на собаке – дней через десять меня снова пороли. И пребольно. Но уже совсем другой верхний.

И, наконец, третий фильм. Этот, наверное, знают уже все. Ну, или почти все. «Призраки Гойи». Там есть сцена, где голую героиню инквизитор поднимает на дыбу. Чушь, конечно, полная – во времена Гойи инквизиторы уже не пытали. А голыми женщин инквизиторы не пытали нигде и никогда. Христианская мораль, знаете ли. Перед пыткой переодевали в серую рубаху до пят. Из мешковины. Поэтому, кстати, женщин инквизиторы никогда и не секли. Нагота женская в табу. Ибо считалась аморальной.

Но мне всё равно очень хочется на дыбу. Голой. Я, конечно понимаю, что это нереально ибо не БРД… но всё равно хочется очень. И чтобы меня… и пороли, и прижигали свечами (не воском, а именно пламенем), и зажимы на соски ставили. В общем, по полной программе.

Ладно, хватит о кино. Поговорим о чем-нибудь более интересном. О сексе. Вам же это интересно в первую очередь, так ведь? Когда всё это началось, с кем, при каких обстоятельствах… Будет вам секс.

Ласкать себя я начала лет в четырнадцать. Но мне это как-то было… одиноко. И потому неинтересно. Так что мастурбировала я довольно редко.

«Первый опыт борьбы против потных рук»… Так, кажется, поёт мой любимый Наутилус Помпилиус? Потных рук не было. Руки были дурные. Нет, мальчик-то был хороший… даже очень хороший… только руки точно не оттуда у него росли. И с головой было не фонтан. Нет, онт старался, конечно, но всё у него выходило как-то не так.

Понятно, что влагалище я ему не дала. Дарить свою девственность этому перцу? Увольте. Оральный секс был ужасен. Просто кошмарен. Хорошо хоть анальный относительно неплох. Но только потому, что мне было больно. Очень больно.

Я не помню, я раньше говорила, что я би? Нет? Ну, тогда скажу сейчас. Меня всегда… не то, чтобы возбуждало (хотя и не без этого)… скорее, восхищало и мужское, и женское тело. Поэтому мне хотелось и мальчиков, и девочек. Так сказать, и нашим, и вашим. И сразу честно скажу – я не понимаю, что такое любовь. Ну вот не понимаю, и всё. И моногамные отношения не понимаю. И о семье… даже думать не хочу о семье. Тем более, о детях.

А вот экспериментировать в сексе мне нравится очень. Чисто из исследовательского интереса. Тем более что мама моя… скажем так, очень реалистично смотрела на всё это. Когда мне исполнилась четырнадцать, устроила мне просто идеальное домашнее секс-образование. Всё рассказала, снабдила книгами, познакомила с врачами… в общем, подготовила как надо.

Первый эксперимент вышел жутким комом. Настолько жутким, что я потом год парней и видеть не могла. Не то, что с ними спать. И потому переключилась на девочек. Впрочем, не совсем на девочек. Или даже совсем не девочек. Моей первой любовнице – звали её Настя – было аж 27 лет. Мне же всего 16. Но эта разница в возрасте вовсе не мешала нам очень славно кувыркаться.

Очень кстати Настя оказалась весьма тематической девочкой. Правда, свитчём. Причём порола её верхняя (Настя совсем лесби) так, что… в общем, когда она мне следы после сессии показала, я сначала ужаснулась. А потом захотела такие же. Но Настя была девочкой незатейливой и поэтому просто порола меня ремнём. Когда ей хотелось и сколько ей хотелось. Не обращая никакого желания на мои желания, извините за каламбур.

Мне это очень нравилось. Быть в любой момент готовой покорно оголиться от пояса до колен (Настя любила хлестать и по бёдрам тоже) и получить свою порцию ремня (никаких других дивайсов она не признавала). И ни по каким другим местам не порола.

Встречались мы с ней… не то, чтобы очень часто. Поэтому порка у меня бывала не чаще, чем раз в две недели. Мне этого было мало, даже очень мало, но… с Настей я оказалась неожиданно для себя моногамна. И тематически тоже. Я просто не могла подумать ни о ком другом, кроме неё. Нет, это была никакая не любовь. Просто подростковая привязанность к первому сексуальному партнёру. Кстати, секс был очень даже неплох. Как активный, так и пассивный.

Конечно, мы расстались. Это было неизбежно, как день меняет ночь. На прощание Настя сказала мне, что Тема мне просто необходима. Причём по полной программе. Жёсткий СМ, ДС… и всё такое прочее. Америку открыла, называется. Как будто я сама этого не знала.

И всё-таки кое-что важное она мне сообщила. Сказала она мне, что моё би – это блажь. Результат психологической травмы от мальчика. Что надо мне на мальчиков ориентироваться. И в Теме тоже.

«Тебе нужен стыд» - сказала она. «Очень нужен. Просто необходим. А стыд – это мужчины и публичность. Поэтому перестань дурить и ищи себе нормального верха мужского пола. Что же касается публичности, то придёт время – и это произойдёт само по себе».

И как в воду глядела. Действительно произошло. Причём при самом активном участии Насти, неожиданной яркой вспышкой вернувшейся в мою жизнь Но произойдёт это через почти три долгих года.

А пока… пока я решила последовать совету Насти. Но как только мне стукнет вожделённые восемнадцать. «И стегай меня везде – восемнадцать мне уже».

Оставалось ждать менее полугода. Что произошло потом – об этом в моём следующем посте. А пока - Чао!

VI. Меморандум Нойнера

Совершенно секретно. Только лично. Отпечатано в единственном экземпляре.

Начальнику Главного Управления Имперской Безопасности (РСХА)

И.о. рейхспротектора Богемии и Моравии

Обергруппенфюреру СС Рейнгарду Гейдриху

26 мая 1942 года

Обергруппенфюрер!

Обращаюсь к Вам напрямую, выполняя Ваше распоряжение от 28 сентября 1939 года. Позволяющее– минуя все промежуточные инстанции – обращаться непосредственно к Вам по вопросам особой срочности и важности, представляющим особо опасную угрозу для безопасности рейха.

Три месяца назад по распоряжению начальника подотдела IV B 1 (политические церковные деятели/католики) штурмбаннфюрера СС и регирунгсрата Эриха Рота я был направлен в Прагу для усиления борьбы с католическими подпольными группами Сопротивления.

Моей задачей было создание фиктивной подпольной католической организации (я родился и вырос в Судетах; при этом мой дядя был католическим священником, поэтому я считался наилучшей кандидатурой для этой работы) для выявления и постепенного вовлечения в мою сеть всех существующих подпольных католических групп в протекторате. Дабы затем покончить с ними одним ударом.

Сегодня днём я получил от надежного и проверенного осведомителя заслуживающую доверия информацию о том, что вечером в одном из особняков в Градчанах состоится собрание ранее неизвестного мне нелегального католического общества, называющего себя Вестниками Второго Пришествия Господня. Мне удалось пробраться в особняк и получить возможность услышать все, что говорилось на этом собрании. К сожалению, ввиду нехватки времени, мне не удалось взять с собой записывающее устройство, поэтому приходится воспроизводить содержание разговоров по памяти.

Именно это содержание и побудило меня осмелиться обратиться к Вам напрямую. На встрече обсуждался проект «Татцельвурм», целью которого было открытие некоей Двери в Иной Мир для пришествия Аластора – демона мщения, наказания и разрушения. Было заявлено, что первый этап проект завершился успешно. Согласно отчету о завершении первого этапа, руководству общества удалось каким-то способом – который на собрании не обсуждался – установить контакт с рейхсфюрером СС. Руководители общества продемонстрировали рейхсфюреру создание из глины, собранной на берегу реки Влтава, с помощью магических технологий искусственного человека – Голема.

По их словам, Голем просуществовал несколько часов, после чего спонтанно рассыпался в прах. За это время он причинил немалые разрушения в еврейском гетто в Праге, продемонстрировав, что магические технологии создания големов теперь находятся в руках арийской расы и будут служить интересам рейха и борьбе с его злейшими врагами.

С помощью столь убедительной демонстрации, руководству общества удалось получить от рейхсфюрера согласие на передачу обществу в бессрочное пользование замка Татцельвурм, находящегося в земле Северный Рейн — Вестфалия, неподалеку от Падеборна.

Руководители общества заверили рейхсфюрера, что в течение максимум года они с помощью доступных им магических технологий создадут мощнейший генератор страха, способный обращать войска противника в паническое бегство, по масштабам превосходящее даже беспорядочное отступление Красной Армии летом-осенью 1941 года. Что позволит достичь аналогичных успехов на всех фронтах и одержать полную победу над врагом на всех театрах военных действий.

Это ложь, обергруппенфюрер! На сегодняшнем собрании руководители общества четко сформулировали истинную цель второго этапа проекта. С помощью магических технологий и регулярных массовых человеческих жертвоприношений они намерены пробить стену, отделяющую наш мир от мира Иного и открыть проход для демона Аластора, которого они называют Великим палачом преисподней.

Что представляет несравнимо большую опасность для рейха и всей европейской цивилизации, чем все варварские орды большевиков и армии всех прогнивших буржуазных демократий. Ибо пришествие Аластора будет означать гибель всей европейской цивилизации.

Эти ужасные, разрушительные, предательские планы необходимо сорвать! Прошу Вас немедленно передать этот меморандум лично в руки рейхсфюреру и добиться отмены его решения о передаче замка «Татцельвурм» этим злейшим врагам рейха, арийской расы и европейской цивилизации. И немедленно арестовать этих отвратительных заговорщиков и предать их справедливому имперскому народному суду.

Хайль Гитлер!

Оберштурмфюрер СС Отто Нойнер

------------:-------------------------------------

Пакет с меморандумом Нойнера фельдъегерь СС доставил в его загородную пражскую резиденцию Юнгферн Брешан в 10 часов утра 27 мая, когда Гейдрих уже выехал из замка, направляясь в Пражский Град, в штаб-квартиру администрации протектората. В 10 часов 32 минуты на так называемом Кобылисском повороте в пражском районе Либень Гейдриха атаковали британские террористы чешского происхождения - Йозеф Габчик и Ян Кубиш. Гейдрих был тяжело ранен и, несмотря на все усилия лучших врачей рейха, скончался в госпитале Буловка четвёртого июня.

В наступившей суматохе меморандум Нойнера затерялся среди его личных вещей. Только в августе 1943 года его вдова Лина Гейдрих позволила просмотреть переданные ей после покушения личные вещи покойного мужа близкому другу семьи Гейдрихов. По настоятельной просьбе последнего.

Этого друга семьи Гейдрихов звали Карл Юрген Шольц. Обер-фюрер СС, личный помощник рейхсфюрера СС Гиммлера по особо важным поручениям, кавалер Рыцарского креста с дубовыми листьями и мечами и бесчисленных прочих наград рейха.

И секретный агент Z1187 британской внешней разведки Ми-6.

----------------------------------------------

Высшая степень секретности. Отпечатано в единственном экземпляре. Только лично

Директору Ми-6 бригадному генералу сэру Стюарту Мензису

Приоритет: Особой срочности, вне всякой очереди

14 июля 1943 года

Исходное сообщение: z1187M0ISM3I3Р2НR. Повторено три раза.

Получено: 17:32

Источник: Z1187

Расшифровка:

Агент 1187 требует немедленной личной встречи со связным для передачи срочного сообщения особой важности. В силу специфики сообщения передача сообщения по другим каналам невозможна. Встреча должна состояться в Испании, в Мадриде, в базилике святого Михаила. Агент будет ожидать связного начиная с 17 июля ежедневно с 14 до 14:30 часов. Связником должен быть профессор Кристофер Рамсей. И только он.

----------------------------------------------

Высшая степень секретности. Отпечатано в двух экземплярах. Только лично

Директору Ми-6 бригадному генералу сэру Стюарту Мензису

Копия: Премьер-министру правительства Его Величества сэру Уинстону Черчиллю

Приоритет: Особой срочности, вне всякой очереди

19 июля 1943 года

Ваше превосходительство!

Высылаю Вам сделанную мной по памяти стенограмму важнейших фрагментов моего разговора с агентом Z1187, состоявшегося 18 июля. К стенограмме прилагается копия так называемого «Меморандума Нойнера»

С глубочайшим уважением,

Профессор Кристофер Рамсей, внешний сотрудник и консультант МИ-6

----------------------------------------------

Я: Здравствуйте, Z

Z: Здравствуйте, профессор

Я: Я Вас внимательно слушаю

Z: История с объектом «Татцельвурм» получила продолжение. Совершенно неожиданное продолжение.

Я: Это действительно неожиданно. А поподробнее можно?

Z: Нужно. 10 июля меня вызвали в рейхсканцелярию, где фюрер лично вручил мне мечи к Рыцарскому кресту…

Я: ????

Z: Вот и моя реакция была такой же. Тем более, что наградил меня фюрер по представлению Генриха Гиммлера…

Я: Чей самый любимый проект ты только что похоронил?

Z: Именно. Причем в самом прямом смысле похоронил.

Я: Тогда я вообще ничего не понимаю

Z: Я тоже ничего не понимал… пока ко мне не приехал Гиммлер…

Я: Домой? В Ванзее?

Z: В Ванзее, конечно. Куда ж ещё… Один, без охраны. В штатском. Надо отметить, костюм ему идёт… не очень.

Я: И?

Z: Он привёз мне свитки. И их расшифровку.

Я: Свитки?

Z: Молитвенные свитки Вестников Второго Пришествия.

Я: Это ещё кто?

Z: Эта та самая публика, большую часть которой я отправил к их хозяевам. В преисподнюю. Вместе с замком «Татцельвурм». Гиммлера, понятно, это сильно огорчило… поэтому он отдал приказ прошерстить самым тщательным образом все, что осталось от «Татцельвурма». Чтобы хоть что-то спасти. Так и нашлись свитки. Они были в каких-то специальных контейнерах, которые выдержали взрыв.

Я: И что было в свитках?

Z: Свитки были зашифрованы, причём довольно тщательно. Довольно элегантным шифром, чем-то напоминавшим манускрипт Войнича.

Я: Тот самый, который вот уже полтысячелетия никто не может расшифровать?

Z: Именно. К счастью, шифр… точнее, язык Вестников оказался попроще, а наши криптоаналитики – на высоте, поэтому уже в начале августа расш… не, наверное, всё-таки перевод был готов. Перевод на латынь, что интересно.

Я: Гиммлер владеет латынью?
Z: Свободно. Он ведь одну из лучших католических школ Германии закончил. В Ланлдшюте – пригороде Мюнхена. И с раннего детства серьёзно интересовался религией. Поверьте – в религии и мистике он разбирается не хуже не самых последних богословов Ватикана.

Я: Верю. И всё-таки – что в свитках?

Z: Истинные планы Вестников. Которые, мягко говоря, сильно отличались от того, что они пели Гиммлеру чтобы получить Татцельвурм. Честно говоря, я так и не понял, что взбесило «Рейхсханни» больше – то, что Вестники с помощью Аластора хотели уничтожить рейх – а вместе с ним и всю нашу цивилизацию – или что его банально обманули. Обвели вокруг пальца. Использовали. Употребили.

Я: Второе, наверное.

Z: Я тоже так думаю. Кроме того, из свитков стало ясно, что у Вестников есть некий «резервный полк» (взвод, точнее, если судить по численности) и резервный план по прорыву стены и организации пришествия Аластора. На случай гибели объекта Татцельвурм.

Я: И Гиммлер предложил тебе сорвать этот план? И окончательно уничтожить Вестников?

Z: Да. Довести дело до конца. Он мне так прямо и сказал.

Я: То есть… он знает… что ты…?

Z: Послушайте, профессор, ну не будьте Вы таким наивным… Вон уже сколько лет на Ми-6 работаете… пусть и консультантом по большей части. После гибели Гейдриха с июня сорок второго до конца января этого года Гиммлер лично возглавлял РСХА. В том числе, и внешнюю разведку СС. Поэтому он прекрасно знает, что в мире есть всего один человек, способный отправить в преисподнюю Татцельвурм. Ваш покорный слуга.

Я: Кстати, действительно впечатляющая операция. Шестьдесят тонн аммотола в трёх вагонах; хитроумная система детонаторов; дистанционное управление поездом, центральный радиовзыватель… Дублирование главным детонатором нажимного действия.

Z: Спасибо. Гиммлер… в общем, ценить услуги он умеет. Хоть осознанные, хоть неосознанные. Поэтому получив перевод свитков, он сразу побежал приказ фюрера готовить.

Я: О мечах?

Z: Ну да. Гитлер сейчас абсолютно доверяет «верному Хайни»; времени вникать в детали сейчас у него нет – да и желания тоже - поэтому подмахивает он всё, что рейхсфюрер кладет ему на стол, даже не читая. Меня он знает давно; первый крест – Железный – вручил мне ещё в тридцать третьем, так что вопросов не задавал.

Я: Ты, естественно, согласился на просьбу Гиммлера?

Z: Просьбу… предложение… да как угодно… Согласился, конечно. Ибо если Аластор придёт в этот мир… все злодеяния всех правителей всех времён и народов вместе взятых мелким хулиганством покажутся. Поэтому я готов работать с кем угодно – хоть с Гиммлером, хоть с Берией, хоть с Муссолини. Хоть с Тодзио. Хоть с Эйхманом. Лишь бы не позволить Вестникам… да кому угодно открыть Дверь для Аластора..,

Я: Враг моего врага – мой союзник?

Z: Не совсем так.

Я: А как?

Z: Всё гораздо серьёзнее. И страшнее.

Я: То есть?

Z: Есть наш мир и есть Преисподняя. Ад. Геенна огненная. Между ними – стена. Да, по эту сторону стены есть зло. Нацистское, большевистское… японцы в Китае вообще такие вещи творят, что аналитики Азиатского отдела абвера ведра под столами держат. Так их выворачивает. Особенно от фото. Англо-американцы с их «огненным штормом с небес», опять же. Я лично видел в Гамбурге бомбоубежища, заполненные пеплом женщин, стариков и детей. Заживо сожженных. Вашими, кстати, «героями»…

Я: Не самая славная страница журнала боевых действий королевских ВВС, я согласен.

Z: Вот именно. Но это зло… всё равно наше. Человеческое. Наших грехов – гордыни, алчности, гнева… страха того же. Пусть и разросшихся до невообразимых масштабов. То же, что может прийти оттуда, из-за стены, через Дверь – это Зло. С большой буквы. Инфернальное Зло.

Я: Продолжай. Я тебя очень внимательно слушаю.

Z: Я только что разговаривал с Эйхманом. Он, конечно, об «окончательном решении еврейского вопроса» говорит с очень большой неохотой, но приказ есть приказ. Тем более, Гиммлера. Он просто обязан предоставить мне всю информацию, которую я потребую. Поэтому я очень хорошо представляю себе, что происходит в Освенциме. И Майданеке. И Треблинке. И Собиборе. Хотя увидеть это вживую мне ещё предстоит.

Я: Ты поедешь туда?

Z: Обязательно.

Я: Зачем?

Z: Я уверен, что «запасной взвод» Вестников непременно там «засветился».

Я: Там-то что им делать?

Z: Чтобы открыть канал, с их технологиями им нужны человеческие жертвоприношения. Аластору. А ему милее всего именно еврейские жертвы.

Я: Почему?

Z: Потому, что Аластор – противобог. Ему милее всего смерть и страдания тех, кто ближе всего к Богу. А, как ни крути, и Ветхий, и Новый Заветы даны людям через евреев. И Сын Божий Иисус по матери еврей. И все его ученики – евреи. И Святой Павел – фактический основатель христианской церкви. Поэтому можно быть либо христианином, либо антисемитом. Но не тем и другим одновременно. Или – или. Но не это сейчас важно.

Я: А что важно?

Z: А важно… я был на Бутовском полигоне в самый разгар Большого террора. И о художествах эйнзацгрупп знаю не понаслышке. Так вот – самый гнусный оператор газвагена Рауфа или душегубки Исая Берга; самый отвратительный бутовский палач или член расстрельной эйнзацкоманды стократно лучше, выше и чище того, что придёт из-за стены. Если мы это не предотвратим. Потому, что даже в них есть что-то человеческое. Что-то от Бога. А у демонов нет ничего. Ни от Бога, ни от человека. Там чистое, абсолютное, инфернальное Зло.

Я: И поэтому…

Z: Поймите меня правильно, профессор. Я всегда считал и считаю и режим нацистский, и режим большевистский бесчеловечными. Античеловечными. Преступными. И поэтому не имеющими права на существование. Мы – люди – должны с ними покончить. И покончим. Сначала – с нацистским (при всех ужасах сталинского СССР там всё-таки не происходит ничего сейчас, сравнимого с окончательным решением еврейского вопроса у нас). Потом – и с большевистским. Но сначала…

Я: Сначала – Аластор?

Z: Да. Поэтому я и принял предложение Гиммлера. Вполне очевидное предложение.

Я: А именно?

Z: Должность его помощника – офицера по особо важным поручениям. Переход в СС и СД на чин выше.

Я: Обер-фюрера?

Z: Да. Мне же стараниями Канариса только что полковника присвоили… Бумага о беспрекословном выполнении моих распоряжений. Полный карт-бланш в моих действиях. Я могу привлекать к работе хоть свою абвергруппу, хоть людей СС. Хоть кого угодно.

Я: Он в курсе твоего пребывания в Мадриде?

Z: Ещё как в курсе! Я сюда вообще-то на его личном самолёте прилетел… пришлось, правда, сесть под Мадридом – на секретный аэродром. Подальше от посторонних любопытных глаз.

Я: Тебя местные не пытались «пасти»?
Z: Они своей работой дорожат. Я же – вполне официально – личный друг каудильо Франко. Ещё с времён Гражданской войны.

Я: А люди Гиммлера?

Z: Из посольства? Они как-то не торопятся на Восточный фронт. Гиммлер строжайше запретил за мной следить. Да и местные им развернутся не дадут. Один мой звонок моему боевому товарищу по Гражданской – и у них будут большие неприятности. Очень большие. Причём отнюдь не пот официальным каналам…

Я: И какая у тебя легенда?

Z: Это не легенда.

Я: То есть?

Z: Я прилетел в Мадрид действительно по делу Вестников. Покопаться в архиве Диего де Ланда.

Я: ????

Z: Профессор, ну неужели Вы всерьёз думаете, что такая компания, как Вестники вдруг взяла и появилась из ниоткуда год назад? С технологиями производства Големов, открытия Дверей и всё такое? Так не бывает. Эти ноги растут откуда-то из глубины веков…

Я: А причём тут Диего де Ланда?

Z: У любых технологий, связанных с человеческими жертвоприношениями, один и только один источник. Мезоамерика. Майя, ацтеки, инки. Все остальное слишком далеко. Либо по времени – тот же Карфаген, например; либо… есть, конечно, что-то в Африке, но это совсем уж захолустье. Нет там внятного механизма проникновения этой культуры в Европу. Особенно под католической маской.

Я: А в Мезоамерике есть?

Z: Конечно. Ещё как есть. История Диего де Ланды – кандидат номер один.

Я: Почему?

Z: Диего де Ланда Кальдерон вошёл в историю благодаря одной книге – «Сообщению о делах в Юкатане», содержащей много ценной информации о цивилизации майя (от которой мне, правда, пользы немного) и одному событию – Великому Аутодафе 12 июля 1562 года.

Я: Сожжению еретиков? Или язычников?

Z: Ни того, ни другого, к счастью. По приказу да Ланды – он был главой тамошней инквизиции и поэтому обладал практически неограниченной властью – были сожжены лишь кодексы – сиречь книги – и 20 000 статуй… идолов, в общем. Само событие широко известно… гораздо менее известно, почему де Ланда отдал такой несвойственный ему и такой разрушительный приказ.

Я: Почему несвойственный?

Z: Потому, что решительно непонятно, как и почему автор такой книги, как «Сообщения…», мог отдать такой приказ. Известно, что де Ланда относился к майя с большим уважением и интересом; с удовольствием изучал их язык и культуру… И вдруг такой резкий поворот. Он не побоялся даже негативной реакции своего номинального босса – Франсиско де Тораля - епископа Юкатана и главы местного отделения ордена францисканцев (к которому принадлежал и де Ланда). Который относился к майя ещё лояльнее де Ланды.

Я: Твоя версия?

Z: По отрывочным сведениям, изучив какой-то из кодексов майя, де Ланда вдруг вскричал: «Эту книгу написал сам Дьявол!» И немедленно отдал приказ о подготовке и проведении аутодафе.

Я: То есть, ты думаешь…

Z: Я думаю – даже уверен – что де Ланда наткнулся на некий магические формулы, которые позволяют – с помощью человеческих жертвоприношений, которыми майя действительно славились – открыть Аластору (для де Ланды самому Дьяволу) проход в наш мир. И решил уничтожить всё, что могло иметь к этому хоть какое-то отношение.

Я: А почему не жрецов? Знатоков этих формул?

Z: Я полагаю, что жрецов предупредили. Кто-то из испанцев, которых они успели обратить в свою веру. Такое случалось чаще, чем хотелось бы. Потом эти же испанцы – которым, возможно, удалось спасти что-то из кодексов майя (взялись же откуда-то свитки Вестников) – вернулись в Европу. Отсюда и потянулась ниточка к Вестникам…

Я: Что же они делали четыреста лет?

Z: Я думаю – даже уверен – что они сразу (или почти сразу) попали под каток испанской Святой Инквизиции. Франсиско де Тораль был епископ властный, жесткий и настырный, не терпевший самодеятельности подчинённых. И добился-таки, чтобы де Ланду в 1564 году отозвали в Испанию для полного отчёта о его действиях. Перед судом. К немалому удивлению епископа (но явно не де Ланды) последний был полностью оправдан. Видимо, рассказал что-то такое, что впечатлило судей.

Я: А потом?

Z: А потом кодексы, переводы и, возможно, ещё какие-то документы, написанные уже новыми адептами лежали где-нибудь в Богом забытом месте, пока их не раскопали. Годах так в двадцатых – после того как Великая война и революции перетряхнули Европу не по-детски. В то время многое всплывало. Вот и кодексы всплыли. А поскольку время было такое – оккультные общества росли как грибы после дождя, причём всех цветов и фасонов… появились и Вестники. Им просто повезло больше. Почти вся эта оккультятина – чушь собачья, бред и шарлатанство. А Вестники наткнулись на действительно Иное…

Я: И что теперь?

Z: Пойду в архив. Искать ниточку, которая поможет мне выйти на Вестников. И тогда я уж постараюсь обрушить на них всю ещё внушительную мощь РСХА. И вермахта с люфтваффе впридачу. Не говоря уже о Святом Престоле.

----------------------------------------------

Высшая степень секретности. Отпечатано в двух экземплярах. Только лично

Директору Ми-6 бригадному генералу сэру Стюарту Мензису

Копия: Премьер-министру правительства Его Величества сэру Уинстону Черчиллю

Приоритет: Особой срочности, вне всякой очереди

22 августа 1943 года

Получено: 12:24

Источник: Z1187

Расшифровка:

Сообщаю, что совместными усилиями Бюро Информации Святого Престола и Главного управления имперской безопасности (РСХА) удалось выявить оставшихся в живых после взрыва объекта «Татцельвурм» членов общества «Вестников второго пришествия Господня», а также место (особняк в пригороде Берлина Ораниенбург) и время их очередной попытки прорыва стены в Иной мир и создания прохода для пришествия Аластора.

После того, как служба наружного наблюдения центрального аппарата гестапо подтвердила наличие полного состава общества на этой Чёрной Мессе, барражирующему бомбардировщику Дорнье-217Е-5 (пилот – подполковник люфтваффе Ханс Иоахим Фридель) была дана команда на пуск управляемой ракеты «воздух-земля» Хеншель-293А, специально адаптированной для разрушения укреплённых зданий.

Взрыв боеголовки ракеты (300 кг аммотола) полностью уничтожил как особняк, так и всех членов общества. После взрыва зондеркомандой СС «Ораниенбург» с помощью спецтехники остатки здания были сожжены, затем место взрыва было полито водой, которую освятил специальный представитель Святого Престола архиепископ Мюнстерский Клеменс фон Гален.

В настоящее время я активно пишу мистический триллер «Аластор» (http://bdsmion.com/forum_topic/Alastor__novyj_tematicheskij_rasskaz/33976). В связи с этим, мне было бы интересно познакомиться и пообщаться (как в Сети, так и в реале) с тематиками, которых интересует мистическая сторона Темы.

Поскольку я ищу интересных собеседников, а не тематических партнёров, то пол, возраст, сексуальная ориентация, географическое местонахождение, позиционирование в Теме и т.д. значения не имеют. Если мое предложение представляет интерес – пишите в личку.

Понял. Буду.

Дура не дура,а наука, однако

За лестные слова спасибо. Рад, что Вам нравится.

О Господи! Ну русофобство-то тут причём? Ну где вы увидели страх перед Россией и русскими (ибо фобия - это именно страх)? Если с чем-то конкретным не согласны, давайте обсудим. Что же до критики, то я лично критикую и США, и Европу и много кого ещё. И что теперь? Каждого критика Европы называть еврофобом, что ли?

Глава V. Детективы

23 апреля 2012 года
Москва, Россия

В отличие от своего фактического босса кардинала Эша, начальник Восьмого управления ФСБ Российской Федерации, генерал-лейтенант госбезопасности Павел Александрович Флеров всегда, везде и при любых обстоятельствах пребывал в одном и том же эмоциональном состоянии. В снисходительно-ироническом. Вот уже лет так двадцать.

Ещё с теперь уже бесконечно далеких времён, когда они с Раулем Брентоном вместе пахали в отделе по раскрытию ограблений и убийств (Robbery Homicide) управления полиции города Ангелов. Лос-Анжелеса, то есть. Иначе он просто элементарно свихнулся бы. Такая вот у него была работа. Как он любил говорить, «к работе – как и вообще к жизни – нужно относиться серьёзно, но не слишком серьёзно».

Его нынешняя работа такому отношению способствовала в ещё большей степени, чем LAPD. На порядок большей степени. Ибо ныне он не убийц ловил (и даже не серийных маньяков), а сражался со зловредными иномирными сущностями и их земными пособниками. Поэтому и называл в шутку своё управление Отделом секретных материалов. Что полностью соответствовала действительности, ибо вся без исключения документация 8-го управления проходила под наивысшими грифами секретности. Special Compartmentalized Information (SCI) в США и «Особая папка» в России.

Если документация вообще существовала на бумаге. Ибо ни на одной организационной структуре ФСБ – даже высшей степени секретности – 8-го управления не было и в помине. Официально «восьмерка» просто не существовала. Об этом подразделении в ФСБ знал только один человек – директор ФСБ, генерал армии Александр Васильевич Бортников. За пределами ФСБ о «восьмерке» знали только первые лица силовых ведомств (и то не всех). Министерства обороны, МЧС, министерства внутренних дел… и патриарх Московский и Всея Руси Кирилл. Такова была была специфика «восьмерки». Ну, и национальный фю… то есть, извините, лидер. Президент Российской Федерации Владимир Владимирович Путин.

Но это были ещё цветочки. Дальше было только веселее. Во-первых, Павел Флеров был одним из очень и очень немногих (по пальцам можно было пересчитать) сотрудником ФСБ, имевших двойное гражданство. И единственным генералом. Собственно, гражданство у него было даже тройное – России, США и Ватикана (именно в таком порядке он получил соответствующие паспорта). Впрочем, у всех сотрудников «восьмерки» было столько паспортов самых разных стран на самые разные фамилии… что они уже давно всерьёз не воспринимали такую мелочь, как гражданство.

Во-вторых, «восьмерка» в России не подчинялась никому. Вот так – совсем никому. Она должна была лишь ставить в известность директора ФСБ о своих… кейсах, как они внутри называли открытые дела. И то чисто теоретически. При этом официально Флеров занимал должность помощника директора ФСБ по особым поручениям и его распоряжения должны были выполняться немедленно, безоговорочно и вне всякой очереди. То же самое относилось и к сотрудникам других силовых ведомств (в соответствии с приказами их руководства). Реально же «восьмерка» подчинялась только и исключительно Святому Престолу. Группе «Омега», то есть.

Эта совершенна уникальная – и в высшей степени некомфортная для руководства России – ситуация возникла десять лет назад, когда Павел Флеров (тогда ещё сотрудник Группы по предотвращению катастроф Совета Национальной Безопасности США) и его коллеги из Группы «Омега» сорвали «операцию Созвездие», из-за которой торчали отвратительные и уже порядком надоевшие Святому Престолу уши Вестников Второго Пришествия Господня.

Эта операция предполагала одновременную детонацию шести ядерных бомб. В Москве, Лондоне, Вашингтоне, Риме, Мекке и Иерусалиме. Которая – по замыслам Вестников – должна была вызвать глобальный кризис и открыть дверь Аластору. Бомбы были изначально… как бы так помягче сказать… экспроприированы в ЮАР еще в 1989 году, когда правительство президента Фредерика де Клерка приняло решение о закрытии ядерной программы страны и ликвидации всех ядерных боеголовок.

По обнародованным в 1993 году официальным данным, к тому времени ЮАР успело собрать пять ядерных зарядов; шестой был в стадии сборки. Все они были уничтожены, что комиссия МАГАТЭ подтвердила в 1994 году.

Но это официально. На самом же деле зарядов было не шесть, а двенадцать. Шесть обычных бомб для бомбардировщика Канберра… и шесть боеголовок для межконтинентальной баллистической ракеты RSA-4. Бомбы были действительно разобраны и ликвидированы, а ядерные боеголовки… просто исчезли. Всплыв через полтора десятилетия в руках Вестников.

История с «Созвездием» настолько напугала ВВП и его камарилью (тем более, что Флеров и его люди остановили таймер детонатора за двадцать две минуты до взрыва), что были готовы пойти на любые условия, дабы ничего подобного не повторилось. Так на свет Божий и появилась «восьмерка». Расположенная подальше от даже ФСБ-шных глаз в неприметном особняке в самом центре Москвы, на пешеходном расстоянии и от ФСБ, и от штаб-квартир других силовых ведомств.

После «Созвездия» 8-е управление приняло самое активное участие в ликвидации еще нескольких кризисов сравнимого масштаба. О которых, понятное дело, средства массовой информации не упоминали. Поэтому Флеров в высшей степени скептически воспринял информацию о «деле блондинки» (как он сам для себя окрестил очередное задание Святого Престола). Где ядрены бомбы, а где блондинка… Несравнимые совершенно Вселенные.

Но Флеров человек военный; приказ есть приказ… в общем, делать нечего – придётся выполнять. Хотя, вероятнее всего, чушь это всё собачья и пустая трата времени и сил. Впрочем, ему не привыкать – из десяти «звоночков» о потенциальных кризисах минимум девять оказывались ложной тревогой. А то и 99 из ста. И только один действительно заслуживал внимания и усилий «восьмерки». Проблема в том, что априори совершенно невозможно было понять, какой именно…

Флеров тяжело вздохнул; достал из кармана элегантный смартфон (того же происхождения, что и у его шефа), включил микрофон. Набрал короткое сообщение:

«Всем привет. У нас тут новое задание сверху. Встречаемся через пять в центральной»

По американской привычке, он был краток. Не «через пять минут», а «через пять»; не в «центральной переговорной», а в «центральной». Время дорого. И отправил всем своим оперативникам с высшим приоритетом. На смартфоны, естественно. Пейджеры остались в каменном веке.

Когда он вошёл в центральную, его команда была уже в сборе. Та еще сборная солянка, надо отметить. Его ХО (заместитель, то есть) и по совместительству любимая жена. Майор ФСБ Ирина Николаевна Скворцова. Именно это имя было вписано в её служебное удостоверение. А также в общегражданский и заграничный паспорт гражданки РФ. Документы были самые что ни на есть настоящие… вот только имя насквозь фальшивое.

На самом же деле его жена была никакой не Ириной. И тем более, не Скворцовой. И даже не русской. Совсем. Паола Элеонора Виалли. Американка итальянского происхождения. Доктор медицины (по специальности психология и психиатрия), майор медицинской службы ВВС США. Познакомились они с ней… на одном из расследований, где ж ещё. Он тогда работал в спецотделе ФБР США. Что-то типа «восьмерки»; только по-американски.

За созвучие фамилии её за глаза называли Даной Скалли. Хотя и в ФБР она ни дня не работала, и внешне была на Джиллиан Андерсон непохожа никак. Та маленькая и рыжая; Паола же высокая, стройная и светловолосая. Типичная уроженка Северной Италии. Хотя ФБР взяло бы её на работу мгновенно. Ибо мисс Виалли одинаково уверенно чувствовала себя и на стрельбище, и на танцплощадке; и в кабинете начальства, и в гетто Лос-Анжелеса; и в Беверли Хиллз, и на афганском блокпосту. И вообще где угодно.

Во времена бурной молодости она танцевала стриптиз (не столько из-за денег, сколько ради удовольствия); при этом те, кому посчастливилось видеть её в купальнике, в один голос утверждали, что вернись она в Baby Dolls, соберёт чаевых больше, чем танцовщицы на двадцать лет моложе вместе взятые.

Роман Никитич Бережной. Его министр иностранных дел (ответственный за взаимодействие с спецслужбами других стран). Подполковник ФСБ. На самом деле, никакой не Роман, конечно. Рауль Николас Брентон. Его бессменный партнёр ещё со времён LAPD. Как начали патрулировать вместе двадцать лет назад… так вместе и идут по жизни.

Отец Тихон. Раз уж приходится воевать с демонами, без священника не обойтись. А поскольку Россия страна православная, то без православного священника никак. В прошлом – старлей спецназа ГРУ; воевал в Чечне и Бог знает где ещё. Ушел из армии; пришёл к Богу. Диссидент, реформатор, большой поклонник покойного отца Александра Меня. Единственный в группе без «корочки» ФСБ.

За поддержку кого-то там и открытое письмо тогда ещё Алексию Второму отца Тихона (в миру, как ни странно, Сергея Константиновича Владыкина) едва не лишили сана. Флеров вмешался… и теперь «патриарх табачный и водочный» был вынужден не только периодически терпеть диссидента в своём кабинете, но и выдать ему фирман, который обязывал всех без исключения священников и работников РПЦ МП беспрекословно выполнять любые распоряжения отца Тихона. Кирилл сначала было возмутился от такой наглости… но звонок из администрации Президента его быстро привёл в чувство.

Руслан Лахиялов. В высшей степени колоритная личность (как, впрочем, и другие сотрудники «восьмерки»). Воевал в Чечне на стороне федералов, трижды ранен (однажды едва с того света выкарабкался). Боевики за его голову просто умопомрачительные деньги давали, ибо истреблял он их чисто спецназовскими методами эффективнее любых ковровых бомбардировок. Герой России, надо отметить.

Вышел в отставку в звании армейского майора (ныне подполковник ФСБ); закончил египетский исламский университет Аль-Азхар. Быстро стал одним из видных специалистов по исламскому мистицизму. Засветился достаточно для того, чтобы его приметили в «восьмерке». И сделали предложение, от которого не отказываются.

Рабби Анатолий Зильберман. По совместительству – майор ФСБ. В прошлом – десантник, потом питерский опер (бывает же). Эмигрировал в Израиль, закончил Еврейский университет в Иерусалиме, рукоположен в раввины. Крупный специалист по Каббале и вообще еврейскому мистицизму. Его Флерову порекомендовал – и фактически передал – генерал майор Меир Даган – тогдашний руководитель Моссад. В качестве одной из благодарностей за срыв «Созвездия».

Еще один опер. Московский. Опер по жизни и с колыбели. Василий Петрович Ухов. Подполковник полиции (теперь - ФСБ). Как это там в песне из «Бременских музыкантов – 2»? Найду я даже прыщик на теле у слона? Вася Ухов ещё и не то найдёт. Быстро, спокойно и элегантно.

Ну, и, конечно, хакер. Сергей Федорович Малышев. Капитан ФСБ. Хакер par excellence. От Бога хакер. Из тех, что резюме разместит не то что на главной странице сайта Микрософта. Бери выше. ФБР, ЦРУ, а то и АНБ. Но это так, шутки. На самом же деле его вычислили в АНБ; заманили в США… и сделали предложение. Либо двадцатка в федеральной тюрьме… либо работа на «восьмерку». По системе пожизненного найма. Выбор был очевиден.

Флеров вздохнул, помассировал любимое правое ухо и с видимым неудовольствием приступил к презентации.

«В общем так, коллеги. Наши славные руководители в Ватикане осчастливили нас очередным кейсом. Есть у них информация, что намечается некое жертвоприношение. Добровольное, надо отметить…»

«В ацтеков кто-то поиграть решил?» - осведомился, как обычно, острый на язык, Лахиялов.

«Если бы…»

Павел продолжил.

«В общем, есть некая девочка. Анелия Николаевна Аверина, 20 лет от роду…»

На планшетах присутствующих моментально появилась подробнейшая и прекрасно структурированная информация об объекте…

«…которая разразилась презанятнейшим манифестом… Впрочем, читайте сами»

«М-да…» - протянул отец Тихон. «Чудны дела твои, Господи…»

«В Ватикане полагают…» невозмутимо продолжил Павел, «что эта особа – в сети выступающая под ником Нелли – собирается принести себя в жертву неустановленному лицу и, таким образом, открыть Дверь Антэросу…»

Присутствующие молчали, переваривая полученную информацию.

«Лично я» - Пввел сделал многозначительную паузу – «решительно не могу понять, как жертвоприношение одной двадцатилетней фифы откроет Дверь. Бомбы – понятно, но девица… У меня в голове это просто никак не укладывается. Совсем»

«Неисповедимы пути Господни» - буркнул Вася Ухов. «Демонические, впрочем, тоже»

«У тебя есть конкретные идеи?» - прервал его Павел. Категорически не одобрявший разговоров на отвлечённые темы.

«Идей нет» - честно признался опер. «Вопрос есть»

«Я тебя очень внимательно слушаю»

Опер Ухов вздохнул. Почесал нос. Он вообще был нетороплив. Но до чертиков эффективен.

«Я тут почитал тут её первый пост…» - как обычно, неторопливо начал Василий «и вот что привлекло моё внимание»

«Продолжай». Опытная ищейка явно что-то почуяла

«Интересное совпадение получается…» Ухов уже полностью «погрузился» в дело. «Даже два»

Это было уже совсем интересно.

«Вот смотрите. Девочка во втором посте пишет о желании… ну да, принести свои боль, страдание и служение на некий алтарь. Предположим, что Аластора. Хотя она этого и не осознаёт»

Павел одобрительно кивнул. Остальные напряженно слушали.

«Она находит себе верхнего, который начинает её дрессировать. Явно выводя её на дорожку к жертвоприношению»

Павел снова кивнул.

«Мы тут все работали над делом Свитчера…»

У Павла мороз пробежал по коже. Жутковатое было дело.

«… и в БДСМ… Теме этой разобрались… вынуждены были разобраться досконально. Понятно, что при такой девочке и опытном верхнем полное подчинение и жертвоприношение – вопрос… ну месяца максимум»

Павел начал понимать, куда клонит опытный опер. И этот «уклон» ему не нравился. Категорически не нравился.

«И вдруг вот что получается. Сначала в Москве нападают на её матушку. Известную адвокатессу. Причем, прямо скажем, не мисс Вселенную. Избивают, грабят и, что очень важно, ломают ногу. И пытаются изнасиловать. Безуспешно. Вы много знаете случаев, когда уличный грабитель – да хоть и насильник – так быстро и эффективно ногу жертве ломал? Его, понятное дело, не нашли. Вообще никаких следов не оставил. Таких случаев много знаете?»

Ответом была тишина.

«Вот и я не знаю. А знаю я то, что сломанная нога – гарантированный способ извлечь сию Анелию из Лондона в Москву. На неопределённое время»

Он сделал многозначительную паузу.

«А через неделю этот самый её верхний по её словам получает две пули в спину. В благополучном Чизвике. Нет, я всё понимаю – наркота сейчас куда только не пролезла. Да и русская мафия – он же русский вроде – все ещё активна на Туманном Альбионе…»

«Но интуиция тебе подсказывает…» Павел сделал паузу. Он уже знал, какой вывод сделал опер Ухов. Но хотел, чтобы тот сам озвучил этот вывод.

«… что тут поработал Охотник…»

Таинственный Охотник… Их заклятый партнёр в борьбе с демоническими силами. Действовал быстро, четко и эффективно. Там, где «Омега» была слишком неповоротливой. Оставляя за собой трупы. Тех, кого он считал вольными или невольными пособниками Аластора. Надо отметить, пока не ошибался ни разу. Значит…

«.А, значит, наши славные руководители не так уж и неправы. И эта девочка действительно откроет Дверь. Может открыть, по крайней мере»

«Почему тогда просто её не убрать?» - недоумённо спросила Паола

«Потому, что это ничего не даст» - невозмутимо ответил отец Тихон. «Только хуже будет»

«Поясни» - удивлённо потребовал Павел

«Всё очень просто» - улыбнулся священник. «Человек состоит из семи тел…»

Взгляды отца Тихона на структуру человеческой души, мягко говоря, отличались от ортодоксального христианства.

«Убить можно только одно – физическое. А поскольку у девочки есть сильная – хоть и неосознанная – мистическая связь с Аластором – её тонкие тела не разрушатся и не уйдут в иной мир, а останутся в этом. А потом приклеятся к какой-нибудь другой девочке. Которую обнаружить будет на порядок сложнее»

«Такое случалось?»

«Случалось» - подтвердил священник. «Наиболее известный случай – дело Анастасии Романовой и Анны Андерсен. Настю большевики расстреляли, конечно – против ДНК не попрёшь – но что-то там щелкнуло в тонких мирах, и часть её души приклеилась к Анне Андерсен»

«Когда она пыталась покончить с собой?»

Отец Тихон кивнул «Да»

«Поэтому Охотник…»

«Не только её не тронет, но будет всячески оберегать» - спокойно ответил отец Тихон. «а убирать будет её верхних. Которые способны склонить её к жертвоприношению. И совершить само жертвоприношение»

Опер Ухов согласно кивнул.

«И что ты предлагаешь?» - обеспокоенно обратился Павел к Василию.

Опер пожал плечами.

«По этим данным» - он махнул рукой в сторону планшета «Анелия вернулась в Москву в начале прошлого октября. Сейчас апрель. Какова вероятность того, что она не нашла себе верхнего, подобного Виктору?»

«Нулевая» - вставил хакер Серёжа.

Опер одобрительно кивнул. «Я тоже так думаю»

«Ты предлагаешь нам…»

«Я предлагаю во-первых, добыть… забрать… как угодно… у коллег из лондонской полиции всю информацию по убийству этого Виктора. Мало ли – вдруг что интересное найдётся…»

«Ещё?»

«А ещё будет полезно получить данные по всем нераскрытым убийствам в Москве за период с октября по апрель включительно. В том числе, по неопознанным трупам. В первую очередь, с аналогичным или схожим почерком. Огнестрел… хотя Охотник вряд ли будет один и тот же способ применять. Осторожен слишком. Прошерстить все тематические сайты – на предмет неожиданно пропавших без вести верхних. Причем обоего пола – девочка тут на сайтах указывает, что она би и что ищет верхнего или верхнюю. Женщины ведь могут быть такими жестокими… что куда там мужикам…»

Все посмотрели на Паолу. Она пожала плечами и согласно кивнула. «Не буду спорить»

«И что это нам даст?» Павел решил сыграть адвоката дьявола.

Опер Ухов немного помолчал, потом задумчиво произнес.

«Это, конечно, чистая интуиция, но…»

«Твоя интуиция получше любой фактуры бывает» - прервал его Павел. «И все это знают. Так что не тяни – выкладывай. Что там у тебя на уме…»

«Я думаю, что Охотник ошибается…»

«О как! И в чём же он ошибается, позволь спросить?»

«Он считает, что Нелли будет приносить себя в жертву какому-то особо жестокому верхнему. Черному садисту… или садистке… или что-то в этом роде»

«А ты так не думаешь?»

«Нет, я так не думаю»

«Почему?»

«Потому, что это слишком просто. Демоны – особливо Аластор – так не работают. Они похитрее будут. И потом…»

«Что потом?»

«Ты говорил, что не понимаешь…»

«Что не понимаю?»

«Механизм открытия Двери»

«И?»

«Ну сам посуди, ну принесёт Нелли себя в жертву. Пусть даже – не дай Бог, конечно – умрет на пыточном станке. Как это поможет верхнему открыть Дверь? Чем он её открывать-то будет?»

Все молчали. Этот простой вопрос им в головы не пришёл.

«Твоя версия?»

«Я считаю, что сессии с верхними просто накачивают Нелли демоническими энергиями. И приближают её к часу Х. К жертвоприношению. Но само жертвоприношение…»

«… будет кому-то другому?»

Опер кивнул. «Наш таинственный UNSUB – не верхний. То есть, он имеет какое-то отношение к Теме, но он – скорее наблюдатель. Исследователь. Посторонний. Возможно, он и практикует, но нечасто. Может быть, он даже и не верхний…»

«А свитч?»

«Вполне вероятно»

«Тогда…»

«Тогда если он не гей – а он не гей и вряд ли би (иначе сессия с Нелли не даст эффекта, необходимого для открытия Двери), а Нелли би и чистая нижняя…»

«Мертвая женщина может нам дать ту ниточку, которая свяжет Нелли с UNSUB? Через общую верхнюю?»

«Что-то в этом роде. Поэтому искать надо в первую очередь убитую с октября по апрель верхнюю женщину би – которая пользует и мальчиков, и девочек. Она может вывести нас на UNSUBа»

«А сам UNSUB? Как его вычислить?»

«У него есть что-то, что способно открыть Дверь. Что именно – понятия не имею. Назовём это ключом к Двери. Но чтобы активировать этот ключ…»

«Нужно жертвоприношение Нелли?»

Опер кивнул.

«Негусто»

«Мы начинали с меньшего. И добивались успеха»

«Ну что ж» - подытожил Павел. «Как говорил камрад Ленин – цели определены, задачи поставлены. За работу, товарищи!»

IV. Блог Нелли Авериной. Пост II.

23 апреля 2012 года
Москва, Россия

Наверное, мне следовало бы начать с самого начала. С момента появления у меня тематических фантазий. Но это мой блог, поэтому я начну с того… в общем, с чего хочу, с того и начну. С моего манифеста. Манифеста Моего Служения. Моей Миссии. Моего Предназначения.

То есть, с декларации моих желаний. Точнее, даже не желаний… в общем, читайте дальше. Постепенно поймете. Итак. Я хочу… не, наверное не так. Мне нужны, просто абсолютно необходимы регулярные и очень жёсткие сессии. Нет, снова не так. Не жесткие. Жестокие. Мне нужно, чтобы со мной обращались жестко, жестоко и абсолютно безжалостно. Не обращая внимания на мои стоны, крики, сопротивление, протесты, возмущения… Не говоря уже о моих желаниях. Чтобы меня даже не использовали. А употребляли.

Без грязи и хамства, с определённым даже уважением, но совершенно безжалостно. Как палач – квалифицированный и профессиональный средневековый палач (а не костолом НКВД или гестапо) обходится с пытаемой. Нет, не пытаемой – выпытывать у меня нечего. Истязаемой. Правда, в гестапо костоломы не водились – там как-то без них обходились – но это уже такое клише, что просто нельзя не упомянуть.

Я хочу… нет, снова не так. Я вижу смысл моей жизни в том, чтобы меня регулярно истязали. На каждой сессии. Доводили до потери сознания, откачивали – и снова истязали. И так раз за разом, пока я буду уже не в состоянии ничего воспринимать. Перерыв между сессиями, минимально необходимый, чтобы восстановиться – и снова истязания. И так до бесконечности – пока я буду дышать.

Это не просто желание, нет. Это абсолютная, непоколебимая уверенность в единственно правильном жизненном пути для меня. Я хочу, мне надо, безусловно необходимо жить только так, а не иначе. Именно так – и только так – я могу выполнить свою миссию. Своё предназначение.

Я хочу, чтобы меня пороли. Сильно, долго и очень жёстко. Самыми жесткими дивайсами, которые есть. Обязательно кнутом стоя. И бамбуковыми палками. По ягодицам, спине, бёдрам. Немного более мягкими дивайсами – по соскам, грудям, половым органам. Я хочу, чтобы меня пороли не просто больно, а очень больно. И чтобы пороли так, чтобы боль не утихала. Чтобы меняли ритм, дивайсы, силу удара… да что угодно. Лишь бы не стихала боль.

Я хочу, чтобы меня ставили на гречку. Горох. Рис. Чечевицу. Голую, утыканную прищепками. Со связанными за спиной руками. И держали… пока я не упаду от болевого шока. Чтобы вводили мне иглы под ногти. Чтобы ставили на колени на битое стекло.

И не только на колени. Мне нужно истязание на битом стекле. Я хочу, чтобы садист разбил бутылку, уложил меня на битое стекло на спину и начал щекотать ногой. Это очень мучительное истязание.

Я уже сделала себе «испанскую деву». А также трусики и лифчик. Это почти «железная дева», только орудие истязания, а не мучительной казни. Это несложный дивайс, но очень и очень мучительный. Я взяла самое узкое свое платье - в обтяжку - и ушила изнутри канцелярскими кнопками с промежутком между рядами сантиметра в три.

Я хочу, чтобы садист заставил меня надеть это платье на голое тело и потом заставлял в нём двигаться. Или поставил на колени на гречку. Чтобы мне было действительно мучительно больно. А потом усадил на деревянную кобылу. В смирительном ошейнике шипами внутрь. Потом вывернул платье наизнанку и поставил – или посадил – на этот коврик. И держал там пока я не буду даже не стонать и не кричать. А выть от боли.

Я хочу быть абсолютно покорной своему мучителю. И даже активно помогать ему мучить меня. Чтобы мои мучения и истязания были нашим со-творчеством. Да, и, конечно, пощечины. До, во время и после сессии. Таскание за волосы. Унижения.

Несмотря на свой молодой возраст (вроде бы гормоны должны играть по полной программе), я не очень уж интересуюсь сексом. Но для меня очень важно быть сексуальной игрушкой у садиста. Чтобы удовлетворить его и доставить ему удовольствие. Я хочу очень грубого, жесткого, жестокого и болезненного секса. Нет, даже не секса. Траха. Во влагалище, в рот и в анус. Даже больше. Я хочу, чтобы он меня насиловал. Именно насиловал. Жестоко и безжалостно.

Я хочу найти того, кто мне поможет реализовать это желание. Жесткого, жестокого, безжалостного садиста. Чернейшего из черных. Который – что очень важно – будет истязать меня не только и столько потому, что ему это нравится. Сколько потому, что он тоже – как и я – потому, что это нужно. Необходимо нам обоим. Чтобы это для него – как и для меня – было служением.

-------------------------------

«Похоже, у нас что-то есть». Специалист по управлению знаниями группы «Омега» Антон Бадштубер (кардинал Эш питал слабость к сотрудникам-немцам) оторвался от гигантского экрана компьютерного монитора. «Давай-ка я вычислю эту юную особу».

Через пятнадцать минут он знал о Нелли всё. Настоящую фамилию, имя и отчество; адреса прописки и фактического проживания; номера домашнего и всех сотовых телефонов; адреса всех аккаунтов электронной почты и пароли к ним; адреса и пароли к страницам в Фейсбук, вКонакте, LinkedIn и так далее. Ещё через полчаса – все то же самое о её маме (с адвокатессой пришлось повозиться).

Еще через пять минут вся личная информация по обеим появилась на мониторе кардинала. А ещё через десять минут она же – с коротким сопроводительным письмом – появилась уже на другом мониторе.

Начальника Восьмого управления ФСБ Российской Федерации, генерал-лейтенанта Павла Александровича Флерова.

-------------------------------

«Жаль» - подумал Охотник. «Очень, очень жаль. Понесло девочку. Безудержно понесло»

Охотник был неплохим психологом и в Теме разбирался получше иных тематиков с многолетним стажем. Ибо учили его в «конторе» не только навыкам ликвидации, но и максимально эффективным методам сбора и анализа информации.

Поэтому он прекрасно понимал, что после появления такого подробного, убеждённого и эмоционально насыщенного письма – манифеста появление верхнего – жреца Аластора (пусть и неосознанного) – в жизни Нелли было вопросом дней. Если не часов. Следовательно… на этот раз нужно будет придумать что-нибудь оригинальное. Иначе…

Его шестое чувство подсказывало ему, что Группа Омега уже занялась этим делом. А с их техническими возможностями найти связь между ликвидациями очень и очень легко. Что, в свою очередь, вызовет у них подозрения… которые ему совершенно не нужны.

Он знал, что группа Омега знает о его существовании. Ещё бы – он ведь их ключевому оперативнику жизнь спас. Ныне главе их московского отделения. Как ни странно, он относился к этому спокойно. Они с «омеговцами» очень даже неплохо делали одно дело, поэтому гоняться им за ним не было никакой необходимости.

Кстати, о группе Омега. Они, конечно, большие и неповоротливые (по сравнению с ним, разумеется), но если успеют вычислить «жреца» и убедить его «выйти из игры» - причём навсегда… то Охотнику будет только лучше.

Меньше трупов придётся отмаливать.

-------------------------

Человек в черном выключил iPad. Его технические возможности не шли ни в какое сравнение даже с возможностями Охотника. Не говоря уже о группе Омега. О существовании и возможностях обоих он был осведомлён прекрасно, поэтому не строил никаких иллюзий о своих перспективах в случае попадания на радар хоть одной, хоть другого. Чтобы элементарно выжить, ему необходимо было оставаться незаметным.

Что в его ситуации было невозможно совершенно. Ибо впервые за долгие годы у него появилась реальная возможность открыть Дверь. Выполнив и завет Епископа, и своё предназначение. Свою великую Миссию.
Возможность, которую он решительно не собирался упускать. Даже если успех будет стоить ему жизни.

III. Тени прошлого

18 апреля 2012 года
Апостольский дворец
Государство Ватикан

Кардинал Роберт Малкольм Эш, основатель и бессменный руководитель группы Омега, с самого утра пребывал в тягостных раздумьях. Новое дело его беспокоило всерьёз. Ибо раньше он никогда не получал информацию о надвигающемся кризисе вот так. Напрямую «сверху». Нет, он и его люди и раньше пользовался услугами медиумов и мистиков, но только для уточнения информации, которую его группа получала вполне себе земными методами – сбором и тщательным анализом.

И от агентуры (осведомителями группы были, в частности все без исключения католические священники), и с помощью компьютерных программ. И старого доброго Эшелона, и более современной PRISM, и многих десятков других. И с помощью «стакана».

На самом деле, это был никакой не «стакан». А SATACAN. SATanic ACtivity ANalyzer. Анализатор явной сатанинской активности на планете Земля. Совместная разработка Святого Престола, Агентства Национальной Безопасности США и Массачуссетского Технологического Института. «Стаканом» его окрестил Павел Флеров – начальник российского отделения группы.

Если «наверху» решили предупредить кардинала и его группу напрямую, значит, дело очень серьёзное. Очень.

Группы Омега официально не существовало никогда. Её сотрудники числились в самых разнообразных организациях. В Ватикане – в Бюро Информации; в США – в ЦРУ или ФБР (или АНБ или других спецслужбах). В Великобритании – в МИ-5 или МИ-6. В России – в ФСБ РФ. И так далее.

Но это официально. На самом же деле, история этой в высшей степени неформальной и секретной группы насчитывала уже семнадцать веков. Группа Омега (впрочем, тогда она так не называлась) была создана в Константинополе – новой столице Римской империи 27 февраля 380 года нашей эры. В тот самый день, когда римский император Феодосий I издал указ, объявивший никенское христианство государственной религией Римской империи. Все остальные версии христианства были безжалостно объявлены ересью и подлежали полному искоренению.

Для борьбы с этими - и другими – ересями в теперь уже официальной и государственной Церкви была создана структура, которая в 1184 году была оформлена официально и получила название Святой Инквизиции. Сначала епископской, а затем (с 1229 года) – уже папской. То есть, подчинявшейся непосредственно Викарию Христа и Святому Престолу.

Формально группа Омега вошла в состав Святой Инквизиции. Фактически же само её существование было строжайшим секретом, о котором – помимо членов группы - был осведомлён только сам Викарий Христа (Папа Римский, то есть) и глава Святой Инквизиции. И всё. Возглавлял группу священник в ранге кардинала (князя Церкви).

И руководителю, и сотрудникам группы до еретиков – за очень редким исключением – не было никакого дела. Совсем. Они занимались решением гораздо более важных проблем. Настолько важных, что буква омега в названии группы было выбрано не случайно. Ибо группа эта была последней линией обороны и Церкви, и христианства, и всего человечества от демонических атак, непосредственно угрожавших самому существованию и первого, и второго, и третьего.

Вопреки распространённому заблуждению, христианская Церковь вовсе не стремится к власти. Ни к духовной, ни, тем более, к светской. У Церкви одна-единственная задача: спасти как можно больше человеческих душ. Помочь им попасть в Царствие Небесное и защитить их от демонов, постоянно стремящихся утащить души человеческие в Ад. Где очень больно, очень холодно, очень одиноко, очень страшно и никто никого не любит. И длится всё это Вечность.

За очень редкими исключениями, борьба Церкви и демонов происходит исключительно в духовной плоскости. Даже не борьба, а война. Именно поэтому земная составляющая католической Церкви и называется Церковь Воинствующая. Иными словами, в материальном плане демоны практически никогда себя не проявляют. Не под силу им преодолеть барьер между материальным и духовным миром.

Но иногда… Иногда в этом барьере открываются Двери. Через которые демоны начинают проникать в материальный мир. Человеческий мир. Наш мир. И если их не остановить… Земля превратится в Ад. Самый настоящий Ад. Без преувеличения.

Вот для того, чтобы не дать открыться этим Дверям (или очень быстро их закрыть) и была создана группа Омега. Которой было разрешено использовать для защиты человечества любые средства. Не заморачиваясь по поводу их законности. Меч, огонь, кинжал; потом – порох и пуля; затем – взрывчатка. Всё что угодно. В данном случае цель совершенно точно оправдывала любые средства. Любые.

Римская (папская) инквизиция де-факто была ликвидирована в середине XIX века. Распущена была и группа Омега (несмотря на протесты тогдашнего её руководителя). В 1908 году святая Инквизиция перестала существовать и де-юре. Её переименовали в Священную конгрегацию священной канцелярии. А в 1967 году – в Священную конгрегацию доктрины веры, существующую и поныне.

Главной движущей силой этих судьбоносных решений стал пресловутый Zeitgeist. Дух времени, то есть. Вера в Сатану и его происки, в демонов, в прочих бестелесных сущностей была де-факто признана устаревшей и едва ли не мракобесием. Даже Святым Престолом. Тем более, что демоны, похоже, уже больше ста лет не предпринимали никаких явных попыток проникнуть в материальный мир.

Всё изменила Вторая мировая война. Тектонический шок и в мире материальном, и в мире духовном. Барьеры ослабли и стали потихоньку открываться Двери. Чему немало способствовали два сатанинских режима – один хуже другого – нацистский и большевистский. Гитлера и Сталина.

Первая попытка проникновения была зафиксирована в 1935 году. В сталинском СССР. А дальше события начали развиваться с пугающей быстротой. Вторая попытка произошла весной 1942-го, в оккупированной вермахтом Псковской области. Третья – зимой 1943-го, в оккупированной уже Луганской области. Четвёртая – летом 1943-го; сначала на «объекте Татцельвурм» близ города Падеборн в Германии; затем – уже в пригороде Берлина. Пятая – в Ордруфе, в Тюрингии, близ Веймара.

Все эти попытки были сорваны. Причём сорвал их все один и тот же человек. Поэтому когда Верховный Понтифик Пий XII летом 1945 года принял решение о восстановлении группы Омега, на должность её руководителя была только одна кандидатура. Благо кандидат этот уже был и священником, и кардиналом. В дополнение к генеральскому званию в ваффен-СС.

Группа Омега была официально восстановлена 4 сентября 1945 года. На тех же принципах строжайшей секретности. Но времена изменились. Одному Ватикану было уже не под силу решать задачи, стоявшие перед группой. Нужен был серьёзный партнёр, обладавший достаточными ресурсами.

Поэтому группа была воссоздана уже как совместное предприятие. Ватикана и внешней разведки Его Величества Георга VI. МИ-6. А в число посвященных в тайну её существования вошёл сэр Стюарт Мензис – руководитель МИ-6. Через год к ним присоединилась ЦРУ; ещё через год – ФБР, затем постепенно все мало-мальски крупные спецслужбы мира.

И все эти годы на посту руководителя этой группы находился кардинал Роберт Малкольм Эш. 1905 года рождения. Впрочем, его возраст «застыл» на отметке шестидесятилетия. Точнее, не совсем «застыл»… просто ядерный взрыв в Ордруфе (от которого они не смог полностью защититься) в марте сорок пятого вызвал в его организме совершенно неожиданную мутацию. Которую так потом и нигде не удалось воспроизвести.

Мутация радикально замедлила процесс старения кардинала. Как минимум, втрое. В марте сорок пятого ему было тридцать девять. С тех пор прошло шестьдесят три года. Хронологически, ему было сто семь лет. Биологически же – всего шестьдесят.

Его официальная биография, которую любой желающий мог получить в пресс-службе Ватикана, была насквозь фальшивой. И совершенно непроверяемой. Пару раз настырные журналюги пытались… но вынуждены были отказаться от этой затеи. Слишком уж неприступными оказались стены, окружавшие тайну кардинала Эша.

Но биография – дело прошлое. Его же волновало настоящее. И будущее. Во-первых, надо было найти девушку, которую описал медиум. Во-вторых, загадочного «второго». В-третьих, не позволить Двери открыться. А если откроется, то закрыть. Хотя это и будет во сто крат сложнее.

Начинать, понятное дело, нужно с девушки. Но где же её искать-то?

Его взгляд упал на коробку с DVD. В последнее время он пристрастился к старым, советским фильмам. Ностальгия по прошлому, наверное… Много ему пришлось поработать в СССР в своё время…

«Место встречи изменить нельзя». Первая серия. Как же блестяще играют… Высоцкий, Конкин, Юрский…

Стоп. А вот это уже идея. Что там говорил Жеглов Шарапову? «Где-то когда-то что-то подобное обязательно происходило». Значит, в его, кардинала Эша, прошлом, что-то подобное происходило тоже. Надо только понять, что именно. И протянуть ниточку из прошлого в будущее.

Он сел в удобное кресло, расслабился, стабилизировал дыхание (ровное и размеренное). Закрыл глаза. И приступил к медитации. Визуальной – так эффективнее. Настраиваясь на волну своей памяти. Очень и очень длинную волну. Восемьдесят пять лет активной деятельности – это вам не шутки.

Девушка… 20 лет… Маленькая… Чуть полноватая, но вполне стройная… Боль и страдания… канал… Где же это было… Ведь было же где-то…

1929-й. Лондон. Не то. 1933-й. Украина. Голодомор. Совсем не то. Хотя… было что-то в тогдашних ощущениях… Ощущения Иного. Жуткого, страшного Иного. Но всё равно холодно. Холодно. Проехали.

1934-й. Ленинград. Это вообще из другой епархии. 1935-й. Москва. Мимо. 1936-й. Испания. Не то. 1937-й. Снова Москва. И снова мимо. 1938-й. Где же я был в тридцать восьмом? Мимо. Тем более провалился с треском. Может, и хорошо, что провалился. 1939-й. Польша. Вообще не то. Бромбергская резня жуть, конечно, но к нынешнему делу отношения не имеет.

1940-й. И опять Москва. Нет, не то. 1941-й. Июль. Меморандум Нойера. Уже ближе. Теплее. Но не то. Снова сорок первый. Осень. Польша. Пражская фурия. Ярчайшая вспышка… нет не страсти. Любви. Первая после расставания с Лени. Одна ночь… но до сих пор как вчера. Хоть и семьдесят лет прошло.

Снова сорок первый. Ноябрь. Новый провал. И тоже хорошо, что провал. Возвращение…

Стоп. Он похолодел. Ну конечно…

25 ноября. Деревня Старая. Странный дом на отшибе, обнесённый глухим высоким забором. Нехорошее место. Зловещая тайна.

Тем утром он был зол. Страшно зол. До невозможности зол. Ибо снежный буран задержал их «Юнкерс-88». И они не успели. Не успели изменить ход войны. Нет, как секретный сотрудник МИ-6, он был очень даже благодарен Всевышнему, что не успели. Иначе… они жили бы сейчас совсем в другой стране. И в другом мире. И не факт, совсем не факт, что в лучше нынешнего. А то и гораздо хуже. Если вообще не в Аду…

Но как майор вермахта, начальник зондеркоманды абвера KS… он был просто бесконечно зол. Фанатичный, до мозга костей, патологический перфекционист, он очень тяжело переживал неудачи и провалы. А тут такой облом…

Обычно он прекрасно умел держать себя в руках. Даже в сложнейших ситуациях и под сильнейшим давлением. Иначе просто не выжил бы. И не было бы у него ни феерических успехов, ни славы лучшего оперативника Европы (а то и мира), ни майорских погон (которые лично Гейдрих был готов в любой момент обменять на петлицы штандартенфюрера); ни Рыцарского креста с дубовыми листьями, ни прочих бесчисленных наград. Но здесь… он просто сорвался. Впрочем, может и хорошо, что сорвался. Неисповедимы пути Господни…

Они шли пешком через деревню. Шесть человек. Зондеркоманда KS. Его зондеркоманда Карл Шольц. По правилам вермахта (и СС) спецгруппам давали имена их руководителей. Шли к заснеженному полю, на котором их ждал транспортный Юнкерс. Трудяга Ю-88. На машине нужно было ехать в объезд, но фронт рядом. Мины, разведгруппы НКВД… Пешком надёжнее. И безопаснее.

Странный дом немедленно привлёк внимание Шольца. Вообще-то надо было торопиться – в Берлине ждать не умели и не любили… но глухой забор притягивал. Щольцу не раз и не два приходилось разгадывать тайны… и он уже подсел. Подсел на притяжение тайны. Неведомого. Неизвестного. А что у тайны этой был явственный зловещий привкус… так это ещё лучше. Ни Шольц, ни его люди не боялись ничего посюстороннего. Людей из спецназа «Бранденбург-800» не пугало и десятикратное численное превосходство противника. Не то, что какой-то там домишко…

Что же касается потустороннего… то Шольц ещё год назад был рукоположен в католические священники. Лично папским нунцием в Берлине. А если Бог на нашей стороне… то какая разница, кто на противоположной. Или даже что.

Но смелость смелостью, а лезть в неизвестность без предварительной разведки не есть гут. Особенно для майора абвера. Военной разведки.

Шольц окинул взглядом деревенские дома. В ближайшем вроде слышались какие-то проявления человеческой активности. Подошёл к двери. Постучал.

Дверь открыл белый как лунь старик. Но крепкий. Очень даже крепкий. Такой ещё сто лет проживёт. Если, конечно, деревню с землёй артиллерия не сровняет. Вермахта или РККА.

«Доброе утро, отец». Русский Шольца был безупречен. Как и его манеры.

«И Вам доброго утра, господин офицер».

К оккупантам жители деревни относились вполне дружелюбно. И было за что. Колхоз закрыли, землю роздали. Церковь открыли опять же. Предпринимательство разрешили. Налоги обещали разумные…

«Скажите… как Вас по батюшке?»

«Никита Егорович» - гордо ответил старик.

«Я майор Шольц. Скажите, Никита Егорович, кто в том доме обитает?» - Шольц указал на странный дом.

«Барин» - совершенно неожиданно ответил старик. «Черный барин»

Такой ответ майор вермахта менее всего ожидал услышать. Барин, да ещё черный, в советской деревне? Это чудеса похлеще хождения по водам…

Старик между тем продолжал:
«Он не из нашей деревни вообще будет. Сам по себе живёт. С большевиками дела ведёт какие-то. Вот они его и не трогают»

Это было уже ближе к здравому смыслу. Повальный контроль сверху донизу был иллюзией даже при Сталине. Поэтому где-то кое где порой возникали весьма причудливые структуры и ситуации. Вплоть до фантомных воинских частей. Военно-строительных частей.

«А мы тронем» - подумал Шольц. «И ещё как тронем» Осталось задать последний вопрос.

«Он там один живёт?»

«С крепостными»

«С кем?» - удивлению Шольца не было предела

«С крепостными девками своими»

«И много у него девок?»

«Две вроде. Или три…»

«Бред какой-то» - думал Шольц, направляясь к дому во главе зондеркоманды. «Восемьдесят лет как крепостное право отменили; война, оккупация, диверсанты НКВД, наконец… А тут барин. И его крепостные, видите ли. Ну ладно, зато интересно. Не каждый день с таким столкнёшься…»

Высота забора была метра два. Солидный такой забор. Бревенчатый. Каждое бревно – огромный острый кол. Ничего, ещё и не такое перемахивали. Тем более, что ворота были самые обычные. Ни кольев наверху, ни, тем более, колючей проволоки.

Унтер Дитмар Хален ловко подпрыгнул, ухватился за верхнюю кромку ворот, подтянулся и одним движением перемахнул через ворота. Секунд через тридцать послышался скрип засова. Затем ворота распахнулись.

Картина, представшая глазам Шольца и его бойцов, шокировала даже видавших виды диверсантов. Ровно посередине двора стоял колодец. Рядом с ним – перекладина из трёх брёвен в форме буквы «П». Хорошо хоть не крест..

К перекладине была привязана обнажённая девушка. В точности как описал фон Регенбах. Миниатюрная пепельная блондинка, чуть полная. Короткая стрижка (что странно для подмосковной деревни). Руки девушки были привязаны к перекладине; ноги разведены в стороны и привязаны к вертикальным брёвнам.

Шольц среагировал мгновенно. Как в июле, когда его зондеркоманда одним залпом уложила литовских националистов, спасая евреев деревни Ратниче… Только теперь команда была другая.

«Vorwärts!»

Лейтенант Гюнтер Ламм сорвался с места, на ходу срывая с себя шинель. За ним последовал унтер Фриц Коссовски. Пока Ламм перерезал кожаные петли и вожжи, унтер обнял девушку и крепок прижал к себе. И чтобы не упала, и чтобы согреть.

Освобождённую девушку (она была уже в полузабытье) уложили на шинель Ламма. Влили в горло ударную порцию коньяка (Хеннеси ХО – ничего другого Шольц не признавал). Потом долго растирали водкой.

Скрипнула входная дверь дома. На крыльце материализовался барин. Высокий, тучный… прямо как из фильма о временах крепостного права.

Шольц и сам не понял, как очутился прямо перед барином.

«Твоя работа?» - еле сдерживая гнев, осведомился абверовец

«Моя» - растерянно промямлил барин. «А что?»

Это он добавил зря. Совсем зря. Потому что в следующее мгновение кованый сапог майора Шольца на мелкие кусочки раздробил ему коленную чашечку. Барин рухнул как подкошенный
«ААааа… ОО… АА…» = казалось, на его крики сбежится вся деревня. И пяток окрестных сел впридачу.

Первым желанием, возникшим у Шольца, было отплатить барину той же монетой. Причем десятикратно. Зайти в дом, найти гвозди и кувалду. Раздеть мучителя догола и прибить гвоздями к воротам. Затем окатить холодной водой и оставить умирать. Без охраны. Вряд ли кто из односельчан кинулся бы его спасать. Да и его бойцы вряд ли стали бы протестовать.

Потом, несколько остыв, он решил было его повесить. На деревенской площади. Публично. Под – он в этом не сомневался – полнейший одобрямс односельчан. Но, во-первых, майор Шольц испытывал глубочайшее отвращение к публичным казням (да и саму смертную казнь особо не жаловал), а во-вторых, на это элементарно не было времени. Берлин ждать не умел и не любил.

Поэтому он просто вынул из кобуры свой Browning Hi-Power. Передёрнул затвор, досылая патрон в патронник.

Услышав звук, барин мгновенно перестал орать. Охватил ноги майора, заплакал…

«Господин офицер… пожалуйста… не надо… я всё что скажете сделаю…»

«Раньше надо было думать» - мстительно подумал Шольц. «Ну почему все эти подонки так уверены в своей безнаказанности…». И выстрелил барину в голову.

Девушка постепенно приходила в себя. Фельдфебель Мартин Бек обнаружил натопленную баню. Девушку перенесли туда – отогреваться. Ламм и обер-лейтенант Адлер отправились допрашивать вторую девушку, пугливо созерцавшую происходящее из окошка бани.

Шольц остался на крыльце. Ощущение было… странное. Ощущение присутствия. Какой-то внешней, нечеловеческой и бесконечно злой силы, висевшей над перекладиной. И вообще над двором.

Он подозвал к себе Бека.

«Сбегай в храм. Найди священника. Пусть похоронит этого… как полагается. И место освятит. Святой водой… ну, ты понял».

Сначала он хоте просто сжечь дом. И баню. И даже забор. Нот потом передумал. Ещё пригодится коллегам. Пехотинцам там или танкистам.

«Jawohl, Herr Major» - козырнул фельдфебель. И отправился выполнять приказание. Шольц же пытался понять, что же тут всё-таки происходило.

Подробности сообщила насмерть перепуганная Василиса. Вторая девушка, то есть. Барин содержал… этакий деревенский публичный дом. Сдавал девушек в аренду партийным, колхозным и советским руководителям. Вот они его и не трогали. И позволяли развлекаться со своими личными крепостными. Василисой и Татьяной. А местная милиция следила, чтобы девушки не разбежались и не разболтали.

Из руководителей и милиции кто удрал, кого расстреляли оккупанты… а крепостные остались. Причем им так вывернули мозги, что убегать они и не думали. Наоборот, только и думали о том, как бы угодить извращённым желаниям барина. А желания были те ещё. Девушек он держал привязанными на морозе часами, купал в ледяной проруби, порол плетьми по всему телу на ледяной скамье… Постоянно насиловал… В общем, получил по заслугам.

И вдруг Шольца осенило. Конечно же… Это было жертвоприношение. Добровольное жертвоприношение своей боли, страданий и служения. Как у ацтеков. Причём даже не барину, а той бесконечно злой силе, которая за ним стояла. И которой барин – пусть и неосознанно – верно служил.

Он сунул руку в карман шинели. Нашел молитвенные четки Святого Розария. И начал читать молитвы. По-латыни, как учили ещё родители.

Отче наш, сущий на небесах!
Да святится имя Твоё!
Да придёт царствие Твоё!
Да будет воля Твоя
И на земле, как на небе!
Хлеб наш насущный дай нам на сей день,
и прости нам прегрешения наши,
Как и мы прощаем тех, кто согрешил против нас.
И не подвергни нас испытанию,
Но избавь нас ото всякого Зла.
 

Потом другую молитву:

Радуйся, Мария, благодати полная!
Господь с Тобою;
благословенна Ты между женами,
и благословен плод чрева Твоего Иисус.
Святая Мария, Матерь Божия, молись о нас, грешных,
ныне и в час смерти нашей. Аминь

И так весь Розарий. Полегчало.

Потом он ещё несколько раз ощущал эту злую силу. Только в невообразимо более чудовищных масштабах. Сначала в апреле сорок третьего. Когда стоял перед раскопанными рвами в Катыни. Потом в августе того же года. В Освенциме. Майданеке. Треблинке. Собиборе. Потом в сорок пятом. В Дрездене. Хиросиме. Нагасаки. Потом уже в восьмидесятом, на полях смерти в Камбодже. Потом в девяносто четвёртом. В Руанде. И многие десятки раз до, между и после.

У этой злой силы было имя. Аластор. Демон второго порядка. Из дьявольского генералитета. Великий палач преисподней. Именно ему – пусть и неосознанно – приносились все эти жертвы.

Теперь суть ситуации была кристально ясна. Имеет место быть некая избранная девушка. Которая должна принести себя в жертву. В конечном итоге – Аластору, конечно. А опосредованно – скорее всего некоторому пока неизвестному лицу. UNSUB, то есть. Тому самому загадочному второму персонажу откровений фон Регенбаха.

Это жертвоприношение должно стать настолько драматическим, что откроет Дверь. Дверь для Аластора. Духа мщения и наказания. Великому палачу преисподней.

Задача группы тоже была предельно ясна. Не допустить жертвоприношения. Чтобы не открылась Дверь. Предотвратить пришествие Аластора. Любыми средствами – законными и незаконными; моральными и аморальными. Но для этого нужно было сначала их найти. И девушку, и UNSUBа.

Вопрос… даже не на миллион долларов. В этом деле ставка неизмеримо выше. Ладно, попробуем мыслить рационально. И, вместе с тем, креативно. Мы говорим добровольное жертвоприношение, а подразумеваем…

Его словно током ударило. Bingo!

Ну конечно. Подразумеваем БДСМ. Поэтому искать – как минимум её – нужно в тематической тусовке. Российской тематической тусовке. А для этого…

Он вынул из внутреннего кармана кардинальского облачения изящный смартфон. Сделанный по спецзаказу умельцами из АНБ. Выбрал из меню имя.

Кит Александер. Полный генерал. Директор Агентства Национальной Безопасности США.

«Это я, Кит. У меня срочный запрос. Высшая степень срочности и секретности». SCI. «Искать во всём русскоязычном онлайне. В первую очередь, в определённом сегменте»

Кардинал продиктовал условия поиска и характеристики сегмента. Генерал пообещал заняться этим немедленно.

«Ещё бы!» - подумал кардинал. «Конечно, немедленно. Иначе завтра же в отставку вывлетишь. С волчьим билетом».

Теперь оставалось только ждать.

Боевые искусства как спорт и самооборона - разные вещи. Нас учили и тому, и другому.

Ни в каком суде не прокатит. Ибо тогда и стрельбища нужно запрещать. И тиры. И много что ещё.

Я не уверен, что противозаконно. Навскидку не вспомню статью УК РФ.

Не знаю, как в других, а нас учили. Причем неплохо так учили. До сих пор помню, хотя и давно это было.

Отвечаю по пунктам.

1. На английском, конечно. Я перешёл на английский для тех, кто немного знаком с американскими реалиями. Оne more strike – and you are out - аллюзия на широко известное американское законодательство. Там третье преступление карается автоматическим пожизненным заключением. Без права на УДО.

2. Деноминации, например, в христианстве - католичество, православие, протестантизм. Христианство и ислам - конфессии

3. Меня тоже учили убивать в своё время. В обычной секции каратэ. Ибо я жил в таком районе... что без этого никак. Или ты - или тебя. Как и в случае моего героя, после этого меня стороной обходили.

Диалоги в кавычки я ставил для удобства выделения из общего повествования. Вы первый, кто жалуется. Приму к сведению.

Я думаю, что Наполеон Хилл прав. Со статистикой не поспоришь.

II. Блог Нелли Авериной. Пост I.

22 апреля 2012 года
Москва, Россия

До сегодняшнего дня я и не думала открывать этот дневник. Точнее, до сегодняшней сессии. Впрочем, сессией – особенно после моих эскапад в Лондоне и не только – назвать это сложно. Сегодня это было… даже и не знаю, как назвать. Наверное, всё-таки дружеское общение с тематическими добавками. With benefits, так сказать.

На эту сессию я напросилась сама. Причем ещё как напрашивалась! Что со мной случилось впервые. В мейл-доме ситуация прямо обратная фемдому. Там дикая нехватка адекватных верхних дам, у которых отбоя нет от страждущих нижних мужчин. Здесь же столь же дикая нехватка качественных нижних (к которым я имею нескромность причислять и себя). У которых отбоя нет теперь уже от верхних мужчин. В общем, и тут, и там рулят дамы. Что очень и очень приятно.

Партнёром моим был некий доктор Раймонд. Не Тулузский (как и подобает французу, он католик латинского обряда, а никакой не катар). Просто Раймонд. Впрочем, никакой он и не француз. В его жилах течет какая угодно кровь – и финская, и шведская, и польская, и немецкая… кроме французской. И русской тоже.

При этом он со смехом показал мне свой советский паспорт (хранит как реликвию). Образца 1982 года. Тогда в общегражданском (внутреннем) паспорте ещё указывали национальность. Какую национальность я там увидела? Угадайте с трех раз. Русский, конечно. Ну, и фамилия, конечно, типично русская. Парвалайнен. Александр Александрович Парвалайнен.

Но я отвлеклась. Кстати, никакой он и не доктор. И даже не медик. В смысле медицинского диплома у него нет. Но в психологии разбирается получше любого психотерапевта (в своё время я на оных насмотрелась, когда меня мама в подростковом возрасте по врачам таскала). Проблемы у меня, видите ли, были. Были и сплыли, как вышла из подросткового возраста. Он консультант по стратегическому управлению бизнесом. Консультирует каких-то там больших шишек. Что позволяет ему и не напрягаться особо, и кататься по всему миру (только что вернулся из Вены – его любимого города). После Лондона (опять этот вездесущий Лондон!).

Почему доктор? А потому, что постоянно – и совершенно бесплатно – помогает тематикам (и не только) решать их психологические проблемы. И не только психологические. Одна наша общая знакомая – из далекой Испании – назвала его мастером по ремонту поломанных игрушек. Большинство же верхних в России эгоисты законченные. Взял нижнюю, попользовался, поиграл и выбросил. Как надоевшую игрушку. И не только верхних. И не только в Теме.

А он эти игрушки подбирает. И ремонтирует. Причем, говорят, весьма успешно ремонтирует. Я лично знаю минимум двоих, кого он из петли вытащил. В буквальном смысле. Я как-то спросила его – когда мы сидели в Шоколаднице на Цветном бульваре - почему он это делает. Почему он тратит своё время и силы на это далеко не всегда благодарное занятие. Точнее, почти всегда неблагодарное.

Он посмотрел на меня удивительно мягким и теплым взглядом и спокойно ответил:

«Я просто выполняю свой христианский долг католика» И добавил. «Надеюсь, достаточно хорошего католика». Не уточняя, для чего именно достаточно хорошего.

И я ему поверила. Не знаю почему, но поверила. А потом мне просто до безумия захотелось, чтобы он меня выпорол. Даже и не только выпорол, а… вообще делал со мой всё, что ему захочется. Написала ему. И уговорила-таки.

Нет, я вовсе не собиралась (и не собираюсь) к нему под ошейник (не говоря уже о том, чтобы под венец). Он слишком мягок и осторожен для меня. И потом – он врач; а мне нужен палач. Жестокий, безжалостный палач. Впрочем, об этом ниже.

Мы встретились… на Чистых прудах, по-моему. И сразу поехали на Сухаревскую. В «гостиницу на час», которую он снял для нашей сессии. Впрочем, я уже тогда подозревала, что это будет не совсем сессия. Точнее, совсем не сессия. А нечто иное. Иное, но всё же… какое-то светлое, теплое, доброе и прекрасное. Может быть именно это и важно? А не как это назвать. И уж точно не насколько это соответствует придуманным кем-то канонам.

Когда мы ехали с ним в метро, на меня пялился какой-то небритый кавказец. Ну нравятся им миниатюрные пепельные блондинки, ну что тут поделать. И не только пепельные. Я взглянула на Раймонда и увидела, что он вполне в курсе ситуации. Я заглянула ему в глаза… и до сих пор не понимаю, нужно ли мне было ужасаться, или… радоваться, наверное.

В его глазах я увидела готовность убить. Не манию серийного убийцы, а спокойную готовность мужчины оборвать чужую жизнь, чтобы защитить женщину. Увидел это и кавказец. И очень быстро отвернулся.

Уже потом, когда мы шли от метро к гостинице, он ответил на не заданный мной вопрос.

«Меня учили убивать. Хорошо учили. Поэтому с тех пор ко мне – да и к тем, кто рядом со мной – никто даже не приближается. Ауру чувствуют. Если ты готов убивать, тебе можно не бояться уличной шпаны. Бояться нужно только профессионалов. К счастью, у меня не тот бизнес, чтобы опасаться профи».

В номер мы вошли вместе. Что было для меня необычно – раньше я всегда приходила к верхнему. Пусть и сессионному. И мне вдруг просто нестерпимо захотелось, чтобы они меня раздел. Что тоже было очень странно, ибо если я и раздевалась догола на сессии (что происходило нечасто), я всегда обнажалась спиной к верхнему.

У него удивительные руки. Он снимал с меня одежду, едва прикасаясь ко мне. Бархатно и нежно. Но всё равно я чувствовала, как от его рук струится удивительное, мягкое и доброе тепло. Волшебные руки. Руки целителя.

Оставшись обнаженной, я легла к нему на колено. В мою любимую позу ОТК. Для разогрева. Он начал нежно, но под конец, отвешивая мне последний десяток шлепков, лупил уже очень даже болезненно. Побольнее иного спанка.

Потом он мне рассказал, что уже давно занимается боевыми искусствами. Причем весьма экзотичными – всякие там бамбуковые палки, цепы, нунчаки. И плети. Которыми он легко перерубал дюймовые доски.

«Когда я пришёл в Тему» - улыбнулся он – «самой большой проблемой для меня было переставить удар. Ослабить, то есть. Меня ведь учили, извини, кости перерубать»

Где, когда и при каких обстоятельствах его этому учили, он не уточнял. А я не спрашивала. Меньше знаешь, лучше спишь. И спокойнее себя на сессии чувствуешь. Тем более, ни под ошейник, ни под венец, ни даже в постель я к нему не собираюсь. Последнее, впрочем, не столь очевидно. По крайней мере, пока.

Потом была собственно порка. Порол он меня ремнём. Мне с раннего детства хотелось, чтобы меня ремнем наказывал отец… которого у меня, по сути, не было. А доктор Раймонд… настолько прекрасно подходил на роль квазиотца (23 года разницы в возрасте, как-никак), что… в общем, ни о каком другом дивайсе и речи быть не могло.

Порол он меня сильно. Даже очень сильно. Потом синяки неделю не проходили. Хорошие такие синячищи. Почти на всю пятую точку. Мы с самого начала договорились, что пороть он меня будет бессчетно. В смысле, пока не сочтет необходимым остановиться. Меня это вполне устраивало. Подчинение, доверие, дополнительный вызов… всё вместе. Хотя удары я, конечно, считала. Просто ради интереса.

Двести двадцать шесть. Вот сколько я получила ударов. Увесистых таких ударов. Что же касается эффекта… может, я что-то не понимаю, но… ну не верю я ни в какой спейс. Ни в саб, ни в топ. Совсем не верю.

С Раймондом было… как-то очень комфортно. Учитывая, что полгода назад для меня чем-то невообразимым было восемьдесят… неплохой такой прогресс. Он… не знаю даже, как это выразить… наверное, любил меня ремнём. И да, с одной стороны, это было очень и очень приятно, но с другой… мне нужно не это. Совсем не это.

Мне нужен палач. Теперь я знаю это абсолютно точно. Не любящий отец, а именно палач. Безжалостный тиран. Истязатель. Экзекутор.

Но вернёмся к сессии. Я немного отдохнула после порки, а затем сама попросила поставить меня на гречку. С прищепками на сосках, разумеется. И со связанными за спиной руками. Очень хотела сделать ему минет, наплевав на свое табу на секс на сессии… но не решилась предложить. Католик, всё-таки. А вдруг обидится? Мне это совсем не нужно.

До этого меня ставили на гречку всего пару раз. Виктор ставил. В Лондоне. Господи, как же жаль его. Тридцать восемь лет… и всё. Какая же дурацкая смерть! Какому-то подонку не хватало на дозу. Мне было с ним так… хорошо а теперь… Теперь он спит вечным сном на Хайгейтском кладбище, а я… а я здесь. Вполне себе живая. И даже счастливая. Место выбрала его бывшая… жуткое. Надо же было додуматься…

В 70-х годах на этом кладбище происходили странные события. То на прохожих будто бы нападали жаждавшие крови вампиры, то в темноте выплывали навстречу бесплотные фигуры, исчезавшие неизвестно куда... Нашлись даже охотники за вурдалаками, которые вскрывали наиболее подозрительные гробницы и вонзали в область сердца покойников осиновые колья... После этого входы в склепы были замурованы. Через пару лет всё прекратилось, но дурная слава у кладбища осталась.

Первый раз Виктор поставил меня на гречку двадцать минут. Это были – без преувеличения – самые долгие минуты моей жизни. Я чуть не умерла в той гостинице. Но выдержала. Второй раз было уже немного легче.

С доктором Раймондом я выстояла сорок пять минут. Даже не почувствовала. То есть, боль была, конечно… но какая-то очень слабая и… отдаленная. Хотя гречка ровно та же самая. Только из «Пятерочки», а не из… никак не могу запомнить название этого польского магазина в Лондоне.

И вроде он ничего особенного не делал. Просто сидел рядом на гигантской кровати – сексодроме – и гладил меня. Нежно так гладил. И очень целомудренно. По волосам, лицу, плечам… К груди даже не прикоснулся. Даже когда прищепки ставил (через 20 минут снял, правда). Хотя мне ну просто ооочень хотелось, чтобы он меня… потискал, в общем.

Мне вообще много чего хотелось. И руки и ноги ему целовать… пришлось, правда, сдержаться. Уж очень он мне напоминал… католического священника, наверное (было в нём что-то от святого Дона Боско). И чтобы трахнул он меня грубо и жестко – и во влагалище, и в анус, и в рот (понятно впрочем, что ни о первом, ни о втором, ни о третьем речи быть не могло). И чтобы он… в общем, много чего я там нафантазировала.

Но ничего из этих моих фантазий так в реале и не воплотилось. А воплотилось… в общем, именно поэтому я и начала этот дневник.

Я встала с гречки, он развязал мне руки… Одевать не стал, я оделась сама. А потом… потом он сказал мне…

«Я хочу сказать тебе нечто очень важное, Нелли». Сделал многозначительную паузу, затем продолжил:

«Я в Теме давно. И здешнюю Тему посмотрел; и европейскую, и американскую. И вот что я тебе скажу: у тебя совершенно необычная тематичность. Одухотворённая»

Я уже было загордилаась… но он уточнил.

«Это не обязательно так уж хорошо. Ибо духовность разная бывает. Может вознести вверх, а может и отправить в прямо противоположном направлении. Туда, где очень больно, очень одиноко, очень холодно и очень страшно. И длится всё это вечность

Я похолодела. Ибо они имел в виду Ад. Я хоть и совсем не религиозна… но что-то от моего православного прошлого во мне осталось. В частности, боязнь Ада. Нехилая такая боязнь.

«И что же мне делать?» - не скрывая своего беспокойства, спросила я.

Доктор Раймонд вздохнул. Его явно тяготили эти добровольные обязанности лекаря. Лекаря человеческих душ.

«Разобраться в себе. Понять, откуда пришла эта твоя тематичность. Сверху или… снизу. И куда она тебя ведёт. Вверх или вниз»

«А если вбок? Разве равнин не бывает?»

«Не бывает равнин в духовном развитии. Человек либо развивается, либо деградирует. Закон психологии, однако. Третьего не дано»

Он сделал ещё одну паузу.

«И всё же» - настаивала я. «Что конкретно мне делать?»

Он пожал плечами.

«Заведи дневник. Ты же просто блестяще пишешь. Там, где тебя никто не знает. И делись своими мыслями, фантазиями, опытом. Важно, чтобы сайт был маленький – со строгими правилами регистрации. И чтобы тематики на нём были знающие, опытные и здравые. Думаю – даже уверен – что рано или поздно с их помощью разберёшься»

«Вы можете такой порекомендовать?» - с надеждой спросила я.

Он кивнул

«Могу»

Раймонд назвал сайт.

«Я бы тебе посоветовал к священнику сходить…»

Я напряглась.

«… но у тебя же аллергия на всё с церковью связанное. С любой»

«Стойкая и прочная»

«Тогда дневник»

И вот я здесь. Это первая запись в моём дневнике. Вводная. Потом будут и другие. Много других.

-----------------------------------

Охотник оторвал взгляд от экрана. И телефон, и все компьютеры и Раймонда и Нелли уже давно были у него под техническим контролем. Поэтому он уже за несколько часов до сессии знал, где и когда. Гостиница на Сухаревке работала по тому же принципу, что и лондонский «Даллетт» - только наличные, никаких документов, никаких имен и никаких вопросов.

Поэтому он совершенно спокойно забронировал номер за два часа до появления сладкой (или не очень) парочки. На час. И не менее спокойно номер этот радио-теле-фицировал. Хороший, надо отметить, номер. Даже с джакузи.

Впрочем, это неважно. А важно, что никакой опасности для его дела доктор Раймонд не представляет. Не те у него энергии. И хорошо, что не те. И сущностям он служит не тем. И хорошо.

Ибо это только что спасло доктору жизнь. А Охотнику… а Охотнику придётся дожидаться появления в жизни Нелли другого верхнего персонажа.

Жреца Аластора.

Пролог

12 октября 2011 года
Лондон, Великобритания

Он никогда не приглашал своих сессионных нижних домой. Предпочитал маленькие, скромные недорогие гостиницы «на час», в которых менеджеры принимали наличные, не требовали документов и не задавали лишних вопросов. Что полностью устраивало и его самого, и его довольно теперь уже многочисленных нижних.

Он облюбовал «Даллетт», владельцы которого не поскупились на надёжную звукоизоляцию. Пусть и стоил номер несколько дороже, зато несравненно комфортнее.

Его новенькая – Беатрис – это оценила. Ибо пришла к нему за очень жесткими болевыми воздействиями. Фактически, за истязаниями. И вовсе не потому, что Беатрис была такой уж черной мазой. На самом деле, она не была ни черной, ни вообще мазой. И к садисту пришла вовсе не для того, чтобы получить удовольствие. Ибо никакого удовольствия от порки и прочих истязаний она не получала. Она пришла к нему, чтобы сохранить её трещавший по всем швам брак.

Хотя Беатрис и любила своего мужа, но влюбчива была до невозможности. Просто патологически. Одну измену муж ей простил, но честно предупредил, что one more strike – and you are out. For good. Второй раз приведёт к неизбежному разводу, то есть. Вот и приходилось ей гасить вспышки страсти, случавшиеся с ней едва ли не ежемесячно, с помощью алготерапии. Лечении болью, то есть. С полного согласия её супруга. Его, судя по всему, это даже возбуждало. Во всяком случае, по её словам, после начала регулярных сеансов алготерапии их сексуальная жизнь резко улучшилась.

Так что приходилось ему теперь выступать и в несколько непривычной для него роли психотерапевта. То есть, алготерапевта. Обычно он порол, мучил и доминячил женщин исключительно ради собственного удовольствия (садист всё-таки!) и денег не брал. Напротив, тратил немалые суммы на ухаживание за своими нижними. Хоть и жил он в насквозь политкорректном и насмерть феминизированном Лондоне вот уже десять лет, эту русскую привычку – галантно ухаживать за женщинами – он побороть не мог. И до сессии, и на оной, и после. Наверное, потому к нему и тянулись нижние табунами. Явно не избалованные мужским ухаживанием.

По большому счету, все они были для него на одно лицо. Пусть и совершенно разных рас – и традиционно некрасивые англичанки (хуже с женской красотой среди аборигенок дело обстояло только в Вене); шоколадные негритянки (уже совсем обыденная картина на улицах Лондона, да и на телеэкране тоже), всё ещё экзотические для него индианки, внешне скромные китаянки, которым на сессиях так сносило крышу, что куда там «раскрепощенным» европейским женщинам…

Но Нелли была особенной. Из ряда вон (в хорошем смысле слова, разумеется). Ей едва исполнилось 18 (иначе он бы её просто с лестницы спустил, когда она к нему пришла в первый раз). Маленькая, чуть полноватая (что её нисколько не портило) пепельная блондинка. Удивительно мудрая для своих лет. Русская, как и он сам, что ему было особенно приятно… Приехала по программе обмена на семестр в один из бесчисленных лондонских колледжей.

Большая, явно естественная грудь минимум четвёртого размера. Точнее он сказать не мог; ибо после более десятка еженедельных сессий он её грудь так и не увидел. Странные они, какие-то, эти женщины. Встать в коленно-локтевую для порки и обнажить вульву во всей красе – пожалуйста, а показать грудь – ни-ни. Табу.

В любом другом случае, он давно уже снял бы это табу. Либо лаской, либо грубой психологической силой (упаси боже, не физической – загреметь на десятку за изнасилование в тюрьму Её величества Уормвуд-Скрабс в западном Лондоне ему совсем не улыбалось). Но Нелли…

В этой девочке (да-да, совсем ещё девочке, несмотря на её странную и необычную мудрость), было что-то неотмирное. Даже, пожалуй, иномирное. Когда она приходила к нему в гостиничный номер (он всегда приходил раньше нижней, чтобы не они вместе приходили в гостиницу, а она к нему), спускала трусики до колен и поднимала юбку до пояса, придерживая руками… для него словно открывалась дверь в Иное.

Нет, эта её иномирность нисколько не мешала ему сильно и даже безжалостно пороть её ремнём (она сама настаивала на максимально сильной порке), сечь розгами, ставить на гречку, которую он с огромным трудом доставал в Лондоне (увы, не во всяком русском и даже польском можно было раздобыть этот продукт). И всё же…

И всё же он обращался с ней очень бережно – по крайней мере, психологически. Как с бесконечно дорогой и ценной хрустальной вазой. Не из какого-то особого человеколюбия (он давно уже забыл, что это такое и всеми его нижними – да и ванильными женщинами – банально пользовался), а из… наверное всё же какого-то суеверного страха перед Иным. Иномирным. Неведомым.

Она пришла к нему из ТН. Телесных наказаний, то есть. Её отец умер, когда она была ещё маленькой. Мама – в прошлом высокопоставленный госчиновник, а ныне преуспевающая адвокатесса – в дочке души не чаяла и потакала её малейшим прихотям.

При этом была… как бы это помягче сказать… несколько православнутой. Не православной (этих он уважал, как и любых искренне и здраво верующих), а именно православнутой. Впрочем, этого добра хватало во всех конфессиях и деноминациях. Сам же он был абсолютно не религиозен. В ванильной жизни он занимался антиквариатом, поэтому любил повторять фразу героя Джонни Деппа из фильма «Девятые врата» - его самого любимого. «Я верю в свои комиссионные».

На дочку это сочетание вседозволенности (мама крестила Нелли в шестилетнем возрасте и затем несколько лет таскала в церковь, пока дочь не взбунтовалась окончательно) и православной литературы и проповедей имело совершенно неожиданное воздействие. Она то ли сама себя убедила, то ли… в общем, она считала, что ей необходимы и регулярные телесные наказания («порка по субботам»), и смирение, и подчинение.

Что автоматически выводило её на дорожку к полноценному СМ, а затем – и к ДС. В любом другом случае он превратил бы её в рабыню в мгновение ока… но его останавливало Иное. Иномирное. Неведомое. Поэтому он решил двигаться осторожно. Пока он – по сути, по её просьбе – только приучил её не поднимать глаза во время всей сессии. Смотреть в пол. Приучил жестко – сильными ударами ремня по обнажённому бедру. Плюс пощечины. Регулярные – в начале, во время и в конце каждой сессии.

Первые шаги были сделаны. И было у него ощущение – подкреплённое полутора десятилетиями тематического опыта (темачить он начал ещё в России), что она вот-вот попросит его об ошейнике. То есть, взять её в рабыни. Ох, с каким удовольствием, он будет превращать её в покорную, идеальную рабыню! С е1ё деятельным участием, разумеется. Ибо такой проект по-настоящему сладок только когда это со-творчество.

И как же не вовремя её мама сломала ногу! Точнее, ей сломали. Напали, отобрали сумочку, избили, попытались изнасиловать… Ногу сломали. Пришлось любящей (без дураков, действительно любящей) дочери бросить всё. И его тоже. И сломя голову нестись обратно в Москву. Когда она вернётся– непонятно. И в каком состоянии, тоже. Ох, не пришлось бы начинать воспитание сначала. Как же не хотелось бы… Более всего он ненавидел вот такие вот «обломы»…

Он не услышал, а скорее почувствовал легкие, почти бесшумные и при этом фундаментально уверенные шаги за спиной. Замедлил шаг и уже решил обернуться (Чизвик район вроде безопасный, но всё же), как вдруг..

Что-то ударило его в область сердца. Потом ещё раз. А затем ему навстречу рванулась земля. В голове вспыхнуло ярчайшее солнце (такое же он видел, когда ему давали общий наркоз при операции в Морозовской больнице), которое сменилось беспроглядной тьмой. Он просто перестал существовать.

Охотник подошёл к безжизненному телу. Все так же легко, спокойно, размеренно и уверенно. Как учили (ох и давно же это было!). Перевернул тело на спину. Наклонился. Забрал бумажник, документы. Ни то, ни другое ему совершенно не нужно, поэтому этим же вечером сгорит в специальной печке на конспиративной лондонской квартире.

А оплавленный в той же печке компактный 9-миллиметровй Kel-Tec PF-9 отправится на дно Темзы. Вместе с глушителем. Пули мягкие, безоболочечные. Даже самая лучшая в мире лаборатория не сможет связать одно с другим. Впрочем, никто не будет напрягаться. Спишут на случайное преступление. На наркоманов, то есть. Вон их сколько по всему Лондону наплодилось. В крайнем случае, на русскую мафию. А это всяко глухарь. Покрутятся для вида – и переведут в Cold Cases. Безнадёжные висяки, то есть.

Все прошло легко, быстро и без осложнений. В Москве с мамой этой девчушки было сложнее. Нет, против адвокатессы лично он ничего против не имел. Ему просто было нужно, чтобы девчушки во время… эээ… ликвидации объекта в Лондоне и близко не было. Объект, скорее всего, опознают, будут прозванивать контакты… А ему и его делу совсем не нужно привлекать внимание к её подопечной.

А поскольку подсела она на сессии капитально (впрочем, кто бы сомневался) нужны были радикальные решения. Ничего, через месяц мама будет как новенькая. Её деньги могли купить самую лучшую медицину. И не только в Москве.

Кстати, о Москве. Шок пройдёт, состояние мамы стабилизируется и его подопечная снова начнёт искать верхнего. Значит, ему нужно быть рядом с ней. В Москве.

Чтобы никогда, ни при каких обстоятельствах не открылась Дверь.

Прочитал в одном женском дневнике (не на этом сайте):

"Снисходительно относиться к женским капризам может только по-настоящему сильный и уверенный в себе мужчина, лишённый комплексов и предрассудков. А слабый, в ответ на женскую истерику, продемонстрирует свою."

ИМХО, слишком общее и потому спорное утверждение. Во-первых, каприз капризу рознь. Есть мелочи, на которые обращать внимание действительно недостойно мужчины. А есть вещи посерьёзнее, которые сильно мешают отношениям.

Во-вторых, каприз и истерика - вещи очень разные. Ни один здравомыслящий мужчина с истеричкой жить не будет - здоровье дороже. Да и общаться сколько-нибудь долго тоже.

В третьих, всё зависит от времени каприза. Если мужчина занят чем-то очень важным по работе или бизнесу, а женщина регулярно лезет со своими капризами... то опять же, такая не нужна нафиг. Сильному мужчине нужна женщина-партнёр, способная его поддержать в трудную минуту, а не капризное дитё. И уж тем более не истеричное.

Да, и позиционирование в Теме тут вообще ни при чем. Оно, как известно, не отменяет объективной реальности. Которая настигает. Всегда.

Внимательнее читайте мой пост, плиз. Это не я установил. Это Наполеон Хилл.

От автора: Надеюсь, что этот рассказ я все-таки допишу. Это моя очередная попытка написать мистический триллер. Не такой необычный по содержанию, как "Волшебство", но весьма необычный по формату. Впрочем, увидите сами.

Как обычно, данный рассказ является художественным произведением – плодом авторского вымысла. Любые совпадения с реальными людьми и событиями является случайным и непреднамеренным.

I. Медиум

25 апреля 2012 года
Апостольский дворец
Государство Ватикан

Совершенно секретно. Аудиозапись #012764227. Группа «Омега». Присутствуют: руководитель группы Омега кардинал Роберт Малкольм Эш и внешний сотрудник группы «Омега», медиум Франц фон Регенбах.

Кардинал Эш: Итак…

фон Регенбах: У меня есть информация. Срочная. Сверху.

Кардинал Эш: Это понятно. Что сверху. Я тебя внимательно слушаю

(вздох)

фон Регенбах: Наверху недовольны известной тебе страной. Очень сильно недовольны.

Кардинал Эш: По поводу?

фон Регенбах: Слишком много на себя берёт. Великодержавная гордыня зашкаливает за все мыслимые и немыслимые пределы. А там это сильно не любят.

Кардинал Эш: И?

фон Регенбах: Не догадываешься? Вроде не первый день имеешь с ними дело…

Кардинал Эш: Корректировка намечается?

фон Регенбах: Да, и очень серьёзная.

Кардинал Эш: Почему решили предупредить?

фон Регенбах: Кое у кого наверху есть опасения, что ситуация выйдет из под контроля. Там вообще нет единого мнения по поводу необходимости корректировки

Кардинал Эш (удивленно): У меня было впечатление…

фон Регенбах (перебивая): В Священном Писании и Священном Предании находится далеко не вся информация о том, что происходит там, наверху. И ты сам знаешь, почему.

Кардинал Эш: Потому что есть вещи…

фон Регенбах (снова перебивая): …которые люди просто не способны воспринять. Даже медиумы. Даже мистики. Даже христианские мистики

Кардинал Эш: В частности, процесс принятия решений наверху?

фон Регенбах: И их реализации тоже. Впрочем, это к делу не относится. Тете просто просили передать, что у тебя и твоих людей есть шанс не допустить… корректировки. И все, что тебе необходимо для этого знать. Впрочем, тебе не привыкать. Не первый раз так общаемся.

Кардинал Эш: Я очень внимательно слушаю.

фон Регенбах (пожимая плечами): На самом деле, мне сообщили не так уж и много. Откроется канал. Ключ к каналу – боль и страдания.

Кардинал Эш: Конкретного человека?

фон Регенбах (кивая): Да, но…

Кардинал Эш (обеспокоенно): Но что?

фон Регенбах: Этот человек… она не главное действующее лицо. Она – что-то вроде посредника.

Кардинал Эш (ещё более обеспокоенно): Между кем и кем?

фон Регенбах: Между… ответственным за корректировку и… кем-то ещё

Кардинал Эш (уже совсем обеспокоенно): Кем ещё?

фон Регенбах (снова пожимая плечами): Понятия не имею. Мне это не доложили. Это тебе придётся выяснить самому. У тебя же есть доступ ко всем этим… Эшелону, PRISM и всё такое прочее из инструментов Агентства Национальной Безопасности. И аналогичных структур в других странах.

Кардинал Эш (кивая): Есть, конечно. Что тебе сообщили об… этой женщине?

фон Регенбах: Немного. 20 лет или около того, маленькая, чуть полноватая. Цвет волос… сам понимаешь, как это у женщин. Да ещё в таком возрасте. То пепельная блондинка, то рыжая, то брюнетка. Хамелеон, в общем. Очки носит. Хотя кто её там знает, в любой момент может перейти на контакты.

Кардинал Эш: Негусто.

фон Регенбах (кивая): Негусто. Но ты же сам знаешь – и проповедуешь – что Господь дает только такие задания, которые ты можешь выполнить. И только такой крест, который ты сможешь вынести. В общем, запускай свой Стакан…

Кардинал Эш (недовольно): SATACAN.

фон Регенбах: Неважно.

Кардинал Эш: Тебе сообщили, кому поручена… точнее, позволена… корректировка. Кто этим будет заниматься? Кого необходимо остановить?

фон Регенбах: Да.

Кардинал Эш: И кто же это?

фон Регенбах (металлическим голосом): Аластор.

Любить все-таки важнее, чем быть любимым. По крайней мере, для мужчины. Ибо любовь – этот яркий, сильный внутренний огонь – создаёт мощнейший драйв, который позволяет преодолевать, казалось бы, совершенно непреодолимые препятствия; совершать невозможное и подниматься на абсолютно недоступные вершины.

Это не я придумал. Это установил Наполеон Хилл – автор наилучшего из существующих руководства по достижению успеха. «Думай и богатей» (Think and Grow Rich). Он в течение 20 лет изучал 500 биографий наиболее успешных людей и установил, что самым мощным драйвом является всё-таки любовь. Не секс, не деньги, не слава и не власть, а именно Любовь.

Женщинам, судя по всему, гораздо важнее быть любимыми, чем любить. Что ж, это, наверное, и к лучшему. Ибо позволяет создавать действительно гармоничные союзы.

Сразу хочу сказать, что эта моя заметка – не для всех тематиков. А лишь для тех, кто либо считает себя христианином, либо верит в существование бестелесных сущностей «иного мира». Впрочем, исходя из статистики по обоим вопросам и из того, что Тема есть не что иное, как проекция общества в целом, таковых в российской Теме если не подавляющее, то по крайней мере значительное большинство. Да и другие, возможно, призадумаются и сделают определённые выводы.

Эта заметка является дополнением к моим статьям «БДСМ-отношения это грех?» (http://bdsmion.com/forum_topic/BDSMotnoshenija__eto_greh_/8473) и «О сложности Темы и ином мире на сеансах» (http://bdsmgalaxy.ru/posts/1117)

В первой работе я показывал, что Тема сама по себе духовно нейтральна (что недавно ещё раз вполне официально подтвердил католический священник) и может способствовать как духовному росту и очищению тематика, так и его/её духовному падению; во второй – что во время тематических сессий происходит взаимодействие с «иными мирами», «ворота» в которые в обыденной «ванильной» жизни, как правило, закрыты наглухо. Зачастую весьма активное взаимодействие (тот же «спейс», например).

Иные миры бывают разные. Бывают божественные, а бывают и демонические. Общение с первыми поднимает человека ввысь и ведёт в конечном итоге в Царствие Небесное; общение со вторыми – опускает вниз и ведёт в прямо противоположном направлении. Где очень больно, очень холодно, очень одиноко и очень страшно. И длится всё это Вечность.

Самая наглядная картина Ада, что любопытно, показана в научно-фантастическом ужастике «Сквозь горизонт» (Event Horizon). Очень и очень рекомендую. Как и вышедший в прошлом году «Синистер» (Sinister) – там тоже есть над чем подумать.

Но вернёмся к Теме. В демонических мирах общение происходит… правильно, с демонами. Причем каждый «мир» контролирует свой собственный демон (тут я ничего не придумывал; это просто классическая христианская демонология). Прелюбопытное чтение, надо отметить.

Поскольку христианская мистика меня интересовала давно и прочно (я большой поклонник святой Терезы Авильской, чей «Внутренний замок» очень и очень рекомендую), я долго пытался выяснить, какой именно демон «отвечает» за БДСМ. Понятно, что энергиями боли, страданий, унижения и т.д. питаются все без исключения демоны (это их любимая пища), но должен же быть там «кто-то главный»…

Главный есть, конечно. Имя ему – Аластор. Демон наказания, боли и страданий. Как физических, так и психологических. В христианской демонологии Аластор - один из самых жестоких духов Ада. Как и у прочих демонов второго чина/порядка (это демонический «генералитет», лишь на уровень ниже самого Люцифера), у него много разных титулов. Один из них, имеющий прямое отношение в БДСМ – «Великий Палач преисподней». Не очень хорошая компания, прямо скажем.

Но, к сожалению, Аластор – больше, чем демон наказания. Он ещё и демон-искуситель (впрочем, это вообще свойственно любому демону). Наказав грешника за совершенный проступок, Аластор немедленно начинает провоцировать его/её на новый проступок (а то и преступление); за которым следует неизбежное новое наказание. Потом – новое искушение, новый проступок, новое наказание… и так до бесконечности.

В результате получается бесконечный цикл проступков, унижений и наказаний, сопровождаемых болью и страданиями, которыми с наслаждением питается не только Аластор, но и вся его демоническая братия. Ну, и эмоциональная и даже физиологическая зависимость от этого цикла (Аластор прекрасно умеет «подсаживаться» к человеческой душе, вызывая страсть/одержимость той или иной степени). Ничего не напоминает?

При взаимодействии с этим демоном, каждая тематическая сессия превращается (пусть и неосознанно) в Черную Мессу; в демонослужение. Где и «верх», и «низ» выступают в роли жрецов (или жриц) Аластора. Со всеми вытекающими крайне неприятными и опасными духовными последствиями для участников сего действа. Вплоть до… см. выше про «Сквозь горизонт».

Означает ли это, что всем тематикам следует немедленно прекратить тематические действа, уйти из Темы, посыпать голову пеплом и отправиться по монастырям и прочим святым местам замаливать грехи, каяться, исповедоваться и выполнять епитимью? Отнюдь. Ибо из того, что на сессия вполне возможно общение с Аластаром и его компанией, вовсе не обязательно, что это общение обязательно произойдет.

А чтобы сие не произошло, тематические отношения – хоть постоянные, хоть сессионные – должны быть построены на Любви. Как минимум, на христианской Любви к своему ближнему. Путь и Иной, но все равно Любви. Не на сублимированной (или не-сублимированной) похоти (и прочих смертных грехах), а на Любви. Это во-первых.

Во-вторых, сеанс должен быть служением в обе стороны (впрочем, Любовь это подразумевает по определению). Верхний служит нижнему ровно так же, как и нижний – верхнему. Оба партнёра в отношениях и на сессии абсолютно равноправны. Это необходимо, чтобы убрать смертный грех гордыни (всякие там «короны» и прочее), который и открывает дверь к Аластору.

Далее. У т.н. «тру-тематиков» жизнь есть приложение к Теме. А должно быть все ровно наоборот. Иначе получается тоталитарная секта из двух человек. Или больше – если отношения полигамны. Но все одно секта. А секты – любимейшая среда для Аластора и его братии.

Тема – вишенка на торте, но далеко не сам торт. Глория Брейм – пожалуй, виднейший авторитет в мире БДСМ – как-то заявила, что Тема – либо игра, либо шизофрения. Сказано, ИМХО, слишком сильно (Глория вообще в выражениях не особо стесняется), но определённая сермяжная правда в её словах есть. Она же, кстати, постоянно заявляет, что полноценная Тема возможна лишь в строго моногамных отношениях законного брака.

Из вышеизложенного следует, что и каждая сессия, и отношения в целом должны способствовать всестороннему развитию обоих партнёров. Причем в самом что ни есть общепринятом, ванильном смысле. И профессиональному, и личностному, и духовному. Если партнёры социально неравные, то по модели Пигмалион/Галатея (что вовсе не обязательно должно совпадать с ролями верх/низ); если равные – то просто как равных партнёров.

Ну, и, конечно, не следует забывать традиционные христианские методы защиты от демонов (и до, и после, и между сессиями). Молитвы (особенно хорошо действует Святой Розарий и Литургия Часов); и посещение богослужений; и чтение духовной литературы. В первую очередь, разумеется, христианской (никто и ничто так эффективно не борется с демонами, как христианская Церковь).